Сталин
Фото из личного архива Сергея Семанова.
В первом ряду: Хрущёв, Жданов, Каганович, Ворошилов, Сталин, Молотов, Калинин, Тухачевский.
В моей семье никто в 30-х ни под какие политические репрессии не попадал. Мой дед по отцу, правда, сидел в 30-х. Но по уголовке - он в молодости был частью классической арбатской шпаны (в те времена Арбат был районом трущоб, мало чем напоминающий современный Арбат). Правда моя бабушка (по отцу) была раскулачена и сослана из родных мест. Вернее была раскулачена её мать (моя прабабка). Но, строго говоря, это ещё было в 20-х годах, когда власть в стране была ещё не совсем у Сталина.
Первым в нашей семье, на кого обрушились сталинские репрессии, был я. В 1982 году меня из-за Сталина завалил на выпускном экзамене физик. Весь наш класс заранее выучил каждый по своему билету и я свой знал минимум на твёрдую «хорошо». Все билеты были разложены в специальном порядке и каждый знал, где лежит его билет. Физик это знал. Я взял тот билет, который выучил заранее. Но когда я начал отвечать, но тут же стал меня сбивать «наводящими вопросами», отчего у комиссии слоджилось мнение, что я ничего не знаю, а физик, наоборот, пытается меня вытащить с «двойки». В итоге я получил «удовл». Причём тут Сталин? Несколько ранее, на одном из уроков физики, подвыпивший физик как всегда ушёл с темы и начал рассказывать про хорошие былые времена и справедливого Сталина - физик был сталинистом. Кстати, позднее, когда я знакомился со сталинистами, они все оказывались не дураки выпить. Не то чтобы прямо были алкашами, но я для себя в 90-х годах сложил твёрдое мнение, что сталинизм и регулярные запои практически неразлучны. Впрочем, я забежал вперёд. Так вот, я на том уроке возьми и брякни: «Да чего хорошего сделал этот Джугашвили?» Физик посмотрел на меня взглядом, полным ненависти. А я, в принципе, просто выпендривался - вычитал в энциклопедии настоящую фамилию Сталина и решил блеснуть при удобном случае своей эрудированностью. Но ошибся.
А про самого Сталина и его дела я в те времена мало что знал. Только общие факты. Имя Сталина под занавес жизни Брежнева начали потихоньку реабилитировать и он в основном был известен только по фильмам про войну в виде доброго мудрого старичка с трубкой.
Несколько подробнее я событиями 30-х и борьбой с троцкизмом и прочими отклонениями я узнал в 1983 году на занятиях по «Истории КПСС», которая преподавалась на 1-м курсе всех ВУЗов СССР. Это было конечно уже интереснее. Но подлинный шок я получил осенью 1984 года, на картошке, когда вечерам за выпивкой шли вольные разговоры на разные темы. Вот тогда один из студентов и завёл разговор про массовые репрессии 30-х. Я слушал и не верил. Всё это казалось таким чудовищным до неправдоподобия. А самое главное - ни на занятиях по «Истории КПСС», ни в фильмах даже близко ничего подобного узнат было нельзя.
С приходом пресловутой Перестройки начались известные публикации в журнале «Огонёк». Тогда вся страна узнала о том, что творилось в 30-х годах. Я, как положено, решил уточнить у деда - так было или не так. Мой дед подтвердил, что всё так и было. Рассказал многое. И про «чёрный воронки» и про многое такое всякое. Но при этом дед отстаивал, что тогда было лучше. «Дисциплина была, - авторитетно заявил дед. - Входит в трамвай старый человек, так пионер соскакивает сразу с сидения и уступает ему место. А сейчас….» О других преимуществах сталинского времени я от деда так и не узнал.
Тогда я стал слушать «голоса». Не как Жанна д’Арк, а такие, настоящие «голоса» - забугорные радиостанции. По «Голосу Америки» в конце 80-х передавали чтение романа Александра Солженицина «Архипелаг ГУЛАГ». Причём, кажется, если не путаю, читал сам автор. Услышанное конечно потрясало куда больше статей в «Огоньке». Однако на мой взгляд, сильным недостатком автора были очень уж смелые обобщения, типа: «Мне пришло письмо от бывших зеков такого-то ЛАГа. Они пишу о таких-то и таких-то ужасах. И это было только в одном бараке одного лагеря. А вот если умножить на количество во бараком, да на количество лагерей, то это вот такая примерно сумма получается». Понятно, что когда он писал, сложно было подходить более научно к данному вопросу. Его задача была просто привлечь внимание к теме, за доказательной базой он не следил. И в итоге его же роман стал использоваться против его же идей. Если в конце 80-х Сергей Жариков просто ёрничал, когда писал: «Солженицын врёт, паскуда, не надо нам влияния оттуда», пародируя старёпров из райкомов, а мы смеялись до упаду, слушая его альбомы, то сегодня некоторая молодёжь вполне искренне так считает. Впрочем, собственно к Сталину это отношения не имеет.
К концу 80-х в том общем идейном направлении, которое можно обобщённо назвать антикоммунизмом, чётко наметились две разные ветки. Одна ветвь антикоммунизма - русский антикоммунизм - утверждала, что марксизм-ленинизм есть чуждая русскому народу идеология, привнесённая извне и чудовищно изуродовавшая душу русского народа. Вторая ветвь антикоммунизма - русофобская - наоборот, утверждала, что коммунизм и собственно ленинизм есть плоть от плоти менталитета русского народа и все гнусности коммунизма связаны именно с гнусностями русского менталитета.
То есть мне предстояло определиться. И выбор мой был в пользу первого антикоммунистического направления (его представляли такие журналы, как «Наш современник» и «Молодая гвардия»). Но тут был нюанс. Если «Наш современник» чётко исповедовал антикоммунистическую позицию (там даже печатался один из романов Солженицына), включая сюда и антисталинизм (правда в мягкой форме - с репрессиями никто не спорил, но не всегда в них обвинялся именно Сталин), то «Молодая гвардия» и несколько других изданий скорее были коммунистическими, чем антикоммунистическими. И, соответственно, Сталин для них был за пределами критики. Не то чтобы это было прямо во так чётко, но именно это ощущалось. Поэтому «Наш современник» я читал от корки до корки и даже выписывал его, а «Молодую гвардию» если и читал, то крайне выборочно.
Именно в тот момент собственно антисталинизм для меня стал менее значим, чем т.н. русский патриотизм. Поэтому я рассматривал политические силы не с точки зрения их отношения к Сталину, а с точки зрения их отношения к русской истории и русской культуры. То есть, в итоге, я выбрал сторону тех, кто называл себя патриотами и противопоставлял себя т.н. демократам - то есть тем, кого позднее стали называть либералами. Патриотом в те времена - самый конец 80-х - быть было совсем не престижно. Это сейчас называть себя патриотом есть признак полной лояльности властям, а корме того и возможность получить разные гешефты. В конце же 80-х патриоты были в полном меньшинстве и обструкции. Основная масса населения (включая сюда и тех, кто сегодня вдруг начал рассуждать о великой роли Сталина) мечтали о демократии и, разумеется, Сталина оценивали резко негативно. Я принципа ради нацепил на куртку большой китайский значок с Мао Дзедуном, который достался мне от отца. Это был мой вызов лоялистскому обществу. И это был настоящий вызов, потому что антисталинский настрой в обществе был настолько высок, что пару раз в метро я из-за этого значка чуть не подрался - никто, понятное дело, не понимал, что на значке Мао и все думали, что я ношу значок со Сталиным. Попытки сорвать с меня этот значок, разумеется, только усиливало моё непоколебимое желание его носить.
Потом случился август 1991 года, который я воспринял резко негативно. И тогда уже наметившееся разделение внутри условно единого антикоммунистического движения (все были против власти КПСС) превратилось в настоящий раскол. А очень скоро и просто две некогда единые силы превратились в непримиримых врагов - патриоты ненавидели демократов лютой ненавистью, а демократы, которые взяли власть, отплачивали им равной монетой. Всё это в итоге привело к октябрю 1993 года, в котором я, естественно, участвовал самым непосредственным образом.
Затем началось моё становление. В 1996 году я начал издавать свой собственный русский журнал «Штурм», который тогда стал весьма заметным явлением в сфере не избалованной такой полиграфией патреотикой (правда материалы чаще всего были довольно средненькими). Издание журнала «Штурм» сразу привлекло ко мне внимание очень многих известных людей. Одним из них был бывший главный редактор журнала «Человек и закон», историк Сергей Семанов.
Сергей Семанов - это тот, кого можно считать творцом сталинского мифа. В конце 60-х годов в Москве зародилось некое движение, которое затем получило неофициальное название «Русские клубы». Одним из главных лидеров был Семанов. Именно он постепенно сформировал мифологический взгляд на Сталина, как на такого как бы русского царя Иосифа Грозного. И мол этот царь без устали трудился над созданием русского государства. Однако в научных трудах Семанов, естественно, был более объективен. Например, ему принадлежит самая объективная биография Сталина - и без последующей сталинистской шизофрении и без другого крена в стороны гиперболизации количества жертв и размаха репрессий. Семанов смотрел на меня, как на в некотором роде продолжателя его дела. Я часто бывал у него в квартире напротив Киевского вокзала в хорошем номенклатурном доме (вернее таковым он считался в советское время). Он мне много рассказывал, много подсказывал - некоторые его совету по редактированию текстов я использую до сих пор. Семанов как-то сказал мне, что конечно же жизнь народа при Сталине была очень тяжёлой и лучше всего советские люди жили только при Брежневе.
Зачем же Семанов создавал и усиливал сталинский миф? Дело в том, что он и его идейные единомышленники прекрасно видели, что из себя представлял СССР - мало кто имел столько информации, сколько главный редактор журнала «Человек и закон», у которой в редколлегии был зам.министра МВД и зять Брежнева Чурбанов. И эти самые «Русские клубы» мечтали о том, что СССР каким-то образом будет трансформирован в нормальное государство, которое продолжит эстафету Российской империи. Наивно? Как сказать. Они мечтали об этом не в реалиях ельцинской РФ, а в те времена, когда они были реальной высокопоставленной номенклатурой. Но отсюда же и ограничение, которое они никак не могли обойти. Они не могли выставить в качестве позитивного примера, скажем, императора Александра III. Можно было брать только кого-то из советской истории. Сталин тут подходил лучше всего. Ибо после XX съезда фигура Сталина имела некий такой флёр запрета со стороны властей. И поэтому флирт с фигурой Сталина отдавал таким как бы якобинством. Но при этом реальной опасности не было - не могли же в самом деле Семанова подвергнуть обструкции в СССР за то, что он возвеличивает облик бывшего Генсека ЦК КПСС.
К тому же и в армии среди высшего генералитета носились настроения сталинского ренессанса. Помню в начале 2000-го я с одним человеком встречался с генералом Варенниковым, который тогда возглавлял некий Фонд и кабинет у него был в одном из зданий на Новом Арбате. Мой спутник начал разговор так: «Я с очень большим уважением отношусь к Иосифу Виссарионовичу». «Если было бы иначе, вы здесь не сидели бы» - с усмешкой ответил Варенников. В общем, играть в оппозицию линии КПСС под знаменем Сталина было и удобно, и вызывало дополнительные симпатии от таких крайне важных элементов, как высшее командование Советской Армии.
Как выяснилось, Юрий Андропов смотрел на дело несколько иначе. Сам Семанов, кстати, мне рассказывал, что Андропов был недобитым троцкистом, который смог спастись только потому, что в году Большого террора был довольно мелкой комсомольской номенклатурой в Рыбинске и не высовывался. Но зато смог воспользоваться кадровым голодом, который возник после Большого террора. Семанов считал, что как бывший троцкист, Андропов к Сталину относился очень плохо и был одним из тех, кто постоянно выступал против полной реабилитации Сталина. Хотя, с моей точки зрения, Андропов вовсе не обязательно должен был быть в прошлом троцкистом, чтобы резко негативно относиться к сталинскому времени. Дело в том, что при Сталине органы госбезопасности хотя и были главным инструментом террора, но они же были практически и главной жертвой - ибо наверное никакой другой государственный институт не потерял столько своих сотрудников в результате чисток. И старые чекисты это конечно не могли не помнить.
Но как бы там ни было, в силу ли своего троцкистского прошлого, или просто идя ва-банк в борьбе за власть, Андропов увидел в Семанове (а от него нити тянулись и в высший аппарат МВД и армии) серьёзную опасность и в 1982 году сотрудники КГБ арестовали Семанова. Такие вот любопытные были времена - в 1982 году Семанов поплатился за свой сталинизм. Сам Андропов среди членов Политбюро в этой связи распространил памятную записку, в которой говорилось о разоблачении антигосударственного заговора русистов (именно так - «русистов» значилось в записке Андропова, так что он является автором этого термина). Но в итоге смерть Брежнева и избрание Андропова Генсеком спасли Семанова. В общем история интересная. И особенно интересно, что рассказывал мне некоторые детали сам Семанов. Но я про другое.
Итак, в 90-х годах я присутствовал - причём далеко не на последних ролях - в том, что называлось русским патриотическим движением. И сталинисты составляли известную его составляющую, особенно КПРФ. Вспоминается, например, моё посещение кабинета директора Московского энергоремонтного завода (МЭР) Козлова, у которого огромный портрет Сталина висел в кабинете. Сам я, о чём не раз рассказывал, работал в Мандатной комиссии у члена ЦК КПРФ лётчика-космонавта Севастьянова. Вот про него, кстати, ничего не могу сказать в этой связи. Сколько мы говорили о всяком разном, но ни раз я не помню, чтобы он или кто-то из его близких помощников затевал разговор о Сталине. Тогда как в среде остальных членов КПРФ это был чуть ли не ритуал. Помню только один разговор, правда не о Сталине. Мы с одним помощником в присутствии Севастьянова стали спорить о Юлии Цезаре. Мой оппонент расхваливал диктатуру, которую установил Цезарь. «Но он плохо кончил», - сказал я. «Вот именно» - вдруг произнёс Севастьянов. Это был единственный раз, когда в моём присутствии он высказывал хоть что-нибудь по вопросу о диктатуре.
Ну а что же Сталин? Разумеется, поскольку несколько лет я крутился в таких кругах, то по отношению к Сталину также проявлял лояльность. Однако Сталин для меня всегда был не более, чем некий символ противопоставления себя лоялистам. Что-то вроде длинного хайра, который я носил до армии как некий общественный вызов (в 1984 году редко на улице можно было увидеть человек с волосами до плеч). Но тогда же я в разговоре с другом как-то заявил: «Если все вокруг отростят себе хайр, я постригусь налысо». Что, собственно, и делаю последние лет двадцать. Так вот Сталин. Находясь глубоко внутри всего этого патриотизма - в более националистическом либо более левом ключе - я проникался убеждением, что национал-патриотизм ущербен по всем статьям. В итоге примерно к 2000 году я для себя сделал вывод, что какая угодно политическая сила может дать толчок развитию России, но только не национал-патриотизм и, особенно, не патриотизм в ключе КПРФ (хотя КПРФ активно юзала национал-патриотизм через созданный в 1996 году и полностью подконтрольный коммунистам Народно-патриотический союз России). И дальше я пошёл своим путём. И, соответственно, миф Сталина, мною был выброшен за полной ненадобностью. При этом, отмечу, я тоже в 90-х приложил свою руку к его раскрутке. Таковая селяви. Но всё хорошо в меру.
Да тут ещё и пошли тенденции, когда обыватели начали что-то такое мурлыкать про Сталина. И со стороны власти пошли какие-то такие флюиды. А для меня смешиваться с лоялистами и вообще массой - это потерять уважением в собственных глазах. Правда указанные группы не понимают разницы между мифом о Сталине и Сталиным как политической и исторической фигурой. Но меня это, в принципе, мало уже волнует.
Недавно прочитал о каком-то «социологическом исследовании», в котором говорится, что сегодня 52% населения России в той или иной степени позитивно оценивают роль Сталина. Ну положим, это «исследование» точно такое же дутое, как и все прочие «исследования» всяких там «Левада-центров». Однако взяв среднепотолочную цифру в данном случае они скорее всего близки к истине. Наверное так и есть - половина, а то и более половины населения РФ сегодня позитивно относится к Сталину.
Плохо это или хорошо?
Да это не плохо и не хорошо. Это данность. Поскольку эти самые 52% (ну примем на веру именно это число) в массе своей - это те же самые люди, которые в конце 80-х также активно высказывались против Сталина (а кое-кто из них даже бросался на меня в метро за значок с Мао), то их оценка вообще ничего не значит. Это просто лоялизм - то есть демонстративное публичное изъявление свой полной лояльности по отношению к тем постулатам, которые им кажутся исходящими от верховной власти. Эти предпочтения сегодня одни, а завтра - меняются полярно.
Вернее не завтра, не так быстро. Такие вещи работают вот как: сперва некая группа активных людей (таких, скажем, как я) формулируют некую радикальную точку зрения, которая крайне непопулярна в массе населения или полностью неизвестна ей. Затем эта первичная небольшая группа начинает навязывать свою точку зрения массе. Если они действуют достаточно умело, то захватывают в свою орбиту некоторое количество новых людей, сперва преимущественно интеллектуально развитых. А затем процесс начинает нарастать в геометрической прогрессии. Через какое-то время уже даже «самые отсталые слои населения» будут эту точку зрения знать, а при известных условиях и присоединятся к ней. Ну это примерно, как недавно вышедший клип «Ламбутены», который в первые момент стал достоянием сравнительно небольшого круга ценителей стёба, затем захватил более широкие круги, а через какое-то время стал достоянием аккаунтов в «Одноклассниках» уже тех самых тупых тёлок, которых, собственно и высмеивает. Тупые тёлки этого не понимаю конечно. Но раз это в тренде, то и они не хотят прослыть ретроградами.
В сфере политических мифологем всё работает точно также. Разница лишь в том, что музыкальный клип отрабатывает весь процесс захвата аудитории за неделю-другую, а политические процессы идут года, а то и десятилетия. Но результат один и тот же. И конец точно такой же. Когда через год самая последняя тупая тёлка из деревни Криводришево для демонстрации своей модности будет напевать «На лабутенах», у самого автора этой песни от этих звуков будет начинаться зубная боль. И в политике точно также.
Мне Сталин и сталинизм давно не интересны. Я ушел далеко вперёд. А население только сейчас прониклось. Но оно как прониклось Сталиным, так через какое-то время про него и забудет. Потому что эта идея не работает. Я вас уверяю. Как политический человек - я абсолютный циник в том, что касается психологии масс. И если бы сталинизм в самом деле работал, я бы сейчас был сталинистом. Но я не сталинист. И причина одна - это умерло давно. И нет такого Франкенштейна, который мог бы его оживить.
Вопрос другой - ну а как лично я отношусь не к мифу, а к фигуре Сталина, как исторического деятеля. Да так и отношусь, какое он место занимает в истории. А в истории XX века - нравится это или не нравится - Сталин занял очень значительное место. Другое дело, что он сам по себе ничего не сделал бы, не вознеси его к рычагам дьявольский талант Ленина и Троцкого. Но это вопрос другой. В тех обстоятельствах Сталин не упустил своего шанса.
При этом, разумеется, Сталин виновен перед народом за создание удушливой атмосферы страха, за сотни тысяч уничтоженных во время репрессий и миллионы просто прошедших через эту мясорубку, что в совокупности с членами их семей составило такой значительный процент населения, что этот рубец на национальном организме долго ещё не затянется. На Сталине вина за огромные жертвы в процессе голода 1934 и 1946 годов. Также Сталин единолично повинен за катастрофу 1941 года, за миллионы солдат сдавшихся в немецкий плен и десятки миллионов оказавшихся в зоне оккупации.
Были у него достижения? Да, были. Модно сказать, что индустриализация прошла бы и без Сталина ибо технический прогресс не зависит от политиков. В принципе так и есть. Но при всём том индустриализация всё же прошла именно при правлении Сталина. И победу в войне народ одержал тоже при Сталине - и это тоже со счетов не скинешь. Можно долго подсчитывать что было больше у Сталина в войну - ошибок или достижений. Но факт всё равно остаётся - страна вступила в войну со Сталиным во главе и достигла победы тоже со Сталиным во главе. И это из народной памяти тоже не вытравить. Да и не надо. Это как раз стоит оставить. А наверное наиболее правильное отношение к сталинскому периоду было во времена Брежнева - Сталина никто в захлёб не хвалил, но и никто не смаковал все ужасы. А это ведь тоже больно для народа. При этом Андропов стоял на страже того, чтобы сталинские методы не вернулись. По моему наиболее верная позиция.
PS: Писал в режиме «поток сознания». Ничего вычитывать, тем более править и исправлять опечатки желания нет. Текст как есть.