"Ты знаешь, мама, все мы - дети жизни..."
Довелось недавно читать книгу бесед Эли Моhера с Ариком Айнштейном. В рассказе о матери, Арик, упомянув многочисленные общественные организации, где его мама посильно вносила вклад, бессильно пытающийся покрыть всё прибывающие и прибывающие вместе с репатриантами потребности, и зачислив маму в им же - сыном - придуманный "Отдел помощи ближнему", вдруг ненароком обмолвится:
""Девичья фамилия моей матери", - напишет Арик, - "была Дубно. У мамы был двоюродный брат. Ицхак."
Работа Макса Либермана. О связи трех его картин с темой поста расскажу ниже
Родился Ицхак Дубно в Польше, в 1913 году, а до Земли Израиля добрался к своему двадцатилетию, ровно в год, открывший невиданную прежде историю ненависти людской - в 1933-й.
фотография
В рядах Хаганы у Ицхака Дубно была подпольная кличка "Йоав" (Кибуц Сде Йоав, оздоровительный комплек Хамей Йоав названы так в память об Ицхаке Дубно). 21 мая 1948 года Ицхак погиб, защищая кибуц Негба, одним из основателей которого он был.
На мемориальном сайте "Изкор" есть раздел "Огненные свитки" ("Гвилей эш"), публикующий произведения погибших за Землю Израиля. Там опубликованы и литературные эссе Дубно. Попытка перевода, как и в последующих цитатах, приводимых в посту, моя.
Сегодня встал с рассветом и вышел навстречу солнцу. Благословляю друзей моих давнишних! Эти поля, это небо, эти горы, что на горизонте. Вот простираются они - волнистые линия вершин - до самых небес, соприкасаясь с первыми солнечными лучами. Я сроднился с ними, храню их в себе. И каждый раз заново пробуждают и волнуют они мое сердце. Я смотрю на восток. Взгляд охватывает вспаханные поля, охапки жнива и черноту пашен, захватывает арабскую деревеньку, притулившуюся на вершине холма, подобно серому грибу, тонет в голубизне гор - этих молчаливых истуканов, чьи вершины украншены розовым свечением восходящего солнца. Негба, здесь ты! ....
Шагаю я по этой земле и чудится мне, что вздрагивает она под ступнями моими. И когда вгрызусь я в пыль её, вздыхая от счастья, покажется мне, что внимаю я безмолвному воркованию, слышному лишь влюбленным в неё...
Было Ицхаку Дубно 35 лет. Говорили, что был он честен. Ложь презирал. Был очень начитан. Серьезно интересовался военной историей. Но не только. Знал толк и в искусстве красок и звуков. Вот, например, в работе "Размышления об искусстве" Ицхак Дубно пишет о Рубенсе, о магическом воздействии музыкальных ударных инструментов, о скульптурах Привера, об автопортрете Рембрандта, о поэзии Ицхака Ламдана... А следующие строки посвящает, думаю, вот этой картине:
Загородный дом Макса Либермана...
Видел прекрасный пейзаж Либермана. Дом в старом парке. Как прекрасен этот насыщенный и сочный зеленый цвет травы, отражение бликов которого задевает дерево, дом. Картина полна света, но свет тот приглушенный. Я чувствую, как недостает мне здесь неба. Дом и парк заполняют собой все пространство, и это омрачает свет и делает его неестесственным. Может, таковой была задумка Либермана - выделить серый дом на фоне зелени, но, мне кажется, нельзя лишать пейзаж - и будь что будет! - неба...
Не знаю лишь, была ли известна Ицхаку на момент написания данной статьи судьба художника. Скорее всего, да... Снаряд разорвался тогда, в Негбе, в страшной близости от Ицхака...В заметке "Еврейский воин" Ицкак Дубно написано следующее:
Лгут те, кто удтверждает, что народ наш не боец. История навязывала нам - рассеяным в галуте - обесценные чаяния, несбывшиеся ожидания от вооруженной борьбы за наши права... Война в диаспоре велась за наше сплочение, за сохранение нашей индивидуальности, как народа. Но сейчас еврей должен проявить способность отстоять с оружием в руках свою Землю...
Арик Айнштейн признается в книге, что если бы ему пришлось сегодня выбирать себе имя, он захотел добавить к фамилии отца фамилию матери. Дубно. Жаль терять...
Арик и Двора Айнштейн (Дубно)
Правда, в одиннадцать лет у Арика Айнштейна, судя по его рассказу, были куда более кардинальные планы изменения имени и фамилии:
Мне было лет одиннадцать. На ул.Дизенгоф, неподалеку от ул.Фришман, располагалась библиотека. Сегодня там книжный магазин "Стеймацки". Я был читателем этой библиотеки, менял там книги. Однажды мне захотелось имя свое привести в бОльшее соответствие с канонами израильской действительности. И, когда я открывал новый абонемент, то решил взять фамилию Шоhам. Ведь фамилия Айнштейн переводится как "один камень". Вот, я и решил, что это будет дорогой камень*. Под такой фамилией я и был записан в библиотеке. Не Арик - вновь Ариком я стал лишь во время армейской службы, а Арье Шоhам...Правда, очень быстро мне пришлось отказаться от этой затеи. Т.к., Айнштейн - всем именам имя. Достаточно просмотреть в энциклопедиях категорию "Альберт'
Арик с родителями, отец - актер театра "Оэль", Яаков Айнштейн
Этот рассказ напомнил мне реплику одной из участниц семинара учителей из Татарстана в Яд ва Шем на прошлой неделе. На экскурсии я обмолвилась об Арике Айнштейне. Эта женщина попросила повторить фамилию. Ещё помню, она спросила, какую музыку он исполняет - народную или классическую. Обозрев творчество певца за полсекунды, я признала, что определение "народная классика' не так уже далеко от истины в случае Айнштейна. А женщина эта, возвращаясь к фамилии, добавила:
- Фамилия, почти как у известного ученого.
Жаль, я не подумала рассказать ей о второй, так и не выжившей фамилии певца - Дубно. Хотя её ассоциации от этой фамилии я предвидеть могу. Они схожи с моими...
===============================
В качестве дополнения:
1. Все три работы Макса Либермана, показанные в посту, сделаны художником в Ванзее, там находился его загородный дом. Позже, 20 января 1942 года именно в этом пасторальном и неторопливом месте будет проходить Ванзейская конференция, на которой будет принято "Окончательное решение еврейского вопроса"...
2. Хочу поделиться вот этими фотографиями. Две из них я перефотографировала из книги. А третья - скрин кадра из клипа на песню "Гитара и скрипка" в исп. Арика Айнштейна и Шалома Ханоха.
С дочерью
С внучкой
С ней же, но уже подросшей
3. * Камень шоhам - это оникс (по одной из версий). Шохам был одним из 12 камней, украшавших одеяние первосвященника во время служения в Храме.
""Девичья фамилия моей матери", - напишет Арик, - "была Дубно. У мамы был двоюродный брат. Ицхак."
Работа Макса Либермана. О связи трех его картин с темой поста расскажу ниже
Родился Ицхак Дубно в Польше, в 1913 году, а до Земли Израиля добрался к своему двадцатилетию, ровно в год, открывший невиданную прежде историю ненависти людской - в 1933-й.
фотография
В рядах Хаганы у Ицхака Дубно была подпольная кличка "Йоав" (Кибуц Сде Йоав, оздоровительный комплек Хамей Йоав названы так в память об Ицхаке Дубно). 21 мая 1948 года Ицхак погиб, защищая кибуц Негба, одним из основателей которого он был.
На мемориальном сайте "Изкор" есть раздел "Огненные свитки" ("Гвилей эш"), публикующий произведения погибших за Землю Израиля. Там опубликованы и литературные эссе Дубно. Попытка перевода, как и в последующих цитатах, приводимых в посту, моя.
Сегодня встал с рассветом и вышел навстречу солнцу. Благословляю друзей моих давнишних! Эти поля, это небо, эти горы, что на горизонте. Вот простираются они - волнистые линия вершин - до самых небес, соприкасаясь с первыми солнечными лучами. Я сроднился с ними, храню их в себе. И каждый раз заново пробуждают и волнуют они мое сердце. Я смотрю на восток. Взгляд охватывает вспаханные поля, охапки жнива и черноту пашен, захватывает арабскую деревеньку, притулившуюся на вершине холма, подобно серому грибу, тонет в голубизне гор - этих молчаливых истуканов, чьи вершины украншены розовым свечением восходящего солнца. Негба, здесь ты! ....
Шагаю я по этой земле и чудится мне, что вздрагивает она под ступнями моими. И когда вгрызусь я в пыль её, вздыхая от счастья, покажется мне, что внимаю я безмолвному воркованию, слышному лишь влюбленным в неё...
Было Ицхаку Дубно 35 лет. Говорили, что был он честен. Ложь презирал. Был очень начитан. Серьезно интересовался военной историей. Но не только. Знал толк и в искусстве красок и звуков. Вот, например, в работе "Размышления об искусстве" Ицхак Дубно пишет о Рубенсе, о магическом воздействии музыкальных ударных инструментов, о скульптурах Привера, об автопортрете Рембрандта, о поэзии Ицхака Ламдана... А следующие строки посвящает, думаю, вот этой картине:
Загородный дом Макса Либермана...
Видел прекрасный пейзаж Либермана. Дом в старом парке. Как прекрасен этот насыщенный и сочный зеленый цвет травы, отражение бликов которого задевает дерево, дом. Картина полна света, но свет тот приглушенный. Я чувствую, как недостает мне здесь неба. Дом и парк заполняют собой все пространство, и это омрачает свет и делает его неестесственным. Может, таковой была задумка Либермана - выделить серый дом на фоне зелени, но, мне кажется, нельзя лишать пейзаж - и будь что будет! - неба...
Не знаю лишь, была ли известна Ицхаку на момент написания данной статьи судьба художника. Скорее всего, да... Снаряд разорвался тогда, в Негбе, в страшной близости от Ицхака...В заметке "Еврейский воин" Ицкак Дубно написано следующее:
Лгут те, кто удтверждает, что народ наш не боец. История навязывала нам - рассеяным в галуте - обесценные чаяния, несбывшиеся ожидания от вооруженной борьбы за наши права... Война в диаспоре велась за наше сплочение, за сохранение нашей индивидуальности, как народа. Но сейчас еврей должен проявить способность отстоять с оружием в руках свою Землю...
Арик Айнштейн признается в книге, что если бы ему пришлось сегодня выбирать себе имя, он захотел добавить к фамилии отца фамилию матери. Дубно. Жаль терять...
Арик и Двора Айнштейн (Дубно)
Правда, в одиннадцать лет у Арика Айнштейна, судя по его рассказу, были куда более кардинальные планы изменения имени и фамилии:
Мне было лет одиннадцать. На ул.Дизенгоф, неподалеку от ул.Фришман, располагалась библиотека. Сегодня там книжный магазин "Стеймацки". Я был читателем этой библиотеки, менял там книги. Однажды мне захотелось имя свое привести в бОльшее соответствие с канонами израильской действительности. И, когда я открывал новый абонемент, то решил взять фамилию Шоhам. Ведь фамилия Айнштейн переводится как "один камень". Вот, я и решил, что это будет дорогой камень*. Под такой фамилией я и был записан в библиотеке. Не Арик - вновь Ариком я стал лишь во время армейской службы, а Арье Шоhам...Правда, очень быстро мне пришлось отказаться от этой затеи. Т.к., Айнштейн - всем именам имя. Достаточно просмотреть в энциклопедиях категорию "Альберт'
Арик с родителями, отец - актер театра "Оэль", Яаков Айнштейн
Этот рассказ напомнил мне реплику одной из участниц семинара учителей из Татарстана в Яд ва Шем на прошлой неделе. На экскурсии я обмолвилась об Арике Айнштейне. Эта женщина попросила повторить фамилию. Ещё помню, она спросила, какую музыку он исполняет - народную или классическую. Обозрев творчество певца за полсекунды, я признала, что определение "народная классика' не так уже далеко от истины в случае Айнштейна. А женщина эта, возвращаясь к фамилии, добавила:
- Фамилия, почти как у известного ученого.
Жаль, я не подумала рассказать ей о второй, так и не выжившей фамилии певца - Дубно. Хотя её ассоциации от этой фамилии я предвидеть могу. Они схожи с моими...
Click to view===============================
В качестве дополнения:
1. Все три работы Макса Либермана, показанные в посту, сделаны художником в Ванзее, там находился его загородный дом. Позже, 20 января 1942 года именно в этом пасторальном и неторопливом месте будет проходить Ванзейская конференция, на которой будет принято "Окончательное решение еврейского вопроса"...
2. Хочу поделиться вот этими фотографиями. Две из них я перефотографировала из книги. А третья - скрин кадра из клипа на песню "Гитара и скрипка" в исп. Арика Айнштейна и Шалома Ханоха.
С дочерью
С внучкой
С ней же, но уже подросшей
3. * Камень шоhам - это оникс (по одной из версий). Шохам был одним из 12 камней, украшавших одеяние первосвященника во время служения в Храме.