Выйти из клетки
Вот, написался расск, название пока рабочее
1.
Милая, я собираюсь рассказать тебе страшное. Ещё никому не рассказывал. До сих пор и не надо было: до тебя никто не хотел жить со мной. Да и я ни с кем, кроме родителей, не жил и не собирался. Вот ты обижаешься, что замуж не зову, а я ведь хочу, но боюсь. С детства родители ото всех скрывали, и мне наказывали. И папенька мой от матушки таился, только через год после свадьбы она узнала. Но папеньке проще было, с ним это реже. Так что в его случае, это странность, к которой матушка со временем привыкла, а у меня - большая неприятность. Очень-очень большая. Хуже, чем с инвалидом, тем хоть официальная медицина как-то помочь пытается, и пенсию платят. А мне справку родители купили, что болен, каждый месяц лечится надо, а командировки мои частые - это не командировки, обманул я тебя, прости, сама поймёшь почему. Я по порядку расскажу, чтобы ты сразу от меня не сбежала. Обещаешь подумать, ладно?
Я уже месячным младенцем был, как отец впервые исчез. Матушка, понятное дело, в панику, милиции-больницы-морги обзванивать. Что бросил - не думала, у них любовь была, всё серьёзно. А через два дня, когда у неё молоко уже пропало от переживаний, является. И не то чтобы виноватый, а странный какой-то. Матушка у меня вспыльчивая, вначале скандал закатила, только потом выслушала.
Ты не сердись, что я всё вокруг да около, такое и не знаешь, как сказать-то. И поверить трудно. Вот и матушка отцу не верила, думала, изменил, скотина, а её за дуру держит, чушь какую-то городит. Неделю отец на раскладушке спал, да всё своё твердил, пока матушка не испугалась, а вдруг он и вправду не изменил? Тогда получается, муженёк - психбольной, в здравом уме и трезвой памяти никто такого говорить не будет. Или алкаш запойный, что не легче. Стала она тогда папеньке намекать, мол, не худо бы врачу показаться, он ни в какую. Так они полгода нервы друг другу мотали, пока отец не психанул. Дядю Колю позвал, и все выходные в гараже они с ним возились. Дяде Коле отец наврал про медвежонка, мол, знакомый охотник предлагает, а матушке вечером торжественно ключ от гаража вручил. Ты, говорит, вначале посмотри, а потом решим, надо мне к врачу, или нет. Как я в следующий раз пропаду, так ты прямиком в гараж дуй, только христом богом молю, ничего без меня не делай, дождись, как вернусь, там обсудим. Обещаешь? Матушка слово дала. До поры до времени зажили по-прежнему, хорошо, и спорить бросили. Матушка говорит, уже и забывать стала, а если и вспоминала, всё подтрунивала над отцом, как ловко он ей голову задурил. Отец отмахивался.
А однажды папенька и заявил, я, мол, в гараж, а ты через полчасика приходи, только валерианки прихвати, что ли, или чего покрепче. Короче, ушёл. А матушка в смятенных чувствах по дому забегала. Потому как, если он правду сказал… Ну, не бывает такого! А тогда к чему готовиться? Вот-вот. И на помощь не позвать: не было у них с отцом таких друзей задушевных, чтобы любое доверить. Сами они друг другу всю жизнь такими друзьями были. В общем, собралась, как могла: в карман перцу молотого насыпала, сковородку полотенцем обмотала - коли он буйный, чтоб и не покалечить, и самой не пострадать. За ребятёнком, за мной, то есть, соседку попросила присмотреть, мол, в магазин схожу. Тоже подстраховка: ежели что случится, есть кому кипиш поднять. Валерианки съела, и двинула. Перед гаражом сковородку вынула, думает, если и разыграл вдруг, так я ему тем более врежу, чтоб неповадно. И в щёлочку осторожно заглядывает. Сразу не поняла: в нос запах шибанул, не только машинный. Минуту, наверное, принюхивалась, пока поняла - зверинцем вовсю разит. Ну, матушка у меня решительная и любопытная: дверь нараспашку, свет врубила, огляделась и в обморок хлопнулась. Первый и единственный раз за всю жизнь.
Вот я уже и подошёл к тому, что сказать тебе собирался и боюсь. Боюсь, что не поверишь, как моя матушка папеньке не верила, и напридумываешь про меня, бог весть что. И боюсь, если поверишь, так не сможешь меня по-прежнему любить. Я понять смогу, но от этого не легче, страшно тебя потерять. Я-то жениться хоть завтра готов, а вот захочешь ли ты. Так что, потерпи ещё немного, я с духом собираюсь.
Маменька говорит, что ничего страшнее в её жизни не было. Тогда особо ни фантастики, ни ужасов в кино не показывали, так что даже умозрительно она не была готова. Сейчас-то мы понагляделись всякого, но, согласись, если реально, с тобой вот, случится, тоже не выйдет спокойно поп-корном зажевать. Маменька рассказывала, что только я её тогда и удержал, иначе бы с ума спятила. Кормить, гулять, спать укладывать, весь дом отдраила, бельё перестирала, чтоб только не думать. Когда папенька через два дня вернулся, она уже кое-как это в голове утрясла. Хотела уйти, так воротило вначале, но отец терпеливый был и ласковый. Потихоньку осмыслила, свыклась. А там и со мной в первый раз это случилось. Мне год и три месяца было.
2.
Я когда это вот услышала, первым делом на календарь глянула, до первого апреля ещё десять дней. Ну, думаю, может, он загодя праздновать начинает, как вот некоторые Новый год справляют: за две недели до и ещё десять дней после не просыхают? Милый, говорю, это что, шутка? А он усмехается печально и головой качает, так и знал, типа. Не, говорю, я всё понимаю, игра что ли, вроде толкиенутых? Они там хоббиты, а ты у меня, типа, оборотень. Опять башкой мотает. Всерьёз значит всё у него, не игра. Слыхала, бывают такие… э-эм… джедаи. Живут, соблюдают культурные традиции. Хорошо, не вампир, думаю. А у самой, понятное дело, всякое в голове взвихрилось. Мы уже полтора года встречаемся, и ничего такого я за ним не замечала. И дома у него бывала, и с приятелями знакома. Тихий, да, но не шизик. Домосед, да, но тоже не клиника: и на море ездили на неделю, и в Питер, и в Тулу выбирались. В общем, нормальнее нормального всё было, даже лучше. Очень хорошо, весело было, надёжно и… И только вот когда я про замуж начала… Так-так-так…
Так-так-так-так-так! Во дура! И он тоже хорош. Надулась я. Милый, говорю, Гарик, ты что же, от женитьбы так надумал отмазаться? Так я не настаиваю, хочу, конечно, но не настаиваю. Можно и так, говорю, а сама чуть не плачу: он что же, думает я только и мечтаю, как штамп в паспорт поставить? Я считала, у нас с тобой всё серьёзно. Ну, то есть, у меня - серьёзно, а если ты не хочешь, так и скажи. Мне с тобой и так хорошо. Тут он сам чуть не в слёзы, за руки меня хватает:
- Я же говорил, что не поверишь. Пошли, гараж покажу.
Пока шли, я подуспокоилась. Ладно, думаю, оборотень, что за проверку ты мне устроил? Типа, женюсь, но раз в месяц буду на два дня пропадать, прими таким как есть. Так кто его за язык тянул? Ездил бы в свои командировки, я и не думала сомневаться: ежемесячный отчёт тамбовского филиала в московской конторе, и по почте нельзя, требуется личное присутствие на заседании. Делов-то. Думал, шпионить буду? Эх ты, Игорёша. Вот он, гараж. От родителей в наследство остался, как и квартира. В гараже - клетка самодельная. Сыростью от погреба, чуть бензином или маслом - машину-то уже сто лет не держат, старьём всяким, краской, что от ремонта осталась, пахнет, ничего особенного. Костей обглоданных, пятен кровавых, клочьев шерсти и прочих следов буйства оборотня не наблюдается. Ладно, думаю, ладно.
- И это тут ты раз в месяц того, значит?
- Ага, - говорит.
- А в кого ты, если не секрет, - ехидничаю.
Тут он замялся:
- Я не знаю.
- Как-так, не знаешь, - я уже заливаюсь, - это как же ты так?
- А вот так! - он вконец расстроился, - папу матушка один раз видела, больше смотреть на это ни в жизнь не соглашалась.
- И кто же папа?
- Мама говорила, больше всего на волка похож, только крупнее. И очень это отвратно. Потому и на меня не захотела глядеть. Как начинало крючить, отец меня в гараж тащил.
- Так что же у папы-то не спросил?
- Да ты понимаешь, у нас об этом, как о стыдном, не разговаривали. Я когда маленький был, спросил. Так отец смутился и разговор свернул. Я сразу почуял, тема похлеще, чем письки-сиськи. Ещё потом спрашивал, но они отмалчивались и так, напряжённо, знаешь, что я даже боялся. Один раз матушка лет в одиннадцать, как вот о том, откуда дети берутся, рассказала, и всё.
Одно думаю, я ещё опаснее отца: он в клетке сидел, а я пару раз снаружи очнулся. Голый и ничего не помню. Что делал, никогда не помнишь. Так что, ставь-не ставь зеркало… Если только - камеру. Чёрт, мне и в голову не приходило. Ты пойми, мы боялись, стеснялись, не то, чтобы изучать, а старались делать вид, что ничего такого и нет. Мама говорила, это очень гадко. Да и камеру тогда поди-достань было.
- Не, ну то - мама. А то - я. Давай, посмотрю? Сразу все вопросы отпадут.
Головой мотает:
- Не готов. Во-первых, если я из клетки выберусь и что-нибудь с тобой сделаю? А потом, вдруг тебе гадко покажется? Матушка вон, с год привыкала. И я у них тогда уже был, отец заботливый, вроде как негоже было ребёнка отца лишать. И потом, папу раз в год переклинивало, а меня - каждый месяц. Ну боюсь я, что ты ко мне почувствуешь после всего этого. Я вот подумал, и правда, камеру у Славика одолжу, закреплю в углу, сам вначале гляну, что там происходит. А потом тебе расскажу, а? Лады?
- Лады, - говорю, - Когда у тебя… это… планируется?
Тут он мне про лунный цикл стал рассказывать. А я думаю, я ж свихнусь так. Хочешь от неизвестности, а то - от любопытства. Я такого навыдумываю, потом сам не рад будет. Лучше сразу увидеть. Или не думать. Ага, легко не думать про белых обезьян. Про Игоря-оборотня ещё легче. Он когда гараж запирал, я ключик приметила. Не нарочно, так уж вышло.
И потом, оборотень - не оборотень, а если он по два дня в гараже без еды и воды сидит, да ещё в клетку себя запирает, так тут явно что-то не в порядке. Припадочный, маньяк или шизик, мне с ним жить, как я надеюсь, долго и счастливо. Вот только не надо мне про синюю бороду: ни одна бы не выдержала, ходить мимо двери, ключ в руках держать, и не заглянуть. А если бы выдержала, так сама дура: всю жизнь с убийцей жить, и не знать.
Ну, а если Гарик так меня проверяет, так пусть убедится! В чём он там хотел? Да, должна всё знать про него, никаких секретов не потерплю, шкурку лягушачую палить не буду, но знать должна. А уж если это такой розыгрыш хитрожопый он мне на первое апреля готовит… Я ему тогда тоже что-нибудь в отместку придумаю. Ни за что не спущу. Я ж ночами не сплю, от телефонного звонка вздрагиваю. Так что копию ключика я себе от гаража тихонько сделала и до поры до времени заткнулась и из головы мысли всякие гнала, как только они появлялись.
В полночь, аккурат с 31 марта на 1 апреля, мне в телефон деликатно так дзынькает смс-очка. «Милая, на пару дней пропаду. Камеру, как обещал, установил. Сам боюсь, что-то я там увижу. Твой Игорь.» Га! Я так и закатилась, вот же засранец! А! За то и люблю: тихий-тихий, а как отчебучит иногда - на всю жизнь потом воспоминаний. Хотя бы в Симеизе. Напились все тогда знатно, а потом кто-то хватился, где Гарик-то? И те, кто ещё мог, всю ночь его искали. Уж не знаю, кто да как выяснил, что он на рыболовецком судне. И снимали его оттуда ребята без меня, мертвецки пьяного приволокли и смертельно разобиженного. Он-де всегда мечтал морским волком стать, и уже с рыбаками договорился, чуть не уплыл. Ага. Я тогда-то его и заприметила. Он, действительно, лекции часто пропускал, но у нас многие прогуливали тогда, никто внимания не обращал, главное, сессию сдать. И на месячную практику не ездил, справки какие-то достал. Я тогда ещё расстроилась, думала, роман с ним сложится. Он с девушками робкий был, пугливый, надо было самой к нему подкатиться. А на практике той у меня с Сашкой роман приключился, да на четыре года аж. И тут вдруг встретились с Игорем в метро. Он такой спокойный, уверенный стал. В общем, всё, как я мечтала тогда в институте, даже ещё лучше получилось. И вот нате… Оборотень. 1 апреля, полночь. Я еле-еле себя уговорила прямо сразу в гараж не рвануть. Пусть ка посидит там до утра, мистификатор хренов. И хоть уже и поняла, что розыгрыш, но до утра так толком и не заснула, так, покемарила только.
А когда пришла, уже вся взвинченная до неприличия, вот ведь, выдержку какую надо иметь, такое отмочить ради розыгрыша. И ведь где-то внутри у меня сидит идиотское «а вдруг»? Вдруг сейчас на меня из гаража как прыгнет!.. Оглядывалась, нервничала, сама на себя накричала: «Чего повелась-то, как дура? Разыгрывает он тебя, разыгрывает. Как дальше-то с таким проказником будешь? На каждое первое апреля шарахаться?» Покурить присела на заборчик, руки трясутся. Кирпич разбитый присмотрела, взять что ли? Господи, думаю, Инна, ты уже совсем спятила, да? Сейчас ты дверь откроешь, а он оттуда «БУ!» - крикнет. И будет ржать как сумасшедший. Или из-за угла выскочит. Ага. И запрёт тебя в гараже. Зачем у него там клетка-то? Замучает до смерти и на свалку по кусочкам вывезет. Фу, гадство-то какое. Он же хороший. Хороший-то он хороший, но нормальные люди так не шутят. А я ему по башке, вот этим кирпичиком. Чтоб знал… Уйти что ли? Плюнуть на всё, и уйти. Пусть себе сидит, а я как честная, никуда не ходила, ничего не открывала. Попрошу запись на камере показать, пусть выкручивается. Или он за два дня мне кину любительскую снимет про страшного Гарри-оборотня? Никогда себе не прощу, что струсила. И он, наверное, так долго готовился. К чему, кстати, готовился, а? Всё, говорю себе, всё. Давай, Инночка, ещё покурим и гараж откроем. А если он маньяк? А мы смс маме пошлём, с адресом, куда доченька отправилась. Вот прям сейчас и пошлём. «Здравствуй мамочка, твоя дура-деточка ушла к оборотню, ищи мои обглоданные косточки…» Как маму-то не напугать? Ага. «Ма, привет, я у Игоря в гараже обещала помочь разобраться, здесь телефон не ловит, если срочно понадоблюсь, вот адрес.» Умница, Инночка, если он тебя не съест до того, как мама хватится. Ну, хоть косточки… Всё, детка, ты спятила.
Я прошлась туда-сюда по пустынной из-за раннего часа улице, выкурила ещё две сигареты, дождалась, пока явился дворник с метлой и, сумрачно меня оглядев, принялся мести двор, сунула в карман кирпич, и открыла дверь.
Я вот теперь думаю, кто из нас больший идиот? Гарик, что так затянул свой розыгрыш, или я, что терпеливо сидит в гараже и дожидается, когда маленький, испуганный ёжик превратится в голого мужчину. Камеру пока не удалось просмотреть, аккумулятор разрядился. В магазин что ли сгонять, молока купить и булку. Вдруг, и впрямь, двое суток сидеть придётся?
1.
Милая, я собираюсь рассказать тебе страшное. Ещё никому не рассказывал. До сих пор и не надо было: до тебя никто не хотел жить со мной. Да и я ни с кем, кроме родителей, не жил и не собирался. Вот ты обижаешься, что замуж не зову, а я ведь хочу, но боюсь. С детства родители ото всех скрывали, и мне наказывали. И папенька мой от матушки таился, только через год после свадьбы она узнала. Но папеньке проще было, с ним это реже. Так что в его случае, это странность, к которой матушка со временем привыкла, а у меня - большая неприятность. Очень-очень большая. Хуже, чем с инвалидом, тем хоть официальная медицина как-то помочь пытается, и пенсию платят. А мне справку родители купили, что болен, каждый месяц лечится надо, а командировки мои частые - это не командировки, обманул я тебя, прости, сама поймёшь почему. Я по порядку расскажу, чтобы ты сразу от меня не сбежала. Обещаешь подумать, ладно?
Я уже месячным младенцем был, как отец впервые исчез. Матушка, понятное дело, в панику, милиции-больницы-морги обзванивать. Что бросил - не думала, у них любовь была, всё серьёзно. А через два дня, когда у неё молоко уже пропало от переживаний, является. И не то чтобы виноватый, а странный какой-то. Матушка у меня вспыльчивая, вначале скандал закатила, только потом выслушала.
Ты не сердись, что я всё вокруг да около, такое и не знаешь, как сказать-то. И поверить трудно. Вот и матушка отцу не верила, думала, изменил, скотина, а её за дуру держит, чушь какую-то городит. Неделю отец на раскладушке спал, да всё своё твердил, пока матушка не испугалась, а вдруг он и вправду не изменил? Тогда получается, муженёк - психбольной, в здравом уме и трезвой памяти никто такого говорить не будет. Или алкаш запойный, что не легче. Стала она тогда папеньке намекать, мол, не худо бы врачу показаться, он ни в какую. Так они полгода нервы друг другу мотали, пока отец не психанул. Дядю Колю позвал, и все выходные в гараже они с ним возились. Дяде Коле отец наврал про медвежонка, мол, знакомый охотник предлагает, а матушке вечером торжественно ключ от гаража вручил. Ты, говорит, вначале посмотри, а потом решим, надо мне к врачу, или нет. Как я в следующий раз пропаду, так ты прямиком в гараж дуй, только христом богом молю, ничего без меня не делай, дождись, как вернусь, там обсудим. Обещаешь? Матушка слово дала. До поры до времени зажили по-прежнему, хорошо, и спорить бросили. Матушка говорит, уже и забывать стала, а если и вспоминала, всё подтрунивала над отцом, как ловко он ей голову задурил. Отец отмахивался.
А однажды папенька и заявил, я, мол, в гараж, а ты через полчасика приходи, только валерианки прихвати, что ли, или чего покрепче. Короче, ушёл. А матушка в смятенных чувствах по дому забегала. Потому как, если он правду сказал… Ну, не бывает такого! А тогда к чему готовиться? Вот-вот. И на помощь не позвать: не было у них с отцом таких друзей задушевных, чтобы любое доверить. Сами они друг другу всю жизнь такими друзьями были. В общем, собралась, как могла: в карман перцу молотого насыпала, сковородку полотенцем обмотала - коли он буйный, чтоб и не покалечить, и самой не пострадать. За ребятёнком, за мной, то есть, соседку попросила присмотреть, мол, в магазин схожу. Тоже подстраховка: ежели что случится, есть кому кипиш поднять. Валерианки съела, и двинула. Перед гаражом сковородку вынула, думает, если и разыграл вдруг, так я ему тем более врежу, чтоб неповадно. И в щёлочку осторожно заглядывает. Сразу не поняла: в нос запах шибанул, не только машинный. Минуту, наверное, принюхивалась, пока поняла - зверинцем вовсю разит. Ну, матушка у меня решительная и любопытная: дверь нараспашку, свет врубила, огляделась и в обморок хлопнулась. Первый и единственный раз за всю жизнь.
Вот я уже и подошёл к тому, что сказать тебе собирался и боюсь. Боюсь, что не поверишь, как моя матушка папеньке не верила, и напридумываешь про меня, бог весть что. И боюсь, если поверишь, так не сможешь меня по-прежнему любить. Я понять смогу, но от этого не легче, страшно тебя потерять. Я-то жениться хоть завтра готов, а вот захочешь ли ты. Так что, потерпи ещё немного, я с духом собираюсь.
Маменька говорит, что ничего страшнее в её жизни не было. Тогда особо ни фантастики, ни ужасов в кино не показывали, так что даже умозрительно она не была готова. Сейчас-то мы понагляделись всякого, но, согласись, если реально, с тобой вот, случится, тоже не выйдет спокойно поп-корном зажевать. Маменька рассказывала, что только я её тогда и удержал, иначе бы с ума спятила. Кормить, гулять, спать укладывать, весь дом отдраила, бельё перестирала, чтоб только не думать. Когда папенька через два дня вернулся, она уже кое-как это в голове утрясла. Хотела уйти, так воротило вначале, но отец терпеливый был и ласковый. Потихоньку осмыслила, свыклась. А там и со мной в первый раз это случилось. Мне год и три месяца было.
2.
Я когда это вот услышала, первым делом на календарь глянула, до первого апреля ещё десять дней. Ну, думаю, может, он загодя праздновать начинает, как вот некоторые Новый год справляют: за две недели до и ещё десять дней после не просыхают? Милый, говорю, это что, шутка? А он усмехается печально и головой качает, так и знал, типа. Не, говорю, я всё понимаю, игра что ли, вроде толкиенутых? Они там хоббиты, а ты у меня, типа, оборотень. Опять башкой мотает. Всерьёз значит всё у него, не игра. Слыхала, бывают такие… э-эм… джедаи. Живут, соблюдают культурные традиции. Хорошо, не вампир, думаю. А у самой, понятное дело, всякое в голове взвихрилось. Мы уже полтора года встречаемся, и ничего такого я за ним не замечала. И дома у него бывала, и с приятелями знакома. Тихий, да, но не шизик. Домосед, да, но тоже не клиника: и на море ездили на неделю, и в Питер, и в Тулу выбирались. В общем, нормальнее нормального всё было, даже лучше. Очень хорошо, весело было, надёжно и… И только вот когда я про замуж начала… Так-так-так…
Так-так-так-так-так! Во дура! И он тоже хорош. Надулась я. Милый, говорю, Гарик, ты что же, от женитьбы так надумал отмазаться? Так я не настаиваю, хочу, конечно, но не настаиваю. Можно и так, говорю, а сама чуть не плачу: он что же, думает я только и мечтаю, как штамп в паспорт поставить? Я считала, у нас с тобой всё серьёзно. Ну, то есть, у меня - серьёзно, а если ты не хочешь, так и скажи. Мне с тобой и так хорошо. Тут он сам чуть не в слёзы, за руки меня хватает:
- Я же говорил, что не поверишь. Пошли, гараж покажу.
Пока шли, я подуспокоилась. Ладно, думаю, оборотень, что за проверку ты мне устроил? Типа, женюсь, но раз в месяц буду на два дня пропадать, прими таким как есть. Так кто его за язык тянул? Ездил бы в свои командировки, я и не думала сомневаться: ежемесячный отчёт тамбовского филиала в московской конторе, и по почте нельзя, требуется личное присутствие на заседании. Делов-то. Думал, шпионить буду? Эх ты, Игорёша. Вот он, гараж. От родителей в наследство остался, как и квартира. В гараже - клетка самодельная. Сыростью от погреба, чуть бензином или маслом - машину-то уже сто лет не держат, старьём всяким, краской, что от ремонта осталась, пахнет, ничего особенного. Костей обглоданных, пятен кровавых, клочьев шерсти и прочих следов буйства оборотня не наблюдается. Ладно, думаю, ладно.
- И это тут ты раз в месяц того, значит?
- Ага, - говорит.
- А в кого ты, если не секрет, - ехидничаю.
Тут он замялся:
- Я не знаю.
- Как-так, не знаешь, - я уже заливаюсь, - это как же ты так?
- А вот так! - он вконец расстроился, - папу матушка один раз видела, больше смотреть на это ни в жизнь не соглашалась.
- И кто же папа?
- Мама говорила, больше всего на волка похож, только крупнее. И очень это отвратно. Потому и на меня не захотела глядеть. Как начинало крючить, отец меня в гараж тащил.
- Так что же у папы-то не спросил?
- Да ты понимаешь, у нас об этом, как о стыдном, не разговаривали. Я когда маленький был, спросил. Так отец смутился и разговор свернул. Я сразу почуял, тема похлеще, чем письки-сиськи. Ещё потом спрашивал, но они отмалчивались и так, напряжённо, знаешь, что я даже боялся. Один раз матушка лет в одиннадцать, как вот о том, откуда дети берутся, рассказала, и всё.
Одно думаю, я ещё опаснее отца: он в клетке сидел, а я пару раз снаружи очнулся. Голый и ничего не помню. Что делал, никогда не помнишь. Так что, ставь-не ставь зеркало… Если только - камеру. Чёрт, мне и в голову не приходило. Ты пойми, мы боялись, стеснялись, не то, чтобы изучать, а старались делать вид, что ничего такого и нет. Мама говорила, это очень гадко. Да и камеру тогда поди-достань было.
- Не, ну то - мама. А то - я. Давай, посмотрю? Сразу все вопросы отпадут.
Головой мотает:
- Не готов. Во-первых, если я из клетки выберусь и что-нибудь с тобой сделаю? А потом, вдруг тебе гадко покажется? Матушка вон, с год привыкала. И я у них тогда уже был, отец заботливый, вроде как негоже было ребёнка отца лишать. И потом, папу раз в год переклинивало, а меня - каждый месяц. Ну боюсь я, что ты ко мне почувствуешь после всего этого. Я вот подумал, и правда, камеру у Славика одолжу, закреплю в углу, сам вначале гляну, что там происходит. А потом тебе расскажу, а? Лады?
- Лады, - говорю, - Когда у тебя… это… планируется?
Тут он мне про лунный цикл стал рассказывать. А я думаю, я ж свихнусь так. Хочешь от неизвестности, а то - от любопытства. Я такого навыдумываю, потом сам не рад будет. Лучше сразу увидеть. Или не думать. Ага, легко не думать про белых обезьян. Про Игоря-оборотня ещё легче. Он когда гараж запирал, я ключик приметила. Не нарочно, так уж вышло.
И потом, оборотень - не оборотень, а если он по два дня в гараже без еды и воды сидит, да ещё в клетку себя запирает, так тут явно что-то не в порядке. Припадочный, маньяк или шизик, мне с ним жить, как я надеюсь, долго и счастливо. Вот только не надо мне про синюю бороду: ни одна бы не выдержала, ходить мимо двери, ключ в руках держать, и не заглянуть. А если бы выдержала, так сама дура: всю жизнь с убийцей жить, и не знать.
Ну, а если Гарик так меня проверяет, так пусть убедится! В чём он там хотел? Да, должна всё знать про него, никаких секретов не потерплю, шкурку лягушачую палить не буду, но знать должна. А уж если это такой розыгрыш хитрожопый он мне на первое апреля готовит… Я ему тогда тоже что-нибудь в отместку придумаю. Ни за что не спущу. Я ж ночами не сплю, от телефонного звонка вздрагиваю. Так что копию ключика я себе от гаража тихонько сделала и до поры до времени заткнулась и из головы мысли всякие гнала, как только они появлялись.
В полночь, аккурат с 31 марта на 1 апреля, мне в телефон деликатно так дзынькает смс-очка. «Милая, на пару дней пропаду. Камеру, как обещал, установил. Сам боюсь, что-то я там увижу. Твой Игорь.» Га! Я так и закатилась, вот же засранец! А! За то и люблю: тихий-тихий, а как отчебучит иногда - на всю жизнь потом воспоминаний. Хотя бы в Симеизе. Напились все тогда знатно, а потом кто-то хватился, где Гарик-то? И те, кто ещё мог, всю ночь его искали. Уж не знаю, кто да как выяснил, что он на рыболовецком судне. И снимали его оттуда ребята без меня, мертвецки пьяного приволокли и смертельно разобиженного. Он-де всегда мечтал морским волком стать, и уже с рыбаками договорился, чуть не уплыл. Ага. Я тогда-то его и заприметила. Он, действительно, лекции часто пропускал, но у нас многие прогуливали тогда, никто внимания не обращал, главное, сессию сдать. И на месячную практику не ездил, справки какие-то достал. Я тогда ещё расстроилась, думала, роман с ним сложится. Он с девушками робкий был, пугливый, надо было самой к нему подкатиться. А на практике той у меня с Сашкой роман приключился, да на четыре года аж. И тут вдруг встретились с Игорем в метро. Он такой спокойный, уверенный стал. В общем, всё, как я мечтала тогда в институте, даже ещё лучше получилось. И вот нате… Оборотень. 1 апреля, полночь. Я еле-еле себя уговорила прямо сразу в гараж не рвануть. Пусть ка посидит там до утра, мистификатор хренов. И хоть уже и поняла, что розыгрыш, но до утра так толком и не заснула, так, покемарила только.
А когда пришла, уже вся взвинченная до неприличия, вот ведь, выдержку какую надо иметь, такое отмочить ради розыгрыша. И ведь где-то внутри у меня сидит идиотское «а вдруг»? Вдруг сейчас на меня из гаража как прыгнет!.. Оглядывалась, нервничала, сама на себя накричала: «Чего повелась-то, как дура? Разыгрывает он тебя, разыгрывает. Как дальше-то с таким проказником будешь? На каждое первое апреля шарахаться?» Покурить присела на заборчик, руки трясутся. Кирпич разбитый присмотрела, взять что ли? Господи, думаю, Инна, ты уже совсем спятила, да? Сейчас ты дверь откроешь, а он оттуда «БУ!» - крикнет. И будет ржать как сумасшедший. Или из-за угла выскочит. Ага. И запрёт тебя в гараже. Зачем у него там клетка-то? Замучает до смерти и на свалку по кусочкам вывезет. Фу, гадство-то какое. Он же хороший. Хороший-то он хороший, но нормальные люди так не шутят. А я ему по башке, вот этим кирпичиком. Чтоб знал… Уйти что ли? Плюнуть на всё, и уйти. Пусть себе сидит, а я как честная, никуда не ходила, ничего не открывала. Попрошу запись на камере показать, пусть выкручивается. Или он за два дня мне кину любительскую снимет про страшного Гарри-оборотня? Никогда себе не прощу, что струсила. И он, наверное, так долго готовился. К чему, кстати, готовился, а? Всё, говорю себе, всё. Давай, Инночка, ещё покурим и гараж откроем. А если он маньяк? А мы смс маме пошлём, с адресом, куда доченька отправилась. Вот прям сейчас и пошлём. «Здравствуй мамочка, твоя дура-деточка ушла к оборотню, ищи мои обглоданные косточки…» Как маму-то не напугать? Ага. «Ма, привет, я у Игоря в гараже обещала помочь разобраться, здесь телефон не ловит, если срочно понадоблюсь, вот адрес.» Умница, Инночка, если он тебя не съест до того, как мама хватится. Ну, хоть косточки… Всё, детка, ты спятила.
Я прошлась туда-сюда по пустынной из-за раннего часа улице, выкурила ещё две сигареты, дождалась, пока явился дворник с метлой и, сумрачно меня оглядев, принялся мести двор, сунула в карман кирпич, и открыла дверь.
Я вот теперь думаю, кто из нас больший идиот? Гарик, что так затянул свой розыгрыш, или я, что терпеливо сидит в гараже и дожидается, когда маленький, испуганный ёжик превратится в голого мужчину. Камеру пока не удалось просмотреть, аккумулятор разрядился. В магазин что ли сгонять, молока купить и булку. Вдруг, и впрямь, двое суток сидеть придётся?