Почему «нет»
По крайней мере, два позитивных момента есть у идеи Мамуки Арешидзе начать переговоры о признании независимости Абхазии взамен на определенные дивиденды для Грузии. Первое: будучи широко освещенной в СМИ, эта тема вызвала резонанс и дискуссии, которые быстро сошли на нет. Впрочем, и дискуссиями это назвать трудно - волна осуждения сразу маргинализировала эксперта по Кавказу, оставив его наедине со своей идеей. Что еще раз позволило убедиться: для нашего общества такие идеи неприемлемы ни в какой форме. И второе: поскольку автор не подвергся репрессиям, а напротив, получил площадку в ряде СМИ, то можно констатировать, что Грузия является государством с открытым обществом, в котором допускается плюрализм и свобода слова - даже по самым болезненным и принципиальным вопросам.
Сейчас, по прошествии времени, можно подвести итоги и суммировать причины, в силу которых идея г-на Арешидзе неприемлема и обречена быть маргинальной. Это не помешает нам и будет полезно для сторонней публики, чтобы она лучше представляла данный вопрос. Ведь часто приходится наблюдать, как люди - даже доброжелатели - плохо знакомые с абхазской проблематикой, искренне недоумевают: почему Грузия не воспользуется, казалось бы, легкой возможностью избиваться от столь сильной «головной боли»? Этому мнению способствует информационный фон, который начал нагнетаться Россией вокруг Абхазии еще в советский период.
Пойдем от общего к конкретному - от причин ментального характера до сухого прагматизма.
Фундаментальный фактор - это место Абхазии в массовом сознании грузинского народа. Практически все грузины воспринимают ее как органическую часть Грузинского государства. Такое восприятие заложили в историческую память нации сотни поколений наших предков. И поэтому на грузин не действуют тонны псевдонаучной литературы, в которой с легкой руки России обосновываются такие тезисы, как: «Абхазия - не Грузия», «грузин в Абхазию заселили Сталин и Берия» (а кто тогда заселял предков Лаврентия Павловича - уроженца Абхазии?!), и т.д. Постоянная пропаганда может зомбировать других, но на нас не срабатывает - потому что противоречит грузинскому «я». Без преувеличения можно сказать, что нарушение этого самосознания, что неизбежно произойдет в случае признания Абхазии, вызовет коренные ментальные преобразования, конечным итогом которых станет лишение грузинского народа государствообразующих качеств.
Для такого отношения к Абхазии среднему грузину не надо быть большим историком или философом. Коллективное бессознательное помнит: Абхазия - наша земля, там издревле стоят наши храмы и покоятся наши святые. Эта земля входит в общее грузинское политическое и культурное пространство, входит в понятие «Родина» - не только для уроженца Абхазии, но и для родившегося в противоположном конце Грузии кахетинца. А от Родины не отказываются. Поэтому Абхазию нельзя отдать - наш менталитет не примет никаких «уважительных причин» или бонусов в оправдание такого шага. Абхазию могут только отнять. Но сколько бы времени не прошло, она обязательно будет возвращена - как это не раз происходило с разными уголками Грузии в разные исторические эпохи. И это - еще одна часть исторической памяти, помогающая народу ждать и смотреть в будущее с оптимизмом.
Оскорбительна сама возможность такой постановки вопроса в Грузии. А его серьезное обсуждение по существу означало бы, что у грузинского общества нет ничего святого, никаких моральных ценностей. Наши предки на протяжении всей истории гибли в нескончаемых войнах за Родину, щедро поливая своей кровью каждый клочок земли. Вся наша культура, литература, самосознание основаны на примерах защиты и сохранения Грузии. И вдруг кто-то пытается сделать отказ от Родины легитимной темой общественной дискуссии. Что будет следующим шагом, и как далеко может зайти циничное отношение к ценностям?
Без лишнего пафоса можно сказать и то, что непризнание Абхазии является долгом Грузии перед цивилизованным миром. Потому что, признав независимость Абхазии, мы узаконим этнические чистки и легитимируем фашистское образование. Это будет опасным прецедентом победы радикальной идеологии. Прецедентом окончательной и бесповоротной победы сепаратизма с применением этночисток, за которые никто никого не спросит. Победой идеологии, в рамках которой агрессивное меньшинство может убить или изгнать неугодное большинство для реализации своих амбиций. После чего объявить «народом» исключительно себя, проводить референдумы о независимости и, прикрываясь могущественной внешней поддержкой, полностью игнорировать изгнанное большинство населения.
Надо ли объяснять, какими геополитическими передрягами в нашем регионе, да и во всем мире, чревато признание таких способов перекраивать границы и оказывать влияние на соседей? Разжигание и манипулирование этно-территориальными конфликтами станет легитимным методом международной политики - если мы узаконим, по сути, нацистский режим, сформированный на абхазской почве. Ибо как еще можно назвать образование, где в «конституции» прямо фиксируется обязательная этническая принадлежность «президента», а общественно-политическое устройство является явно выраженной этнократией? Причем не может быть никаких гарантий, что этот метод снова не применят против нас - в подходящее время и, теперь уже, в одном из других приграничных регионов.
А его обязательно применят, причем вновь против нас применят этот метод в первую очередь. Потому что мы уже будем нацией, добровольно согласившейся на огромного масштаба национальное унижение - унижение, которое предстоит испытать в случае признания Абхазии всем гражданам Грузии, не растерявшим достоинства. Ведь получится, что нас можно убивать, изгонять из своих домов, объявить людьми второго сорта, всячески вытирать о нас ноги - а мы же потом под всем этим подпишемся. И станем нацией, морально сломленной и терпимой к подобному насилию против себя.
При этом надо помнить, что территориальные претензии к Грузии в той или иной мере существуют у всех наших соседей. Складывается впечатление, что Грузия должна всем, а Грузии никто не должен. Более того - если суммировать все озвученные претензии, то от Грузии останется разве что Тбилиси. Да и то - под вопросом. Признание же Абхазии фактически предоставит готовый рецепт и алгоритм действий будущим охотникам до «самоопределения», а реально - территориальных приобретений за наш счет. И это никогда не кончится - вернее, кончится вместе с Грузией.
Этот аспект нивелирует ссылки г-на Арешидзе на проблему беженцев. Он говорит, что их возвращение в свои дома можно сделать условием признания Абхазии. Но сколько беженцев готовы вернуться в Абхазию, независимость которой была провозглашены против их воли? Совершенно определенно - очень малая часть. Мы даже знаем цифру. Недавнее иследование, проведенное организацией «Conciliation Resources», показало: в Абхазию, признанную Грузией, под международные гарантии защиты их прав и с донорской поддержкой мирового сообщества - то есть, при самых благоприятных условиях при таком сценарии - готовы вернуться только 17% насильственно перемещенных лиц.
Сколько из них согласятся вернуться в Абхазию на положении людей второго сорта и гостей в собственном доме - то есть в Абхазию, напичканную российскими войсками, что означает отсутствие надежных гарантий безопасности и защиты прав человека? Возможно, кто-то и согласится - но это будут единицы. У всех перед глазами наглядный пример Гальского района и более чем непривлекательное положение местных грузин, лишенных в «независимой Абхазии» гражданских прав, терпящих постоянное вымогательство и насилие, рискующих в любое время быть безнаказанно убитыми абхазскими боевиками или российскими солдатами.
А ведь мы говорим о самом беспроблемном районе, где практически нет абхазского населения, где 98% довоенных жителей составляли грузины. О районе, где не было противостояния и крови между соседями. О районе, население которого в массе своей демонстративно не участвовало в войне 1992-1993 годов - но все равно подверглось этночистке. О районе, где уже в послевоенные годы, при действовавших под эгидой ООН российских «голубых касках», было убито около 2 тысяч человек, которым не повезло родиться грузинами. О районе, в который за 18 лет решилось вернуться менее половины населения - причем основная часть этих людей находится там не на постоянной основе. Они вынуждены рисковать и сезонно переходить через Энгури, чтобы обрабатывать свою землю и иметь минимальные средства к существованию.
Интересно, согласился бы сам г-н Арешидзе жить на таком бесправном положении?
Отдельно стоит вопрос о готовности самих абхазов купить признание ценой возвращения всех беженцев. Это очень неоднозначный вопрос, окончательный ответ на который могут дать лишь сами абхазы. Мы же можем предполагать, но опираясь на опыт и знание предмета, что ответ этот, скорее всего, будет отрицательным. Что уже подтвердили реплики, прозвучавшие с абхазской стороны. «Инициатива Арешидзе хороша лишь тем, что позволила бы Грузии политически оформить ситуацию де-факто», - заявляет на страницах газеты «Эхо Абхазии» заслуженный боец абхазской политпропаганды Надежда Венедиктова. Обратим внимание на эти слова: «оформить ситуацию де-факто». То есть - признайте нас, и ни на что взамен не рассчитывайте. Ну, может, чисто для приличия, в Сухуми снизойдут до какого-нибудь малозначительного жеста…
«Пусть признают, а там поговорим», - иронизирует в своем блоге «депутат» абхазского «парламента» Батал Кобахия. «А готовы ли мы обсуждать «цену признания», то есть тех уступок, на которые мы можем пойти ради признания? - задается вопросом сухумский политолог Ираклий Хинтба. - Согласимся ли мы возвратить беженцев в обмен на признание Грузии? Вряд ли. Согласимся ли мы на некоторые территориальные уступки? Вряд ли вдвойне. Ведь этот вопрос можно сформулировать иначе: нужно ли нам вообще признание Грузии?» Еще одна «говорящая голова» Виталий Шария отмечает: «Спросите сегодня любого абхазского крестьянина, что он предпочтет: признание со стороны Грузии или возвращение к демографической ситуации двадцатилетней давности и ко всем этим бесконечным спорам, «кто тут хозяин». Ответ, думаю, очевиден: «Да шли бы они со своим признанием…», - скажет он».
Наверно, не трудно представить, в каких выражениях и каким тоном прокомментировали предложение г-на Арешидзе другие представители абхазского общества, не обремененные соображениями цензуры. Прочитав все, что изложили они в эти дни на форумах и социальных сетях, складывается ощущение, что признание Абхазии необходимо только и исключительно грузинам - но никак не абхазам. Мы должны их признать, и еще поблагодарить за такую возможность. Какие беженцы? Забудьте. Впрочем, этот цинизм в некоторой степени оправдан. Общество, имеющее твердые принципы, не может уважать беспринципную нигилистическую массу. А именно такой массой выглядят в глазах абхазов грузины, пока в Грузии находятся субъекты, позволяющие себе спекулировать подобными темами. В то время как в Абхазии не нашлось ни одного человека, рискнувшего конструктивно отреагировать на идею Мамуки Арешидзе - не говоря уже о том, чтобы допустить возможность возвращения в состав Грузии.
Проявленная реакция с абхазской стороны вполне типична и не таит ничего нового. Фундаментальной, движущей силой абхазского этнонационализма было и остается стремление доминировать в Абхазии. Речь идет об иррациональном стремлении любой ценой быть «хозяевами» и держать остальных в подчиненном, «гостевом» статусе. Не будем сейчас касаться того, откуда идет эта ментальная особенность. Достаточно сказать, что абхазам было недостаточно занимать привилегированное положение «титульного» этноса. И вместо того, чтобы рожать больше детей и постепенно улучшать свое демографическое положение, они пошли коротким путем, подсказанным Россией. Они просто избавились от большинства полумиллионного населения - грузин и солидарных с ними жителей Абхазии. Это позволило абхазам, составлявшим 17% населения, на короткое время самим превратиться в большинство. Но сейчас они уже едва сохраняют численный паритет с другими этническими группами, взятыми вместе, и поддерживают свой доминантный статус лишь за счет монополизации всех командных высот и подавления «конкурентов».
Поэтому для абхазов возвращение беженцев - самый принципиально неприемлемый вопрос. Здесь у них сразу же включается «комплекс семнадцати процентов», их начинают преследовать кошмары: мало ли Грузия признает - а вдруг грузины, снова став большинством, проведут референдум и плакала тогда «независимая Абхазия»?
Вдобавок к этому следует отметить, что сегодняшнее абхазское общество настроено крайне антигрузински и в ином плане. Чтобы поддерживать «правильный» общественный настрой, его в постоянном режиме пичкают махровой пропагандой самого низкого пошиба. Все время мусолятся рассказы о зверях-грузинах и о невыносимых тяготах жизни под грузинским игом (оставим в стороне справедливость этих суждений - пропаганда на то и есть, чтобы прививать людям идеи). В школах Абхазии, в младших классах, проводят занятия, на которых рассказывают о нечеловеческой природе грузин. Сегодняшняя молодежь Абхазии с младенчества вскормлена ненавистью к Грузии. Стоит ли ожидать, что те, кто промывает мозги абхазам таким образом, завтра скажут народу: извините, все было немножко не так и с грузинами можно жить… Сделать это им вряд ли позволит чувство элементарного самосохранения.
Впрочем, как мы уже отметили, даже при самых благоприятных условиях в независимую Абхазию согласно вернуться лишь малое число беженцев. То есть, позиция абхазов не является ключевой и мы в любом случае не решаем проблему изгнанного населения. Не насильно же выдворять беженцев обратно за Энгури?! Но давайте предположим, что в силу каких-то причин произошла резкая смена настроений и все они согласны на возвращение. Согласились с этим и абхазы, получив гарантии сохранения своего «хозяйского» статуса (хотя такая постановка вопроса уже является нацизмом и апартеидом). Встает вопрос о гарантиях безопасности вернувшемуся населению, о которых говорит г-н Арешидзе. Обширный и многолетний опыт, купленный слишком дорогой ценой, диктует, что гарантии должны быть очень надежными и не зависеть только от какой-либо одной стороны.
Не будем забывать: мы подписали мирное соглашение, которое абхазы нарушили и устроили резню в Гагре. Мы подписали еще одно мирное соглашение - и оно завершилось штурмом Сухуми. Мы снова подписали мирное соглашение и, выполняя его, вывели из Сухуми часть войск, артиллерию и тяжелую технику. Результат - Сухуми захвачен, резня охватила всю Абхазию. Потом мы еще раз проявили уступчивость и отошли от тоннеля в Кодорском ущелье - через неделю абхазские войска прошли по нему и устроили бойню в селе Лата, а также попытались захватить все Кодори. Можно еще много сказать о договорах и договоренностях с абхазами - все они заключались под гарантии российской стороны, и все они нарушались при участии России.
Таким образом, подойдут только международные гарантии, за выполнением которых на месте будут следить международные силы - миротворческие, полицейские - название не важно. Обещания, закрепленные лишь подписями и печатями на бумаге, стоят не больше этой самой бумаги - как нас убедили не только последовательно сорванные мирные соглашения, но и многочисленные, в то же время полностью игнорируемые резолюции СНГ, ОБСЕ и ООН. Не говоря уже об агрессии России в августе 2008 года. В мире, увы, главенствует не сила права, а право силы. Так что наличие международных сил и вывод российских войск - это обязательное условие. И здесь мы снова сталкиваемся с предложением г-н Арешидзе сделать вывод военной группировки России из Абхазии еще одним условием признания. Реалистичен ли такой сценарий?
Скорее всего, абхазы с радостью бы на него согласились - их совсем не радует засилье российских военных. Но они мирятся с ним, поскольку Россия пока что обеспечивает доминантное положение абхазского населения, хоть и начала уже запускать невыгодные ему демографические процессы, а также чувствительно намекать, кто в этом доме настоящий хозяин. Абхазская этнократия не имеет от России прочных, долгосрочных гарантий сохранения своего статуса и ощущает, насколько она уязвима. Поэтому абхазы с радостью примут такие гарантии от другой стороны и помашут ручкой слишком жадной, слишком близкой и слишком сильной России. Но смогут ли они это сделать? И следует ли рассчитывать на то, что если абхазы сами потребуют вывода российских воск, то те, отвечая на вежливую просьбу Сухуми, погрузятся на эшелоны и отправятся за Псоу под звуки «Прощания славянки»?
Предположить такой сценарий могут лишь люди, которые верят, что Россия вскармливала и поддерживала абхазский сепаратизм исключительно из альтруизма, в силу одной бескорыстной любви к абхазам. Если же считать, что Москва сделала Грузию своим врагом и шла на серьезные политические издержки ради реализации собственных устремлений - то автоматически следует вывод, что нахождение российских войск в Абхазии необходимо, в первую очередь, самой России. В реальной политике позиция абхазов имеет ровно столько значения, насколько они сильны и способны повлиять на планы Кремля. Кто-нибудь может представить абхазских боевиков, выдворяющих из независимой Апсны дислоцированную там крупную армейскую группировку России? Берущих в оцепление Гудаутскую базу со всей ее номенклатурой вооружений? А ведь Москва уже разговаривает с Сухуми об увеличении контингента. При том, что имеющихся в окрестностях сил более чем достаточно, чтобы при необходимости «зачистить» весь регион и на корню ликвидировать всех сторонников вывода российских войск, если они решатся прибегнуть к конкретным действиям.
Но и это - фантастический сценарий, потому что до такого попросту не дойдет. Вся абхазская элита «повязана» с Россией, а российские спецслужбы контролируют общественно-политические процессы в оккупированном регионе. Рассуждая об Абхазии, всегда следует помнить и исходить из одного обстоятельства - она находится под полным военно-политическим контролем РФ. А значит, пока сохраняется такое положение, нечего рассчитывать на самостоятельность абхазов. Любая достаточная серьезная инициатива, противоречащая интересам РФ, будет пресечена на корню. И в случае гипотетических переговоров с марионетками вместо кукловодов Москва устами Сухуми приведет массу причин, почему они не согласятся с выводом российских войск. Даже придумывать ничего не надо - достаточно повторить мантру о том, что абхазы больше никому не доверяют и не согласны ни с чьим иным присутствуем, кроме российского.
Г-н Арешидзе говорит, что надо спасать абхазов от ассимиляции. И обязательно - через признание, и обязательно - до 2014 года, до Сочинской Олимпиады. Мол, после Олимпийских Игр ассимиляцию абхазов резко доведут до конца. Логика этого рассуждения не совсем ясна. Хотя не трудно спрогнозировать, что после Олимпиады у РФ будут окончательно развязаны руки, и она займется освоением Абхазии куда более бесцеремонным образом, чем до сих пор. Но вместе с тем бросается в глаза совпадение между призывом Мамуки Арешидзе и горячим желанием предприимчивых, имеющих хорошее лобби людей в России решить проблему международной легитимации «независимой Абхазии» к Сочинской Олимпиаде. Чтобы использовать абхазскую территорию для инфраструктурного обеспечения олимпийских мероприятий и подзаработать на иностранных туристах в заповедниках Абхазии.
Но если отставить это в сторону, само по себе вызывает интерес - каким образом признание Абхазии помешает ассимиляционным процессам? Ведь объективные и субъективные факторы, которыми обусловлена ассимиляция, никуда не денутся в случае обретения Абхазией формального статуса признанной независимой республики. А главное - каково мнение самих кандидатов на спасение? Насколько известно, абхазы никого не просят спасать их, особенно - Грузию. Таких устремлений они не поймут, не примут, и не приходится рассчитывать на благодарность с их стороны. Абхазское общество не помнит даже недавних по историческим меркам усилий грузинской общественности предотвратить их полное махаджирство в XIX веке. Имя епископа Кикодзе, спасавшего остатки абхазов от выселения в Турцию, сегодня говорит о чем-либо разве что единицам абхазов. Остальные с удовлетворением вспоминают еще более недавнюю историю, когда они при помощи все той же России сами устроили махаджирство грузинам.
Поэтому глупо уподобляться Дон-Кихоту. В конце концов, абхазы - не дети. Как и все мы, они сами выбирают свою судьбу. Ассимиляция не тревожит их настолько, чтобы обращаться за помощью, тем более - к нам. Будем навязываться? Односторонние шаги в этом направлении выглядят, по меньшей мере, смешными. Даже для самого взыскательного моралиста будет достаточно того, что мы сохраняем абхазскую культуру и абхазский язык на неоккупированной части Грузии. Абхазы, если захотят, то смогут воспользоваться этим, когда изменится ситуация. До сих пор они говорили, что «лучше раствориться в океане, чем в луже». Возможно, в будущем поймут, что лужа будет все-таки поменьше океана - но повезет, если поймут это не слишком поздно. В любом случае, это, в первую очередь, их забота.
Г-н Арешидзе говорит, что предложив признать независимость Абхазии, мы получим право сесть с абхазами за стол переговоров и вести диалог с ними напрямую, «при участии международного сообщества и без участия России». Но разве у нас сейчас нет такого права, или не было до сих пор? Проблемы - с реализацией этого права, и Грузия тут ни при чем. Это не грузинские политики боятся любого независимого контакта с абхазскими представителями. Это не грузин контролируют так, что они могут лишь иногда и тайком поговорить с оппонентами без «посредников». Каким образом признание Абхазии с нашей стороны избавит абхазов от российского контроля и позволит им вести с нами независимые, несогласованные с Москвой переговоры? Такие механизмы в существующем военно-политическом раскладе не просматриваются.
На поставленные в этой статье вопросы нет аргументированных, исчерпывающих ответов. Поэтому следует считать, что признание Абхазии не принесет Грузии никакой практической пользы. А значит, оно не нужно, исходя и из сухого прагматизма. Боле того - на практике это принесет Грузии существенный вред хотя бы с тактической точки зрения. Взять, например, следующий довод: Сегодня у нас есть очень сильный враг в лице России, интересы которой в Грузии ограничиваются не только отторжением территорий. Москва стремится контролировать Грузию, вернуть ее в свою орбиту. Сейчас она тратит определенный политический капитал и ресурсы на легитимацию оккупации, постоянно вынуждена оправдываться перед международным сообществом и испытывать давление. А признав Абхазию, мы освобождаем агрессора от этого бремени и даем ему больше возможностей перейти к следующему этапу ослабления и дезинтеграции Грузии.
Вопрос о статусе Абхазии в ближайшем будущем не решится. Ситуация заморожена надолго - до тех пор, пока Россия сохраняет свое положение на Кавказе. Поэтому следует сосредоточиться на тех вопросах, которые можно решить уже сейчас. Следует строить успешное, сильное, развитое и демократическое государство на неоккупированной территории. А в контексте Абхазии - способствовать реальной народной дипломатии, свободному перемещению людей через линию оккупации, торговле и т.д. В контактах с абхазами надо показать им нормальный, свободный и привлекательный мир - как альтернативу привычной российской угрюмости. Помочь им вернуться к своим корням и вырасти из привитой в советское время этнопсихологии, основанной на архаичной ментальности и ксенофобских, нацистских понятиях. Если это удастся хоть в какой-то мере - в будущем это серьезно облегчит реинтеграцию страны. А пока следует ждать, развиваться и копить силы. Ждать того времени, когда ситуация изменится и «крупнейшая геополитическая катастрофа» - но на этот раз XXI века - вновь откроет «окно возможностей». То самое, которое позволило вырваться из СССР. Время работает на Грузию.
ქართულად | english
რატომ «არა" აფხაზეთის დამოუკიდებლობას | Why «no» to independence of Abkhazia