Горизонтальное провинциальное бурение
Мы поднимаем вдвоем грязную протекающую пятидесяти литровую канистру с соляркой и ставим ее на бак с гидравлическим маслом. Шланг для перекачки рассохся, растрескался и подсасывает воздух, поэтому дизельное топливо не всегда с первой попытки начинает течь в бак. Я сплевываю и матерюсь под журчание в чреве старой и смертельно больной установки для горизонтального бурения. Рабочий день начался.
Ни у кого из нас нет образования бурильщика. Почти все с высшим - пара экономистов, связист и специалист по авиационным двигателям, только у одного за плечами незаконченное и ослабленное армией. Возглавляет наше воинство странный человек с языческим мировоззрением и одержимостью работой, притом нашей. "Наконец-то у меня интеллигентная, думающая команда!", вот его наивысшая похвала. Оператор Насосно-Смесительного Узла месит буровой раствор по рецептам, напечатанным на мешках и тайно, признается, что "просто кладешь больше полимера и все будет ништяк, а весь этот бентонит - один расход". В его НСУ не работает одна помпа и мы каждый раз на 25 минут замираем вместе с затягиваемой в скважину трубой, пока не приготовится раствор. По технологии, останавливаться нельзя, иначе порода облепит трубу и она намертво застрянет. НСУ течет, притом каждый раз по-разному. Изолента стала неотъемлемым расходным материалом "благодаря" экономии, но работает, несмотря на отсутствие воздушного фильтра на помпе и отсутствию запчастей. Просто чистим свечи зажигания и меняем их, раз за разом. Я плохо помню, когда мы вели локацию не на воде, а на растворе, как положено. Просто так быстрее и можно лить воду из двух бочек. На большие расстояния хватает с запасом.
На самом деле, разумеется, все не так страшно. Освоить можно любую технику и технологию, были бы мозги. Суть ГНБ проста: делается скважина, проходящая через котлован, куда впоследствии выйдет затаскиваемая труба, и заканчивающаяся "на выходе" - котловане, откуда трубу будем затаскивать. В зависимости от диаметра трубы скважину необходимо расширять. Для этого на колонну (сцепленные штанги, торчащие наружу) одевается расширяющий риммер, к нему цепляются штанги, чтобы в скважине оставалась колонна и все это, вращаясь, хлюпая и разбрызгивая по сторонам раствор и грязь, заползает в скважину. Каждые три метра сменяются штанги - с установки они грузятся в кассету, а "на выходе" бурильщики одевают новую 40-килограммовую. Тяжко и нудно. В котлован хлещет порода с ледяной жижей раствора, экологи счастливы!
Чтобы скважина оказалась там, где надо, а "пионер" (проходческий бур) не перемолол кабели, водопровод или газ с канализацией, необходимо управлять процессом. На локаторе отображается положение бура в часах, глубина и точки направления - передняя и задняя. Ставим на "три", давим, получаем поворот на право, бурим, идем прямо. Порода сопротивляется, а потому приходится постоянно перевычислять, куда нас несет. Я ношусь после каждой загнанной в скважину штанги по кустам и трассе, обмеряю направление пожелтевшим от времени и рук древним локатором и кричу в разряжающуюся рацию - "бурением штангу!". Это значит, идем прямо, нас никуда не несет. Такое бывает редко, штанги совсем не новые, гнутые и потому выдержать направление, это целое искусство.
Бур скребет на четырех метрах что-то такое твердое, что на поверхности раздается глухой скрежет. Я закусываю губу. На отечественных схемах почти никогда не бывает правильного указания коммуникаций. Думаешь, что водопровод на двух метрах, а поток воды из скважины сообщает, что его уложили на полутора. Еще есть доломит, бетонные плиты, строительный мусор и еще бесконечный список того, что может запороть всю работу.
Оператор установки сообщает по рации - "скребу".
"Знаю" - отвечаю я - "бури дальше!"
Вроде, пронесло. Газом не пахнет, воды нет, свет в домах не погас. Грохот из под земли стихает и появляется слабая надежда, что при расширении этот участок сможем проскочить. Начинаю подниматься. В бурении угол подъема исчисляется в процентах. К примеру, если мы идем +10, это значит, что на каждый метр штанги мы имеем подъем на 10 сантиметров. За одну штангу можно делать не более 8 процентов, край - 10. Я говорю по рации - "На 12". Поднимаемся без поворотов. Цифры на экране меняются. "+2...+3...+4...". Я допускаю до "+14" и командую "бурением!". Цифры соскакивают до "+10", все нормально. Иногда бывает так, что набор выходит слабым. Весь заранее заготовленный план можно выкинуть и начинается гонка - успеешь выползти на заданную глубину и в нужную точку или нет. Если промах, то иногда приходится вытаскивать всю колонну штанг полностью, переставлять установку и начинать все заново, хоть это и единичные случаи.
"Пионер" пробивает стенку котлована "на выходе" и я ору по рации "Воду вырубай, вылез!". Шипящий поток стихает, вращение прекращается и бур выползает в котлован. Бывает так, что есть возможность пройти дальше, пробить следующую стенку и подняться на поверхность, где сухо и тепло. Там откручивается "пионер", одевается риммер, а потом, когда скважина будет расширена, можно спокойно зацепить через вертлюг трубу. Но не в этот раз. Кругом кабели, а потому мы не рискуем, а лезем в жижу с ключами "ridgid" у которых пожизненная гарантия на рукоятки, которые мы уже ухитрились погнуть и выпрямить кувалдой. Бур сильно затянуло при прохождении через доломит. Один ключ на штанге уперт рукояткой в доску, на второй, установленный на буре накинули трубу. Мы прыгаем на ней, как на качелях. Наконец, "пионер" срывается и мы летим в жижу с радостными воплями.
Установка встала. Из цилиндров насоса бьет раствор, заливая, вместо стенок скважины газон и дорогу. На гидравлических тисках, что отворачивают штанги, началась капель с шлангов. Вся бригада носится вокруг с ключами и прокладками. Наконец, пробуем завестись, но без "быстрого старта", баллончика, впрыскиваемого в воздухозаборник, установка уже давным-давно не оживает. Наконец, выплюнув черный дым, двигатель начинает привычно реветь. Мы продолжаем, поминая скупое начальство, считающее, что можно своими силами привести в порядок американскую установку, а не отправлять ее, как это положено, в сервисный центр. Время, затраченное на ремонт, кстати, не оплачивается. Это такой стимул для нас сделать все быстро и качественно. Проблема в том, что у американской установки даже резьба на болтах широкая, американская, а не наша. С ключами то же самое, а потому все получается долго, с трудом и нервами. Мы расширяем скважину еще 20 минут и опять встаем. Истертые "сухари" на тисках не могут отвернуть штанги, а лишь прокручиваются на них. Мы достаем газовые баллоны и греем стык штанг сваркой. Еще 20 минут. Штанги разделяются и из под резьбы с шипением вырывается испарившееся масло с графитом. Механическая лапа, что должна хватать штанги и укладывать в кассету, не работает и двое бурильщиков делают это вручную.
Когда труба показывается из котлована, нет сил даже улыбнуться. Начали в 9:00. Сейчас 1:15 следующего дня. Труба дотягивается еще на полтора метра и замирает. Установка заглушается и мы на мгновение теряем ориентацию от внезапной тишины. К счастью, нам разрешено отцепиться с утра, так как тягач может приехать за тралом, в котором перевозится установка, только к 9:00. Я дома и даже не смотрю на часы. Семья спит, что мне, с моим графиком работы, уже привычно. Пытаюсь отмыть бентонит с ног. Он засох и отдирается с волосами. Пемза уже давно заместо мочалки, только ей можно оттереть грязь даже с запястий.
Мы опять на ремонте. У нас нет ремкомплектов к этой проклятой лапе и само это приспособление порядком бесит, даже когда работает. Штанги у нас не оригинальные, а китайские, они чуть короче и тоньше. На самой лапе не хватает какого-то элемента, а потому штанги она берет криво, да еще и не держит, а постепенно опускается. Умудриться вставить ее в другую штангу, да еще и накрутить практически невозможно. Всюду течет масло. Три дня мы возимся с этой рухлядью, купленной нашим начальником уже б/у и прошедшей несколько бригад. В НСУ новая порция изоленты израсходована полностью, помпа вроде бы работает. Обещанной из ремонта через четыре дня мы не видим уже полтора месяца. Это значит, что мы опять будем вставать с трубой в скважине и опять будет риск, что не вытащим.
120 метров с двумя поворотами, с затаскиванием одновременно двух труб. При полумертвой НСУ, это звучит, как приговор. Но у начальника отличное настроение. Он сам ведет локацию, но за несколько метров до котлована начинаются проблемы. Бур упирается, а под ногами асфальт почти трещит. Новая локация переносится на завтра.
"Пионер" вылез, как надо. Целый день, пока делали расширение и накручивали штанги, помогали узбеку варить трубы, таская их к аппарату. Наконец, трубы зацеплены, НСУ замесил бочку раствора и мы начинаем тянуть. Я остаюсь "на выходе" в одиночестве, чтобы следить, как идет процесс. Остальные вручную скидывают с установки штанги. Трубы ползут мимо меня с тихим шелестом, съезжая по земле в котлован и заползая в скважину. Оттуда выдавливается порода, так называемый "выход", еще оставшийся после двойного расширения. Внезапно труба встает.
"Вода кончилась"
"Понял, жду"
Через 20 минут рация оживает. "Мы начали" и труба начинает потихоньку ползти
"Мы в котлован ползем" - сообщает оператор установки. Я понимаю, что трубу облепило и бегу к остальным.
У нашей установки нет анкеров, что загоняются перед ней и в которые она может упереться. Один потерян, другой сломан, как и двигатель для него. Поэтому мы стараемся, по возможности, зацепиться за что-нибудь тяжелое, например, упереться в ковш экскаватора! К несчастью, на этом объекте такой возможности нет. Позади нас есть свалка техники. Мы уже в темноте цепляем чалки друг за друга, набрасываем тросы с крюками и цепляемся за заброшенный советский экскаватор и за крюк военного тягача, стоящего на бетонных блоках. Тросы слабые, но, по идее, должны продержаться. Штанга начинает подтягиваться, а установка сползать к краю котлована.
Мы переставляли ее два раза, чтобы не свалиться в яму. Перетягивали тросы и каждый раз, пока в НСУ помпа замешивала очередную порцию раствора, скрещивали пальцы. Труба вылезла во втором часу ночи. На два метра ее удалось подтянуть от стенки, после чего ее облепило окончательно.
На работе мы были уже в 7:45.
Из установки лилось масло, а начальник орал по телефону, что мы не следим за его установкой. Мне стало скучно. Он припомнил мне, как мастеру, что я встал на сторону коллектива и заикаюсь о выходных, что я самовольно принимаю решения без его согласования, несмотря на то, что я действовал по его же распоряжениям. Доводы, что работать больше 16 часов в день и уже 12 дней подряд с подобными нагрузками человеку нельзя он отмел фразой "отдыхать надо зимой", после чего перешел на личности. Я провел новую локацию, подготовил все для следующего дня и сообщил по телефону, что больше не выйду на работу. Через три дня, в день зарплаты, я позвонил уже бывшему начальнику. "Я тебе ничего не должен! Я тебя так наказываю!" ответил он и положил трубку. Мне даже не стало обидно. Я вдруг испытал жалость к человеку, столь судорожно цепляющегося за любую копейку и пропускающего мимо себя сотни тысяч.
Я надеюсь, что время таких проходит. Все больше крупных организаций выходят на рынок с новыми установками, своими ремонтными базами и соблюдающими трудовой кодекс. Их работники смотрят на окружающих свысока, кичась упругими кошельками, как и положено бурильщикам! Но разве может настоящий бурильщик быть свободен уже после 18:00?! Слабаки!
Ни у кого из нас нет образования бурильщика. Почти все с высшим - пара экономистов, связист и специалист по авиационным двигателям, только у одного за плечами незаконченное и ослабленное армией. Возглавляет наше воинство странный человек с языческим мировоззрением и одержимостью работой, притом нашей. "Наконец-то у меня интеллигентная, думающая команда!", вот его наивысшая похвала. Оператор Насосно-Смесительного Узла месит буровой раствор по рецептам, напечатанным на мешках и тайно, признается, что "просто кладешь больше полимера и все будет ништяк, а весь этот бентонит - один расход". В его НСУ не работает одна помпа и мы каждый раз на 25 минут замираем вместе с затягиваемой в скважину трубой, пока не приготовится раствор. По технологии, останавливаться нельзя, иначе порода облепит трубу и она намертво застрянет. НСУ течет, притом каждый раз по-разному. Изолента стала неотъемлемым расходным материалом "благодаря" экономии, но работает, несмотря на отсутствие воздушного фильтра на помпе и отсутствию запчастей. Просто чистим свечи зажигания и меняем их, раз за разом. Я плохо помню, когда мы вели локацию не на воде, а на растворе, как положено. Просто так быстрее и можно лить воду из двух бочек. На большие расстояния хватает с запасом.
На самом деле, разумеется, все не так страшно. Освоить можно любую технику и технологию, были бы мозги. Суть ГНБ проста: делается скважина, проходящая через котлован, куда впоследствии выйдет затаскиваемая труба, и заканчивающаяся "на выходе" - котловане, откуда трубу будем затаскивать. В зависимости от диаметра трубы скважину необходимо расширять. Для этого на колонну (сцепленные штанги, торчащие наружу) одевается расширяющий риммер, к нему цепляются штанги, чтобы в скважине оставалась колонна и все это, вращаясь, хлюпая и разбрызгивая по сторонам раствор и грязь, заползает в скважину. Каждые три метра сменяются штанги - с установки они грузятся в кассету, а "на выходе" бурильщики одевают новую 40-килограммовую. Тяжко и нудно. В котлован хлещет порода с ледяной жижей раствора, экологи счастливы!
Чтобы скважина оказалась там, где надо, а "пионер" (проходческий бур) не перемолол кабели, водопровод или газ с канализацией, необходимо управлять процессом. На локаторе отображается положение бура в часах, глубина и точки направления - передняя и задняя. Ставим на "три", давим, получаем поворот на право, бурим, идем прямо. Порода сопротивляется, а потому приходится постоянно перевычислять, куда нас несет. Я ношусь после каждой загнанной в скважину штанги по кустам и трассе, обмеряю направление пожелтевшим от времени и рук древним локатором и кричу в разряжающуюся рацию - "бурением штангу!". Это значит, идем прямо, нас никуда не несет. Такое бывает редко, штанги совсем не новые, гнутые и потому выдержать направление, это целое искусство.
Бур скребет на четырех метрах что-то такое твердое, что на поверхности раздается глухой скрежет. Я закусываю губу. На отечественных схемах почти никогда не бывает правильного указания коммуникаций. Думаешь, что водопровод на двух метрах, а поток воды из скважины сообщает, что его уложили на полутора. Еще есть доломит, бетонные плиты, строительный мусор и еще бесконечный список того, что может запороть всю работу.
Оператор установки сообщает по рации - "скребу".
"Знаю" - отвечаю я - "бури дальше!"
Вроде, пронесло. Газом не пахнет, воды нет, свет в домах не погас. Грохот из под земли стихает и появляется слабая надежда, что при расширении этот участок сможем проскочить. Начинаю подниматься. В бурении угол подъема исчисляется в процентах. К примеру, если мы идем +10, это значит, что на каждый метр штанги мы имеем подъем на 10 сантиметров. За одну штангу можно делать не более 8 процентов, край - 10. Я говорю по рации - "На 12". Поднимаемся без поворотов. Цифры на экране меняются. "+2...+3...+4...". Я допускаю до "+14" и командую "бурением!". Цифры соскакивают до "+10", все нормально. Иногда бывает так, что набор выходит слабым. Весь заранее заготовленный план можно выкинуть и начинается гонка - успеешь выползти на заданную глубину и в нужную точку или нет. Если промах, то иногда приходится вытаскивать всю колонну штанг полностью, переставлять установку и начинать все заново, хоть это и единичные случаи.
"Пионер" пробивает стенку котлована "на выходе" и я ору по рации "Воду вырубай, вылез!". Шипящий поток стихает, вращение прекращается и бур выползает в котлован. Бывает так, что есть возможность пройти дальше, пробить следующую стенку и подняться на поверхность, где сухо и тепло. Там откручивается "пионер", одевается риммер, а потом, когда скважина будет расширена, можно спокойно зацепить через вертлюг трубу. Но не в этот раз. Кругом кабели, а потому мы не рискуем, а лезем в жижу с ключами "ridgid" у которых пожизненная гарантия на рукоятки, которые мы уже ухитрились погнуть и выпрямить кувалдой. Бур сильно затянуло при прохождении через доломит. Один ключ на штанге уперт рукояткой в доску, на второй, установленный на буре накинули трубу. Мы прыгаем на ней, как на качелях. Наконец, "пионер" срывается и мы летим в жижу с радостными воплями.
Установка встала. Из цилиндров насоса бьет раствор, заливая, вместо стенок скважины газон и дорогу. На гидравлических тисках, что отворачивают штанги, началась капель с шлангов. Вся бригада носится вокруг с ключами и прокладками. Наконец, пробуем завестись, но без "быстрого старта", баллончика, впрыскиваемого в воздухозаборник, установка уже давным-давно не оживает. Наконец, выплюнув черный дым, двигатель начинает привычно реветь. Мы продолжаем, поминая скупое начальство, считающее, что можно своими силами привести в порядок американскую установку, а не отправлять ее, как это положено, в сервисный центр. Время, затраченное на ремонт, кстати, не оплачивается. Это такой стимул для нас сделать все быстро и качественно. Проблема в том, что у американской установки даже резьба на болтах широкая, американская, а не наша. С ключами то же самое, а потому все получается долго, с трудом и нервами. Мы расширяем скважину еще 20 минут и опять встаем. Истертые "сухари" на тисках не могут отвернуть штанги, а лишь прокручиваются на них. Мы достаем газовые баллоны и греем стык штанг сваркой. Еще 20 минут. Штанги разделяются и из под резьбы с шипением вырывается испарившееся масло с графитом. Механическая лапа, что должна хватать штанги и укладывать в кассету, не работает и двое бурильщиков делают это вручную.
Когда труба показывается из котлована, нет сил даже улыбнуться. Начали в 9:00. Сейчас 1:15 следующего дня. Труба дотягивается еще на полтора метра и замирает. Установка заглушается и мы на мгновение теряем ориентацию от внезапной тишины. К счастью, нам разрешено отцепиться с утра, так как тягач может приехать за тралом, в котором перевозится установка, только к 9:00. Я дома и даже не смотрю на часы. Семья спит, что мне, с моим графиком работы, уже привычно. Пытаюсь отмыть бентонит с ног. Он засох и отдирается с волосами. Пемза уже давно заместо мочалки, только ей можно оттереть грязь даже с запястий.
Мы опять на ремонте. У нас нет ремкомплектов к этой проклятой лапе и само это приспособление порядком бесит, даже когда работает. Штанги у нас не оригинальные, а китайские, они чуть короче и тоньше. На самой лапе не хватает какого-то элемента, а потому штанги она берет криво, да еще и не держит, а постепенно опускается. Умудриться вставить ее в другую штангу, да еще и накрутить практически невозможно. Всюду течет масло. Три дня мы возимся с этой рухлядью, купленной нашим начальником уже б/у и прошедшей несколько бригад. В НСУ новая порция изоленты израсходована полностью, помпа вроде бы работает. Обещанной из ремонта через четыре дня мы не видим уже полтора месяца. Это значит, что мы опять будем вставать с трубой в скважине и опять будет риск, что не вытащим.
120 метров с двумя поворотами, с затаскиванием одновременно двух труб. При полумертвой НСУ, это звучит, как приговор. Но у начальника отличное настроение. Он сам ведет локацию, но за несколько метров до котлована начинаются проблемы. Бур упирается, а под ногами асфальт почти трещит. Новая локация переносится на завтра.
"Пионер" вылез, как надо. Целый день, пока делали расширение и накручивали штанги, помогали узбеку варить трубы, таская их к аппарату. Наконец, трубы зацеплены, НСУ замесил бочку раствора и мы начинаем тянуть. Я остаюсь "на выходе" в одиночестве, чтобы следить, как идет процесс. Остальные вручную скидывают с установки штанги. Трубы ползут мимо меня с тихим шелестом, съезжая по земле в котлован и заползая в скважину. Оттуда выдавливается порода, так называемый "выход", еще оставшийся после двойного расширения. Внезапно труба встает.
"Вода кончилась"
"Понял, жду"
Через 20 минут рация оживает. "Мы начали" и труба начинает потихоньку ползти
"Мы в котлован ползем" - сообщает оператор установки. Я понимаю, что трубу облепило и бегу к остальным.
У нашей установки нет анкеров, что загоняются перед ней и в которые она может упереться. Один потерян, другой сломан, как и двигатель для него. Поэтому мы стараемся, по возможности, зацепиться за что-нибудь тяжелое, например, упереться в ковш экскаватора! К несчастью, на этом объекте такой возможности нет. Позади нас есть свалка техники. Мы уже в темноте цепляем чалки друг за друга, набрасываем тросы с крюками и цепляемся за заброшенный советский экскаватор и за крюк военного тягача, стоящего на бетонных блоках. Тросы слабые, но, по идее, должны продержаться. Штанга начинает подтягиваться, а установка сползать к краю котлована.
Мы переставляли ее два раза, чтобы не свалиться в яму. Перетягивали тросы и каждый раз, пока в НСУ помпа замешивала очередную порцию раствора, скрещивали пальцы. Труба вылезла во втором часу ночи. На два метра ее удалось подтянуть от стенки, после чего ее облепило окончательно.
На работе мы были уже в 7:45.
Из установки лилось масло, а начальник орал по телефону, что мы не следим за его установкой. Мне стало скучно. Он припомнил мне, как мастеру, что я встал на сторону коллектива и заикаюсь о выходных, что я самовольно принимаю решения без его согласования, несмотря на то, что я действовал по его же распоряжениям. Доводы, что работать больше 16 часов в день и уже 12 дней подряд с подобными нагрузками человеку нельзя он отмел фразой "отдыхать надо зимой", после чего перешел на личности. Я провел новую локацию, подготовил все для следующего дня и сообщил по телефону, что больше не выйду на работу. Через три дня, в день зарплаты, я позвонил уже бывшему начальнику. "Я тебе ничего не должен! Я тебя так наказываю!" ответил он и положил трубку. Мне даже не стало обидно. Я вдруг испытал жалость к человеку, столь судорожно цепляющегося за любую копейку и пропускающего мимо себя сотни тысяч.
Я надеюсь, что время таких проходит. Все больше крупных организаций выходят на рынок с новыми установками, своими ремонтными базами и соблюдающими трудовой кодекс. Их работники смотрят на окружающих свысока, кичась упругими кошельками, как и положено бурильщикам! Но разве может настоящий бурильщик быть свободен уже после 18:00?! Слабаки!