Борьба с мышью
Когда-то я жил на первом этаже и ко мне забежала мышь. Или забежал - кто их там разберет, они все серые. Мышь лазил, где ему хотелось, причем обычно ночью, не давая мне спать. Шуршал пакетами, шкрябал стены, цокал лапками по полу - короче чувствовал себя так, что я уже начал сомневаться, мой это дом или уже его.
Потом он обнаглел еще дальше и начал бегать по балкону днем, уже ничуть не скрываясь.
Что он ел - не знаю, вроде все было спрятано, но это его ничуть не смущало.
Короче, через два дня мне надоело это шуршание, отвлекающее меня от высоких размышлений, и я решил от мыша избавиться, призвав на помощь профессионала - хвостатого и четырехлапого.
Кандидатов, впрочем, было не сильно много. А главная проблема состояла в том, что все дворовые кошки отличались крайней деликатностью и принципиально в подъезд не заходили - никогда и ни за что.
Лучшим вариантом был бы, конечно, Голиаф - мощный сильный неукротимый зверь в серую полоску. Гроза всех его коллег, гонявший каждого в округе. Стоило ему хоть издалека увидеть соперника, он тут же выгибался дугой, весь растопыривался, а глаза его наливались кровью.
К тому же, он уже раз был у меня в квартире, причем забежал туда сам. И сразу начал шастать по всем комнатам, вынюхивая, где что плохо лежит. Я его еле выгнал.
Однако с Голиафом была серьезная проблема - я не знал, где он теперь живет. Раньше его резиденцией был магазинчик под названием "Плюшка", где продавщицы кормили его сырокопченой колбасой и называли позорным именем Груня. Но потом "Плюшка" закрылась и Голиаф перебрался куда-то в подвал. Когда я шел в магазин, он неожиданно выскакивал неизвестно откуда, бросался под ноги и усиленно терся, а для надежности привлекал еще внимание громким настойчивым мявом. Но вот специально я его найти никогда не мог.
В общем, Голиаф отпадал.
Была еще кошка, прозванная мною Веселой. Белая, в серую и рыжую полоску, очень игривая и жизнерадостная. Но диковатая - за едой она подходила, но гладить себя не давала. Голиаф, впрочем, тоже не давал - но вовсе не из трусости, а просто ему не нравились эти нежности. Он сразу набычивался и собирался царапаться. Веселая же кошка просто опасалась.
Куча кошек и котов всех мастей жила в доме напротив, и в их числе несколько упитанных черных котов в хорошей форме, лоснящихся как мини-пантеры. Однако они были развращены бабой Мотей настолько, что не ходили даже на помойку. Туда ходила сама Мотя, выбирала вкусные кусочки и приносила своим любимцам. В общем, толку от этих лентяев тоже не было.
Зато в моем подъезде жили две попрошайки - белая кошка с тонким некрасивым хвостом и Кот-в-штанишках. Целый день они прятались под машинами, но стоило только выйти кому-то за дверь, как они тут же оказывались рядом.
Поэтому я купил для белой кошки колбаски и начал заманивать ее в квартиру. Она, конечно, ломалась, смущалась и останавливалась, но все-таки в конце концов зашла. Чувствовала себя, впрочем, не сильно уютно. Угощение, однако, съела, не постеснявшись. Затем пошла по комнате, не спеша выбралась на балкон, запрыгнула на его парапет, там долго примерялась, как бы спуститься вниз. Для нее было высоковато, поэтому она крутила головой, смотрела изучающе на землю, примерялась, потом отворачивалась и шла в другое место. В конце концов решилась и не столько прыгнула, сколько слезла вниз, цепляясь за стенку когтями.
Дезертировала, короче. С мышью бороться не пожелала. Дежурить возле норки, слушать ее ночью и все такое, как пишут в устаревших бумажных книгах. В общем, штрейкбрейхерша.
На следующий день я приманил Кота-в-штанишках. Он был рыжий и не столько пушистый, сколько лохматый, но роскошные меховые штанишки на задних лапах у него точно были. Я взял его на руки и понес в подъезд. На улице он сидел спокойно, но в помещении сразу занервничал и порывался бежать. Я выпустил его в комнате, рядом с едой, но он туда даже не посмотрел. Вместо этого кот стал нервно озираться, на полусогнутых переместился в прихожую, оттуда в тамбур, там уселся и начал жалобно плакать. Очень громко - просто сердце разрывалось. "Господи, где я? - вопиял он. - Где моя уютная машинка, на которой я так любил восседать, где мой люк, где мне кладут объедки, как я оказался в этой каменной темнице и за что? Ой, боже мой, боже, за что ты меня так наказал?". Он орал благим матом, не переставая, пять и десять минут, пока я не выдержал и не открыл дверь на улицу. Кот-в-штанишках была так поглощен своей литанией, что этого даже не заметил и его пришлось легонько подтолкнуть ногой. Он стал перемещаться поближе к двери, постепенно затихая, а за дверь и вовсе повеселел, помчался на улицу и с довольным видом залез на свое обычное место.
Я потом пару раз навещел его в тот день - проверить, не слишком ли велика была психологическая травма. Вроде нет. Он попрошайничал как обычно и совсем не был похож на страдающего депрессией.
Итак, остался только кот Федор. Это было роскошное существо - огромное, пушистое и мягкое. Бело-рыжая плюшевая игрушка для девочек. Целыми днями он дежурил возле помойки, иногда запрыгивая в баки. На вид Федор был совершенно домашний и я подозреваю, что он просто предпочел вольную жизнь. Несколько раз на моих глазах его уносили, нежно прижав в груди, но каждый раз после этого он оказывался рядом с тем же мусорником.
Я подобрался к Федору, взял его на руки, чему он не особо и сопротивлялся, и потащил домой. Весил этот кот, наверное, килограммов десять. Я отошел всего на двадцать метров, как с Федора тут же слетел весь его сплин, он ловко извернулся, выскочил из моих объятий и тут же поспешил на свой обычный пост.
Никогда я не верил в биологическую цивилизацию, придуманную фантастами, и правильно делал. Техника куда надежнее.
Я последовал совету одного знакомого и соорудил некое устройство, схемой которого охотно поделюсь. Берете ведро, наливаете в него воду на две трети, сверху кладете толстую проволоку, а на нее нанизываете обычную пластиковую бутылку. Один конец проволоки в горлышко, второй - прокалываете через дно. На бутылку кладете приманку. Мышь забегает на бутылку, та прокручивается вокруг своей оси и мерзкий грызун оказывается в воде, откуда выбраться уже не может.
Так я и сделал. Соорудил все это вечером, а утром вытащил за хвост дохлую маленькую мышку, которая так долго мешала мне жить. Отнес ее на мусорник и бросил шерститым дармоедам - ешьте уже, не пропадать же добру.
Потом он обнаглел еще дальше и начал бегать по балкону днем, уже ничуть не скрываясь.
Что он ел - не знаю, вроде все было спрятано, но это его ничуть не смущало.
Короче, через два дня мне надоело это шуршание, отвлекающее меня от высоких размышлений, и я решил от мыша избавиться, призвав на помощь профессионала - хвостатого и четырехлапого.
Кандидатов, впрочем, было не сильно много. А главная проблема состояла в том, что все дворовые кошки отличались крайней деликатностью и принципиально в подъезд не заходили - никогда и ни за что.
Лучшим вариантом был бы, конечно, Голиаф - мощный сильный неукротимый зверь в серую полоску. Гроза всех его коллег, гонявший каждого в округе. Стоило ему хоть издалека увидеть соперника, он тут же выгибался дугой, весь растопыривался, а глаза его наливались кровью.
К тому же, он уже раз был у меня в квартире, причем забежал туда сам. И сразу начал шастать по всем комнатам, вынюхивая, где что плохо лежит. Я его еле выгнал.
Однако с Голиафом была серьезная проблема - я не знал, где он теперь живет. Раньше его резиденцией был магазинчик под названием "Плюшка", где продавщицы кормили его сырокопченой колбасой и называли позорным именем Груня. Но потом "Плюшка" закрылась и Голиаф перебрался куда-то в подвал. Когда я шел в магазин, он неожиданно выскакивал неизвестно откуда, бросался под ноги и усиленно терся, а для надежности привлекал еще внимание громким настойчивым мявом. Но вот специально я его найти никогда не мог.
В общем, Голиаф отпадал.
Была еще кошка, прозванная мною Веселой. Белая, в серую и рыжую полоску, очень игривая и жизнерадостная. Но диковатая - за едой она подходила, но гладить себя не давала. Голиаф, впрочем, тоже не давал - но вовсе не из трусости, а просто ему не нравились эти нежности. Он сразу набычивался и собирался царапаться. Веселая же кошка просто опасалась.
Куча кошек и котов всех мастей жила в доме напротив, и в их числе несколько упитанных черных котов в хорошей форме, лоснящихся как мини-пантеры. Однако они были развращены бабой Мотей настолько, что не ходили даже на помойку. Туда ходила сама Мотя, выбирала вкусные кусочки и приносила своим любимцам. В общем, толку от этих лентяев тоже не было.
Зато в моем подъезде жили две попрошайки - белая кошка с тонким некрасивым хвостом и Кот-в-штанишках. Целый день они прятались под машинами, но стоило только выйти кому-то за дверь, как они тут же оказывались рядом.
Поэтому я купил для белой кошки колбаски и начал заманивать ее в квартиру. Она, конечно, ломалась, смущалась и останавливалась, но все-таки в конце концов зашла. Чувствовала себя, впрочем, не сильно уютно. Угощение, однако, съела, не постеснявшись. Затем пошла по комнате, не спеша выбралась на балкон, запрыгнула на его парапет, там долго примерялась, как бы спуститься вниз. Для нее было высоковато, поэтому она крутила головой, смотрела изучающе на землю, примерялась, потом отворачивалась и шла в другое место. В конце концов решилась и не столько прыгнула, сколько слезла вниз, цепляясь за стенку когтями.
Дезертировала, короче. С мышью бороться не пожелала. Дежурить возле норки, слушать ее ночью и все такое, как пишут в устаревших бумажных книгах. В общем, штрейкбрейхерша.
На следующий день я приманил Кота-в-штанишках. Он был рыжий и не столько пушистый, сколько лохматый, но роскошные меховые штанишки на задних лапах у него точно были. Я взял его на руки и понес в подъезд. На улице он сидел спокойно, но в помещении сразу занервничал и порывался бежать. Я выпустил его в комнате, рядом с едой, но он туда даже не посмотрел. Вместо этого кот стал нервно озираться, на полусогнутых переместился в прихожую, оттуда в тамбур, там уселся и начал жалобно плакать. Очень громко - просто сердце разрывалось. "Господи, где я? - вопиял он. - Где моя уютная машинка, на которой я так любил восседать, где мой люк, где мне кладут объедки, как я оказался в этой каменной темнице и за что? Ой, боже мой, боже, за что ты меня так наказал?". Он орал благим матом, не переставая, пять и десять минут, пока я не выдержал и не открыл дверь на улицу. Кот-в-штанишках была так поглощен своей литанией, что этого даже не заметил и его пришлось легонько подтолкнуть ногой. Он стал перемещаться поближе к двери, постепенно затихая, а за дверь и вовсе повеселел, помчался на улицу и с довольным видом залез на свое обычное место.
Я потом пару раз навещел его в тот день - проверить, не слишком ли велика была психологическая травма. Вроде нет. Он попрошайничал как обычно и совсем не был похож на страдающего депрессией.
Итак, остался только кот Федор. Это было роскошное существо - огромное, пушистое и мягкое. Бело-рыжая плюшевая игрушка для девочек. Целыми днями он дежурил возле помойки, иногда запрыгивая в баки. На вид Федор был совершенно домашний и я подозреваю, что он просто предпочел вольную жизнь. Несколько раз на моих глазах его уносили, нежно прижав в груди, но каждый раз после этого он оказывался рядом с тем же мусорником.
Я подобрался к Федору, взял его на руки, чему он не особо и сопротивлялся, и потащил домой. Весил этот кот, наверное, килограммов десять. Я отошел всего на двадцать метров, как с Федора тут же слетел весь его сплин, он ловко извернулся, выскочил из моих объятий и тут же поспешил на свой обычный пост.
Никогда я не верил в биологическую цивилизацию, придуманную фантастами, и правильно делал. Техника куда надежнее.
Я последовал совету одного знакомого и соорудил некое устройство, схемой которого охотно поделюсь. Берете ведро, наливаете в него воду на две трети, сверху кладете толстую проволоку, а на нее нанизываете обычную пластиковую бутылку. Один конец проволоки в горлышко, второй - прокалываете через дно. На бутылку кладете приманку. Мышь забегает на бутылку, та прокручивается вокруг своей оси и мерзкий грызун оказывается в воде, откуда выбраться уже не может.
Так я и сделал. Соорудил все это вечером, а утром вытащил за хвост дохлую маленькую мышку, которая так долго мешала мне жить. Отнес ее на мусорник и бросил шерститым дармоедам - ешьте уже, не пропадать же добру.