Сара Эндрюс о себе, своих детективах и геологии
Сара Эндрюс (1949-2019), американская писательница и ученый-геолог, автор цикла детективов, популяризирующих геологические знания. В блоге «Геонаследие» вы можете познакомиться с переводом одного из ее произведений - романа «Десять ночевок» («Tensleep», 1994).
Ниже приводятся ее ответы на вопросы читателей. Перевод выполнен с официального сайта писательницы.
Вопрос: Вы на самом деле геолог?
Ответ: Смотря насколько точное определение дать термину «геолог». У меня две степени по геологии (бакалавр и магистр), я три десятка лет проработала геологом (ладно, с парочкой перерыв из-за любви к перемене мест и материнства). Я преподавала геологию в колледже, а сейчас преподаю ее со страниц детективных романов. Так что да, я геолог! Это пятно, и оно не сводится!
В.: Ваша мать, как и мать Эм, алкоголичка?
О.: Моя мама - седая, очень милая учительница английского, она на пенсии, живет в 200-летнем фермерском домике в Новой Англии, и она абсолютная трезвенница.
В.: Когда вы поняли, что хотите стать геологом?
О.: Примерно спустя четыре года после того, как начала работать геологом. В колледже я изучала геологию просто потому, что это было весело, а также потому, что она мне легко давалась. У меня дислексия, поэтому здорово было попасть на курс, который можно пройти, не читая учебника. Я «читала» картинки. Потом случайно напала на работу по специальности, и мне крупно повезло найти прекрасного наставника - Эдди Макки. Так что поначалу я не особо серьезно относилась своей к профессии, но с годами она дала мне больше, чем можно было вообразить.
В.: Например?
О.: Понимание Земли как единого целого, понимание ее процессов. Общение с великими людьми и работу, которой могу гордиться. Жизнь, заполненную чем-то значимым.
В.: А что значимого в геологии?
О.: (Не будем об астронавтах…) Когда вы в последний раз покидали планету? Эй, это же наш дом! Как геолог-нефтяник, я помогала добывать ресурсы, от которых зависит наша нация. Как геоэколог я исправляла ошибки, возникающие при добыче и использовании минеральных ресурсов. В Геологической службе США я осознала, что фундаментальные исследования нужны для того, чтобы обе стороны оставались честными. А собирая материал для романов про Эм Хэнсен, я осознала, что всякое применение геологии на практике дает один результат: служит человечеству, продвигая нас к такой жизни, в которой человечество может с умом относиться к ресурсам, которые мы потребляем, - в плане их использования, выбора и объемов добычи.
В.: Похоже, вы пытаетесь найти более глубокие причины для написания своих книг…
О.: Все верно. Меня поражает разрыв между тем, что геологи делают для человечества, и тем, что человечество знает об этих весьма малоизвестных ученых. Так что в конечном счете я пишу, чтобы мои читатели могли больше узнать о геологии и естествознании в целом и принимать более обоснованные решения, когда ходят на выборы или когда тратят свои доллары в магазине. Я стараюсь не проповедовать. Я доверяю людям поступать наилучшим образом, используя самую точную информацию, которую в состоянии им предоставить. И я люблю геологию и моих коллег-геологов, и хочу, чтобы люди знали, что есть интересного в ней и в нас!
В.: Почему вы решили писать детективные романы о геологе?
О.: Потому что я - одна из них. И это не просто игра в духе «пишу, что знаю»; я желала поделиться тем, что нашла захватывающего в геологии, желала рассказать историю о том, каково быть женщиной в этой преимущественно мужской профессии, хотя и она меняется.
В.: Почему ваша Эм родом из Чагуотера, штат Вайоминг? Вы оттуда?
О.: Первый свой полевой сезон я провела в Геологической службе США, работая недалеко от Чагуотера в штате Вайоминг. Мне было 23 года. Когда я останавливалась заправиться в местном кооперативе, комбайнеры наседали с расспросами по поводу этикетки на двери моей машины, на которой было написано «Межведомственное автотранспортное объединение США - только для служебного пользования». «Это какое такое служебное пользование?» - потешались они. Это место врезалось мне в память…
В.: Вы похожи на Эм Хэнсен? Она - ваше альтер-эго?
О.: Нет… Я выросла на Востоке, а не на Западе. Не переношу черный кофе (меня от него мутит) и не умею ездить на лошади (по мне лучше летные уроки). Но признаю, что «одолжила» ей часть накопленного опыта. Мы… близкие коллеги. У нас с ней есть нечто общее, но она сама по себе. Я не пишу автобиографию, а опираюсь на свой опыт.
В.: Где вы берете идеи для сюжетов? С вами случалось нечто подобное?
О.: Первые несколько книг основаны непосредственно на моем опыте работы в геологии, с добавлением, для интереса, парочки трупов (две из описанных смертей реальны… смотрите мое примечание к книге «Падение в Денвере»). С тех пор мои коллеги-геологи делятся со мной своими историями и приглашают отправиться в интересные места, например, в Антарктиду или на болота во Флориде.
В.: Как насчет персонажей? Разве не Сьюзен Лэндон выведена в «Падении в Денвере»?
О.: Самые успешные персонажи рождаются как амальгама «типажей», а уже после живут собственной жизнью, дико трансформируясь. Или же я беру кого-то, кем восхищаюсь, и превращаю его в настоящего злодея. Или беру нормального человека и удаляю одну «скрепку», которая удерживает его нормальным, и что остается? Ручная граната.
В.: Почему такой большой разрыв между романами «По холодным следам» и «До крайней точки»?
О.: Мешали жизнь и другие проекты. Почти четыре с половиной года я принимала лекарство (Cymbalta) от хронических болей, а от него я глупела, не могла включить творческий настрой. В перерывах между попытками писать я забывала, что пыталась выразить. Иронично, но это лекарство предназначается не только как болеутоляющее, но и для того, чтобы боль не вызывала депрессии. Вместо этого я впала в депрессию, так как не могла работать. Однажды я поняла, что не закончила ни одного писательского проекта с тех пор, как начала принимать препарат, поэтому я постепенно отказалась от него и вскоре вновь принялась писать. Я обучилась другим способам бороться с недугом, и знаете, без таблеток мне стало легче, чем с ними. Поди пойми! Теперь, пока на меня не подала в суд фармацевтическая компания или некие люди не почувствовали своим долгом сообщить мне, что им это лекарство помогает, позвольте заявить, что оно просто не является тем, что мне нужно. И мой рецепт обезболивания, вероятно, тоже не всем подойдет.
В.: Вы пишете в одно и то же время каждый день?
О.: Нет. Пишу, когда родных нет дома, или посреди ночи, если не спится, или… если мне повезет и охватывает творческий зуд.
В.: Как дислектик может писать книги?
О.: Очевидно, чтение и письмо не связаны общим нейроном. Процесс письма я воспринимаю на слух. Мама читала мне вслух, а отец был замечательным рассказчиком. К слову, мать была учительницей английского; она научила меня старым добрым основам, таким как построение предложений в виде диаграмм. Нет быстрого способа стать писателем, но дар болтливости, безусловно, помогает. В своей книге «Преимущество дислектика» Брок и Фернетт Эйде отмечают, что дислектики часто представляют информацию как повествование, как историю. Так что на самом деле я считаю, что дислексия мне помогает.
В.: Как вы находите время для творчества, будучи матерью и преподавателем?
О.: Это вопрос приоритетов. На первом месте быть нормальным человеком, близким сыну и мужу, на втором - писательство (и другие творческие занятия), а на все прочее - оставшееся время.
В.: Как в вас совмещаются писатель и ученый одновременно?
О.: Короткий ответ: я не признаю никаких стен между ними. А если подробнее, то геология столь тесно связана с разгадкой тайн, что совмещение профессий естественно. Кроме того, большинство геологов, которых я знаю, - изумительные рассказчики. Загляните к нам на какое-нибудь собрание, и вы много часов подряд будете слушать лучшие в своей жизни истории!
В.: Почему вы не ведете блог?
О.: Жалею своих читателей. То, что я пишу, лучше после редактуры.