Теория глоттогенеза и компаративистика (продолжение)
Для ориентировочного установления периода, в котором происходила завершающая стадия глоттогенеза, я предлагаю обратить внимание на типологические особенности существующих языков именно в том отношении, на которое обратил свое внимание Н. И. Жинкин. Открытый Н. И. Жинкиным в нейрофизиологии феномен координированного двойного управления фарингсом и языком, слогообразованием и артикуляцией - из подкорки и из коры - хорошо согласуется с давним и опять же малоизвестным наблюдением И. А. Бодуэна де Куртене, указавшего на то, что в естественном языке процесс усложнения единиц разделяется на две согласующиеся друг с другом линии: линию произносительно-слуховых (в моей терминологии - метрических (m)) единиц - слоги, фонетические слова, такты, периоды, и семасиологически-морфологических (в моей терминологии - сигнификативных (s)) единиц - в современных терминах - морфы, грамматические слова, словосочетания и предложения (см. Бодуэн 1963, 255 - 256). Единицы этих двух планов организации языка согласованы друг с другом таким образом, что на каких-то более низких уровнях они могут и не совпадать, а на каком-то более высоком уровне усложнения происходит их обязательное совпадение. В разных языках уровень, на котором они совпадают, свой. Так, в языках типа древнекитайского они совпадают на уровне слога-морфемы, в языках типа вьетнамского или ванкьеу - на уровне грамматического и фонетического слова, в языках типа чукотского или русского - на уровне предложения-периода. Эти совпадения характеризуют технику взаимодействия метрических и сигнификативных единиц, а, следовательно, и технику координации в управлении, идущем из подкорковой зоны, и управлении, идущем из коры. Древнекитайский тип соединения (ms) в биологии подобен образованию колоний: самостоятельные единицы соединяются с другими самостоятельными единицами для того, чтобы образовать новое сложное единство: [(ms)+(ms)+(ms)+(ms)]ms… Единица же (выражение в круглых скобках) на значащие части разделена быть не может. В языках типа русского, или какого-нибудь инкорпорирующего языка типа чукотского образование сложных единиц можно уподобить образованию многоядерных клеток или вынашиванию близнецов в одной утробе: там процесс усложнения значащих сущностей происходит внутри некоего объемлющего метрического или, наоборот, сигнификативного «мешка»: ((s+s)m+(s+s+s+s)m+(m-m-m-m)s)m .
Переход от сообщений, принципиально выраженных одним знаком, не комбинируемым с другими, к сообщению, состоящему из комбинируемых фонем, комбинируемых слогов и нескольких комбинируемых элементарных знаков, и есть собственно переход от зоосемиотической системы к человеческому языку. Из этого следует, что изобретение техники «сплавления» метрических и сигнификативных единиц, разграничение которых совершенно не нужно в зоосемиотических системах, - последний, завершающий шаг на пути перехода к естественному языку.
Как представляется, при моногенетическом пути развития языков могло быть что-нибудь одно: либо техника сплавления метрических и сигнификативных единиц в языках мира должна была быть единообразной, либо во всех языках мира должны были присутствовать все возможные такого рода техники. Поскольку разные техники соединения распределены по языкам, я склоняюсь к тому мнению, что человеческий язык был «изобретен» в нескольких различных популяциях независимо друг от друга и вне их контактов друг с другом, а, следовательно, - скорее всего, уже после расселения homo sapiens по старому свету, т. е. в период от 60 до 40 тыс. лет до Р. Х. Из этого же следует и прогноз, по которому в происхождении языка имел место полигенез, а не моногенез.
Итак, единственной, на мой взгляд, правдоподобной гипотезой по поводу соотношения моментов появления у гоминид речи и появления кроманьонцев, как отдельного вида, является та, по которой речь у кроманьонцев появилась позже, чем сформировался вид homo sapiens sapiens. Косвенным подтверждением этой гипотезы является большой разрыв между древнейшим временем распада самых ранних из реконструированных праязыков (≈ 15 - 20 тыс. лет до Р. Х.) и временем, к которому относится появление первых кроманьонцев (по данным генетического анализа митохондрий - ≈200 тыс. лет до Р. Х.).
О том же, на мой взгляд, говорит и еще один факт: пóзднее по отношению к времени возникновения современного человека появление захоронений. Захоронения же - свидетельство появления у человека нового моделирующего мира (U3), не соотносящегося ни с моделью реального мира (U1), ни с моделью внутреннего мира-состояния человека, связанного только с настоящим моментом (U2). Последние два модельных мира имеются и у животных, первый - только у человека. Это мир фантазии, планирования будущего, мифологический мир и т. д. Характерной чертой абстрактной лексики, нового типа знаков, свойственных только естественному языку, является ее универсальность по отношению к различным мирам: референт, обозначаемый абстрактной лексемой Li, может последовательно принадлежать и к U1, и к U2, и к U3. Это говорит о том, что абстрактная лексика (а вместе с ней и естественный язык) сформировалась уже после того, как у человека появился U3, внешним проявлением которого является появление у человека захоронений с явными следами представлений о загробном мире.
4. Эволюционный взгляд на глоттогенез.
Теперь обратимся к проблеме фактологической базы глоттогенеза и ее интерпретации.
Поскольку в качестве теоретической базы решения проблемы глоттогенеза берется дарвиновская теория эволюции (разумеется, в том виде, который она получила в результате развития в ХХ в.), исследователь должен исходить из предположения, по которому человек произошел от обезьяны. Поскольку исследователь глоттогенеза должен заниматься только той частью антропогенеза, которая касается знаковых систем, он должен выбрать среди знаковых систем обезьян ту, которая, по его мнению, послужила исходной в эволюции знаковых систем, приведших к появлению человеческого языка. В качестве наблюдаемой модели коммуникативных систем нашего обезьяньего предка можно, как это принято, взять звуковые системы приматов. Вначале проведем сравнительный анализ коммуникативных способностей и коммуникативных систем человека и обезьяны.
Обезьяна................................................. Человек
__________________________________________________________
Не способна к звукоподражанию...........Способен к звукоподражанию
__________________________________________________________
Звуковая коммуникативная.........является открытой, человек ей
система является закрытой........обучается; может научиться любой
(имеет конечноеи фиксированное...звуковой семиотической системе
число знаков наследуется;. .........(тигра, волка…)
обезьяна никакойдругой
научиться не может.
___________________________________________________________
Звуковая система не является...........Звуковая система является
главной в системе других............главной в системе других знаковых
знаковых образований, ..............образований
главной системой является
bodylanguage
___________________________________________________________
Знаки не комбинируются и.............Знаки комбинируются, строятся
не членятся на более мелкие.........из стандартной системы меризмов,
компоненты; уровневой.............членятся на более мелкие единицы;
иерархии знаковая система........знаковая система имеет уровневую
не имеет................................ иерархию
____________________________________________________________
Каждый знак образует...............Сообщение строится из комбинации
отдельное сообщение. .............знаков, сообщения комбинируются
Сообщения не комбинируются.
____________________________________________________________
Между структурой означающего......Структуры означающего и
и структурой означаемого............означаемого построены изоморфно.
подобия в организации
не наблюдается
____________________________________________________________
Звуковые системы обслуживают......Звуковые системы обслуживают
только эмоциональную и................все сферы деятельности,
социальную сферу, не связаны........связаны с мышлением кодовыми
с мышлением. ............................. переходами
В качестве исходной в эволюции знаковых систем, приведших к появлению человеческого языка, все исследователи единодушно считают звуковую систему приматов. Если принять эту гипотезу, то возникает ряд вопросов, связанных с перечисленными характеристиками этой протоязыковой системы. Какие процессы привели 1) к выдвижению звуковой системы в доминантную? 2) к тому, что у человека появилась способность к звукоподражанию? 3) к тому, что система стала открытой? 4) к тому, что знак-сообщение стал образовываться из комбинируемых стандартных элементов - фонем? 5) к тому, что сообщение стало сложным? 6) к тому, что в организации означаемого (интенсионала) и означающего появился изоморфизм?
Подробный (разумеется, гипотетический) ответ на первый вопрос был дан в моей монографии Барулин 2002а. Конспективное его изложение сводится к тому, что голос стал использоваться нашими предками в охоте на крупного зверя, принявшей регулярный характер после того, как были изобретены орудия разделки туши для переноса ее (чтобы избавиться от конкурентов) в места обитания и дальнейшего приготовления на огне. Скорее всего, голос использовался для устрашения крупного животного, для чего требовался громкий, согласованный (х)ор, который должен был отрабатываться в ритуальных тренировках. Этим объясняется наша любовь к гармоническим колебаниям (они лучше сливаются в ансамбль), пение и появление в древнем ритуале хора.
Гипотетический ответ на второй вопрос также изложен в указанной работе. Его конспективное изложение сводится к тому, что для того, чтобы процесс овладения голосом «пошел», необходимо было осознать, что это такой же инструмент, как и кремневый нож или копье, и что, раз использовав его, его необходимо сохранять, совершенствовать и оттачивать владение им . Физиологическое преобразование, которое привело к способности человека к звукоподражанию объясняется, во-первых, тем, что сильный хороший голос стал социально значимым фактором, во-вторых, способностью различных отделов мозга в процессе адаптации к объединению в координируемые системы, способные обучаться друг у друга (способность к такому «эйдетическому» метаболизму была впервые отмечена А. Кемпинским, его наблюдения были развиты в соционике А. Аугустинавичуте (1998), у них это называется информационным метаболизмом).
Лингвистам подобного рода координируемые системы хорошо известны. Я имею в виду, работу всего речевого аппарата и, прежде всего, координацию механизмов артикуляции и слогообразования, установление соответствий между означающим, означаемым языковых знаков и мыслью, координацию между зрительными и слуховыми образами при письме (о роли угловой извилины в этом процессе см., например Гешвинд 1984), изоморфизм в строении означающего и интенсионального компонента означаемого (см. по этому поводу Курилович 1962, Лекомцев 1962 и др.), ср. также известные нейронные связи между зоной Брока и зоной Вернике. Я предполагаю, что способность к звукоподражанию появилась у человека в результате подобного взаимодействия между зрительным и слуховым центрами (возможно, центр такой координации локализован в угловой извилине; кроме приведенных выше примеров, ср. с феноменами А. Н. Скрябина и Чюрлениса, которые были наделены особенно ярко выраженной способностью проводить параллели между слуховыми и визуальными ощущениями): к визуальному подражанию приматы были способны всегда.
Звукоподражание также было использовано на охоте. Адхоковые звуковые сигналы-подражания использовались как охотничий инструмент (наподобие современных манков), а, следовательно, воспроизводились и транслировались в человеческой культуре, что привело к дестабилизации замкнутой звуковой системы сигнализации. По мысли Н. И. Жинкина «Когда сигналов становится много и некоторые из них не достигают цели, знаковая система слабеет. Ее усиление может быть достигнуто, прежде всего, путем обострения восприятия формы знаков. Тогда знаковая система становится саморегулирующейся. Объектами знакового анализа становятся сами знаки той же системы» (Жинкин 1998, 75). Это приводит к знаковой рефлексии, производство знаков начинает контролироваться корой. Возникает обратная связь слухового анализатора с звукопроизводящим механизмом. Это привело к стихийному упорядочению массы звуковых сигналов, в конечном итоге (так же как это имело место с письменностью) - к переходу от иконической семиотической системы к символьной, к переходу от изобразительного звукопроизводства к звукопроизводству, в основе которого лежит, с одной стороны небольшой набор фиксированных позиций языка, с другой - ритмическая слоговая оболочка, в рамках которой интегрировались гласные и согласные.
Идея конечного числа (алфавита) исходных единиц позволила отменить идею закрытости знаковой системы и утвердить комбинаторный характер построения означающего знака.
В объяснении того, откуда в человеческом языке взялись идея комбинирования и уровни, должен сыграть главную роль древний механизм трансляции архетипических конструкций низших уровней организации организма в высшие. Переход управления в организации знаковых систем от подкорки к коре, от врожденных закрытых программ к открытым (т. е. таким, в которых имеются переменные части, наполняемые в процессе онтогенетического развития - см. по этому поводу Лоренц 1998), от геномиальных программ к программам, появляющимся в результате обучения, и особенно рефлексия, поставившая знаковые системы в центр внимания человека, не могут не повлечь за собой интеграцию ранее разделенных механизмов мышления и звуковой знаковой деятельности. Этот процесс в свою очередь привел к тому, что два эти механизма начали обогащать друг друга. Структуры образов мысли стали копироваться означаемыми знаков и влиять на анализ и структурную организацию звуковой материи речи. А тот, факт, что в организации мозга, в структуре образа мысли имеются элементы комбинирования и сложная система уровней, сомнений не вызывает (подробнее об этом см., например, Наута, Фейртаг 1984).
Итак, коренной перелом в формировании коммуникативной системы homo sapiens мог наступить только тогда, когда у гоминид появилась способность к звукоподражанию. Именно сознательное звукоподражание а) объединяет подкорковые центры управления звукопроизводством и центры коры; б) в звукоподражательных конструкциях, требующих довольно часто циклических повторов (например, в звуках, относящихся по классификации зоосемиологов к насосам, см. по этому поводу, например, Резникова 1997), только и мог выработаться механизм слогообразования; в) только возникшая у кроманьонцев способность к звукоподражанию и могла дестабилизировать устойчивую систему звуковой сигнализации. Дестабилизация ранее закрытой (т. е. состоящей из фиксированного набора знаков) звуковой системы по гипотезе Н. И. Жинкина должна была поставить человека на грань выживания. Он должен был найти способ нового управления не только этой системой, но и всем своим поведением. Если принять это положение, то напрашивается вывод, по которому систему звуков человеческого языка напрямую возводить к наблюдаемым системам звуковой сигнализации обезьян, как это делает, например, Вяч. Вс. Иванов (1976, 19) вряд ли оправдано.
Переход от сообщений, принципиально выраженных одним знаком, не комбинируемым с другими, к сообщению, состоящему из комбинируемых фонем, комбинируемых слогов и нескольких комбинируемых элементарных знаков, и есть собственно переход от зоосемиотической системы к человеческому языку. Из этого следует, что изобретение техники «сплавления» метрических и сигнификативных единиц, разграничение которых совершенно не нужно в зоосемиотических системах, - последний, завершающий шаг на пути перехода к естественному языку.
Как представляется, при моногенетическом пути развития языков могло быть что-нибудь одно: либо техника сплавления метрических и сигнификативных единиц в языках мира должна была быть единообразной, либо во всех языках мира должны были присутствовать все возможные такого рода техники. Поскольку разные техники соединения распределены по языкам, я склоняюсь к тому мнению, что человеческий язык был «изобретен» в нескольких различных популяциях независимо друг от друга и вне их контактов друг с другом, а, следовательно, - скорее всего, уже после расселения homo sapiens по старому свету, т. е. в период от 60 до 40 тыс. лет до Р. Х. Из этого же следует и прогноз, по которому в происхождении языка имел место полигенез, а не моногенез.
Итак, единственной, на мой взгляд, правдоподобной гипотезой по поводу соотношения моментов появления у гоминид речи и появления кроманьонцев, как отдельного вида, является та, по которой речь у кроманьонцев появилась позже, чем сформировался вид homo sapiens sapiens. Косвенным подтверждением этой гипотезы является большой разрыв между древнейшим временем распада самых ранних из реконструированных праязыков (≈ 15 - 20 тыс. лет до Р. Х.) и временем, к которому относится появление первых кроманьонцев (по данным генетического анализа митохондрий - ≈200 тыс. лет до Р. Х.).
О том же, на мой взгляд, говорит и еще один факт: пóзднее по отношению к времени возникновения современного человека появление захоронений. Захоронения же - свидетельство появления у человека нового моделирующего мира (U3), не соотносящегося ни с моделью реального мира (U1), ни с моделью внутреннего мира-состояния человека, связанного только с настоящим моментом (U2). Последние два модельных мира имеются и у животных, первый - только у человека. Это мир фантазии, планирования будущего, мифологический мир и т. д. Характерной чертой абстрактной лексики, нового типа знаков, свойственных только естественному языку, является ее универсальность по отношению к различным мирам: референт, обозначаемый абстрактной лексемой Li, может последовательно принадлежать и к U1, и к U2, и к U3. Это говорит о том, что абстрактная лексика (а вместе с ней и естественный язык) сформировалась уже после того, как у человека появился U3, внешним проявлением которого является появление у человека захоронений с явными следами представлений о загробном мире.
4. Эволюционный взгляд на глоттогенез.
Теперь обратимся к проблеме фактологической базы глоттогенеза и ее интерпретации.
Поскольку в качестве теоретической базы решения проблемы глоттогенеза берется дарвиновская теория эволюции (разумеется, в том виде, который она получила в результате развития в ХХ в.), исследователь должен исходить из предположения, по которому человек произошел от обезьяны. Поскольку исследователь глоттогенеза должен заниматься только той частью антропогенеза, которая касается знаковых систем, он должен выбрать среди знаковых систем обезьян ту, которая, по его мнению, послужила исходной в эволюции знаковых систем, приведших к появлению человеческого языка. В качестве наблюдаемой модели коммуникативных систем нашего обезьяньего предка можно, как это принято, взять звуковые системы приматов. Вначале проведем сравнительный анализ коммуникативных способностей и коммуникативных систем человека и обезьяны.
Обезьяна................................................. Человек
__________________________________________________________
Не способна к звукоподражанию...........Способен к звукоподражанию
__________________________________________________________
Звуковая коммуникативная.........является открытой, человек ей
система является закрытой........обучается; может научиться любой
(имеет конечноеи фиксированное...звуковой семиотической системе
число знаков наследуется;. .........(тигра, волка…)
обезьяна никакойдругой
научиться не может.
___________________________________________________________
Звуковая система не является...........Звуковая система является
главной в системе других............главной в системе других знаковых
знаковых образований, ..............образований
главной системой является
bodylanguage
___________________________________________________________
Знаки не комбинируются и.............Знаки комбинируются, строятся
не членятся на более мелкие.........из стандартной системы меризмов,
компоненты; уровневой.............членятся на более мелкие единицы;
иерархии знаковая система........знаковая система имеет уровневую
не имеет................................ иерархию
____________________________________________________________
Каждый знак образует...............Сообщение строится из комбинации
отдельное сообщение. .............знаков, сообщения комбинируются
Сообщения не комбинируются.
____________________________________________________________
Между структурой означающего......Структуры означающего и
и структурой означаемого............означаемого построены изоморфно.
подобия в организации
не наблюдается
____________________________________________________________
Звуковые системы обслуживают......Звуковые системы обслуживают
только эмоциональную и................все сферы деятельности,
социальную сферу, не связаны........связаны с мышлением кодовыми
с мышлением. ............................. переходами
В качестве исходной в эволюции знаковых систем, приведших к появлению человеческого языка, все исследователи единодушно считают звуковую систему приматов. Если принять эту гипотезу, то возникает ряд вопросов, связанных с перечисленными характеристиками этой протоязыковой системы. Какие процессы привели 1) к выдвижению звуковой системы в доминантную? 2) к тому, что у человека появилась способность к звукоподражанию? 3) к тому, что система стала открытой? 4) к тому, что знак-сообщение стал образовываться из комбинируемых стандартных элементов - фонем? 5) к тому, что сообщение стало сложным? 6) к тому, что в организации означаемого (интенсионала) и означающего появился изоморфизм?
Подробный (разумеется, гипотетический) ответ на первый вопрос был дан в моей монографии Барулин 2002а. Конспективное его изложение сводится к тому, что голос стал использоваться нашими предками в охоте на крупного зверя, принявшей регулярный характер после того, как были изобретены орудия разделки туши для переноса ее (чтобы избавиться от конкурентов) в места обитания и дальнейшего приготовления на огне. Скорее всего, голос использовался для устрашения крупного животного, для чего требовался громкий, согласованный (х)ор, который должен был отрабатываться в ритуальных тренировках. Этим объясняется наша любовь к гармоническим колебаниям (они лучше сливаются в ансамбль), пение и появление в древнем ритуале хора.
Гипотетический ответ на второй вопрос также изложен в указанной работе. Его конспективное изложение сводится к тому, что для того, чтобы процесс овладения голосом «пошел», необходимо было осознать, что это такой же инструмент, как и кремневый нож или копье, и что, раз использовав его, его необходимо сохранять, совершенствовать и оттачивать владение им . Физиологическое преобразование, которое привело к способности человека к звукоподражанию объясняется, во-первых, тем, что сильный хороший голос стал социально значимым фактором, во-вторых, способностью различных отделов мозга в процессе адаптации к объединению в координируемые системы, способные обучаться друг у друга (способность к такому «эйдетическому» метаболизму была впервые отмечена А. Кемпинским, его наблюдения были развиты в соционике А. Аугустинавичуте (1998), у них это называется информационным метаболизмом).
Лингвистам подобного рода координируемые системы хорошо известны. Я имею в виду, работу всего речевого аппарата и, прежде всего, координацию механизмов артикуляции и слогообразования, установление соответствий между означающим, означаемым языковых знаков и мыслью, координацию между зрительными и слуховыми образами при письме (о роли угловой извилины в этом процессе см., например Гешвинд 1984), изоморфизм в строении означающего и интенсионального компонента означаемого (см. по этому поводу Курилович 1962, Лекомцев 1962 и др.), ср. также известные нейронные связи между зоной Брока и зоной Вернике. Я предполагаю, что способность к звукоподражанию появилась у человека в результате подобного взаимодействия между зрительным и слуховым центрами (возможно, центр такой координации локализован в угловой извилине; кроме приведенных выше примеров, ср. с феноменами А. Н. Скрябина и Чюрлениса, которые были наделены особенно ярко выраженной способностью проводить параллели между слуховыми и визуальными ощущениями): к визуальному подражанию приматы были способны всегда.
Звукоподражание также было использовано на охоте. Адхоковые звуковые сигналы-подражания использовались как охотничий инструмент (наподобие современных манков), а, следовательно, воспроизводились и транслировались в человеческой культуре, что привело к дестабилизации замкнутой звуковой системы сигнализации. По мысли Н. И. Жинкина «Когда сигналов становится много и некоторые из них не достигают цели, знаковая система слабеет. Ее усиление может быть достигнуто, прежде всего, путем обострения восприятия формы знаков. Тогда знаковая система становится саморегулирующейся. Объектами знакового анализа становятся сами знаки той же системы» (Жинкин 1998, 75). Это приводит к знаковой рефлексии, производство знаков начинает контролироваться корой. Возникает обратная связь слухового анализатора с звукопроизводящим механизмом. Это привело к стихийному упорядочению массы звуковых сигналов, в конечном итоге (так же как это имело место с письменностью) - к переходу от иконической семиотической системы к символьной, к переходу от изобразительного звукопроизводства к звукопроизводству, в основе которого лежит, с одной стороны небольшой набор фиксированных позиций языка, с другой - ритмическая слоговая оболочка, в рамках которой интегрировались гласные и согласные.
Идея конечного числа (алфавита) исходных единиц позволила отменить идею закрытости знаковой системы и утвердить комбинаторный характер построения означающего знака.
В объяснении того, откуда в человеческом языке взялись идея комбинирования и уровни, должен сыграть главную роль древний механизм трансляции архетипических конструкций низших уровней организации организма в высшие. Переход управления в организации знаковых систем от подкорки к коре, от врожденных закрытых программ к открытым (т. е. таким, в которых имеются переменные части, наполняемые в процессе онтогенетического развития - см. по этому поводу Лоренц 1998), от геномиальных программ к программам, появляющимся в результате обучения, и особенно рефлексия, поставившая знаковые системы в центр внимания человека, не могут не повлечь за собой интеграцию ранее разделенных механизмов мышления и звуковой знаковой деятельности. Этот процесс в свою очередь привел к тому, что два эти механизма начали обогащать друг друга. Структуры образов мысли стали копироваться означаемыми знаков и влиять на анализ и структурную организацию звуковой материи речи. А тот, факт, что в организации мозга, в структуре образа мысли имеются элементы комбинирования и сложная система уровней, сомнений не вызывает (подробнее об этом см., например, Наута, Фейртаг 1984).
Итак, коренной перелом в формировании коммуникативной системы homo sapiens мог наступить только тогда, когда у гоминид появилась способность к звукоподражанию. Именно сознательное звукоподражание а) объединяет подкорковые центры управления звукопроизводством и центры коры; б) в звукоподражательных конструкциях, требующих довольно часто циклических повторов (например, в звуках, относящихся по классификации зоосемиологов к насосам, см. по этому поводу, например, Резникова 1997), только и мог выработаться механизм слогообразования; в) только возникшая у кроманьонцев способность к звукоподражанию и могла дестабилизировать устойчивую систему звуковой сигнализации. Дестабилизация ранее закрытой (т. е. состоящей из фиксированного набора знаков) звуковой системы по гипотезе Н. И. Жинкина должна была поставить человека на грань выживания. Он должен был найти способ нового управления не только этой системой, но и всем своим поведением. Если принять это положение, то напрашивается вывод, по которому систему звуков человеческого языка напрямую возводить к наблюдаемым системам звуковой сигнализации обезьян, как это делает, например, Вяч. Вс. Иванов (1976, 19) вряд ли оправдано.