Принципы сакральной тектологии в изложении Луначарского
Основная черта нового человека, которого мы должны воспитать, должна заключаться в том, чтобы он чувствовал себя строителем, чтобы он помнил, что силы, которыми он располагает, должны быть развернуты до максимума не для того, чтобы ему быть счастливым, чтобы господствовать, а для того, чтобы строить, чтобы вложить от себя какую то ценность в то вечно человеческое, что существовало до него и будет существовать после него, то вечно человеческое, которое не может быть создано усилиями единицы, а создается усилиями масс.
Это есть основное коммунистическое, ибо что значит коммунизм? Это именно значит, что человек найдет наконец себя на лоне общества, что он не будет противопоставлять себя этому обществу, как собственник определенной частной собственности, как посаженный в психическое одиночное заключение, но что он себя воспримет как элемент целого человеческого моря, связанный непрерывно со своим соседом справа и слева и с тем далеким, который через этих соседей является его современником, и с тем дальним, который предшествовал нынешнему поколению и который начал ткать ту ткань, которая непрерывно продолжается и нитями которой приходится пользоваться для дальнейшей работы.
Коммунист отличается от индивидуалиста именно тем, что, говоря «человек», он тем самым предполагает «человечество». И если он так себя рассматривает, он не может начать какую нибудь непланомерную работу, он должен считаться с общим, он должен свои силы гармонизировать, координировать с усилиями других, тут должен быть общий план. В средние века, например, люди в течение 300 лет строили общими усилиями какой нибудь собор, и каждый из строящих мог запечатлеть в нем свою личность в тех витралях, капителях, орнаментах, в тех особенностях, которые ему лично доставалось делать. И так шла обычно работа, которая в десятом поколении, передавая свечу из рук в руки, в конце концов от фундамента достраивалась до шпиля. При этом каждый должен был считаться с выработанным стилем, и потому, что каждый индивид с этим считался, эти соборы кажутся произведением одного многоликого гения. Вы получаете от средневекового собора впечатление колоссального разнообразия и в то же время великого единства. Это многообразие и это единство средневекового строительства достигалось инстинктом коллектива, сознанием, что это вся Флоренция строит, что это весь Антверпен строит, что он строит в течение трехсот лет храм тому богу, которого все горожане признают.
И вот, по мере того как коммунистическое начало будет доминировать над принципом одиночества и принципом «человек человеку волк», каждый начнет рассматривать всю человеческую историю как своего рода великую постройку, при которой наделана масса ошибок, которую нужно не только достраивать, но и исправлять, которая болезненным путем, путем злобы и борьбы, воздвигается все таки, как некая Вавилонская башня, воздвигается для того, чтобы коснуться неба и оказаться лестницей, по которой человек может подняться к искони поставленному им идеалу человекобожества, действительного всезнания, действительной всеблагости.
Это есть центральная нравственная идея [я бы сказал религия]* коммунистического строя, и постольку история приобретает сразу совершенно новый лик. История - это мое прошлое, история - это прошлое той постройки, которую я сам начну в свое время строить, она моя родина, непрерывно со мною связанная, и в сознании того, что настоящее короче дуновения уст, момент, который никогда нельзя остановить между безднами прошлого и будущего, в сознании этого человек является историческим человеком и охватывает судьбы человечества, как бы свою собственную судьбу. Тут и источник, методики преподавания истории как в ее интеллектуалистическом аспекте, т. е. с точки зрения тех сил, которые дает человеку ее разумение, так и с точки зрения тех импульсов, которые она дает эмоциональному развитию.
* в квадратных скобках фраза которая была в редакции 1918 г., но исчезла из последующих на радость диаматчикам;). - gptu
Прежде всего относительно интеллектуальной стороны истории. Ошиблись бы мы, если бы сказали, что в общественном творчестве мы имеем дело с материалом податливым, с которым можно делать все, что угодно. Наоборот, мы имеем здесь дело с организмом весьма сложным, создавшимся в веках, с определенной общественной обстановкой, где имеются готовые классы и группы, находящиеся в готовых условиях, при данных средствах производства, при данных источниках сил человечества. Отсюда следует, что мы прежде всего должны научно, объективно исследовать, что же такое общество. И здесь на первый план, действительно, выдвигается тот исторический метод, к которому подходила и некоммунистическая наука. Прежде всего надо обследовать, беспристрастно изучить, что такое наше общество. А для этого нужно изучить все явления нашего нынешнего общества в их происхождении и развитии, надо восстановить перед собой без гнева и любви, совершенно беспристрастно, действительную историю всех тех учреждений, классов и понятий, которыми мы окружены и с которыми нам придется иметь дело.
Но коммунистическая постановка вопроса в значительной степени отличается от той постановки, которую придавала истории буржуазная наука. Она отличается в двух плоскостях.
Прежде всего и буржуазной науке не чуждо было понятие о закономерности человеческого развития, и она искала, в чем же заключается закономерность.
Сама по себе история есть ряд конкретных фактов, и каждый отдельный факт истории случается только один раз. Но в этой текущей реке фактов есть закономерность. Сопоставляя между собою эти факты, можно вывести законы исторических явлений. Правда, здесь нельзя делать опытов, правда, здесь факты неповторимы с почти полной точностью, как, например, можно повторить химический процесс, но тем не менее огромное количество фактов позволяет, сопоставляя их, делать известные умозаключения. И таким образом на почве истории является то, что называлось философией истории, а сейчас называется социологией. Социология есть наука о законах общественного развития, как биология является наукой о законах жизни.
О преподавании истории в коммунистической школе
Это есть основное коммунистическое, ибо что значит коммунизм? Это именно значит, что человек найдет наконец себя на лоне общества, что он не будет противопоставлять себя этому обществу, как собственник определенной частной собственности, как посаженный в психическое одиночное заключение, но что он себя воспримет как элемент целого человеческого моря, связанный непрерывно со своим соседом справа и слева и с тем далеким, который через этих соседей является его современником, и с тем дальним, который предшествовал нынешнему поколению и который начал ткать ту ткань, которая непрерывно продолжается и нитями которой приходится пользоваться для дальнейшей работы.
Коммунист отличается от индивидуалиста именно тем, что, говоря «человек», он тем самым предполагает «человечество». И если он так себя рассматривает, он не может начать какую нибудь непланомерную работу, он должен считаться с общим, он должен свои силы гармонизировать, координировать с усилиями других, тут должен быть общий план. В средние века, например, люди в течение 300 лет строили общими усилиями какой нибудь собор, и каждый из строящих мог запечатлеть в нем свою личность в тех витралях, капителях, орнаментах, в тех особенностях, которые ему лично доставалось делать. И так шла обычно работа, которая в десятом поколении, передавая свечу из рук в руки, в конце концов от фундамента достраивалась до шпиля. При этом каждый должен был считаться с выработанным стилем, и потому, что каждый индивид с этим считался, эти соборы кажутся произведением одного многоликого гения. Вы получаете от средневекового собора впечатление колоссального разнообразия и в то же время великого единства. Это многообразие и это единство средневекового строительства достигалось инстинктом коллектива, сознанием, что это вся Флоренция строит, что это весь Антверпен строит, что он строит в течение трехсот лет храм тому богу, которого все горожане признают.
И вот, по мере того как коммунистическое начало будет доминировать над принципом одиночества и принципом «человек человеку волк», каждый начнет рассматривать всю человеческую историю как своего рода великую постройку, при которой наделана масса ошибок, которую нужно не только достраивать, но и исправлять, которая болезненным путем, путем злобы и борьбы, воздвигается все таки, как некая Вавилонская башня, воздвигается для того, чтобы коснуться неба и оказаться лестницей, по которой человек может подняться к искони поставленному им идеалу человекобожества, действительного всезнания, действительной всеблагости.
Это есть центральная нравственная идея [я бы сказал религия]* коммунистического строя, и постольку история приобретает сразу совершенно новый лик. История - это мое прошлое, история - это прошлое той постройки, которую я сам начну в свое время строить, она моя родина, непрерывно со мною связанная, и в сознании того, что настоящее короче дуновения уст, момент, который никогда нельзя остановить между безднами прошлого и будущего, в сознании этого человек является историческим человеком и охватывает судьбы человечества, как бы свою собственную судьбу. Тут и источник, методики преподавания истории как в ее интеллектуалистическом аспекте, т. е. с точки зрения тех сил, которые дает человеку ее разумение, так и с точки зрения тех импульсов, которые она дает эмоциональному развитию.
* в квадратных скобках фраза которая была в редакции 1918 г., но исчезла из последующих на радость диаматчикам;). - gptu
Прежде всего относительно интеллектуальной стороны истории. Ошиблись бы мы, если бы сказали, что в общественном творчестве мы имеем дело с материалом податливым, с которым можно делать все, что угодно. Наоборот, мы имеем здесь дело с организмом весьма сложным, создавшимся в веках, с определенной общественной обстановкой, где имеются готовые классы и группы, находящиеся в готовых условиях, при данных средствах производства, при данных источниках сил человечества. Отсюда следует, что мы прежде всего должны научно, объективно исследовать, что же такое общество. И здесь на первый план, действительно, выдвигается тот исторический метод, к которому подходила и некоммунистическая наука. Прежде всего надо обследовать, беспристрастно изучить, что такое наше общество. А для этого нужно изучить все явления нашего нынешнего общества в их происхождении и развитии, надо восстановить перед собой без гнева и любви, совершенно беспристрастно, действительную историю всех тех учреждений, классов и понятий, которыми мы окружены и с которыми нам придется иметь дело.
Но коммунистическая постановка вопроса в значительной степени отличается от той постановки, которую придавала истории буржуазная наука. Она отличается в двух плоскостях.
Прежде всего и буржуазной науке не чуждо было понятие о закономерности человеческого развития, и она искала, в чем же заключается закономерность.
Сама по себе история есть ряд конкретных фактов, и каждый отдельный факт истории случается только один раз. Но в этой текущей реке фактов есть закономерность. Сопоставляя между собою эти факты, можно вывести законы исторических явлений. Правда, здесь нельзя делать опытов, правда, здесь факты неповторимы с почти полной точностью, как, например, можно повторить химический процесс, но тем не менее огромное количество фактов позволяет, сопоставляя их, делать известные умозаключения. И таким образом на почве истории является то, что называлось философией истории, а сейчас называется социологией. Социология есть наука о законах общественного развития, как биология является наукой о законах жизни.
О преподавании истории в коммунистической школе