Десять ночевок (Расследование Эм Хэнсен): Глава двадцать четвертая
Когда я проснулась в полночь, чтобы встретить предрассветные утренние часы четверга, Аликс уже давно ушла. Выкрикнув всего раз мое имя, чтобы разбудить меня, Ховард тоже скрылся за дверью и уехал. Его ждала еще одна поздняя ночь в Мититсе, когда он в баре «Ковбой» или «Лосиный рог» до закрытия смотрит телевизор и ест пивные орешки в дополнение к обычному рациону из этилового спирта.
Я с трудом натянула джинсы и поспешила в главную комнату трейлера, направляясь прямиком к бумажному пакету, который служил корзиной для бумаг, - покопаться в нем в поисках записки и сводного отчета. В пакете добавились кофейная гуща и мусор из пепельницы Ховарда, но и отчеты все еще находились там, пусть малость заляпанные и измятые. Я разгладила их, еще раз прочитала название месторождения и номера скважин. Увы, они ничего не значили для меня; и все-таки я сложила их и упрятала в коробку с хлопьями в намерении сохранить. Так или иначе, они должны быть важными. Вот бы передо мной оказались папки Билла. «У кого же они?» - в сотый, наверное, раз задавалась я вопросом.
Незадолго до восьми утра прибыла дневная смена, мужчины натянули комбинезоны и принялись за работу среди суматохи субподрядчиков, которые каким-то образом заявились все и сразу.
Был Стретч, с партией того раствора, который якобы доставил две ночи назад; здесь же были Мерл Джонсон с Хэнком Уиллардом, они доставили новое долото взамен нынешнего, которое, судя по всему, износилось; показался и маркшейдер, во всеоружии для замеров отклонения скважины, которые будут проводиться, пока бурильная колонна поднята на замену долота. Когда я, надев каску, зашла поболтать с народом в бытовку, то с удивлением обнаружила непривычно большую компанию праздношатающихся, которые попивали кофе и вообще мешались. Этот праздник жизни даже украшал официальный клоун: на меня надвигался Уэйн, вопивший:
- Эй, Эмми, знаешь, как черепашки любовью занимаются?
Я отпрыгнула в сторону.
Начался подъем долота. Все взгляды устремились на буровую площадку, где Фрэнк Барнс принял пульт от Бада Холлидея, и бригада Фрэнка заняла места, оставленные бригадой Бада. Новая смена действовало еще более споро, чем ее предшественница, быстро влившись в ритм работы огромной лебедки, которая поднимала из скважины девяностофутовые свечи бурильной колонны. Билл и Уэйн, как близнецы-телепаты, управляли машинными ключами, в почти идеальном унисоне двигая этими огромными подвесными челюстями и зажимая их на трубе выше и ниже резьбового соединения между свечами в те моменты, когда Фрэнк запускал ротор, чтобы раскрутить резьбу. Даррелл сдвигал и задвигал клинья ротора, которые удерживали трубу от падения обратно в отверстие; его взгляд не отрывался от трубы, следить за другими не было необходимости - Даррелл полагался на четкость в работе команды. Пока кронблок тянул очередную свечу [6], в восьмидесяти футах над нашими головами на подъемном кране Эмо, склонившись с «трамплина», набрасывал трос вокруг верхнего конца трубы, а затем привязывал свечи к опоре буровой установки другим концом троса.
Я нет-нет, да и бросала взгляды на Фрэнка, который стоял у пульта, невозмутимый, но сосредоточенный, не сводивший глаз с ротора. Мускулистые руки парили над рукоятками отработанными, автоматическими движениями пианиста на концерте. Внезапно его дымчатые глаза обратились в мою сторону, и он кивнул, мрачное выражение его лица на мгновение смягчилось и превратилось в задумчивую полуулыбку. Я поспешила обратно в свой трейлер, где, вернувшись к шламу, с растущим восхищением слушала тот мерный хорал, который создан Фрэнком из песен сотен деталей, ревущих и останавливающихся, падающих и дергающихся. Подсознательно убаюканная этой механической симфонией, я мирно работала, время от времени зевая.
Прошел час, когда ритм изменился, предупредив меня, что двигатели на холостом ходу и колонна перестала двигаться. Долото извлечено. Я вновь направилась в буровой блок взглянуть на происходящее.
В бытовку явился Эд Мейер. Стоит, уперев руки в бедра, - шея драматически изогнута вбок, сигарета ненадежно свисает изо рта. Все в ожидании. Я заняла стратегически полусокрытую позицию за дверью шкафчика. В тот момент Мерл и Хэнк, пошатываясь, сошли с буровой площадки с долотом в руках.
Долото много весит. Мой предел - поднять четырехдюймовое, вроде того, которое держу в своем трейлере, приспособив в качестве дверного упора. Восьмидюймовку мне не осилить, спору нет. Это прочная отливка высотой в два раза больше ширины, такую не сдуть встречному ветру.
Мерл и Хэнк потоптались с ворчанием и грохнули массивную железяку, сотрясая землю. Эд присел на корточки и перевернул долото на бок, чтобы осмотреть режущую коронку.
- Дерьмо! - сказал он. - Ну-ка, дайте сюда воды промыть эту штукенцию. - Хэнк поспешил за водой, а Эд и Мерл согнулись чуть ли не до земли и, сощурясь, разглядывали долото. Собравшиеся молча взирали на них, ожидая приговора. От меня не скрылось, как Джонни Максвелл с застывшим лицом выпрямился в струнку из обычной расслабленной позы и постарался инстинктивно исчезнуть из поля зрения Эда.
Вернулся Хэнк и обмыл долото.
- Так, - произнес Эд, - похоже, мы малость поторопились. Но с этой штукенцией наверняка никогда не знаешь. Вот ведь как бывает, ха-ха-ха!
- Ой, да ладно, смотри сюда, - отозвался Мерл. - Этот зубец со дня на день доставил бы тебе проблем, Эд.
- Верно. Ты прав, Мерл. Ладно, парни! Пусть будет поломка, так мы скажем конторе, а? Ха-ха-ха? - Эд одарил всех одной из своих самых очаровательных улыбок, его ровные белые зубы сомкнулись, словно солдаты в день парада.
По аудитории пробежал тонкий смешок. Джонни слегка возвел глаза к небу, и я всем своим чутьем уловила, как близок к перегреву его мозг, когда прораб приплюсовал ложно поломанное долото к стоимости скважины.
- Ладно, Мерл, - заявил Эд, - действуй, цепляй новое долото. Давайте, ребятки, работа не ждет. - Вечеринка закончилась. Рабочие снова вышли на буровую площадку.
Иной раз, когда некто выше вас по должности, выносит неверное решение, лучше не мелькать в списке свидетелей. Я ретировалась к себе в трейлер с намерением заняться делами, но тут вошел Джонни Максвелл и прямиком направился к кофейнику.
- Паскудный денек выдался, - проговорил он, приветственно махнув мне чашкой. - Скажи-ка, среди меток у тебя в журнале найдется специальный символ, который означает «ненужный подъем долота»?
Я спросила:
- Значит, ты думаешь, что подъем был «преждевременными родами», так?
- Преждевременными? Я даже беременности не заметил!
- Настолько плохо? Почему же все отмолчались? Разве бурильщикам не нашлось что сказать по поводу замены?
- Нетушки, Лесси, это работа только одного человека, и им был не кто иной, как наш собственный бесстрашный начальник оперативного отдела.
- Сэр Йон Эдвард Мейер?
- Вот именно. - Он поднял кружку в знак тоста.
Эд заказал долото, чтобы заменить старое, которое еще не износилась. Эд заказал тяжелый раствор для породы, которая в нем не нуждалась. Эд появился как по волшебству, когда я показала шерифу скважину «17-1», явно желая, чтобы мы ушли. Эд изводил продавцов труб ради сверхособенной цены, с подозрительным намеком на проценты. Эд перевез трейлер геолога к другой скважине, проходка которой еще не начата, что стоило «Блэкфит» дополнительных затрат на проживание Аликс. И отказаться от этих затрат компании нельзя, иначе никакого нового бурения не будет вовсе.
А еще первый геолог погиб в аварии, с которой не все ясно.
А еще насосчик погиб от удара по голове тяжелым предметом, покрытым сырой нефтью.
- Джонни, - спросила я, - как ты думаешь, что, черт возьми, здесь творится?
- Будь я проклят, если сам знаю, - ответил он. - Я здесь просто работаю. Я получаю премию только в случае, если мы уложимся ниже себестоимости. - Его челюсти сжались.
Комментарии:
[6] Свеча - несколько соединенных вместе бурильных труб. Цепочка свеч составляет бурильную колонну.
Вернуться в оглавление
