Жизнь и деяния Васко да Гамы: все дороги ведут в Индию
...Когда б Гомера воскресили боги,
Его б кифара Эгаша воспела.
Воспела бы героев темнооких,
Двенадцать португальских кавалеров.
А славный Гама, мореход и воин,
Энеев щит наследовать достоин.
Луиш де Камоэнш, «Лузиады», песнь I, стих 12
Когда заходит речь об эпохе Великих географических открытий, по обыкновению первым вспоминают Колумба, затем - Магеллана, и лишь потом - Васко да Гаму. Большинство преподавателей истории и географии скажут, что был он португальским мореходом и известен благодаря тому, что проложил для современников и потомков морской путь в Индию. Советские историки, традиционно осуждавшие колониальную политику европейских государств, ставили да Гаму в один ряд с испанскими конкистадорами и, отмечая его несомненные заслуги как первопроходца, «обличали» его как алчного, беспощадного палача, принесшего горе и смерть в тихий и заповедный мир сказочного Востока.
Безусловно, отчасти они правы - Васко да Гама отнюдь не был бескорыстным миссионером. Он не только достиг таинственной Индии, но провёл там полноценную военную кампанию, завоевав для Португалии новые богатые колонии, и попутно способствовал формированию инновационных изменений в тактике морского боя. Португалец был фигурой противоречивой, но его открытия и деяния по своему масштабу и эпохальности несоизмеримо превосходят те несколько сухих строк, которые ему обычно отводят в учебниках. Постараемся взглянуть на жизнь великого первопроходца под немного другим углом.
Все дороги ведут в Индию
Нам Бог дарил властителей примерных,
Себя бессмертной славою покрывших,
Как наш король Жуан непобедимый,
Что в трудный час край отстоял любимый.
Луиш де Камоэнш, «Лузиады», песнь I, стих 13
Если посмотреть на карту Европы, становится ясно, почему португальцы ещё на самой заре становления своего государства обратили взоры к морю. Само геополитическое положение страны диктовало такую стратегию развития. На востоке были Арагон и Кастилия, которые вели упорную войну с Гранадским эмиратом и которым ещё только предстояло стать Испанией. На севере находилась огромная и богатая Франция. Ни там, ни там ловить, в общем, португальцам было нечего - разотрут и не поморщатся. Поэтому мореплавание и торговля были естественным историческим выбором Португалии, прижатой более сильными соседями к океану на западе Пиренейского полуострова.
Колониальная карта с гербами владетелей тех или иных земель, составленная португальским картографом Доминго Тейшейрой в 1573 году
Была и ещё одна проблема - страна лежала на периферии тогдашних торговых путей. Поэтому все дефицитные товары с Востока, особенно пряности, доходили до Португалии с большими ценовыми накрутками. Ко всему прочему, в середине XV столетия турецкий султан Мехмет II захватил Константинополь и двинулся на Балканы, оттесняя христианский мир от путей в Азию.
Португальские короли снаряжали всё новые и новые экспедиции, которые двигались на юг вдоль побережья Африки. Они основывали поселения и фактории в надежде рано или поздно достичь Индии - страны сказочных богатств и пряностей. Наконец, во второй половине XV века, при короле Жуане II, поиски принесли плоды. Сначала добравшийся до Индии по суше офицер Перу да Ковильян в отправленном на родину отчёте указал, что до Индии можно добраться по морю, а затем в 1488 году Бартоломеу Диаш сумел достичь крайней южной оконечности Африки и вышел в Индийский океан.
Огибая Африку, экспедиция попала в тяжелейший шторм, который чуть не погубил мореходов, и Диаш назвал южную точку «чёрного континента» мысом Бурь. Однако впоследствии король, воодушевлённый достижениями адмирала и его людей, дал ей новое название, под которым она известна и по сей день - мыс Доброй Надежды. Диаш хотел плыть и дальше, но команды кораблей, изнурённые долгим и опасным путешествием «за край земли», угрожая бунтом, потребовали от него распоряжения лечь на обратный курс.
Даже несмотря на это, король Жуан ликовал - рухнули старые убеждения, что Африка простирается до самого полюса, и теперь достижение индийских берегов было лишь вопросом времени. Король принялся было готовить новый поход на Восток, но в 1491 году внезапно трагически погиб его единственный сын Альфонсу, и весь запал монарха сразу испарился - Жуан погрузился в тоску, и лиссабонскому двору стало не до географических авантюр. Португальцы вернутся к идее индийского похода лишь спустя четыре года, уже при новом короле Мануэле I.
От дьявола, от турка и кометы...
Теперь я с вами, государь, прощаюсь
И к повести о Гаме обращаюсь.
Луиш де Камоэнш, «Лузиады», песнь I, стих 18
Насчет года рождения Васко да Гамы историки спорят до сих пор. Одни считают, что он появился на свет в 1460 году, другие - что в 1469-м. Доподлинно известно лишь то, что случилось это в приморском городке Синиш, находящемся на 160 километров южнее Лиссабона. Его отцом был алкайд (воевода) города рыцарь Эштевао да Гама, ведший свой род от сподвижника короля Альфонсу III Альвару Анниша да Гамы, который в середине XIII века отвоевал эти земли у мавров. Мать Васко, Изабель Содре, вела свой род от английского рыцаря Фредерика Садли. Кровь хоть и не «голубая», но происхождение вполне недурственное, так что юному да Гаме, третьему из пяти сыновей, светили не самые плохие жизненные перспективы.
Живя на берегу моря, трудно в него не влюбиться. Васко с братьями и другими мальчишками постоянно играл на берегу. Должно быть, он мечтал о том дне, когда ступит на просмоленные палубы могучих кораблей под снежно-белыми парусами и направится туда, за горизонт, сквозь бури, к сказочным заморским странам. Естественно, что мальчик с самых младых ногтей стал приобщаться к тонкостям морского дела.
Памятник Васко да Гаме в его родном городе Синиш
Однако была у него и другая тяга, бывшая полной противоположностью мечтам о морских походах: семья да Гама была очень набожной и воспитывала детей в соответствующем ключе. Васко всю свою жизнь оставался ревностным католиком, а в годы юности даже чуть было не стал монахом. Он принял два пострига из необходимых трёх, но в последний момент, видимо, тяга к морю всё же пересилила в нём религиозные устремления.
Фоном для поры взросления будущего первооткрывателя были ошеломляющие победы турок. Ещё в раннем детстве мальчик слышал рассказы об ужасной константинопольской резне, а затем вести о новых завоеваниях османов стали приходить в Португалию всё чаще. Слышал он и о комете, которую наблюдали в Европе через несколько лет после падения Константинополя и которую считали предвестием новых страшных бед для христианского мира. Снова и снова перед сном маленький Васко вместе с братьями повторял немудрёные слова молитвы, которой научил их отец: «От дьявола, от турка и кометы спаси нас, Господи». Он не забудет эти детские страхи и пронесёт ненависть к мусульманам через всю свою жизнь.
Отцовские деньги позволили будущему адмиралу получить весьма хорошее по тем временам образование, однако юный Васко при первой же возможности предпочёл поменять теорию на практику, а гусиное перо - на острый клинок. Приключений не пришлось искать долго. На границе между Португалией и Кастилией как раз в те годы всполыхнула очередная малая война, которую вряд ли упомянут современные учебники. Пылали деревни, рыдали вдовы, на деревьях мерно покачивались покойники, а по приграничной полосе носились туда-сюда лихие ватаги молодцов в сияющих доспехах. К одному из таких отрядов и присоединился молодой да Гама.
Впрочем, пограничные стычки довольно скоро приелись юноше - его голодная до подвигов душа жаждала чего-то большего, и он знал, где это большее нужно искать. Конец 80-х годов XV века он провёл под палящим марокканским солнцем, участвуя в осаде Танжера крестоносным ополчением. Тогда же Васко вступил в католический воинский орден рыцарей Сантьяго, окончательно избрав войну с «неверными» делом всей жизни. Однако, как водится, судьба вновь перетасовала колоду, и ремесло крестоносца стало очередной несостоявшейся карьерой молодого да Гамы (наряду с монашеством).
Портрет молодого Васко
Марокканская кампания принесла Васко первую известность. По возвращении домой он отправился в Лиссабон, где был представлен ко двору. Попал он, что называется, «из огня да в полымя» - у побережья страны свирепствовали французские пираты, которые, ко всему прочему, захватили королевский «золотой» конвой, шедший из Гвинеи. Жуан II рассудил, что молодой герой Марокко, знакомый, к тому же, с корабельным ремеслом, отлично подойдёт на роль проводника монаршего гнева и в 1492 году приказал нанести ответный удар по французским торговым эскадрам, курсировавшим вблизи португальских берегов. Да Гама на мощном военном корабле прошёл вдоль побережья страны, захватывая и сжигая всё, что плавало под флагом с лилиями. Каперство стало третьей и последней из его несостоявшихся профессий.
Когда весной 1493 года Васко да Гама с победными вестями вернулся ко двору, произошло событие, изменившее как его жизнь, так и весь ход мировой истории. Из Нового Света на доверху нагруженной диковинами каравелле под испанским флагом вернулся Христофор Колумб. В ярко освещённой зале в окружении придворных король Жуан II принимал человека, сделавшего, как тогда казалось, невозможное. Он уже не был простым сыном генуэзского ткача и мечтателем - перед благородной публикой стоял герой. Многие, включая короля, пожалели, что не приняли некогда его рассказы всерьёз и отказали в снаряжении экспедиции. Присутствовал на этой аудиенции и Васко да Гама. Возможно, именно там, среди толпы перешёптывающихся придворных, он, наконец, понял, какой жребий ему уготовила переменчивая фортуна.
При всей сенсационности совершённого Колумбом открытия, в нём угадывалось одно серьёзное несоответствие. В распоряжении европейцев уже были определённые сведения об Индии, полученные, в том числе, и от Марко Поло, и эти описания никак не соотносились с рассказами дона Христофора. Нет, земля, которую открыл Колумб, определённо не была Индией.
На край света
Герои вышли в океан открытый
И бороздят валов мятежных гривы.
Корабль летит и, пеною омытый,
Взрывает гладь жемчужную заливов.
И белый парус, ветрами обвитый,
Над океаном реет горделиво.
И прочь несутся, в страхе цепенея,
Стада детей бесчисленных Протея.
Луиш де Камоэнш, «Лузиады», песнь I, стих 19
В 1495 году, после смерти Жуана, на португальский престол взошёл новый король. Ввиду отсутствия у усопшего монарха живых сыновей им стал представитель младшей ветви Ависской династии герцог Мануэл Визеу, короновавшийся под именем Мануэла I. Уже потом, спустя годы, народ дал ему прозвище «Счастливый».
Мануэл I Счастливый
Новый король всерьёз вознамерился закончить начатое Бартоломеу Диашем и достичь берегов Индии. К слову, в адмиралы нового похода прочили именно Диаша, но Мануэл решил по-другому. Никто не знал, как встретят в сказочной Индии португальцев, поэтому тут нужен был не только опытный мореход, но, в первую очередь, человек с военным опытом, стойкий и решительный. Именно такими качествами, по мнению короля, обладал бывший крестоносец и капер Васко да Гама. Историк XVI века Гаспар Корреа дал весьма высокопарное описание встречи короля и будущего первооткрывателя:
«Однажды король сидел в зале, где он работал за столом, давая приказания. Случайно король поднял глаза, когда по залу проходил Васко да Гама. Он был его придворным, человеком благородного происхождения… Этот Васко да Гама был скромным, смышлёным и смелым человеком. Король задержал на нём свой взор, сердце его дрогнуло, он подозвал его, и, когда тот преклонил колено, король сказал: «Я буду рад, если вы возьмётесь совершить поручение, где придётся много потрудиться». Васко да Гама поцеловал руку короля, ответив: «Я, государь, слуга ваш и исполню любое поручение, хотя бы оно стоило мне жизни».
Доподлинно неизвестно, так ли было на самом деле, тем более что сам Корреа появился на свет лишь спустя год после этих событий.
Король не жалел средств на подготовку экспедиции. Для кораблей был выделена превосходная древесина, заготовленная ещё при Жуане II. Постройкой руководил лично Бартоломеу Диаш. Именно ему принадлежала идея заменить косые паруса четырёхугольными, а сами корпуса сделать более массивными и обладающими большим водоизмещением. В соответствии с его коррективами были построены «Сан-Габриэль» и «Сан-Рафаэль», оба с водоизмещением в 120-150 тонн. Двумя другими кораблями эскадры стали чуть меньшая в размерах каравелла «Берриу» и так называемая «ретонда» - судно-склад, перевозящее провизию, ремонтные материалы и прочее необходимое. Сам да Гама поднял свой штандарт на флагмане «Сан-Габриэль». Командование «Сан-Рафаэлем» принял его брат Паулу, на мостик «Берриу» заступил опытнейший Николау Коэлью, а «ретонда» была доверена Гонсало Нуньешу.
Пока на верфях шли работы, придворные картографы тоже не сидели без дела - они собирали воедино все сведения, которыми располагали и которые могли пригодиться экспедиции. Переводились на португальский и известные записки арабских мореходов. Не побрезговали и весьма популярной в то время астрологией, обратившись за предсказанием к известному астроному и прорицателю, еврею Аврааму Закуту, который посулил экспедиции удачный исход. Оставим другим рассуждения о роли высших сил в начинании да Гамы. Заметим лишь, что несколькими годами ранее Авраам Закут аналогичным образом предсказал открытие Индии и Христофору Колумбу.
По приказу короля экспедицию должны были усилить самые опытные моряки страны, в том числе и те, кто когда-то плавал с Диашем. Общее число участников похода составило приблизительно 170 человек. На корабли грузили порох, оружие, провизию и товары, которые, по замыслу короля, могли стать предметом торговли с заморскими купцами. В их число входили стеклянные бусы, сукно, мёд в деревянных бочонках, зеркала и прочая утварь, произведённая руками европейских умельцев. Понимая всю важность миссии да Гамы, король Мануэл наделил его широчайшими полномочиями:
«В зависимости от того, что он считал более подходящим, мог вести войну или заключать мир, делаться купцом, воином или послом и, в свою очередь, посылать посольства к королям и правителям и писать письма за своей подписью, как он находил нужным… ибо король считал, что Васко да Гама сам будет знать, что нужно делать, так как он всё более и более нравился королю».
Маршруты португальских и испанских первооткрывателей эпохи Великих географических открытий
Наконец, к лету 1497 года все приготовления были закончены. Жарким днём 8 июля, отстояв торжественный молебен в присутствии короля, моряки и офицеры взошли на корабли и покинули гавань Лиссабона, отправляясь в неизвестность. Остаток лета и большую часть осени эскадра шла на значительном расстоянии от африканского берега, опасаясь сильных встречных ветров. Дни сменялись днями, матросская рутина поглотила экипажи, а сам адмирал коротал вечера над записями Марко Поло, снова и снова рисуя в своём воображении вожделенную Индию.
В начале ноября было решено причалить к берегу, чтобы провести необходимые ремонтные работы и пополнить запасы пресной воды. Бухту, лежащую между 32 и 33 градусами южной широты, в которую 4 ноября вошла эскадра, назвали Святой Еленой. Пока одни приводили корабли в порядок, другие исследовали новую землю в поисках людей. Уже на второй день португальцам встретились несколько аборигенов, одного из которых удалось поймать. С большим трудом, при помощи жестов европейцы смогли ему объяснить, что они не враги его народу. Негра усадили за стол и накормили, а вскоре к лагерю вышли ещё полтора десятка его соплеменников. Очевидец так описал местных жителей:
«У жителей этой страны кожа тёмно-коричневая. Еда их состоит из мяса тюленей, китов и газелей и из корней трав. Они одеты в шкуры и вооружены копьями из масличного дерева, на концах копий укреплены закалённые на огне рога. У них много собак, и эти собаки похожи на португальских и лают так же. Птицы в этой стране тоже очень похожи на португальских - это кормораны, галки, горлицы, жаворонки и многие другие».
И хотя было очевидно, что торговать с небогатыми аборигенами не выйдет, а переводчики вряд ли смогут найти с ними общий язык, отношения между европейцами и африканцами установились вполне благожелательные, так что моряки могли отдыхать и делать свои дела, ничего не опасаясь.
Однако вскоре всё изменилось. В один из дней португалец Фернао Велозо решил подробнее разведать, как живут аборигены, и увязался за их маленькой группой, следовавшей в родную деревню. Солнце клонилось к закату, когда размеренную жизнь португальского лагеря потревожили вопли Велозо, а через несколько мгновений на берегу показался и он сам, улепетывающий от толпы разъярённых негров. Что такого сделал в местной деревеньке этот солдат, чтобы так разозлить её население, осталось загадкой, однако за ним давно закрепилась репутация задиры и любителя ввязываться в конфликты, поэтому, вероятно, такой исход был делом вполне закономерным.
Португальцы бросились на защиту товарища, завязалась потасовка, в ходе которой появились раненые с обеих сторон, включая самого да Гаму, получившего стрелу в ногу. Уступавшие в численности, но превосходящие местных во всём остальном, европейцы смогли отразить этот натиск и отбить своего, однако всем стало ясно, что спокойным дням в бухте Святой Елены пришёл конец. Спустя два дня, 16 ноября, португальская эскадра вышла в открытое море и продолжила свой путь. 22 ноября флотилия обогнула мыс Доброй Надежды и стала двигаться на Северо-Восток.
Продолжение тут.
Источник