Путь калмык в башкиры
В "Южноуральской панораме" опубликовано, скоро будет завершение - пора выкладывать и здесь. История как таковая состоит из множества историй отдельных семей, родов. Это небольшой рассказ о том, как сформировалась родовое подразделение башкир, которое называет себя "калмак", то есть калмык, а в XVIII аеке назывались аюкинскими калмыками. Их потомки живут сегодня в Сафакулевском районе Курганской области.
Наверное, немногие из читателей знают, что в XVII веке в степях Южного Зауралья если не полными хозяевами, то претендентами на такое положение были калмыки. Да, предки тех калмык, что сегодня живут в Нижнем Поволжье, в Республике Калмыкия. Еще в 1730-х годах калмыки кочевали по реке Яик и были окончательно вытеснены казахами на Волгу лишь к середине XVIII века. Поскольку чувствовали себя калмыки в XVII веке довольно уверенно, то пытались диктовать свои условия соседям, в частности, брать с них ясак. Периодически они устраивали набеги на земли соседей. Территория Южного Урала не была исключением. Но здешнее население на набеги обычно отвечало взаимностью. Ну а где набеги и бои, там пленные. В 1730-х годах в зауральских землях среди башкир жило некоторое количество калмыков. Жили они в разных деревнях и разных волостях. Буран Ягораков жил в деревне Бурановой Терсятской волости. Кроме него там жило еще несколько семей, но были они калмыками, или нет, я сказать не могу. Видимо, в Кущинской волости, в деревне старшины Козяша Рахмангулова жил мулла калмык Кошай Никаев. А в деревне Ямаровой, рядом с озером Киктан, жил Кашка Ямаров, точнее, жил Ямар Зургатаев с семью сыновьями, одного из которых звали Кашка. К сожалению, мы не знаем, как и когда большинство из этих калмык попало в эти края, но история семьи Ямара Зургатаева известна и ее мы вкратце изложим.
В 1680-х годах Ямар Зургатаев был взят в плен к башкиром Сальютской волости Кутлумаметом Аккусюковым. Жил он у Кутлумамета в «холопах», то есть невольником. По рассказу его сына, где-то в самом начале XVIII века Ямар был отправлен в степь, «на зверовье», то есть на охоту. «И в то время нападением киргиских казаков назад тому тритцать пять лет взят ис степи в полон». Киргизиские казаки, или киргиз-кайсаки - это казахи. Киргиз-кайсаками их официально называли в большей степени потому, что название «казак» с мягким «к» на конце было полностью созвучно слову «казак» в русском языке. Чтобы не путать казаков и казахов, использовалось такое название. Ну а в варианте этого документа получилось совсем странно. Итак, Ямар из одного плена попал в другой. Но от казахов он бежал к калмыкам (они в ту пору кочевали по Яику, то есть по реке Урал). Пожив какое-то время у своего отца, он попросил у хана Аюки, который в то время возглавлял калмык, разрешения вернутся в Башкирию. Хан его отпустил и Ямар вернулся к своей семье, оставшейся у Кутлумамета Аккусюкова. Спустя некоторое время после возвращения, он выкупил у Кутлумамета себя и всю свою семью, они основали свою деревню и стали жить самостоятельно.
Причем в ясак они положены не были - то есть не платили основного налога, в отличие от башкир Сальютской волости. Вместо этого они ежегодно давали по 10-40 копеек с человека, этим их участие в платежах башкир Сальютской волости ограничивалось. Скорее всего, в ту пору отец, Ямар Зургатаев, был уже пожилам человеком и функции «главы клана» перешли к старшему сыну - Кашке Ямарову. В марте 1737 года сотник Слжеутской волости Себыкай Кидряков обратился в Главное правление Казанских и Сибирских заводов с прошением. Суть прошения была в том, что Кашка Ямаров с родственниками, выкупившись из холопства, живут на землях башкир Салжаутской волости, «и владеет нашею землею напрасно без оброку, и которые потребуются с нас Государевы подати или другия какия службы, то оной калмак подмогу нам в том никакого не дает». По словам Кидрякова, «в нынешнем 1737-м году в прошедшем Генваре месяце, мы нижайшие у оного калмака Кашки Ямарова в том подмоге и за другие убытки и протори просили, то он калмак Кашка Ямаров дал нам вексель в сороки рублях». Но платить по векселю Кашка Ямаров отказался и от самого векселя «отпирался». Соответственно, Себыкай Кидряков просил «означенное число денег с него доправить и отдать мне, а ежели оной калмак Ямаров показанное число по векселю денег нам не отда(с)т, то повелено б было ево Ямарова из нашей волости выслать вон». После рассмотрения челобитной в Правлении наложили резолюцию: «Оным челобитчику и ответчику велеть сюда явится марта к десятому числу».
Но буквально в тот же день, что и челобитная Кидрясова, в Правление заводов поступило «всепокорнейшее доношение» от Кашки Ямарова на имя В.Н. Татищева. В доношении он кратко пересказывал историю своей семьи, которое завершал фразой: «до сего мой отец, которой уже ныне стар и мать мой Кутлубика, и братья: Калмак, Кузяка, Муртаза, Симкай, Дурнай, Баншукар Калмаковы живем в Салжеуцкой волости, в которой нам ныне жить башкирцы не велят и высылают вон». И в заключение обращался к В.Н. Татищеву с просьбой: «И Вашего Превосходителства всепокорно прошу, да повелит Ваше Превосходителство меня нижеименованного с помянутым отцем моим и братьями допустить жить с верными месчеряками в ведомство старшины Услюма (Муслюма - Г.С.) Аширова и приписать нас всех в служивыя месчеряки в котором служить будем Ея Императорскому Величеству верно».
Того же 2 марта допросили старшину Салжаутской волости Шумыша Маметева и он подтвердил рассказ об истории семьи Кашки Ямарова, но дополнил его некоторыми деталями. Оказалось, что уже в ходе башкирского восстания 1735-1737 гг. и Кашка Ямаров и его братья участвовали в набеге на русские слободы: «когда башкирцы на Санаре для промысла в Казачью орду и в руские жилисча в нынешнее башкирское замешание воровать ходили, тогда и они все молодые (калмыки - Г.С.), кроме старика, при них были и взятую добычу от Казачьей орды и от русских с протчими делили по себе, в том числе достался из них Козяку руской полоненик, взятой из слободы Погорельской». То есть, братья Ямаровы не просто участвовали в набеге, и участвовали в дележе добычи, но и одному из них достался русский пленник. Естественно, у В.Н. Татищева «со товарищи» возникли вопросы к Кашке Ямарову.
Кашку Ямарова быстро нашли и допросили. По поводу векселя он рассказал следующую историю: «в нынешнем 1737-м году в Генваре месяце, а которого числа не упомню, приезжали ко мне той же волости старшина Шумыш з братом Темиром, Бускун с сыном Салеем человек с пятдесят и приехавши ко мне оные башкирцы и просили денег восемдесят рублев, а как тех денег не дашь, то они с той своей земли меня сошлют… И оной старшина приказал башкирцу той же волости Тенипасу, а чей сын не знаю, наложить мне на ногу колотку, и увезли они меня Терсяцкой волости в деревню Буранову и в той деревне посадили в клеть, где сидел сутки. И у оного старшины просился я на поруки, токмо он меня не отдал, тако ж просился к старшине Кюнчяку, и они меня к нему не повезли, а просили с меня денги, и ис той деревни повели меня пешком в деревню Шумышеву, и довели до деревни Муриной, и у башкирца Муры башкирцы Бускун, Темер и Сюбык, а чьи дети не знаю, просили у меня денег сорок рублев, и в деревне Куинбаевой оным башкирцом в тех денгах, убоясь, дал я писмо». Вексель на 40 рублей, по объяснению Кашки Ямарова, его вынудили подписать под давлением. 4 марта его допросили об участии в набеге и о русском «полоненике», который достался его брату: «ездил толко в 1735 году в летнее время на Мияс реку для взятья своих лошадей, где они паслись, и того ж числа съехались с башкирцами … с тысячю четыре ста человек, и поехал с ними в русские жилища для воровства скота и разорения. И как из русских жилищ скота отогнали, а сколко не упомню, и из того досталась мне одному кобыла. Брат мой Козяк рускова где взял, того я не знаю и, ничего за него не взяв, отдал Айлинской волости башкирцу Атяшу (…)тишеву, и оной Аптяш того рускова полоненика отвез Айлинской волости к старшине Козямышу, а чей сын не знаю, и хотели отвезти они оного полоненика на Чебаркуль к маиору, и кто в то время в Чебаркульской крепости был того я не знаю. И оной Аптяш сказывал, что того руского полоненика отдал оному маиору подлинно. А для разорения русских жилищ в поход был я толко один раз, и в то время товарыщи мои из русских убили, а сколко человек, того я не знаю, а братья мои в русские жилища для разорения ездили и сколко раз и с кем, о том они могут показать сами, из которых имеетца ныне здесь один Мартаза в Екатеринбурге. А я сам никого из русских не убивал, а в русские жилища ездил я с товарыщи своими прежде присяги. Более нигде для воровства не бывал».
Фрагмент карты 1742 года. В верхнем правом углу показана деревня Буранова. Остальные деревни, упомянутые в документе, на этой карте, увы отсутствуют...
Ответы на большинство вопросов достаточно уклончивые - Кашка вряд ли не знал, кто из братьев участвовал в набегах и кто чем отличился, но явно не хотел об этом говорить. Так же сложно поверить, что его брат Козяк не поведал окружающим, и Кашке в том числе, как он взял в плен русского крестьянина. Но, невзирая на явные натяжки в ответах, Правление Казанских и Сибирских заводов не стало придираться к шероховатостям. Возможно, удовлетворились тем, что все эти грехи относятся к периоду до принесения присяги в сентябре 1736 года. В 1736 году, В.Н. Татищев предписал всем башкирам, не участвующим в бунте, принести присягу на Коране. У части башкир присягу принял сам Татищев летом того же года, в строившейся Кызылташской крепости, а большая часть присягнула позже, в сентябре и октябре, в Щелкунской крепости, как и герой нашего повествования.
Уже в апреле месяце в Екатеринбург приехали Ямар Зургадаев и его сыновья Кашка, Муртаза, Калмак и Кузяк, сказав, что Дурнай не мог приехать, а остальные ещё малы. Насчёт второго возникают некоторые сомнения, поскольку в сентябре 1736 года присягу в Щулкуне вместе с Кашкой приносил его брат Бакшагур - сложно представить себе, чтобы для присяги в верности он был достаточно взрослым, а для решения о смене места жительства и сословной принадлежности слишком мал. Но Правление заводов такое объяснение устроило. И приехавшие калмыки совместно объявили: «При сем же вышепоказанные калмак Кашка Ямаров с отцом и з братьями сказали: желают они з женами и з детми своими со всем домом жить в мещерятских жилищаху старшины Муслюма Аширева, у озера Улугуша, близ Катайского острогу, где в верности служить Ея Императорскому Величеству с тамошними мещеряками обще будут. И из тех жилищ без указу никуда в другие жилища не съедут, в чем засвидетелствовали тамгами своими».
21 апреля экипажский советник А. Хрущов, который замещал В.Н. Татищева в его отсутствие, подписал указ, где говорилось: «чтоб повелено было допустить их жить с верными мещеряками в ведомстве старшины Муслюма Аширова, близ Катайского острогу у озера Улугуша и написать их всех з братьями: Калмыком, Кузяком, Муртазой, Симкой, Дурнаем, Башукаром Ямаровыми в служивые мещеряки, где служить будут Ея Императоскому Величеству верно… определили: вышепоказанного калмыцкой породы Кашку Ямарова с отцом и з братьями з женами и детсми их в ведомство старшины Муслюма Аширова близ Катайского острогу у озера Улугуша жить допустить, и в службах быть им в ряд с мещеряками, и о том к оному старшине послать с ними указ».
Таким образом, большая семья Ямаровых оказалась в служилых мещеряках. Мещеряки на Южном Урале XVII - XIX вв., это служилое сословие. Основу его составляли мишари - этническая тюркоязычная группа, сформировавшаяся на Верхней Волге и по Оке (сегодня мишари входят в состав татар). Но поскольку мещеряки были сословной группой, а более конкретно, служилой, то в состав её могли входить представители самых разных народов - там были татары, русские, и мордва, возможно, башкиры и т.д., а вот в 1737 году в команде Муслюма Аширова оказалась большая семья калмыков. Правда, пробыли они мещеряками сравнительно недолго, но об этом позже. Надо отметить, что хотя в документах говорится о Кашке Ямарове, его отце и шести братьях, в реальности речь идёт о целом клане, в котором было несколько семей. Если вспомнить о том, что Ямар Зургатаев попал в плен за 54 года до описываемых событий, то старший его сын (очевидно, Кашка), сам был уже в зрелом возрасте и, скорее всего, главой семейства. Видимо, только двое его братьев были ещё довольно молоды (хотя в набеге на русские жилища, по словам старшины Шумыша, участвовали), а прочие уже вполне дееспособны. К сожалению, о жизни семейства Ямаровых в составе мещеряков нам пока ничего не известно.
Всё это происходило на территории, которая сегодня составляет Кунашакский район (Мурино) и рядом - село Улугуш и сегодня существует в Катайском районе Курганской области, правда, уже как русское поселение.
Окончание следует)))
Наверное, немногие из читателей знают, что в XVII веке в степях Южного Зауралья если не полными хозяевами, то претендентами на такое положение были калмыки. Да, предки тех калмык, что сегодня живут в Нижнем Поволжье, в Республике Калмыкия. Еще в 1730-х годах калмыки кочевали по реке Яик и были окончательно вытеснены казахами на Волгу лишь к середине XVIII века. Поскольку чувствовали себя калмыки в XVII веке довольно уверенно, то пытались диктовать свои условия соседям, в частности, брать с них ясак. Периодически они устраивали набеги на земли соседей. Территория Южного Урала не была исключением. Но здешнее население на набеги обычно отвечало взаимностью. Ну а где набеги и бои, там пленные. В 1730-х годах в зауральских землях среди башкир жило некоторое количество калмыков. Жили они в разных деревнях и разных волостях. Буран Ягораков жил в деревне Бурановой Терсятской волости. Кроме него там жило еще несколько семей, но были они калмыками, или нет, я сказать не могу. Видимо, в Кущинской волости, в деревне старшины Козяша Рахмангулова жил мулла калмык Кошай Никаев. А в деревне Ямаровой, рядом с озером Киктан, жил Кашка Ямаров, точнее, жил Ямар Зургатаев с семью сыновьями, одного из которых звали Кашка. К сожалению, мы не знаем, как и когда большинство из этих калмык попало в эти края, но история семьи Ямара Зургатаева известна и ее мы вкратце изложим.
В 1680-х годах Ямар Зургатаев был взят в плен к башкиром Сальютской волости Кутлумаметом Аккусюковым. Жил он у Кутлумамета в «холопах», то есть невольником. По рассказу его сына, где-то в самом начале XVIII века Ямар был отправлен в степь, «на зверовье», то есть на охоту. «И в то время нападением киргиских казаков назад тому тритцать пять лет взят ис степи в полон». Киргизиские казаки, или киргиз-кайсаки - это казахи. Киргиз-кайсаками их официально называли в большей степени потому, что название «казак» с мягким «к» на конце было полностью созвучно слову «казак» в русском языке. Чтобы не путать казаков и казахов, использовалось такое название. Ну а в варианте этого документа получилось совсем странно. Итак, Ямар из одного плена попал в другой. Но от казахов он бежал к калмыкам (они в ту пору кочевали по Яику, то есть по реке Урал). Пожив какое-то время у своего отца, он попросил у хана Аюки, который в то время возглавлял калмык, разрешения вернутся в Башкирию. Хан его отпустил и Ямар вернулся к своей семье, оставшейся у Кутлумамета Аккусюкова. Спустя некоторое время после возвращения, он выкупил у Кутлумамета себя и всю свою семью, они основали свою деревню и стали жить самостоятельно.
Причем в ясак они положены не были - то есть не платили основного налога, в отличие от башкир Сальютской волости. Вместо этого они ежегодно давали по 10-40 копеек с человека, этим их участие в платежах башкир Сальютской волости ограничивалось. Скорее всего, в ту пору отец, Ямар Зургатаев, был уже пожилам человеком и функции «главы клана» перешли к старшему сыну - Кашке Ямарову. В марте 1737 года сотник Слжеутской волости Себыкай Кидряков обратился в Главное правление Казанских и Сибирских заводов с прошением. Суть прошения была в том, что Кашка Ямаров с родственниками, выкупившись из холопства, живут на землях башкир Салжаутской волости, «и владеет нашею землею напрасно без оброку, и которые потребуются с нас Государевы подати или другия какия службы, то оной калмак подмогу нам в том никакого не дает». По словам Кидрякова, «в нынешнем 1737-м году в прошедшем Генваре месяце, мы нижайшие у оного калмака Кашки Ямарова в том подмоге и за другие убытки и протори просили, то он калмак Кашка Ямаров дал нам вексель в сороки рублях». Но платить по векселю Кашка Ямаров отказался и от самого векселя «отпирался». Соответственно, Себыкай Кидряков просил «означенное число денег с него доправить и отдать мне, а ежели оной калмак Ямаров показанное число по векселю денег нам не отда(с)т, то повелено б было ево Ямарова из нашей волости выслать вон». После рассмотрения челобитной в Правлении наложили резолюцию: «Оным челобитчику и ответчику велеть сюда явится марта к десятому числу».
Но буквально в тот же день, что и челобитная Кидрясова, в Правление заводов поступило «всепокорнейшее доношение» от Кашки Ямарова на имя В.Н. Татищева. В доношении он кратко пересказывал историю своей семьи, которое завершал фразой: «до сего мой отец, которой уже ныне стар и мать мой Кутлубика, и братья: Калмак, Кузяка, Муртаза, Симкай, Дурнай, Баншукар Калмаковы живем в Салжеуцкой волости, в которой нам ныне жить башкирцы не велят и высылают вон». И в заключение обращался к В.Н. Татищеву с просьбой: «И Вашего Превосходителства всепокорно прошу, да повелит Ваше Превосходителство меня нижеименованного с помянутым отцем моим и братьями допустить жить с верными месчеряками в ведомство старшины Услюма (Муслюма - Г.С.) Аширова и приписать нас всех в служивыя месчеряки в котором служить будем Ея Императорскому Величеству верно».
Того же 2 марта допросили старшину Салжаутской волости Шумыша Маметева и он подтвердил рассказ об истории семьи Кашки Ямарова, но дополнил его некоторыми деталями. Оказалось, что уже в ходе башкирского восстания 1735-1737 гг. и Кашка Ямаров и его братья участвовали в набеге на русские слободы: «когда башкирцы на Санаре для промысла в Казачью орду и в руские жилисча в нынешнее башкирское замешание воровать ходили, тогда и они все молодые (калмыки - Г.С.), кроме старика, при них были и взятую добычу от Казачьей орды и от русских с протчими делили по себе, в том числе достался из них Козяку руской полоненик, взятой из слободы Погорельской». То есть, братья Ямаровы не просто участвовали в набеге, и участвовали в дележе добычи, но и одному из них достался русский пленник. Естественно, у В.Н. Татищева «со товарищи» возникли вопросы к Кашке Ямарову.
Кашку Ямарова быстро нашли и допросили. По поводу векселя он рассказал следующую историю: «в нынешнем 1737-м году в Генваре месяце, а которого числа не упомню, приезжали ко мне той же волости старшина Шумыш з братом Темиром, Бускун с сыном Салеем человек с пятдесят и приехавши ко мне оные башкирцы и просили денег восемдесят рублев, а как тех денег не дашь, то они с той своей земли меня сошлют… И оной старшина приказал башкирцу той же волости Тенипасу, а чей сын не знаю, наложить мне на ногу колотку, и увезли они меня Терсяцкой волости в деревню Буранову и в той деревне посадили в клеть, где сидел сутки. И у оного старшины просился я на поруки, токмо он меня не отдал, тако ж просился к старшине Кюнчяку, и они меня к нему не повезли, а просили с меня денги, и ис той деревни повели меня пешком в деревню Шумышеву, и довели до деревни Муриной, и у башкирца Муры башкирцы Бускун, Темер и Сюбык, а чьи дети не знаю, просили у меня денег сорок рублев, и в деревне Куинбаевой оным башкирцом в тех денгах, убоясь, дал я писмо». Вексель на 40 рублей, по объяснению Кашки Ямарова, его вынудили подписать под давлением. 4 марта его допросили об участии в набеге и о русском «полоненике», который достался его брату: «ездил толко в 1735 году в летнее время на Мияс реку для взятья своих лошадей, где они паслись, и того ж числа съехались с башкирцами … с тысячю четыре ста человек, и поехал с ними в русские жилища для воровства скота и разорения. И как из русских жилищ скота отогнали, а сколко не упомню, и из того досталась мне одному кобыла. Брат мой Козяк рускова где взял, того я не знаю и, ничего за него не взяв, отдал Айлинской волости башкирцу Атяшу (…)тишеву, и оной Аптяш того рускова полоненика отвез Айлинской волости к старшине Козямышу, а чей сын не знаю, и хотели отвезти они оного полоненика на Чебаркуль к маиору, и кто в то время в Чебаркульской крепости был того я не знаю. И оной Аптяш сказывал, что того руского полоненика отдал оному маиору подлинно. А для разорения русских жилищ в поход был я толко один раз, и в то время товарыщи мои из русских убили, а сколко человек, того я не знаю, а братья мои в русские жилища для разорения ездили и сколко раз и с кем, о том они могут показать сами, из которых имеетца ныне здесь один Мартаза в Екатеринбурге. А я сам никого из русских не убивал, а в русские жилища ездил я с товарыщи своими прежде присяги. Более нигде для воровства не бывал».
Фрагмент карты 1742 года. В верхнем правом углу показана деревня Буранова. Остальные деревни, упомянутые в документе, на этой карте, увы отсутствуют...
Ответы на большинство вопросов достаточно уклончивые - Кашка вряд ли не знал, кто из братьев участвовал в набегах и кто чем отличился, но явно не хотел об этом говорить. Так же сложно поверить, что его брат Козяк не поведал окружающим, и Кашке в том числе, как он взял в плен русского крестьянина. Но, невзирая на явные натяжки в ответах, Правление Казанских и Сибирских заводов не стало придираться к шероховатостям. Возможно, удовлетворились тем, что все эти грехи относятся к периоду до принесения присяги в сентябре 1736 года. В 1736 году, В.Н. Татищев предписал всем башкирам, не участвующим в бунте, принести присягу на Коране. У части башкир присягу принял сам Татищев летом того же года, в строившейся Кызылташской крепости, а большая часть присягнула позже, в сентябре и октябре, в Щелкунской крепости, как и герой нашего повествования.
Уже в апреле месяце в Екатеринбург приехали Ямар Зургадаев и его сыновья Кашка, Муртаза, Калмак и Кузяк, сказав, что Дурнай не мог приехать, а остальные ещё малы. Насчёт второго возникают некоторые сомнения, поскольку в сентябре 1736 года присягу в Щулкуне вместе с Кашкой приносил его брат Бакшагур - сложно представить себе, чтобы для присяги в верности он был достаточно взрослым, а для решения о смене места жительства и сословной принадлежности слишком мал. Но Правление заводов такое объяснение устроило. И приехавшие калмыки совместно объявили: «При сем же вышепоказанные калмак Кашка Ямаров с отцом и з братьями сказали: желают они з женами и з детми своими со всем домом жить в мещерятских жилищаху старшины Муслюма Аширева, у озера Улугуша, близ Катайского острогу, где в верности служить Ея Императорскому Величеству с тамошними мещеряками обще будут. И из тех жилищ без указу никуда в другие жилища не съедут, в чем засвидетелствовали тамгами своими».
21 апреля экипажский советник А. Хрущов, который замещал В.Н. Татищева в его отсутствие, подписал указ, где говорилось: «чтоб повелено было допустить их жить с верными мещеряками в ведомстве старшины Муслюма Аширова, близ Катайского острогу у озера Улугуша и написать их всех з братьями: Калмыком, Кузяком, Муртазой, Симкой, Дурнаем, Башукаром Ямаровыми в служивые мещеряки, где служить будут Ея Императоскому Величеству верно… определили: вышепоказанного калмыцкой породы Кашку Ямарова с отцом и з братьями з женами и детсми их в ведомство старшины Муслюма Аширова близ Катайского острогу у озера Улугуша жить допустить, и в службах быть им в ряд с мещеряками, и о том к оному старшине послать с ними указ».
Таким образом, большая семья Ямаровых оказалась в служилых мещеряках. Мещеряки на Южном Урале XVII - XIX вв., это служилое сословие. Основу его составляли мишари - этническая тюркоязычная группа, сформировавшаяся на Верхней Волге и по Оке (сегодня мишари входят в состав татар). Но поскольку мещеряки были сословной группой, а более конкретно, служилой, то в состав её могли входить представители самых разных народов - там были татары, русские, и мордва, возможно, башкиры и т.д., а вот в 1737 году в команде Муслюма Аширова оказалась большая семья калмыков. Правда, пробыли они мещеряками сравнительно недолго, но об этом позже. Надо отметить, что хотя в документах говорится о Кашке Ямарове, его отце и шести братьях, в реальности речь идёт о целом клане, в котором было несколько семей. Если вспомнить о том, что Ямар Зургатаев попал в плен за 54 года до описываемых событий, то старший его сын (очевидно, Кашка), сам был уже в зрелом возрасте и, скорее всего, главой семейства. Видимо, только двое его братьев были ещё довольно молоды (хотя в набеге на русские жилища, по словам старшины Шумыша, участвовали), а прочие уже вполне дееспособны. К сожалению, о жизни семейства Ямаровых в составе мещеряков нам пока ничего не известно.
Всё это происходило на территории, которая сегодня составляет Кунашакский район (Мурино) и рядом - село Улугуш и сегодня существует в Катайском районе Курганской области, правда, уже как русское поселение.
Окончание следует)))