Книжный дайджест - 45.
Предыдущие части доступны по тегу.
Его превосходительство Эжен Ругон (Эмиль Золя). Читать подряд как цикл все 20 романов "Ругон-Маккаров" я не готов, но иногда брать их по одному под настроение - вполне. Конкретно эта вещь скучновата. Взлёты, падения, интриги во власти, но всё довольно предсказуемо и линейно. 6.
Рудин (Иван Тургенев). Читал лет десять назад, если не больше, и тогда не оценил. Ну, что сказать, за эти годы мне стали намного ближе и понятнее проблемы главного героя, причём настолько, что местами пробирает до дрожи и резкого желания что-то делать. И это автор ещё дописал сравнительно достойную для героя концовку, в жизни обычно бледнее (Тургенев добавил её через пять лет после выхода романа в ответ на журнальную критику и тем немного нарушил стройность собственного замысла). Стилистически и художественно роман на высоте. Единственное, что мне не понравилось, - слишком снисходительное отношение автора к некоторым персонажам, которые совершенно этого не заслуживают. Надо бы экранизацию советскую посмотреть, там целая плеяда звёзд. 9.
Олимпио, или жизнь Виктора Гюго (Андре Моруа). Когда начал осваивать французов, остановиться тяжело, они друг за друга цепляются. Имея такую богатую переписку самого Гюго, всей его семьи, друзей и недругов, можно биографию вообще не писать, на самом деле. Просто расставляешь все письма в логическом порядке, добавляешь между ними ключевые события с датами, и история готова. Моруа, конечно, делает намного больше, добросовестно описывая всю выдающуюся жизнь. Полноценно насладиться в переводе, увы, сложно. Для Моруа, да видимо и для Франции в целом, Гюго, в первую очередь, поэт, а только потом прозаик и драматург, поэтому обстоятельствам написания романов и их значению (кроме, пожалуй, Отверженных) посвящено в разы меньше места, чем каждому из многочисленных стихотворных сборников. А уж о том, как стихотворная манера Гюго меняла французский язык, Моруа может писать бесконечно, но, увы, в переводе и без знания языка эти части читать бессмысленно. 7.
Мечтают ли андроиды об электроовцах? (Филипп Дик). Так вышло, что не читал ни одной книги Дика, хотя экранизаций видел много. Очень странный язык, бездушный, скупой. Может, перевод такой, может, специальный приём для этого романа. Тот редкий случай, когда книга написана так, чтобы потом фильм был лучше. Хорошая основа для сценария, но как полноценное произведение слишком невыразительно. 7.
Александр и Цезарь (Плутарх). Без утраченного сопоставления неинтересно. Странно, что биография Цезаря получилась менее яркой, хотя хронологически он автору сильно ближе, чем Александр, да и источников явно больше было. Надо будет взять жизнеописания менее попсовых личностей с сохранившимися сравнениями, должно быть лучше. 6.
Хребты безумия (Говард Лавкрафт). Когда-то пытался осилить Зов Ктулху и бросил за явной бессмысленностью. Здесь тоже готовился к полному трэшу, а всё на удивление не так плохо. Это вполне мог бы написать По (со скидкой на некоторые изменения, произошедшие за сто лет), на которого Лавкрафт ориентируется вплоть до прямого цитирования. Мог бы это быть и один из не самых удачных романов Уэллса (но уж получше Первых людей на Луне, например). Местами скучновато, много слов автор тратит, пытаясь вызвать ощущение ужаса уверениями вроде "ну, там всем было ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ страшно", местами сюжетные провалы, но атмосфера есть и даже затягивает. 7.
Его превосходительство Эжен Ругон (Эмиль Золя). Читать подряд как цикл все 20 романов "Ругон-Маккаров" я не готов, но иногда брать их по одному под настроение - вполне. Конкретно эта вещь скучновата. Взлёты, падения, интриги во власти, но всё довольно предсказуемо и линейно. 6.
Рудин (Иван Тургенев). Читал лет десять назад, если не больше, и тогда не оценил. Ну, что сказать, за эти годы мне стали намного ближе и понятнее проблемы главного героя, причём настолько, что местами пробирает до дрожи и резкого желания что-то делать. И это автор ещё дописал сравнительно достойную для героя концовку, в жизни обычно бледнее (Тургенев добавил её через пять лет после выхода романа в ответ на журнальную критику и тем немного нарушил стройность собственного замысла). Стилистически и художественно роман на высоте. Единственное, что мне не понравилось, - слишком снисходительное отношение автора к некоторым персонажам, которые совершенно этого не заслуживают. Надо бы экранизацию советскую посмотреть, там целая плеяда звёзд. 9.
Олимпио, или жизнь Виктора Гюго (Андре Моруа). Когда начал осваивать французов, остановиться тяжело, они друг за друга цепляются. Имея такую богатую переписку самого Гюго, всей его семьи, друзей и недругов, можно биографию вообще не писать, на самом деле. Просто расставляешь все письма в логическом порядке, добавляешь между ними ключевые события с датами, и история готова. Моруа, конечно, делает намного больше, добросовестно описывая всю выдающуюся жизнь. Полноценно насладиться в переводе, увы, сложно. Для Моруа, да видимо и для Франции в целом, Гюго, в первую очередь, поэт, а только потом прозаик и драматург, поэтому обстоятельствам написания романов и их значению (кроме, пожалуй, Отверженных) посвящено в разы меньше места, чем каждому из многочисленных стихотворных сборников. А уж о том, как стихотворная манера Гюго меняла французский язык, Моруа может писать бесконечно, но, увы, в переводе и без знания языка эти части читать бессмысленно. 7.
Мечтают ли андроиды об электроовцах? (Филипп Дик). Так вышло, что не читал ни одной книги Дика, хотя экранизаций видел много. Очень странный язык, бездушный, скупой. Может, перевод такой, может, специальный приём для этого романа. Тот редкий случай, когда книга написана так, чтобы потом фильм был лучше. Хорошая основа для сценария, но как полноценное произведение слишком невыразительно. 7.
Александр и Цезарь (Плутарх). Без утраченного сопоставления неинтересно. Странно, что биография Цезаря получилась менее яркой, хотя хронологически он автору сильно ближе, чем Александр, да и источников явно больше было. Надо будет взять жизнеописания менее попсовых личностей с сохранившимися сравнениями, должно быть лучше. 6.
Хребты безумия (Говард Лавкрафт). Когда-то пытался осилить Зов Ктулху и бросил за явной бессмысленностью. Здесь тоже готовился к полному трэшу, а всё на удивление не так плохо. Это вполне мог бы написать По (со скидкой на некоторые изменения, произошедшие за сто лет), на которого Лавкрафт ориентируется вплоть до прямого цитирования. Мог бы это быть и один из не самых удачных романов Уэллса (но уж получше Первых людей на Луне, например). Местами скучновато, много слов автор тратит, пытаясь вызвать ощущение ужаса уверениями вроде "ну, там всем было ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ страшно", местами сюжетные провалы, но атмосфера есть и даже затягивает. 7.