(no subject)
Приятно начать со слов: "Моя прабабушка была красавица". Ну что я могу поделать, если это действительно так. Большеглазая, с пышными пепельными волосами, изящным овалом лица - и, разумеется, бесприданница. Более того - сирота. Вытянул ее старший брат-священник, Алексей Серафимов, сам еле сводивший концы с концами. Он добился, чтобы Анечка закончила епархиальное училище в Ярославле и получила место учительницы. Красота и образованность - это было уже кое-что. Она довольно быстро вышла замуж. Муж был старше на пятнадцать лет, страдал астмой и бедностью - он тоже учительствовал. Тем не менее брак, как выяснилось позже, сложился счастливо.
На фотографии ей двадцать лет. 1900-й год.
Через год родилась старшая дочь - Мария. А потом появились Коля и Миша. Учительская семья - денег, конечно, не хватало катастрофически. Уже не Анечка - Анна Константиновна уговорила мужа принять сан. В Костроме он был секретарем епископа Виссариона, прошел школу Ипатьевского монастыря - видимо, это как-то помогло. Кроме того, как говорила потом с гордостью бабка, "Александр Иванович обладал красивым баритональным тенором, а для церковной службы это очень важно".
Они перебрались под Вятку, в слободу Кукарку, позже Советск, а потом - совсем в крошечный провинциальный Яранск. Им выделили одноэтажный деревянный домик, семейство прижилось и увеличилось. Все их восемь детей потом вспоминали эту пору как счастливую, но отец, похоже, жил не слишком-то безмятежно, поскольку однажды сорвался. Он лег отдохнуть, а на улице скандалила четырехлетняя Нинка - братья не пускали ее кататься с горки. Отец выскочил за дверь, втащил ее в дом и порол ремнем так, что жена с криком "Убьешь ребенка!" отнимала дочь.
Вообще семьей он правил железной рукой. Работали все. Крыловы обзавелись коровой, овцами и курами, и все дети кормили животных, носили воду, пилили и кололи дрова, убирали снег, мели двор, собирали навоз. Мать вечно занималась малышами. Дома было строго, учеба - в первую очередь. В конце школьного семестра отец требовал табель, внимательно просматривал и сам расписывался.
Тем не менее во дворе домика по его указанию установили "гигантские шаги" и турник. Каждый день дети бегали на речку купаться, бродили по лесу. Зимой устраивались елки. Нам и не представить, что значила тогда елка. Не подарки было главным, не холодец и оливье - все упоенно готовились. Из золотой бумаги клеили цепочки, красили бронзовой краской орехи, сгрудившись вокруг елки и споря, развешивали все это богатство на ветках. По вечерам разыгрывали шарады. Малышей заставляли читать рассказы из приложений к "Ниве". Однажды маленькая Ниночка стала читать "Дети подземелья" и разрыдалась. Брат Коля утешал: «Зачем плачешь? Папа и мама тебя так любят, а это ведь сказка… У нас все хорошо...»
Это был семнадцатый год.
На фотографии ей двадцать лет. 1900-й год.
Через год родилась старшая дочь - Мария. А потом появились Коля и Миша. Учительская семья - денег, конечно, не хватало катастрофически. Уже не Анечка - Анна Константиновна уговорила мужа принять сан. В Костроме он был секретарем епископа Виссариона, прошел школу Ипатьевского монастыря - видимо, это как-то помогло. Кроме того, как говорила потом с гордостью бабка, "Александр Иванович обладал красивым баритональным тенором, а для церковной службы это очень важно".
Они перебрались под Вятку, в слободу Кукарку, позже Советск, а потом - совсем в крошечный провинциальный Яранск. Им выделили одноэтажный деревянный домик, семейство прижилось и увеличилось. Все их восемь детей потом вспоминали эту пору как счастливую, но отец, похоже, жил не слишком-то безмятежно, поскольку однажды сорвался. Он лег отдохнуть, а на улице скандалила четырехлетняя Нинка - братья не пускали ее кататься с горки. Отец выскочил за дверь, втащил ее в дом и порол ремнем так, что жена с криком "Убьешь ребенка!" отнимала дочь.
Вообще семьей он правил железной рукой. Работали все. Крыловы обзавелись коровой, овцами и курами, и все дети кормили животных, носили воду, пилили и кололи дрова, убирали снег, мели двор, собирали навоз. Мать вечно занималась малышами. Дома было строго, учеба - в первую очередь. В конце школьного семестра отец требовал табель, внимательно просматривал и сам расписывался.
Тем не менее во дворе домика по его указанию установили "гигантские шаги" и турник. Каждый день дети бегали на речку купаться, бродили по лесу. Зимой устраивались елки. Нам и не представить, что значила тогда елка. Не подарки было главным, не холодец и оливье - все упоенно готовились. Из золотой бумаги клеили цепочки, красили бронзовой краской орехи, сгрудившись вокруг елки и споря, развешивали все это богатство на ветках. По вечерам разыгрывали шарады. Малышей заставляли читать рассказы из приложений к "Ниве". Однажды маленькая Ниночка стала читать "Дети подземелья" и разрыдалась. Брат Коля утешал: «Зачем плачешь? Папа и мама тебя так любят, а это ведь сказка… У нас все хорошо...»
Это был семнадцатый год.