Про Конституцию и права
Признаться, я сильно удивился, когда получил этот текст вместе с обещанной колонкой от Павла Медведева - бывшего депутата Госдумы и бывшего члена Конституционного совещания. И удивился, и огорчился, и зубами поскрежетал. И порадовался втайне, что моя дача при мне - она, слава богу, все еще является предметом залога и стащить ее у Сбербанка, наверное, затруднительно. Мне-то казалось, что люди, подобные Медведеву, даже если они бывшие, чуть-чуть более равны, чем мы. И с ними не может ничего такого случиться. А вот поди ж ты. Просто дико обидно, что, скажем, недвижимость в Майами, приобретенную рядом российских граждан на депутатскую зарплату, никто не ворует, а дачу в Подмосковье - запросто.
Текст, понятно, опубликовать не могу ни в каких СМИ в силу неформатности, так что пусть лежит в созданном аккаунте ЖЖ. Коллеги могут пользоваться им невозбранно - и в разобранном, и в собранном виде. Павел Алексеевич не возражает.
Два конституционных юбилея
Павел Медведев,
участник Конституционного совещания
Приближается двадцатая годовщина принятия российской Конституции. Этот факт известен очень многим. Значительно меньше сограждан знает, что только что исполнилось двадцать лет Конституционному совещанию - тому органу, который Конституцию написал. Первое издание Конституции, подписанное Борисом Ельциным, не дает мне забыть о том, что я был участником Конституционного совещания. Но, оказывается, об этом знают и помнят и другие.
Недавно я в этом убедился при таких обстоятельствах.
У меня украли дачу вместе с землей под ней. Ну, украли и украли. Слава Богу, 46 статьей Конституции «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод».
Я - в суд с гражданским иском. На пятый день по телефону можно узнать судьбу иска. Узнаю: иск оставлен без движения, причины изложены в письме, отправленном мне по почте. Если за две недели я исправлю допущенные мною ошибки, иск будет принят. Если не успею - возвращен. На руки письмо выдать нельзя - не положено.
Я каждый день езжу на почту. Письма нет как нет.
Наконец, наступает предпоследний день перед роковым. Я призываю на помощь Конституцию. Звоню в суд и говорю: в Конституции написано, что мне гарантируется судебная защита, а я ею не могу воспользоваться, т. к. не получил письма. Девушка, которой, судя по голосу, не больше лет, чем Конституции, мне отвечает: «Я не знаю, что написано в вашей Конституции (т.е. она подчеркнула: ей известно, что я был участником Конституционного совещания), но за почту я не отвечаю». Мне особенно приятно было услышать эти слова из уст молодого человека: молодежь изучает историю становления и развития конституционного строя в нашей стране.
Это первый, но не единственный подарок, который я получил накануне юбилея Конституции.
Второй подарок - почти повсеместная демонстрация уважения к духу и букве Конституции. Например, с почтой события развивались в полном соответствии со статьей 23: «Каждый имеет право на тайну переписки…». Содержание письма, отправленного судом, навсегда осталось для меня тайной: я его не получил никогда.
Но соблюдает Конституцию не только почта, но, скажем, и законодатель. В статье 35 документа сказано: «Право частной собственности охраняется законом».
И действительно (законодатель позаботился!), - охраняется. Да еще как! В моем случае частью 4 статьи 159 УК (до десяти лет). Правда, для того, чтобы этой охраной воспользоваться, нужно возбудить уголовное дело. В случае умыкания недвижимости уголовное дело возбудить легально принципиально невозможно. Если меня кто-нибудь спросит, я, разумеется, объясню почему. Но мне кажется, что не стоит спрашивать, потому что эта маловажная частность может отвлечь нас от торжественности момента.
Характер человека проявляется на резких поворотах биографии. Двадцать лет крали собственность у моих избирателей (я свыше двадцати лет был депутатом российского парламента), а тут, вдруг, у меня. Непривычно. На этом повороте я обнаружил, что ужасно жадный. Мне так стало жалко моей дачи, что когда я понял, что возбудить уголовное дело невозможно, мне день и ночь стала мерещиться ее «вторая продажа», после которой мне дачи больше не видать (уголовное дело могло бы от этого уберечь). И я запаниковал. И сошел бы с ума от страха, если бы не Конституция. Мой взгляд упал на статью 53: «Каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц».
Я успокоился: дачу я, возможно, потеряю, но конституционное право на возмещение вреда навсегда останется со мной.
Освободившись от страха, я восстановил способность к рациональному поведению и прочитал статью 33: «Граждане Российской Федерации имеют право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы …»
И я направил.
Был в 19 веке третьестепенный русский поэт (кажется, Минский). Он написал поэму такого содержания. Сильные здоровые богатые уважаемые люди, элита общества, мчатся в санях по зимней дороге. На обочине видят голодных оборванных замерзающих нищих, просящих подаяния. Люди в санях добрые и благородные, и кажется, что они сейчас остановятся и подадут этим несчастным. Но этим несчастным несказанно повезло, и они получат несравненно больше, чем жалкие гроши. Сани не останавливаются потому, что седоки торопятся на службу в церковь, где они будут молиться за всех несчастных.
Нищим повезло и мне тоже. Адресат моего обращения было взялся решать мою проблему, но тут выступил Президент и дал много поручений государственным органам. В частности, моему - бороться за инвестиционный климат и, следовательно, за неприкосновенность частной собственности. Теперь мой орган власти решает не мою, личную, а общую проблему защиты собственности всех россиян. Это, разумеется, лучше, потому что, во-первых, теперь все россияне смогут спать спокойно, во-вторых, я смогу спать вдвое спокойнее, чем сейчас. Дело в том, что у меня кроме дачи есть еще квартира, которую, вполне возможно, еще не украли. (До второй продажи узнать, украли у вас недвижимость или нет, можно только случайно. Это соответствует статье 29: «Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию … ». Если бы РОСРЕЕСТР выполнил свое обещание сообщать гражданину, когда с его собственностью совершается какая-нибудь сделка, искать стало бы нечего, и конституционное право было бы нарушено.)
Теперь моя квартира будет так же надежно защищена, как моя дача, хотя я ни к кому по поводу квартиры не обращался. И это благо обеспечила мне Конституция, статья 2 которой гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».
Государство помнит о своих обязанностях. Поэтому ему совсем не обязательно напоминать о моей еще не украденной квартире.
Чуть выше я сказал, что у нас почти повсеместно демонстрируется уважение к духу и букве Конституции. Пришло время объяснить, почему «почти». Потому что есть одно исключение. Это исключение - телевизор. Как-то случайно по телевизору я увидел такую безобразную сцену. Следователь узнает реквизиты паспорта предполагаемого преступника и кричит следовательнице, которая всегда сидит перед компьютером: «Маша, пробей». И Маша бьет. Не проходит и трех минут, как начинает кричать Маша: «Паспорт матерого преступника такого-то, группа крови такая-то, резус-фактор такой-то, скрывается там-то, высылаем группу захвата».
Я должен ответственно заявить, что эта сцена - гнусная клевета на Конституцию и подрыв конституционных основ. В моем случае три уже прошли и не минуты, а месяца, а конституционные права нового собственника моей дачи не ущемлены ни на йоту. Никто даже не попытался выяснить существует ли этот человек на белом свете, а если существует, живет ли он по адресу, указанному в новом свидетельстве о собственности, выдавался ли когда-нибудь паспорт, реквизиты которого прописаны там же. И это потому, что полиция - в отличие от телевизора - знает статью 24 Конституции наизусть: «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются». Очевидно, что если не известно, существует человек или нет, спросить согласие на сбор, хранение, использование и т.д. информации не у кого и информация не собирается.
Как соавтор Конституции я с гордостью обращу внимание читателей на то, что она не только глубокий и мудрый (как следует из предыдущего), но и человеколюбивый документ. Она позволяет тому, кто не может защититься по закону, защищаться по понятиям (статья 45: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом». Я внимательно проштудировал Конституцию: по понятиям - не запрещено.)
Кажется, по понятиям мне, все-таки, удалось защитить дачу от второй продажи (уважающий Конституцию читатель с этого места будет держать за мою дачу скрещенные пальцы).
К тому же, Конституция - деликатный документ. Представляете себе, до какой степени мне, участнику Конституционного совещания, было бы сейчас неловко сознаться в том, что я сделал по понятиям. Но Конституция и здесь верно стоит на защите моих интересов:
Статья 51: «Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, и т.д.».
И наконец, подлинное величие Конституции проявляется в том, что она любит не только бывших собственников дач (что было бы простительно), но и редакторов. Это она (статья 29) позволяет им публиковать все, что им Бог на душу положит: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова».
Текст, понятно, опубликовать не могу ни в каких СМИ в силу неформатности, так что пусть лежит в созданном аккаунте ЖЖ. Коллеги могут пользоваться им невозбранно - и в разобранном, и в собранном виде. Павел Алексеевич не возражает.
Два конституционных юбилея
Павел Медведев,
участник Конституционного совещания
Приближается двадцатая годовщина принятия российской Конституции. Этот факт известен очень многим. Значительно меньше сограждан знает, что только что исполнилось двадцать лет Конституционному совещанию - тому органу, который Конституцию написал. Первое издание Конституции, подписанное Борисом Ельциным, не дает мне забыть о том, что я был участником Конституционного совещания. Но, оказывается, об этом знают и помнят и другие.
Недавно я в этом убедился при таких обстоятельствах.
У меня украли дачу вместе с землей под ней. Ну, украли и украли. Слава Богу, 46 статьей Конституции «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод».
Я - в суд с гражданским иском. На пятый день по телефону можно узнать судьбу иска. Узнаю: иск оставлен без движения, причины изложены в письме, отправленном мне по почте. Если за две недели я исправлю допущенные мною ошибки, иск будет принят. Если не успею - возвращен. На руки письмо выдать нельзя - не положено.
Я каждый день езжу на почту. Письма нет как нет.
Наконец, наступает предпоследний день перед роковым. Я призываю на помощь Конституцию. Звоню в суд и говорю: в Конституции написано, что мне гарантируется судебная защита, а я ею не могу воспользоваться, т. к. не получил письма. Девушка, которой, судя по голосу, не больше лет, чем Конституции, мне отвечает: «Я не знаю, что написано в вашей Конституции (т.е. она подчеркнула: ей известно, что я был участником Конституционного совещания), но за почту я не отвечаю». Мне особенно приятно было услышать эти слова из уст молодого человека: молодежь изучает историю становления и развития конституционного строя в нашей стране.
Это первый, но не единственный подарок, который я получил накануне юбилея Конституции.
Второй подарок - почти повсеместная демонстрация уважения к духу и букве Конституции. Например, с почтой события развивались в полном соответствии со статьей 23: «Каждый имеет право на тайну переписки…». Содержание письма, отправленного судом, навсегда осталось для меня тайной: я его не получил никогда.
Но соблюдает Конституцию не только почта, но, скажем, и законодатель. В статье 35 документа сказано: «Право частной собственности охраняется законом».
И действительно (законодатель позаботился!), - охраняется. Да еще как! В моем случае частью 4 статьи 159 УК (до десяти лет). Правда, для того, чтобы этой охраной воспользоваться, нужно возбудить уголовное дело. В случае умыкания недвижимости уголовное дело возбудить легально принципиально невозможно. Если меня кто-нибудь спросит, я, разумеется, объясню почему. Но мне кажется, что не стоит спрашивать, потому что эта маловажная частность может отвлечь нас от торжественности момента.
Характер человека проявляется на резких поворотах биографии. Двадцать лет крали собственность у моих избирателей (я свыше двадцати лет был депутатом российского парламента), а тут, вдруг, у меня. Непривычно. На этом повороте я обнаружил, что ужасно жадный. Мне так стало жалко моей дачи, что когда я понял, что возбудить уголовное дело невозможно, мне день и ночь стала мерещиться ее «вторая продажа», после которой мне дачи больше не видать (уголовное дело могло бы от этого уберечь). И я запаниковал. И сошел бы с ума от страха, если бы не Конституция. Мой взгляд упал на статью 53: «Каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц».
Я успокоился: дачу я, возможно, потеряю, но конституционное право на возмещение вреда навсегда останется со мной.
Освободившись от страха, я восстановил способность к рациональному поведению и прочитал статью 33: «Граждане Российской Федерации имеют право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы …»
И я направил.
Был в 19 веке третьестепенный русский поэт (кажется, Минский). Он написал поэму такого содержания. Сильные здоровые богатые уважаемые люди, элита общества, мчатся в санях по зимней дороге. На обочине видят голодных оборванных замерзающих нищих, просящих подаяния. Люди в санях добрые и благородные, и кажется, что они сейчас остановятся и подадут этим несчастным. Но этим несчастным несказанно повезло, и они получат несравненно больше, чем жалкие гроши. Сани не останавливаются потому, что седоки торопятся на службу в церковь, где они будут молиться за всех несчастных.
Нищим повезло и мне тоже. Адресат моего обращения было взялся решать мою проблему, но тут выступил Президент и дал много поручений государственным органам. В частности, моему - бороться за инвестиционный климат и, следовательно, за неприкосновенность частной собственности. Теперь мой орган власти решает не мою, личную, а общую проблему защиты собственности всех россиян. Это, разумеется, лучше, потому что, во-первых, теперь все россияне смогут спать спокойно, во-вторых, я смогу спать вдвое спокойнее, чем сейчас. Дело в том, что у меня кроме дачи есть еще квартира, которую, вполне возможно, еще не украли. (До второй продажи узнать, украли у вас недвижимость или нет, можно только случайно. Это соответствует статье 29: «Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию … ». Если бы РОСРЕЕСТР выполнил свое обещание сообщать гражданину, когда с его собственностью совершается какая-нибудь сделка, искать стало бы нечего, и конституционное право было бы нарушено.)
Теперь моя квартира будет так же надежно защищена, как моя дача, хотя я ни к кому по поводу квартиры не обращался. И это благо обеспечила мне Конституция, статья 2 которой гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».
Государство помнит о своих обязанностях. Поэтому ему совсем не обязательно напоминать о моей еще не украденной квартире.
Чуть выше я сказал, что у нас почти повсеместно демонстрируется уважение к духу и букве Конституции. Пришло время объяснить, почему «почти». Потому что есть одно исключение. Это исключение - телевизор. Как-то случайно по телевизору я увидел такую безобразную сцену. Следователь узнает реквизиты паспорта предполагаемого преступника и кричит следовательнице, которая всегда сидит перед компьютером: «Маша, пробей». И Маша бьет. Не проходит и трех минут, как начинает кричать Маша: «Паспорт матерого преступника такого-то, группа крови такая-то, резус-фактор такой-то, скрывается там-то, высылаем группу захвата».
Я должен ответственно заявить, что эта сцена - гнусная клевета на Конституцию и подрыв конституционных основ. В моем случае три уже прошли и не минуты, а месяца, а конституционные права нового собственника моей дачи не ущемлены ни на йоту. Никто даже не попытался выяснить существует ли этот человек на белом свете, а если существует, живет ли он по адресу, указанному в новом свидетельстве о собственности, выдавался ли когда-нибудь паспорт, реквизиты которого прописаны там же. И это потому, что полиция - в отличие от телевизора - знает статью 24 Конституции наизусть: «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются». Очевидно, что если не известно, существует человек или нет, спросить согласие на сбор, хранение, использование и т.д. информации не у кого и информация не собирается.
Как соавтор Конституции я с гордостью обращу внимание читателей на то, что она не только глубокий и мудрый (как следует из предыдущего), но и человеколюбивый документ. Она позволяет тому, кто не может защититься по закону, защищаться по понятиям (статья 45: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом». Я внимательно проштудировал Конституцию: по понятиям - не запрещено.)
Кажется, по понятиям мне, все-таки, удалось защитить дачу от второй продажи (уважающий Конституцию читатель с этого места будет держать за мою дачу скрещенные пальцы).
К тому же, Конституция - деликатный документ. Представляете себе, до какой степени мне, участнику Конституционного совещания, было бы сейчас неловко сознаться в том, что я сделал по понятиям. Но Конституция и здесь верно стоит на защите моих интересов:
Статья 51: «Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, и т.д.».
И наконец, подлинное величие Конституции проявляется в том, что она любит не только бывших собственников дач (что было бы простительно), но и редакторов. Это она (статья 29) позволяет им публиковать все, что им Бог на душу положит: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова».