Random cool story
Сейчас как раз разговаривал с Деном, обсеждали то да се, и вспомнил историю. Надо записать сейчас, пока есть настроение.
Я очень не люблю пьяных. Очень. И чтобы не походить на них, бросил пить. Два года уже не беру в рот ни капли спиртного. Но вот чего у пьяных не отнимешь (в отличие от человеческого достоинства) - с ними случаются смешнейшие истории.
Так было и в тот раз. Дело было все на том же Тверском Штурме, кладезе великолепных историй.
Кроме ребят, приехавших почесать кулаки, на фестивалях есть алко-туристы. Они надевают историческую одежку и начинают пить. И пьют беспробудно.
Чаще всего костюмы их весьма бедны и некрасивы, но встречаются и очень годные. Я помню монаха-францисканца, с верным числом узелков на поясной веревке, с очень хорошей рясой и всякими цацками вроде латунных распятий. Но он никуда не ходил. Он привез с собой красивейший историчный бочонок спиртного, присосался к нему, и заснул в с ним в обнимку. Когда он просыпался, он вновь, прошептав молитву, прикладывался к таре с aqua vita и впадал в спячку. Я наблюдал его на протяжении двух с половиной дней. Он либо пил, либо спал.
А на Тверском Штурме ночью к нашему костру подошел 30летний мужик, одетый в восхитительный костюм рейтара. Просто восхитительный. Рейтар был сильно пьян и пел матерное переложение "Маруси", с тем же смыслом, но куда более доходчиво изложенным. Рейтар остановился у костра и завел с нами разговор. Он рассказал, что в жизни он менеджер высшего звена, и здесь может отдохнуть душой. Далее менеджер громко и матерно восхищался Волгой-матушкой, небом и природой.
Мы выразили единодушное восхищение костюмом. Рейтар был польщен, и по секрету поведал, что костюм стоил ему около 70 тысяч рублей.
"Блядь, охуенный костюм, да?" - все спрашивал он, и, не дожидаясь ответа, гордо говорил, - "Охуенный, да. Семьдесят тысяч стоил. Охуенный костюм. Семьдесят тысяч. Но мне не жалко, костюм же охуенный. Но дорогой. Семьдесят тысяч. Не жалко за такой охуенный костюм". Раз в тридцать секунд он шепотом повторял нам, сколько стоил его костюм, и какой он охуенный.
" А главное," начал он, "главное, что..."
И тут лицо его стало очень сосредоточенным. Он словно смотрел себе в душу, и поражался величию человеческой природы. Затем он открыл рот... и обблевался с ного до головы. Жестоковыйный, он не подал виду, что ему плохо, и гордо проволвил, сплюнул кусочки обеда: "Костюм охуенный."
Ах, если бы это был конец истории.
Но рейтар покачнулся и стал валится в костер. Так бы он туда и провалился, но мы подхватили его, и у него обгорели только рукава, шляпа, и полы. На наше тормошение он не реагировал. Но местами еще тлел, и мы решили отнести его в берегу Волги. Там мы, подумав, кинули его в реку, откуда он явился во всем великолепии, вздымая брызги и размазывая ладнонями содержимое желудка по охуенному костюму.
Рейтар с достоинством кивнул нам и отправился восвояси. Луна и мы с восхищением глядели ему в след.
Я очень не люблю пьяных. Очень. И чтобы не походить на них, бросил пить. Два года уже не беру в рот ни капли спиртного. Но вот чего у пьяных не отнимешь (в отличие от человеческого достоинства) - с ними случаются смешнейшие истории.
Так было и в тот раз. Дело было все на том же Тверском Штурме, кладезе великолепных историй.
Кроме ребят, приехавших почесать кулаки, на фестивалях есть алко-туристы. Они надевают историческую одежку и начинают пить. И пьют беспробудно.
Чаще всего костюмы их весьма бедны и некрасивы, но встречаются и очень годные. Я помню монаха-францисканца, с верным числом узелков на поясной веревке, с очень хорошей рясой и всякими цацками вроде латунных распятий. Но он никуда не ходил. Он привез с собой красивейший историчный бочонок спиртного, присосался к нему, и заснул в с ним в обнимку. Когда он просыпался, он вновь, прошептав молитву, прикладывался к таре с aqua vita и впадал в спячку. Я наблюдал его на протяжении двух с половиной дней. Он либо пил, либо спал.
А на Тверском Штурме ночью к нашему костру подошел 30летний мужик, одетый в восхитительный костюм рейтара. Просто восхитительный. Рейтар был сильно пьян и пел матерное переложение "Маруси", с тем же смыслом, но куда более доходчиво изложенным. Рейтар остановился у костра и завел с нами разговор. Он рассказал, что в жизни он менеджер высшего звена, и здесь может отдохнуть душой. Далее менеджер громко и матерно восхищался Волгой-матушкой, небом и природой.
Мы выразили единодушное восхищение костюмом. Рейтар был польщен, и по секрету поведал, что костюм стоил ему около 70 тысяч рублей.
"Блядь, охуенный костюм, да?" - все спрашивал он, и, не дожидаясь ответа, гордо говорил, - "Охуенный, да. Семьдесят тысяч стоил. Охуенный костюм. Семьдесят тысяч. Но мне не жалко, костюм же охуенный. Но дорогой. Семьдесят тысяч. Не жалко за такой охуенный костюм". Раз в тридцать секунд он шепотом повторял нам, сколько стоил его костюм, и какой он охуенный.
" А главное," начал он, "главное, что..."
И тут лицо его стало очень сосредоточенным. Он словно смотрел себе в душу, и поражался величию человеческой природы. Затем он открыл рот... и обблевался с ного до головы. Жестоковыйный, он не подал виду, что ему плохо, и гордо проволвил, сплюнул кусочки обеда: "Костюм охуенный."
Ах, если бы это был конец истории.
Но рейтар покачнулся и стал валится в костер. Так бы он туда и провалился, но мы подхватили его, и у него обгорели только рукава, шляпа, и полы. На наше тормошение он не реагировал. Но местами еще тлел, и мы решили отнести его в берегу Волги. Там мы, подумав, кинули его в реку, откуда он явился во всем великолепии, вздымая брызги и размазывая ладнонями содержимое желудка по охуенному костюму.
Рейтар с достоинством кивнул нам и отправился восвояси. Луна и мы с восхищением глядели ему в след.