Был ли Ленин гением (часть 2)
Итак, ранее я обещал показать, что Ленин рассуждал как дикарь с допонятийным мышлением и это прекрасно видно в его в его единственной «философской» работе "Материализм и эмпириокритицизм".
Как сам т. Ульянов сформулировал цель своей книги : - Что касается до меня, то я тоже - «ищущий» в философии. Именно: в настоящих заметках я поставил себе задачей разыскать, на чем свихнулись люди, преподносящие под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путаное и реакционное.
Здесь еще надо понимать историю, откуда ноги растут у всей этой дискуссии, что за эмпириокритицизм такой и причем тут Ленин.
В конце 19-го века жил и творил такой австрийский физик - Эрнст Мах.
Именно его фамилию мы говорим, когда измеряем скорость самолетов/ракет в числах Маха.
Он был очень успешный, и разносторонний ученый и сделал много важнейших открытий в физике. В этом ему во многом помог его «принцип экономичного мышления», который лег в основу его теории познания, она же - «эмпириокритицизм», она же - «махизм». Идея Маха заключалась в том, что ученый сознательно отвергает попытки бесплодных теоретических объяснений того, что ученый не может наблюдать экспериментально и обращает все внимание на результаты измерений.
Например делается такое условное, мысленное допущение, что яблока как объекта не существует, но реально существуют лишь те характеристики, которые человек может ощутить и измерить. И задача ученого находить закономерности только между ними, но не пытаться тратить время на метафизические измышления, что такое НА САМОМ деле яблоко, как оно устроено и почему оно круглое, а не квадратное.
Мы имеем тогда пред собой одновременно и вместе элементы реального мира и элементы нашего Я. Интересовать нас может еще только одно, - это функциональная зависимость (в математическом смысле) этих элементов друг от друга. Эту связь элементов можно продолжать называть вещью. (Э.Мах, "Познание и заблуждение")
При этом объяснительная часть науки сознательно отбрасывается, как бесплодная метафизика. Подробней об учении Маха хорошо написано здесь
Еще раз повторю - отказ от рассмотрения вещей как объективно существующих и обращение исключительно к ощущениям человека это был не более чем мысленный эксперимент, чисто для оптимизации естествоиспытательской, научной деятельности на тот момент развития науки, не имевшей "объяснительных" инструментов, еще не знавшей теории относительности/квантовой физики.
И между прочим, таким образом Мах пришел к идее что пространство, время, силы, движение - есть не постоянные, а лишь субъективные, относительные величины, и эта идея подтолкнула Альберта Эйнштейна к созданию релятивистской физики, о чем он сам говорил. Что в итоге привело к фундаментальному прорыву в научных знаниях, благодаря чему мы теперь имеем все, что имеем в современной цивилизации - ядерную энергетику и оружие, электронику и спутники.
С развитием науки принцип Маха потерял свое значение, но в те времена это был вполне плодотворный способ научного познания, подхваченный другими учеными, современниками и конечно же он не мог не привлечь внимания революционеров-теоретиков, как раз размышлявших в те годы над законами и путями развития общества.
Довольно быстро среди русских революционеров-марксистов образовалась фракция «махистов», которые пытались применить идеи Маха для общественных наук. Все это конечно же никак не могло повредить революционному движению, это нормально для философии и живойй науки вообще - спорить, выдвигать и обсуждать разные теории. Но тут гениальный Ленин нистерпел.
Он обрушился со страшными ругательствами и проклятиями на «махистов», обзывая их гнилыми идеалистами и ревизионистами. Возможно, что он использовал это как элемент внутрипартийной борьбы, чтоб победить/переспорить конкурентов или как способ получше для себя поделить партийную кассу - есть разные гипотезы о его мотивах у историков.
Нам важно не это. Нам даже не важно, что по большому счету махизм действительно на сегодня выглядит как довольно странный, надуманный метод познания, впоследствии отвергнутый учеными.
Важно КАК Ленин пытался спорить с теорией познания Маха и ее последователями. Какими аргументами он оперировал и как мыслил.
-----------------------------------------------
Но перед тем как погрузиться в разбор книги Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", стоит ознакомиться с мемуарным свидетельством
философа Валентинова, о том как он заспорил с Лениным обо всех этих вещах, в ходе чего вдрызг с ним разругался.
Эта история является предтечей появления книги Ленина и многое объясняет и раскрывает.
Я бы даже сказал, что разобраться в сути спора Ленина с махистами-ревизионистами гораздо проще именно по изложению Валентинова - оно намного систематичней и понятней, чем выкладки гениального вождя пролетариата, которого читать вообще очень трудно, этот сумбурный, малосвязный поток оскорблений, цитат и торжествующих воплей дикаря.
Там много-много страниц Ленин на разные лады пережевывает всего одну нехитрую мысль - реальный мир существует независимо от человека, поэтому материализм Маркса-Энгельса это единственно верное мировоззрение, а отсюда все идеалисты-махисты-эмпириокритицисты, якобы говорящие обратное (что объективной реальности нет, а есть только наши ощущения) - круглые дураки.
Про дураков это я не для красного словца упомянул - очень частым полемическим приемом у гениального Ленина является постоянное навешивание ярлыков и брань по поводу умственных качеств оппонентов.
Философия там во многом сведена к потоку ругательств и его дикарскому непониманию теории познания Маха (которая не имеет никакого отношения к мировоззрению!), в результате чего Ленин лишь спорит с дурачком в своей собственной голове.
Ровно как и спор Валентинова с Лениным представляет этот увлекательный процесс. Да и вообще наблюдения Валентинова очень интересны.
Далее я привожу выброчное цитирование из книги. Начну немножко издалека.
Вот как Валентинов описывает что узнал о Ленине до знакомства:
Очень ценя Ленина еще до личного знакомства с ним, я, приехав в Женеву, был всё-таки несколько смущен атмосферой поклонения, которой его окружала группа, называвшая себя большевиками. Это меня как-то шокировало
Но не все поддались обаянию Ильича.
После заседания мы долго беседовали с Туган-Барановским, гуляя в Царском саду на берегу Днепра. Зашла речь и о Ленине.
- Я не буду, - говорил Туган-Барановский, - касаться Ленина как политика и организатора партии. Возможно, что здесь он весьма на своем месте, но экономист, теоретик, исследователь - он ничтожный. Он вызубрил Маркса и хорошо знает только земские переписи. Больше ничего. Он прочитал Сисмонди и об этом писал, но, уверяю вас, он не читал как следует ни Прудона, ни Сен-Симона, ни Фурье, ни французских утопистов. История развития экономической науки ему почти неизвестна. Он не знает ни Кенэ, ни даже Листа. Он не прочитал ни Менгера, ни Бём-Баверна, ни одной книги, критиковавших теорию трудовой стоимости, разрабатывавших теорию предельной полезности. Он сознательно отвертывался от них, боясь, что они просверлят дыру в теории Маркса.
Говорят о его книге «Развитие капитализма в России», но ведь она слаба, лишена настоящего исторического фона, полна грубых промахов и пробелов.
Отзывы Булгакова были не менее резки.
- Ленин нечестно мыслит. Он загородился броней ортодоксального марксизма и не желает видеть, что вне этой загородки находится множество вопросов, на которые марксизм бессилен дать ответ. Ленин их отпихивает ногой.
Его полемика с моей книгой «Капитализм и земледелие» такова, что уничтожила у меня дотла всякое желание ему отвечать. Разве можно серьезно спорить с человеком, применяющим при обсуждении экономических вопросов приемы гоголевского Ноздрева.
На тот момент Валентинов списал это все на личную неприязнь, конкуренцию с Лениным. Его личное впечатление было таким:
К Ленину притягивала не только гармония слова и дела (оказавшаяся мнимой!), о которой я говорил. Производило впечатление что-то другое, сложное и, вероятно, эта загадочная сила и обаятельность, о которой говорил Потресов. Мне представлялось, что в нем есть нечто крайне важное, что мне неизвестно. Что? Я не мог бы на это ясно ответить. Знаю только, что к Ленину что-то притягивало. А узнать его было совсем нелегко.Здесь я немного отклонился от темы, просто чтоб показать атмосферу, взаимотношения большевиков.
Теперь собственно, как завязался спор вокруг махизма.
Собранные мною книги [прим - книги Маха, Авенариуса] были отнесены Ленину, а три дня спустя в столовой Лепешинских - кто-то, насколько помню, жена Гусева, передала мне, что видела Ленина: «Он хочет, чтобы вы пришли к нему, собирается вам намылить голову». Намылить голову? Что такое я сделал, за что мне нужно «намылить голову»? Ленин встретил меня не по-обычному, а с бросившейся в глаза неприятной сухостью. И тут же передал принесенные ему книги.
- Возьмите, они мне больше не нужны.
- Неужели вы их прочитали? - воскликнул я.
В них было не менее 1.200 страниц. Это не роман, не легкое чтение, в два с половиной дня одолеть их невозможно. Вместо ответа, Ленин вынул из кармана несколько листков.
- Это вам от меня на память небольшой меморандум. Маленький щелчок по вашим горе-философам, с которыми вы, несомненно, хотите начать ревизию марксизма.
Этот меморандум собственно и был черновым наброском основных тезисов "Материализма и эмпириокритицизма", как считает Валентинов.
Пробежав бегло «меморандум», я немедленно убедился, что Ленин из принесенных ему книг перелистал лишь Маха и, абсолютно не поняв его взгляды, превратил их действительно в галиматью. До книг Авенариуса он, видимо, даже и не дотронулся. Что же касается философских, если можно так выразиться, взглядов самого Ленина, они были изложены в конце меморандума, от них разило примитивностью самого наивного обывательского материализма. В сочинениях Ленина до сих пор никогда не было намека на философские проблемы, поэтому, до его «меморандума» мне в голову не могло придти, что в этой области он так пуст и детски беспомощен.
Можно было подумать, что он никогда не держал в руках ни одной истории философии, ни одной книги по психологии и психофизиологии. Всё-таки особого умаления Ленина я в том видеть не хотел, говорю - о начале моего спора с ним. По моему мнению, это лишь показывало, что быть энциклопедистом нельзя, что Ленин, занятый изучением политических и экономических вопросов, не имел времени заглянуть в другие области. Мало ли чего мы не знаем! Естествознание, техника, поважнее философии, а подавляющее большинство марксистов их не знает.
Далее Валентинов изложил Ленину суть его непонимания теории Маха:
В своем предисловии он {другой философ}, как и вы, утверждает, что Мах, хотя он физик и естествоиспытатель, отрицает существование внешнего материального мира и доказывает, что ничего, кроме субъективных ощущений человека, не существует. Раз это так, воскликал Энгельмейер, тогда у меня нет ни родителей, ни положения в свете, ни собственности, ничего кроме ощущений. Энгельмейер смешивает ощущения с представлениями, мышлением, чувствами.
Он явно не понимает, что данность, наличность ощущения говорит об обусловленности его чем-то извне. Если нет, например, источника тепла и света никакие фокусы, никакое напряжение воли, не может вызвать в человеке ощущения тепла и света. Но такое же непонимание двести лет пред этим испытывала и по сей день испытывает философия Беркли. Его также обвиняли в отрицании внешнего мира и критики, издеваясь над ним, предлагали ему пройтись над пропастью или удариться головой о столб. А между тем в странной, на первый взгляд непонятной, формуле Беркли - «esse est percipi» заложена не метафизика, а острый анализ и глубочайший реализм.
Ленин все равно нихера не понял и стал зачем-то цепляться к латинской формуле Беркли :
Ленин подскочил, услышав «esse est percipi». Эта формула ввергла его в какое-то злобное раздражение.
- Вы явно, - крикнул он, - не отдаете себе отчета, что значит esse est percipi! Вы, очевидно, абсолютно не знаете латинский язык, не понимаете, что восхваляя дурацкую формулу - вы тем самым защищаете чушь и галиматью. Если без вывертов и выкрутасов перевести с латинского языка на русский язык esse est percipi - это будет означать, что всё существующее есть лишь восприятие, т. е. лишь субъективное ощущение. Человек, строющий на одном только ощущении свою философию, безнадежен. Его нужно отправить в сумасшедший дом. Мир внешний, мир материи существует вне нас, независимо ни от каких восприятий и ощущений. Если ваш Max - не знает этой истины материализма, его нужно назвать круглым дураком. «Esse est percipi»! - нужно же подхватить такую дикую чушь и носиться с нею.
Валентинов не сдается, пытается еще раз убедить Ленина что он не так понял Маха:
- Твердить на разные лады о существовании независимости от нас мира, доказывать то, что без всяких доказательств знает и чувствует всякий нормальный человек, уверяю вас, смешно. Сильнее того, что Авенариус и Мах говорят против гносеологического солипсизма, отрицания внешнего мира, поверьте, - вы не скажете.
Судя по вашему меморандуму и тому, что сейчас говорите, вижу что вы, Владимир Ильич, не хотите вникнуть в то, о чем идет речь в философии, которую критикуете. Речь идет о теории познания, изучающей процесс познавания, анализирующей не содержание тех или иных наук, а происхождение, образование общего содержания знания. Это самопознание знания, это желание узнать, что и как тут происходит, с чего и с какой посылкой мы начинаем познавать. /--/ { далее идет длинное разъяснение - прим } Когда говорят об объективном знании независимого от нас мира - это еще не значит, что в таком познавании субъект отсутствует. Человек никогда не может выпрыгнуть из самого себя. Поэтому, если верно, что нет субъекта без объекта, то с точки гносеологии верно и другое - нет объекта без субъекта
Все без толку! Ленин просто ничего не понимает, но выхватывает из контекста знакомую ему фразу и опять обрушивается как коршун:
- Поздравляю, договорились до точки! Без субъекта нет объекта! Не употребляя самых резких выражений, хотя они здесь были бы очень уместны, скажу, что профессорский тон не может скрыть вашего обскурантизма. Ваш обскурантизм просто невероятен. Вот пример, до каких перлов можно договориться, бросаясь с завязанными глазами в объятия темной, путанной, реакционной теории. Esse est percipi, субъект неотрываем от объекта!
Неужели вам неизвестно, что земля, природа, объект существовали раньше, чем появился субъект, человек? Неужели вы не знаете, что был период, когда земной шар находился в раскаленном состоянии, что эта раскаленная масса охлаждалась и на ней лишь постепенно начали создаваться условия для органической жизни. В раскаленной массе мог ли существовать человек и познавать окружающее, находясь с ним, по вашему выражению, в какой-то неразрывной координации? Ведь это чушь! Вся эта мнимая философия - набор бессмысленных слов. Так можно дойти и до веры, что пророк Иона жил во чреве кита.
Признаете ли вы указания науки, что в течение сотен тысяч лет на нашей планете не было человека и потребовалось неисчислимое время, чтобы сложить человека из клеток органической материи? Если признаете, от ваших формул о неразрывной связи субъекта и объекта, нелепых словечек, что без субъекта нет объекта - ровно ничего не останется.
Ну, а если не признаете, тогда вам нужно взяться за самые элементарные учебники, чтобы освободиться от своего дикого обскурантизма.
Валентинова даже этот поток дикарского бреда вперемешку с оскорблениями не вывел из себя! Он продолжил терпеливо объяснять что если мы говорим о ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ, о гносеологии, то мы не можем не поставить на первое место собственно того, кто занимается этим познанием. Валентинов указал, что
... О «земной и небесной тверди» раньше сотворения человека говорит уже Библия и эту истину теперь знают даже в младшем классе приходского училища. Но в отличие от приходской школы, где преподают без ссылок на гносеологию мы, с вами, товарищ Ленин, говорим именно о последней, однако у вас к ней какое-то странное и непонятное мне отношение. Когда я говорю, что с точки зрения теоретико-познавательной нет объекта без субъекта - вы отвечаете, что в раскаленной массе земного шара не может сидеть субъект-человек и эту массу наблюдать. За такое воззрение, избегая назвать меня идиотом, вы называете меня только темным обскурантистом. А познаваемый объект всё-таки не отрываем от субъекта. В самом деле - откуда вы знаете, что наша планета была в раскаленном состоянии и на ней не было жизни и человека? Знание о том дано ли мистическим сообщением какого-то духа или есть результат исследующего, создающего гипотезы познающего субъекта?
Вас интересует только то, что земной шар находился в раскаленном состоянии, а теорию познания интересует как, каким путем, получено такое знание, каким контактом субъекта с объектом оно достигнуто, сколько в нем достоверности, и что с гносеологической точки зрения, нужно и можно считать достоверностью
Все это было бесполезно! Валентинов наконец заметил, что
Было ясно, что мы говорим на разных языках. Наш спор затем длился более двух с половиной часов и стена между нами подымалась всё выше. Моментами это была настоящая буря; Ленина охватывало ничем несдерживаемое бешенство и по адресу Маха, целясь, конечно, в меня, он, не стесняясь, кидал град выражений вроде - дичь, идиотские выверты, темнота, дребедень, невежество, глупость, бессмыслица, идеалистическая чепуха, жалкая болтовня и т. д.
А по другому и быть не могло. С человеком ненаучного, допонятийного мышления невозможно обсуждать философию, да и вообще что-либо обсуждать, ведь ему с одной стороны недоступны абстрактные рассуждения, а с другой - он бездумно оперирует лозунгами и камланиями. Он выбирает себе догму и упорно держится ее, не воспринимая и не понимая чужих аргументов.
В итоге оба спорщика окончательно разругались и пришли к выводу что их дальнейший разговор не имеет смысла.
После описанных событий Валентинов стал отходить от Ленина и большевизма, и в итоге окончательно с ними порвал, а Ленин написал свой эпохальный труд "Материализм и эмпириокртицизм", где буквально повторяет все, что нес во время спора.
Валентинов так ее характеризует:
Для этой книги, составленной с невероятной быстротой в Женеве, Ленин в Лондоне, в Британском музее, привлек груду произведений. Мы находим у него выдержки и ссылки на Маха, Авенариуса, Петцольта, Карстаньена, Беркли, Юма, Гексли, Дидро, Вилли, Пуанкаре, Дюгем, Лесевича, Эвальд, Вундта, Гартмана, Фихте, Шуппе, Шуберт Зольдерн, Дицгена, Фейербаха, Грюна, Ремке, Пирсона, А. Рея, Каруса, Освальда, Ланге, Риккерта и на легион других.
За полгода, потраченные Лениным на составление книги, и тем более за три недели визитов в Британский музей, он не был в состоянии с должным вниманием прочитать множество книг неизвестных ему философов. В его «Философских тетрадях» - о них речь позднее - есть такая фраза: «кажись, интересного здесь нет, судя по перелистыванию». Этим методом - «перелистыванием», примененным к 1200 страницам мною принесенных ему сочинений Авенариуса и Маха, он несомненно пользовался и в отношении подавляющего числа им указываемых философов. Он не столько читал их, сколько «перелистывал», с целью найти там нечто «интересное», на что он мог бы накинуться коршуном.
Не в этом одном оригинальность его книги. Она составлялась в пылу ража, состоянии столь характерном для Ленина.
В письме к М. Горькому он писал, что читая «распроклятых махистов» (русских) бесновался от негодования.Я скорее себя дам четвертовать, чем соглашусь участвовать в органе или коллегии подобные вещи проповедующей».
Беснование сделало книгу Ленина уником, - вряд ли можно найти у нас другое произведение, в котором была бы нагромождена такая масса грубейших ругательств по адресу иностранных философов - Авенариуса, Маха, Пуанкаре, Петцольта, Корнелиуса и других. Ленин тут работал поистине «бубновым тузом». У него желание оплевать своих противников; он говорит о «ста тысячах плевков по адресу философии Маха и Авенариуса».
По выходе книги Ленина рецензент «Русских Ведомостей» (Ильин) писал, что в ней «литературная развязность и некорректность доходят поистине до геркулесовых столбов и переходят в прямое издевательство над самыми элементарными требованиями приличия».
Л. И. Ортодокс-Аскельрод (ее рецензия в «Современном Мире»), хотя и была в области философии единомышленницей Ленина, тоже возмутилась грубостью его книги. «Уму непостижимо, восклицала она, как это можно нечто подобное написать, а написавши не зачеркнуть, а не зачеркнувши не потребовать с нетерпением корректуры для уничтожения нелепых и грубых сравнений». Ортодокс не знала, что перед нею был текст после «корректуры», т. е., по настоянию сестры Ленина, уже подчищенный и сильно смягченный. Трудно даже себе представить, что в нем было до исправления!
Тем не менее, в свежеобразованном СССР эта работа Ленина была возведена на пьедестал величайшего философского труда
Уже при жизни Ленина - правителя России - критика его книги - «Материализм и Эмпириокритицизм» - не скажу, чтобы была запрещена, но стала крайне затрудненной. Чтобы не портить себе карьеры, например, Луначарский, призванный на пост комиссара народного просвещения, - сделал вид, что эмпирио-критиком никогда не был. То же самое сделал и Берман. /--/
Что же произошло после смерти Ленина? Его «Материализм и Эмпириокритицизм», с тем его содержанием, в котором, по убеждению самого Ленина была не сражающаяся, а сражаемая, негодная часть - стал обязательным Кораном не для одних только коммунистов СССР и советских граждан, а для всех коммунистов и граждан, для всей массы людей, подчиненных диктатуре Кремля. Кто в СССР или в сателлитских странах ныне посмеет заявить, что не разделяет философских взглядов книги Ленина? Если бы в июне 1904 г., когда я спорил с Лениным по поводу его меморандума, - этой пролегомены будущей книги - мне кто-нибудь, например, Лепешинский, сказал, что превращенный в книгу меморандум будет внедряться как священное откровение в головы десятков миллионов людей России, Восточной Европы, Франции, Италии, Китая, Кореи - я рассмеялся бы над «Пантейчиком» или, вернее, сказал бы ему, что анекдот его глуповат и даже смеха не возбуждает. И этот глупенький анекдот превратился в мировую быль! Трудно поверить, но это же факт!
А когда к власти пришел уже хтонический, абсолютно упоротый большевистский бабуин Сталин, который вообще умудрялся все что угодно превратить в объект для поклонения и повод для расправ, то
когда грозный палец Сталина указывает на Богданова, Базарова, Луначарского, Бермана, Юшкевича, Валентинова и их «учителей Авенариуса и Маха» - это действительно имеет смертоносное, сокрушающее, значение, ибо тогда вопрос о них неминуемо переходит из области философии в ведение ГПУ - НКВД - МГБ.
Из перечисленных выше «махистов» - кроме пишущего эти строки, уже никого нет в живых, но борьба с ними, их книгами (это теперь нелегальная, запрещенная литература) - имеет «актуальное значение», так как махизм, по словам «Правды», будучи «философией реакционной буржуазии», выступает, как один из наиболее непримиримых врагов «материализма», представленного в «гениальной книге» Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».
Коротко говоря, в империи Сталина махизм, эмпириокритицизм официально признаны «вредительством», вредителями, сталкивающимися с коммунистическим строем мысли и чувств, установленным диктатурой. Вредитель - это человек, который попав в руки НКВД, может быть обвинен (и должен признаться) в самых невообразимых преступлениях - вызывал засуху, убивал скот бациллами чумы, отравлял советские города микробами.
Как далеко можно идти на путях наговора - показывают московские процессы 1937-38 г., где коммунисты Бухарин, Рыков, Каменев - еще недавно, в качестве членов Политбюро, стоявшие во главе управления страной, - были показаны как простые шпионы на службе иностранного капитализма. Во что в этой атмосфере сумасшедшего наговора, отсылающего нас к эпохе сжигания ведьм и казням за сношение с дьяволом, превращается «махизм», можно судить по уже цитированному номеру «Правды».
«Махизм, - заявляла она, - пытались сочетать с марксизмом так называемые австро-марксисты - О. Бауэр, Фридрих Адлер и др.».
Каков результат этого сочетания?
«Австромарксисты предали рабочий класс Австрии, подготовив вначале победу в Австрии австрийских фашистов, а затем прямую аннексию Австрии гитлеровской Германией».
Вот что такое махизм! Вот куда приводят идеи, изложенные венским физиком и естествоиспытателем Э. Махом в его книгах - «Учение о теплоте», «Механика в ее историческом развитии», «Анализ ощущений», «Познание и заблуждение» и других. Э. Мах в письме ко мне (в 1910 или 1911, хорошо не помню, оно пропало), очевидно узнав, в каком виде его изображал Ленин, писал, что находит непонятным и совершенно странным («unverständlich, ganz sonderbar») тот факт, что в России критика его научных взглядов перенесена на чуждую им политическую почву. Кто бы мог себе представить, что через двадцать два года после смерти Маха - он умер в 1916 г. - кремлевские философы узрят в его научных работах не более и не менее как скрытую «подготовку» аннексии Гитлером Австрии!
С точки зрения современной психологии ничего удивительного в таких инвективах нет - пришедшие к власти красные дикари легко могли произвольно связать что угодно с чем угодно, таковы особенности ненаучного допонятийного мышления, называется синкретизм. Это есть и в ленинском "материализме и эмпириокритицизме", и современные красные ведут себя в комментах ровно так же, высасывая из пальца например такие залепухи - "антисоветчик это всегда русофоб".
Но непривычный тогда еще к красной "логике" Валентинов продолжает поражаться:
Читая подобные вещи, это превращение гносеологических идей Маха, Авенариуса, Богданова - во вредительское оружие кулацких элементов, в подготовку гитлеровской аннексии Австрии (аннексируется она-то теперь Кремлем!) - испытываешь чувство, будто находишься среди сумасшедших.
Хочется думать, что это только кошмарный сон, - увы, это явь. Все обвинения во вредительстве составляются именно таким сумасшедшим способом и заметим - все они инспирируются сверху, из Кремля самим «великим Сталиным». Философию махизма, сверх уже ей приписанных вредительских свойств, он повелел объявить теорией шпионажа, поэтому каждого «махиста» считать врагом народа, шпионом на службе у иностранных капиталистических разведок. Если вы этому не верите - прочитайте следующие строки из той же статьи «Что такое махизм и эмпириокритицизм?».
«Махистами были меньшевики Валентинов, Юшкевич, Гельфонд и к меньшевикам в годы реакции перешел бывший большевик Базаров, осужденный в 1931 г. за вредительство. Был махистом - и всегда оставался на махистских позициях - будущий лидер правых реставраторов капитализма, враг народа, фашистский шпион Бухарин. Его сообщники по Гестапо Рыков и Каменев, переходившие в лагерь врагов партии во все трудные моменты борьбы, занимали примиренческую позицию по отношению к махизму».
Вот такой накал идиотии был инспирирован гениальным вождем мирового пролетариата. Вполне логично предположить что так случилось потому, что сам основатель СССР как обладатель дикарского мышления - концентрировал вокруг себя соответсвующих ему по уровню соратников, которых не смущали нелепые выверты ленинских рассуждений. Самым успешным из которых стал вполне естественно т. Сталин, как наиболее яркий представитель этого стада бабуинов, как метко их называл Черчиль. Все нормальные отсеивались поначалу сами, а потом искусственно.
Осталось наконец, разобрать ленинское сияние чистого разума и продемонстрировать характерные образцы допонятийного мышления в его работе "Материализм и эмпириокритицизм". Но это будет видимо еще длиннее чем этот пост, так что продолжим завтра.