Прочитавшим все части наверное уже стало ясно - получилась классическая драка "слепых с кривыми". Союзники из-за диких проблем в логистике могли действовать только в пределах 2-3 переходов от побережья, иначе вся логистическая составляющая трещала по швам.
Русские могли держать большие силы в Крыму только эпизодически, ибо, опять-таки, логистическая составляющая трещала по швам. Полкчилось, что две полумиллионные армии сошлись в бою в пустыне, территории, которая не могла их обеспечить реквизициями и нормальными дорогами, поэтому все свелось за борьбу за клочок побережья, иначе операция вообще теряла смысл.
Главная русская ошибка - не превосходство союзников в технике или оснащении, а недооценка противника нашим командованием. Еще раз процитирую Кривопалова "Фельдмаршал И.Ф. Паскевич и русская стратегия в 1848-1856 гг.": "В апреле 1854 г. разведывательные данные, стекавшиеся в департамент Генерального штаба, указывали совсем иные цифры. В двух немецких аналитических записках, перевод которых был сообщен Паскевичу по приказу Николая I, предельно возможной численностью французской армии в военное время, включая полевые, резервные, запасные и гарнизонные войска, считалось 600.000 чел.578. Эти сведения подтвердились в ходе войны. Но предположение о распределении сил между различными театрами оказалось в корне неверным.
В действующих французских войсках считалось 248.300 чел. и 680 орудий. В запасных войсках - 204.670 чел. Организационно армия военного времени насчитывала до двадцати дивизий. Первоначальный состав французской восточной экспедиции был оценен более или менее верно: три дивизии, 34.000 чел. в пехоте, 1400 в кавалерии и 64 орудия. Однако возможность расширения данного контингента была решительно недооценена.
190.000 чел. считались минимумом, который необходимо оставить во Франции для гарнизонной службы, охраны испанской границы и подготовки новобранцев. Около 56.600 чел. должны были остаться в Алжире. Предполагалось, что у французов не будет способа расширить ряды своей армии, иначе как за счет призыва национальной гвардии и формирования новых частей и соединений с нуля. Затем, не менее 260.000 чел. потребуется оставить на востоке Франции и еще 50.000 чел. в Италии. В подобных обстоятельствах, как следовало из записки, для восточной экспедиции просто не оставалось резервов. Французский император не мог выделить для действий в Причерноморье более 45.000 чел., призыв же национальной гвардии стал бы для него ходом заведомо неприемлемым политически.
Однако расчет на то, что главные силы своей армии французы вынуждены будут оставить на германской и бельгийской границе оказался несостоятельным. Дружественная позиция по отношению к Парижу, занятая в ходе Восточной войны Пруссией и Австрией, позволила Наполеону III оголить восточную границу Франции. В результате русской армии в Крыму пришлось иметь дело с неприятелем, численность которого в несколько раз превышала предвоенные оценки".
В этой ситуации - с позиции послезнания - именно активные действия флота на начальном этапе войны могли вообще свести всю агрессию к нулю, и адмирал Корнилов, предлагавший и блокаду Босфора, и атаку союзнойм армады у Варны, был абсолютно прав. Может быть даже не в линейном сражении, может быть даже мобильными отрядами против торгового судоходства.
Заметьте, что такие логистические проблемы испытывали армии, у которых было все в порядке с морскими поставками. А представьте прерывание, хотя бы временное, морских поставок? Описать это можно было бы ровно двумя словами - пиздец котенку. Вся операция сворачивалась бы со всей возможной скоростью.
Что касается Австрии - генерал Петров А.Н. в книге "Война России с Турцией: Дунайская кампания 1853-1854 гг." пытался доказать, что угрожающие концентрации австрийских войск на русских границах, вынудившие Паскевича летом 1854 г. снять осаду Силистрии и прекратить кампанию на Дунае, являлись не более, чем блефом австрийского правительства. И лучшее, что Россия могла в той ситуации делать, это полностью игнорировать любые австрийские угрозы и продолжать войну так, словно бы австрийской армии на фланге и в тылу вообще не существовало.
На мой взгляд это вполне правдоподобно, и Радецкий, и Гесс были резко против войны с Россией, и даже в ситуации гораздо более благоприятного для начала наступления 1855 года смотрели на возможные успехи сильно пессимистично. Вызывающая позиция Австрии - результат политики МИДа Австрии под руководством молодого Буоля, но МИД-то, в отличие от военных, не воюет, поэтому мнение Радецкого и Гесса тут имело бы решающую роль. Дело в том, что австрийские генералы не играли в дипломатические игры, а просто считали вероятности - 250-тыс армия Паскевича, полностью отмобилизованная и снабженная, против 184-тыс. австрийской армии в Венгрии, не так давно охваченной восстанием, в населенной местности, где проблем со снабжением быть не могло.... В общем, радости особой мало.
Ну и самое главное - ввязавшись в войну в Крыму мы начали играть в игру по чужим правилам. С одной стороны, было ясно, что это ничья - союзники не могут вторгнуться вглубь и оторваться от побережья - логистика не позволяет; мы не можем сбросить их в море - логистика не позволяет.
В этой ситуации марш в Молдавии и Румынии даже на 3-4 перехода ставил для союзников всю ситуацию на грань катастрофы. На мой взгляд, мы должны были не бороться за Крым и сохранить флот. Как я говорил - уводить флот в Лиман, а армию - к Бугу и Днепру. На всякое продвижение союзников в Крыму - марш в направлении проливов. Думаю, в этом случае вообще вся Восточная война для Англии и Франции закончилась бы пшиком, а Кинбурн и Очаков, усиленные крупной морской артиллерией, способной прошибить французские баржи, вообще ставил бы крест на хоть каком-то господстве неприятельского флота в Лимане. В этом случае мы владели бы внутренними перевозками, а всегда угрожали бы и Крыму, и Севастополю. Это, вкупе с движением нашей армии в Молдавии и Румынии, переводило бы ситуацию в патовую для англичан и французов.