"я ничего, ничего об этом не помню, моя любовь осталась в ХХ веке"
Важные моменты в жизни не всегда удаётся запечатлеть. И слава богу. У кого из нас есть фотографии мгновений, когда жизнь наша перевернулась, тронулась и неумолимо покатилась как колёса поезда..? Впрочем, есть фото знаковых и ключевых событий: будь то свадьбы, похороны (сейчас уже нет), выпускные, выписки из роддомов... вот фотографий первых поцелуев мало:) хоть что-то ещё не протоколируют. Впрочем, частенько и роды снимают, а смерть, вот реже...хотя всё это близко - переход из одного состояния в другое. Возможно, поэтому люди так любят снимать фото руки с паспортом и билетом. Те, кто поосторжнее, обычно, эту фазу минуют, а сразу выкладывают вид из иллюминатора с крылом самолёта с серебристым крылом... а вот с поездами как-то мимо. Там много суеты века двадцатого. Помните? Тогда так много всего приходилось делать самим!.. и торты печь, и волосы стричь, если нужно, и конкурсы придумывать, и стенгазеты оформлять, и похороны организовывать, и даже с покойником ночь сидеть... боже, да всего и не перечислить! Сейчас мы намного чаще обращаемся к специалистам: и документы, и фотопечать, и ногти, и волосы, - всё к ним. И даже торты частенько пекут нам профессионалы!.. и похороны проводят, и свадьбы, и дни рождения. А в поезде ты мгновенно откатываешься в прошлое: и чемодан в вагон самому поднять придётся, и раскатать матрс, и бельё надеть... потом ещё и к титану за кипятком бегать... да и виды себя сами не посмотрят: необходимо хоть немного, хоть ради ожидания зелёного света над туалетом, постоять в коридоре, навалившись на поручень, проникнуться тоской проплывающего пейзажа и втянуть корму, когда кто-то пойдёт мимо... А этот незабываемый перрон с трещинами асфальта?.. сейчас много, где плитка, и уже забываешь о 90-ых, когда всюду такие трещины были, и в детстве ты скакал между ними будто реки перешагивая... А этот странный старомодный свет для чтения? Вошли в купе, а там интеллигентная пара до Новосибирска едут... и свет горит над полкой, и рука помнит ощущение этого тонкого выключателя под светильником... о эти старые немецкие вагоны!.. Увидела этот свет и подумала, что он из детства - ночник. Его включают ранними вечерами и бессонными ночами, и тень взрослого тревожно ходит туда-сюда за шторой, если у кого-то жар, и кажется, что сейчас запахнет уксусом или водкой от компресса... Сейчас свет ярче, бескомпромисснее... не знаю, включают ли нынче детям этот неяркий свет, который для чтения откровенно слабоват?.. Идём вдоль состава, и серые бока вагонов напоминают то ли спящих китов, то ли бронированные вагоны... пломбированные? Времён Ильича... Так вот. Два пути. Обычно я стою лицом к Ангаре и жду пригородную электричку на 7-ом пути, которая отвезёт меня к подруге. А тут наш состав стоял на пятом, и в кои-то веки пришлось повернуться спиной к Ангаре, а лицом - к зданию нашего вокзала с надписью "Иркутскъ", и восхититься, что жизнь всё-таки не по одним рельсам скользит, а бывают такие свежие весенние ночи... в апреле, после дождя, когда в чёрном небе поднимается пар от почтовых вагонов... почтовый состав закрывает поезд Улан-Удэ-Москва, и на перрон выходит мужчина в шлёпанцах, которого в полутьме можно принять за нашего родственника, но чего бы ему делать в поезде?.. Симпатичные девушки-бурятки, похожие на героинь корейских дорам, выходят, и я за них радуюсь - они-то уже приехали... хорошо ездить на небольшие расстояния!.. Вспоминаю, как в 2007-ом году я тут стояла со случайной швейцаркой по имени Грицуэла, - девущка с каштановыми кудрями и в розовом шарфике, которая спросила о выходе на перрон, а я встречала подругу Свету. Был яркий летний день, но синеву Ангары скрыла электричка, которая прямо в лоб сообщала: "Мальта-Иркутск". -Это шутка такая? - ехидно спросила Света, выбравшаяся из тьмы поезда на оглушённый зноем перрон и увидившая это. -Нет, - чистосердечно ответила я, но усовестилась и открыла маленькую тайну: - Только это не та Мальта, которая рыцари- госпитальеры, знойная Ла Валетта... нет, у нас в области есть мальтА... Возвращаюсь в 24-ый год, в апрель и вечер. Смотрю на поезд, который четыре дня в пути и третью ночь... и вот на боку поезда медленно загораются звёзды... проводницы выставляют руки со звёздами фонарей и... кое-где в цепи вагонов зияют чёрные провалы. Машинист терпеливо ждёт, когда замкнётся цепь огней, все "звёзды" будут подавать ровный и чистый свет, поезд делает едва слышный громадный вдох и катится на Восток... наш состав должен покатиться на Запад, но это пока невозможно, тк поезд короток, и масса пассажиров стоят и сидят на перроне с чемоданами, сумками, рюкзаками и архаичными корзинами - ждут, когда прицепят ещё три вагона. Транссиб живёт ночной и непостижимой жизнью - он похож на работу сердца, которое даже ночью перекачивает кровь, на работу гигантского часового механизма... но скорее сердца, которое делает неизбывное "чу-чух-чу-чух...". Смотрю на табло, и вижу серебристую строчку Иркутск-Половина в 06:10. А до этого почти пятичасовой перерыв... только редкие остановки пассажирских поездов, и кажется, что даже вокзал когда-нибудь угомонится и ляжет спать... впрочем, сиять и светиться в темноте не перестанет. Даже через сотни лет, когда никого из нас, мерцающих и зыбких пассажиров двадцать первого столетия, уже не будет...
Отто Эдуард Пиппел "Поздно вечером"