Женские прически 19 века, часть 3
Часть 2
...Однако вскоре буря на головах утихла и в 1840-е годы на смену ей пришла такая тишь да гладь, что, взглядывая на кроткие головки подруг, мужчины назвали новые добродетельные прически «мадонна» или «покаяние».
Только в мире и есть, что душистый
Милой головки убор.
Только в мире и есть этот чистый,
Влево бегущий пробор.
(А. Фет)
П. Орлов. Дама в сиреневом платье. 1839.
Д. Беццуоли. Княжна Мария Антония. 1836.
Разделенные пробором, иногда двумя, расходящимися ото лба как лучи, волосы закрывали уши и краешек щек - эта часть прически называлась «бандо», - а сзади на шее укладывались мягким узлом или пучком локонов.
«На ней была соломенная шляпа с широкими полями и розовыми лентами, развевающимися по ветру за ее спиной. Гладко причесанные черные волосы, собранные очень низко, спускались на щеки, касаясь кончиков длинных бровей, и, словно ласковыми ладонями, сжимали ее овальное лицо». (Г.Флобер. Воспитание чувств).
Ж. Энгр. Мадам Моутесье. 1851.
Ф. Винтерхальтер. Графиня Т. Юсупова. 1858.
Этой же моде следовала другая героиня Флобера - юная Эмма Руо, будущая госпожа Бовари. «Ее шея выступала из белого отложного воротничка. Тонкая линия прямого пробора, едва заметно поднимавшаяся вверх соответственно строению черепа, разделяла ее волосы на два темных бандо, оставлявших на виду лишь самые кончики ушей, причем каждое из этих бандо казалось чем-то цельным - до того ее волосы были здесь гладко зачесаны, а на виски они набегали волнами, сзади же сливались в пышный шиньон, - такой прически сельскому врачу никогда еще не приходилось видеть». С гораздо более продуманной прической, сделанной по совету руанского парикмахера, Эмма явилась на бал в аристократический замок: «Волосы, слегка взбитые ближе к ушам, отливали синевой; в шиньоне трепетала на гибком стебле роза с искусственными росинками на лепестках». Прелестная головка Эммы успешно конкурировала с модными прическами других приглашенных дам, чьи «...волосы, гладко зачесанные спереди, собирались в пучок на затылке, а сверху венками, гроздьями, ветками были уложены незабудки, жасмин, гранатовый цвет, колосья и васильки».
В это же время за тысячи верст от Парижа, на другом балу, другая женщина - Анна Одинцова, воспламенившая любовь нигилиста Базарова, предстала перед ним в царственном великолепии русской красоты и парижской прически. «Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво падали с блестящих волос на покатые плечи легкие ветки фуксий». (И.Тургенев. Отцы и дети).
Любой французский журнал мод середины XIX века может служить иллюстрацией к этим женским портретам. Правда, часто цветы и растения увивали прически дам в таких неумеренных количествах, что эта ботаническая вакханалия толкала юмористов на гомерические же сравнения. Английский фельетонист, побывав на модном балу, отметил, как удачно буйные побеги плюща, свисавшие с головы на плечи молодящейся светской львицы, гармонируют с почтенным возрастом дамы, ненавязчиво напоминая о руинах замка и кладбищенской стене.
Наряду с резкой критикой и безудержной апологией дамские прически впервые удостоились нейтрального академического взгляда. В 1840-е годы выходят в свет пять томов об искусстве моделирования волос, написанные парикмахером Круазатом.
Портрет неизвестной. Раскрашенная фотография. Россия, 1850-е гг.
Платья и прически из журналов "Moniteur de la mode" (Франция, 1863-65) и "Модный магазин" (Россия, 1866).
В художественной литературе, в романах «золотого века», часто самой яркой деталью психологического портрета героини оказывалась именно прическа.
«Виконтесса де Босеан была блондинкой с темными глазами и ослепительно белой кожей, какая бывает только у блондинок. Она смело являла миру свое чело, благородное чело падшего ангела, гордого своей греховностью и не желающего прощения. Пышные косы были уложены высоко над двумя полукружиями волос, окаймлявшими лоб, и придавали ей еще большую величавость. Этот венец золотых кос воображение отождествляло с короной бургундских герцогов, а в сверкающих глазах этой знатной дамы чувствовалась смелость ее славного рода, смелость женщины, отвечающей презрением на оскорбление и вместе с тем чуткой к нежным порывам души». (О.Бальзак. Покинутая женщина).
Если оставить будуары и дворцы высшего света и заглянуть в более скромное жилье, где чистоту и порядок твердой рукой поддерживали нежные героини Диккенса, мы обнаружим там гладкие проборы «диккенсовских» девушек в клетчатых платьях и фартуках, олицетворяющих благородную бедность. Никак не желая срывать романтический флер с головок героинь Флобера, Бальзака и Диккенса, автор обязан все же уточнить, что красота причесок XIX века и чистота волос совершенно не обязательно сопровождали друг друга. Все эти прелестные женщины не были неряхами, просто тогдашнее представление о личной гигиене сильно отличалось от нашего. Самыми серьезными медицинскиим авторитетами мытье головы объявлялось вредным для здоровья, приводящим к мигреням и нервной слабости. Волосы мыли не чаще одного раза в месяц, да и что это было за мытье - скорее, сухая чистка. Волосы покрывались пудрой или тальком, которые впитывали жир и грязь, после чего эти абсорбенты удалялись свинцовым гребешком. Модного цвета добивались, например, смазыванием маслом, от которого волосы казались темнее. Масло придавало волосам блеск, что тоже считалось красивым, - вот чем объясняется одинаково лакированный вид причесок как пейзанок, так и княгинь на полотнах живописцев. А влюбленные находили для волос любимых женщин такие восторженные эпитеты, которые сегодня можно встретить только в рекламе шампуня против перхоти.
продолжение следует.
...Однако вскоре буря на головах утихла и в 1840-е годы на смену ей пришла такая тишь да гладь, что, взглядывая на кроткие головки подруг, мужчины назвали новые добродетельные прически «мадонна» или «покаяние».
Только в мире и есть, что душистый
Милой головки убор.
Только в мире и есть этот чистый,
Влево бегущий пробор.
(А. Фет)
П. Орлов. Дама в сиреневом платье. 1839.
Д. Беццуоли. Княжна Мария Антония. 1836.
Разделенные пробором, иногда двумя, расходящимися ото лба как лучи, волосы закрывали уши и краешек щек - эта часть прически называлась «бандо», - а сзади на шее укладывались мягким узлом или пучком локонов.
«На ней была соломенная шляпа с широкими полями и розовыми лентами, развевающимися по ветру за ее спиной. Гладко причесанные черные волосы, собранные очень низко, спускались на щеки, касаясь кончиков длинных бровей, и, словно ласковыми ладонями, сжимали ее овальное лицо». (Г.Флобер. Воспитание чувств).
Ж. Энгр. Мадам Моутесье. 1851.
Ф. Винтерхальтер. Графиня Т. Юсупова. 1858.
Этой же моде следовала другая героиня Флобера - юная Эмма Руо, будущая госпожа Бовари. «Ее шея выступала из белого отложного воротничка. Тонкая линия прямого пробора, едва заметно поднимавшаяся вверх соответственно строению черепа, разделяла ее волосы на два темных бандо, оставлявших на виду лишь самые кончики ушей, причем каждое из этих бандо казалось чем-то цельным - до того ее волосы были здесь гладко зачесаны, а на виски они набегали волнами, сзади же сливались в пышный шиньон, - такой прически сельскому врачу никогда еще не приходилось видеть». С гораздо более продуманной прической, сделанной по совету руанского парикмахера, Эмма явилась на бал в аристократический замок: «Волосы, слегка взбитые ближе к ушам, отливали синевой; в шиньоне трепетала на гибком стебле роза с искусственными росинками на лепестках». Прелестная головка Эммы успешно конкурировала с модными прическами других приглашенных дам, чьи «...волосы, гладко зачесанные спереди, собирались в пучок на затылке, а сверху венками, гроздьями, ветками были уложены незабудки, жасмин, гранатовый цвет, колосья и васильки».
В это же время за тысячи верст от Парижа, на другом балу, другая женщина - Анна Одинцова, воспламенившая любовь нигилиста Базарова, предстала перед ним в царственном великолепии русской красоты и парижской прически. «Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво падали с блестящих волос на покатые плечи легкие ветки фуксий». (И.Тургенев. Отцы и дети).
Любой французский журнал мод середины XIX века может служить иллюстрацией к этим женским портретам. Правда, часто цветы и растения увивали прически дам в таких неумеренных количествах, что эта ботаническая вакханалия толкала юмористов на гомерические же сравнения. Английский фельетонист, побывав на модном балу, отметил, как удачно буйные побеги плюща, свисавшие с головы на плечи молодящейся светской львицы, гармонируют с почтенным возрастом дамы, ненавязчиво напоминая о руинах замка и кладбищенской стене.
Наряду с резкой критикой и безудержной апологией дамские прически впервые удостоились нейтрального академического взгляда. В 1840-е годы выходят в свет пять томов об искусстве моделирования волос, написанные парикмахером Круазатом.
Портрет неизвестной. Раскрашенная фотография. Россия, 1850-е гг.
Платья и прически из журналов "Moniteur de la mode" (Франция, 1863-65) и "Модный магазин" (Россия, 1866).
В художественной литературе, в романах «золотого века», часто самой яркой деталью психологического портрета героини оказывалась именно прическа.
«Виконтесса де Босеан была блондинкой с темными глазами и ослепительно белой кожей, какая бывает только у блондинок. Она смело являла миру свое чело, благородное чело падшего ангела, гордого своей греховностью и не желающего прощения. Пышные косы были уложены высоко над двумя полукружиями волос, окаймлявшими лоб, и придавали ей еще большую величавость. Этот венец золотых кос воображение отождествляло с короной бургундских герцогов, а в сверкающих глазах этой знатной дамы чувствовалась смелость ее славного рода, смелость женщины, отвечающей презрением на оскорбление и вместе с тем чуткой к нежным порывам души». (О.Бальзак. Покинутая женщина).
Если оставить будуары и дворцы высшего света и заглянуть в более скромное жилье, где чистоту и порядок твердой рукой поддерживали нежные героини Диккенса, мы обнаружим там гладкие проборы «диккенсовских» девушек в клетчатых платьях и фартуках, олицетворяющих благородную бедность. Никак не желая срывать романтический флер с головок героинь Флобера, Бальзака и Диккенса, автор обязан все же уточнить, что красота причесок XIX века и чистота волос совершенно не обязательно сопровождали друг друга. Все эти прелестные женщины не были неряхами, просто тогдашнее представление о личной гигиене сильно отличалось от нашего. Самыми серьезными медицинскиим авторитетами мытье головы объявлялось вредным для здоровья, приводящим к мигреням и нервной слабости. Волосы мыли не чаще одного раза в месяц, да и что это было за мытье - скорее, сухая чистка. Волосы покрывались пудрой или тальком, которые впитывали жир и грязь, после чего эти абсорбенты удалялись свинцовым гребешком. Модного цвета добивались, например, смазыванием маслом, от которого волосы казались темнее. Масло придавало волосам блеск, что тоже считалось красивым, - вот чем объясняется одинаково лакированный вид причесок как пейзанок, так и княгинь на полотнах живописцев. А влюбленные находили для волос любимых женщин такие восторженные эпитеты, которые сегодня можно встретить только в рекламе шампуня против перхоти.
продолжение следует.