Девяносто месяцев: Рассказ Баратхари
Слушать
"Много лет назад, когда я ещё был царём, в Уджайн явился бродячий йогин, который умел изменять свой облик, как сам того пожелает. На наших глазах превращался он в животных и птиц, становился то каменным изваянием, то летящим облаком. Все были очарованы его искусством, а Викрам Адитья, в ту пору ещё совсем юный, попросился к йогину в ученики. Тот принял его с двумя условиями: никогда не пропускать уроков и никому не говорить о том, что было на уроках.
Йогин тот был Бхайравананда; но я тогда об этом не знал. Я был заворожён им не меньше, чем брат. С радостью вручил я ему Викрама. Он поселился в городе у дворцовой стены, и с тех пор Викрам каждый вечер ходил к нему на уроки. Возвращался оттуда под утро, всегда усталый и бледный, и вскоре сильно похудел и как бы повредился рассудком. На вопросы отвечал невпопад, не к месту смеялся, не к месту печалился, и речи его никто не мог понять.
Между тем, по городу поползли слухи, что в доме йога вместо учёбы происходят оргии. Я послал проверить, так ли это, но посланцы мои не вернулись. Тогда я сам нагрянул к йогину с нежданным визитом - и застал у него самый настоящий вертеп! Все ученики его - а среди них и мой Викрам! - пили вино и предавались блуду, и сам учитель подавал им в том пример, сидя на возвышении с голой женщиной на коленях!
В гневе двинулся я к нему.
Но, едва сделал шаг - и его девка исчезла! Он же остался сидеть в лотосе, и от тела его разлилось сияние. Глаза его были огромны и глядели мне прямо в душу. Я услышал внутри себя его голос, говорящий: "Ом… Шанти… Шанти… Шанти…" - и снова поддался его чарам. И припал к его стопам - но он поднялся и уступил мне своё место, говоря "Садись, государь! Только этот престол пребудет вечно, и он принадлежит тебе по праву".
И я едва не сел.
Но тут Викрам закричал: "Братец! Умоляю тебя, не садись!" И я увидел, что престол сплетён из соломы и едва прикрывает яму, вырытую прямо под ним. Из дна её торчали колья, а между ними белели кости. В этой яме закончили жизнь оба моих посланника.
Я тут же выхватил саблю и отрубил йогину голову. Она стала вороном и вылетела из дома. Многие женщины тоже превратились в птиц и улетели, но некоторые остались, и в них я опознал дочерей и жён весьма уважаемых людей. И все юноши в этом притоне были сыновьями лучших семей нашего города.
Я понимал, что эти люди ни в чём не виноваты: очарование чудотворца было настолько сильным, что никто не мог ему противостоять. Поэтому я отпустил всех участников оргии, приказав им молчать о случившемся. В ту же ночь Бхайравананда явился мне во сне и раскрыл свое настоящее имя. Он утверждал, что могуществом равен богам, кал его чище нашего прасада, а грехи святее наших добродетелей; и он укорял меня за то, что я не дал Викраму доучиться. По его словам, до посвящения Викраму оставался всего лишь один урок; и он пообещал когда-нибудь вернуться и преподать ему этот урок.
И вот, недавно он вернулся - на этот раз, в облике огненного старца. Приход его изменил течение праны: вся энергия неба и земли в тот вечер устремилась в сторону безымянного острова и стала питать его негасимый костёр. Я почувствовал, что на острове появился некий мощный сиддха, и захотел посмотреть на него. Но опять не опознал Бхайравананду, несмотря на все мои нынешние умения. И своего брата, увы, тоже не узнал после столь долгой разлуки.
Увидел я только то, что мог бы увидеть любой непросветлённый: неведомого йога, сидевшего в костре, и богатого кшатрия средних лет, который получал у него посвящение. Йог вручил ему чётки, прошептал на ухо мантру и велел повторить её сто восемь раз, после чего превратился в большого чёрного пса. Ученик, не сводя с него глаз, повторял эту мантру, пока не превратился в такого же пса. Затем учитель стал соколом, тигром, каменным изваянием, небесным облаком - и, наконец, спустился в костёр в своём исходном облике. Ученик же так и остался собакой.
Лишь тогда я догадался, что это за гуру и кто его ученик. Бхайравананда сдержал своё обещание и дал Викраму последний урок! И Викрам освоил искусство превращения - но это искусство крайне опасно для тех, чей дух не имеет полной власти над плотью. Обретя новое тело, Викрам тут же подпал под его влияние и перестал сознавать себя человеком. Разум его теперь как бы спит и видит сон о собачьей жизни; он чувствует себя собакой, думает по-собачьи и совсем не помнит о том, кто он на самом деле.
С тех самых пор я и бьюсь над тем, чтобы разбудить Викрама и вернуть его в мир людей. Я навещаю его ежедневно - но ни одна моя попытка до сих пор не увенчалась успехом. Я называю его по имени - он не откликается; я пытаюсь с ним говорить - он меня не понимает; я прихожу к нему в человеческом облике - он меня не узнаёт. Бхайравананда же, напротив, замечает меня мгновенно - и изгоняет с острова.
Не раз просил я Бхайравананду смилостивиться над Индией и вернуть ей царя - но он лишь насмехался надо мной и над Индией. Предлагал я ему за Викрама богатый выкуп - но он пренебрёг моими предложениями. Угрожал я ему, что призову на помощь всех своих братьев из Ближних Пещер, и мы отнимем Викрама силой. Но он ответил, что в случае применения силы мгновенно покинет остров и удалиться туда, где его никто не найдёт. Однако собаку он заберёт с собой, и даже боги не смогут этому воспрепятствовать.
Таково, Бетал, моё нынешнее положение. Ни уговоры, ни подкуп, ни угрозы, ни все мои магические способности до сих пор не помогли спасти Викрама. И я не вижу, чем ты здесь можешь помочь".
Баратхари вздохнул и закончил свой рассказ.
Бетал почесал в затылке:
- Чем тебе помочь? Пока не понимаю. Чтобы это понять, надо бы мне на острове побывать. Прикажи меня туда переправить, я там похожу-погляжу - и тогда уже непременно всё пойму!
- Сомневаюсь я в этом, - Баратхари ответил. - Но, впрочем, отправить тебя на остров мне не трудно, я могу это сделать хоть сию минуту. Закрой глаза и сосчитай до десяти; как закончишь считать, будешь на острове.
Бетал руками замахал:
- Вот только не надо сейчас этих йоговских штучек! Лучше выдели мне лодку понарядней, чтобы сразу было видно, что царская. Лодочнику вели, чтобы намотал тюрбан и нацепил саблю, а мне выдай какое-нибудь дхоти, чтобы голым задом там не сверкать, и шнурок через плечо.
Баратхари воззрился на него изумлённо:
- А это ещё зачем?
- Чтобы выглядеть по-человечески, - ответил Бетал. - Хочу я, кроме всего прочего, с тем пуджари побеседовать, который на острове поселился.
Баратхари поморщился:
- Бетал, помилуй! Он же обожествил Бхайравананду и предан ему, как собака. О чём можно говорить с этим жалким безумцем?
- А с кем там ещё можно говорить? - Бетал ответил. - Викрам ничего не понимает, Бхайравананда ни о чём разговаривать не хочет - значит, остаётся только этот жалкий безумец. Кстати, может статься, не такой уж жалкий и вовсе не безумный, если с нужной стороны к нему подойти.
- Но чем он может быть нам полезен?
- Как я могу это знать, если я о нём ничего не знаю? Вот узнаю, тогда и пойму, и непременно тебе сообщу. Но, чтобы это узнать, мне нужны лодка, лодочник, приличная одежда и гостинцы для завязывания знакомства. Сможешь мне всё это обеспечить?
И Баратхари покачал головой, что по-индийски означает "да".