Бабушки.
Вспоминает папа
В послевоенные годы было невыносимо голодно, казалось - даже голодней, чем в войну. Чёрные кирпичики хлеба - в народе его почему-то называли «клуч» - привозили в сопровождении конной милиции, на повозке. В смахивающем на гроб тяжёлом деревянном ящике. Очереди за хлебом стояли дикие, редко когда обходилось без драк.
На обед всегда было одно и то же - суп «путрук». В кипящей воде растворяли немного муки, добавляли две-три головки мелкого лука и пол-ложки букового масла. На ужин заваривали чай из разнотравья.
Как только сходил снег, нас, детей, отправляли в горы - к прабабушке Магтахинэ. Прабабушка была совсем старенькая - маленькая, беззубая, согбенная. Ходила в платке, повязанном на манер западных армян - он обязательно прикрывал лоб и подбородок. «Иначе турки украдут»,- объясняла она. Мы смеялись - нани Магтах, да кто тебя украдёт, ты совсем старенькая. И турки нас уже не достанут - воооон, какая у нас теперь крепкая граница.
-В молодости я была очень красивой,- улыбалась прабабушка,- красота ушла, а привычка повязывать платок таким образом, чтобы он закрывал половину лица, осталась.
Дом - обычная землянка, каркас деревянный, треугольный, покрытый дёрном. Когда шёл дождь, дёрн протекал, изливался грязными струями. Мы сдёргивали со старой кровати постель, сворачивали её в плотный тюк и заталкивали под стол - чтобы защитить от влаги. Дождь барабанил по голой кровати - это даже не кровать была, а тахта - большая, деревянная, с резными боками грубой работы. Такую тахту сейчас в антикварном магазине за бешеные деньги покупают, а раньше они в каждом доме стояли. Обычная мебель бедняков. Мы спали вповалку, накрывшись тяжёлым шерстяным одеялом. Чесались жутко - донимали вши. Прабабушка затапливала тонир, вытряхивала нашу одежду - вошки так и трещали в огне. Оставляла на ночь одежду в остывающем тонире - дезинфицировала.
У неё была красная безрогая корова - Марал. Она и спасла нас в голодные послевоенные годы. Своевольная была корова, упёртая. Могла специально опрокинуть ведро с молоком. Главное ждала, пока прабабушка её подоит, а потом переступала задними ногами так, что задевала ведро и опрокидывала его.
-Марал!- плакала прабабушка.- Ну что ты за вредная скотина такая! Ни росту в тебе, ни красоты. Сама маленькая, кургузая, молока даёшь три капли. Пусть у тебя вымя отсохнет, Марал! Чем я буду детей кормить?
Марал обиженно мычала. Прабабушка замахивалась на неё, но ударить не решалась. Уходила, долго бродила по двору. Потом возвращалась:
-Марал-Марал! Ты ж моя умничка! Ты ж моя красавица! И глаза у тебя большие, и сама ты высокая, стройная, и молока даёшь много. Никогда больше не опрокидывай ведро, Марал. Детям нечего есть, с голоду помрут - что я внучке своей скажу?
Обнимала корову и плакала. И корова жалобно мычала в ответ - винилась.
Так и тянули нас весь послевоенный голод. Когда он немного унялся, прабабушки не стало. И Марал не стало. Ушли в один год.
***
У нас не сохранилось ни одной фотографии нани Магтахинэ - да и были они? Покажу вам папу и его брата, дядю Лёву. 1947-й, голодные послевоенные дети. Папе здесь два года, дяде Лёве - четыре.
Вспоминает мама
Бабушку звали Анной Корниловной Медниковой. Но крестьяне называли её за глаза Корнилихой - помещицей она была грозной, непримиримой. Рано потеряла мужа, одна поднимала детей. Единственного сына, Васю, любила больше жизни, души в нём не чаяла.
У бабушки было основательное хозяйство - стада коров, лошади, большие угодья. Поместье было огромное, богатое. Несмотря на строгий и неуступчивый нрав, помещицей она была справедливой, белоручку из себя не строила. Работала наравне с крестьянами, детей сызмальства приучила к труду - они помогали на кухне и убирались по дому. В поместье бабушки царил сухой закон - крестьянам разрешалось пить только в зимнюю пору - один раз в неделю, и по большим праздникам. Если во «внеурочное» время Анна Корниловна заставала кого-нибудь принявшим на грудь, то участь его была незавидная - провинившегося били на конюшне розгами «до хруста в костях».
Несмотря на крутой нрав, крестьяне её любили. Бабушка была женщиной суровой, но сострадательной - помогала со свадьбами и крестинами, в неурожайный год выделяла зерно и картошку, организовала для крестьянских детишек школу, где они обучались грамоте и счёту.
Дочерей Варвару, Дусю и вашу бабушку Настю воспитывала в строгости - готовила к достойной семейной жизни. Когда случилась революция, она отнеслась к ней неодобрительно, но особых препон представителям новой власти не чинила. Уезжать никуда не собиралась, верила, что всё утрясётся. «Не такие они дураки, чтобы рушить то, что веками строилось»,- приговаривала она. Поэтому когда пришли её раскулачивать, сначала не поверила тому, что происходит, но когда увели последнюю корову, ушла в дом, плакала всю ночь, а к утру умерла от разрыва сердца.
Вася погиб на войне. С его смертью угас род архангельских Медниковых. Ваша бабуля всю жизнь оплакивала его смерть. Когда я родила Айка, она долго не могла успокоиться - ваш брат как две капли воды похож на свою прабабушку Анну Корниловну. И на двоюродного деда Васю.
***
У меня ни одной фотографии прабабушки Анны Корниловны. Но я покажу вам моего брата.
Такой вот армянский мальчик.
Анна Староверова fishka_anna предложила замечательную идею - сделать пост о бабушках. Вы можете рассказать в комментах о своих бабушках, вывесить фотографии, скопировать сюда ссылки ваших постов. Сделаем этот пост верхним, пусть он всегда будет на виду.
Я написала не о своих бабушках - их я застала, о них у меня свои воспоминания.
Я рассказала о бабушке мамы и прабабушке папы. С их слов рассказала.
Просто чтобы нани Магтахинэ и прабабушка Анна знали, что мы их помним. И любим.
Вот такой получился пост о женщинах моего рода.
По иронии судьбы вместо их фотографий здесь висят фотографии маленьких мальчиков.
Видимо, так оно и должно было быть.
Видимо, сильные женщины продолжаются только в мальчиках.
В послевоенные годы было невыносимо голодно, казалось - даже голодней, чем в войну. Чёрные кирпичики хлеба - в народе его почему-то называли «клуч» - привозили в сопровождении конной милиции, на повозке. В смахивающем на гроб тяжёлом деревянном ящике. Очереди за хлебом стояли дикие, редко когда обходилось без драк.
На обед всегда было одно и то же - суп «путрук». В кипящей воде растворяли немного муки, добавляли две-три головки мелкого лука и пол-ложки букового масла. На ужин заваривали чай из разнотравья.
Как только сходил снег, нас, детей, отправляли в горы - к прабабушке Магтахинэ. Прабабушка была совсем старенькая - маленькая, беззубая, согбенная. Ходила в платке, повязанном на манер западных армян - он обязательно прикрывал лоб и подбородок. «Иначе турки украдут»,- объясняла она. Мы смеялись - нани Магтах, да кто тебя украдёт, ты совсем старенькая. И турки нас уже не достанут - воооон, какая у нас теперь крепкая граница.
-В молодости я была очень красивой,- улыбалась прабабушка,- красота ушла, а привычка повязывать платок таким образом, чтобы он закрывал половину лица, осталась.
Дом - обычная землянка, каркас деревянный, треугольный, покрытый дёрном. Когда шёл дождь, дёрн протекал, изливался грязными струями. Мы сдёргивали со старой кровати постель, сворачивали её в плотный тюк и заталкивали под стол - чтобы защитить от влаги. Дождь барабанил по голой кровати - это даже не кровать была, а тахта - большая, деревянная, с резными боками грубой работы. Такую тахту сейчас в антикварном магазине за бешеные деньги покупают, а раньше они в каждом доме стояли. Обычная мебель бедняков. Мы спали вповалку, накрывшись тяжёлым шерстяным одеялом. Чесались жутко - донимали вши. Прабабушка затапливала тонир, вытряхивала нашу одежду - вошки так и трещали в огне. Оставляла на ночь одежду в остывающем тонире - дезинфицировала.
У неё была красная безрогая корова - Марал. Она и спасла нас в голодные послевоенные годы. Своевольная была корова, упёртая. Могла специально опрокинуть ведро с молоком. Главное ждала, пока прабабушка её подоит, а потом переступала задними ногами так, что задевала ведро и опрокидывала его.
-Марал!- плакала прабабушка.- Ну что ты за вредная скотина такая! Ни росту в тебе, ни красоты. Сама маленькая, кургузая, молока даёшь три капли. Пусть у тебя вымя отсохнет, Марал! Чем я буду детей кормить?
Марал обиженно мычала. Прабабушка замахивалась на неё, но ударить не решалась. Уходила, долго бродила по двору. Потом возвращалась:
-Марал-Марал! Ты ж моя умничка! Ты ж моя красавица! И глаза у тебя большие, и сама ты высокая, стройная, и молока даёшь много. Никогда больше не опрокидывай ведро, Марал. Детям нечего есть, с голоду помрут - что я внучке своей скажу?
Обнимала корову и плакала. И корова жалобно мычала в ответ - винилась.
Так и тянули нас весь послевоенный голод. Когда он немного унялся, прабабушки не стало. И Марал не стало. Ушли в один год.
***
У нас не сохранилось ни одной фотографии нани Магтахинэ - да и были они? Покажу вам папу и его брата, дядю Лёву. 1947-й, голодные послевоенные дети. Папе здесь два года, дяде Лёве - четыре.
Вспоминает мама
Бабушку звали Анной Корниловной Медниковой. Но крестьяне называли её за глаза Корнилихой - помещицей она была грозной, непримиримой. Рано потеряла мужа, одна поднимала детей. Единственного сына, Васю, любила больше жизни, души в нём не чаяла.
У бабушки было основательное хозяйство - стада коров, лошади, большие угодья. Поместье было огромное, богатое. Несмотря на строгий и неуступчивый нрав, помещицей она была справедливой, белоручку из себя не строила. Работала наравне с крестьянами, детей сызмальства приучила к труду - они помогали на кухне и убирались по дому. В поместье бабушки царил сухой закон - крестьянам разрешалось пить только в зимнюю пору - один раз в неделю, и по большим праздникам. Если во «внеурочное» время Анна Корниловна заставала кого-нибудь принявшим на грудь, то участь его была незавидная - провинившегося били на конюшне розгами «до хруста в костях».
Несмотря на крутой нрав, крестьяне её любили. Бабушка была женщиной суровой, но сострадательной - помогала со свадьбами и крестинами, в неурожайный год выделяла зерно и картошку, организовала для крестьянских детишек школу, где они обучались грамоте и счёту.
Дочерей Варвару, Дусю и вашу бабушку Настю воспитывала в строгости - готовила к достойной семейной жизни. Когда случилась революция, она отнеслась к ней неодобрительно, но особых препон представителям новой власти не чинила. Уезжать никуда не собиралась, верила, что всё утрясётся. «Не такие они дураки, чтобы рушить то, что веками строилось»,- приговаривала она. Поэтому когда пришли её раскулачивать, сначала не поверила тому, что происходит, но когда увели последнюю корову, ушла в дом, плакала всю ночь, а к утру умерла от разрыва сердца.
Вася погиб на войне. С его смертью угас род архангельских Медниковых. Ваша бабуля всю жизнь оплакивала его смерть. Когда я родила Айка, она долго не могла успокоиться - ваш брат как две капли воды похож на свою прабабушку Анну Корниловну. И на двоюродного деда Васю.
***
У меня ни одной фотографии прабабушки Анны Корниловны. Но я покажу вам моего брата.
Такой вот армянский мальчик.
Анна Староверова fishka_anna предложила замечательную идею - сделать пост о бабушках. Вы можете рассказать в комментах о своих бабушках, вывесить фотографии, скопировать сюда ссылки ваших постов. Сделаем этот пост верхним, пусть он всегда будет на виду.
Я написала не о своих бабушках - их я застала, о них у меня свои воспоминания.
Я рассказала о бабушке мамы и прабабушке папы. С их слов рассказала.
Просто чтобы нани Магтахинэ и прабабушка Анна знали, что мы их помним. И любим.
Вот такой получился пост о женщинах моего рода.
По иронии судьбы вместо их фотографий здесь висят фотографии маленьких мальчиков.
Видимо, так оно и должно было быть.
Видимо, сильные женщины продолжаются только в мальчиках.