На выставке в МУАРе. Архитектор Константин Мельников
Продолжим обзор монографической выставки гения авангарда К.С. Мельникова в Музее архитектуры. Кураторы музея поставили перед собой задачу - как можно более полно показать творчество Константина Мельникова во всех проявлениях. Цветовое решение экспозиции строится на трёх цветах: терракотовом - цвете кирпича, белом - самом распространённом в архитектуре и золотистом - цвете спальни в собственном доме Мельникова. На выставке представлены более 200 экспонатов - графика, архитектурная и художественная (ученические работы, портреты), архивные документы, живопись, личные вещи Константина Степановича и фотоматериалы из архива Дома Мельникова, который был сохранен сыном архитектора, Виктором Константиновичем.
Первый зал называется Визионер.
В.К. Мельников. Портреты К.С. Мельникова, 1962 и 1947. Холст, масло. Последний ГТГ
К. Мельников. Здание народного комиссариата тяжелой промышленности, 1934. Макет. Макетная мастерская «ПИК-Макет», 2020
Мироздание в архитектуре. Архитектурная фантазия, 1965. Бумага, карандаш, акварель
Рождение архитектора. Студенчество и первые работы. Целая серия курсовых проектов 1914-1916 годов представляет разнообразные по стилистике и типологии сооружения от классицистических павильонов до культовых сооружений в русском стиле. Важно отметить, что Мельников продумывает не только архитектурно-художественное решение, но и планировку вместе с техническими аспектами - в частности, рассчитывает систему отопления зданий.
Будущий архитектор исследовал и применял стили разных эпох, что оказало влияние на его ранние проекты и последующую работу в качестве преподавателя во ВХУТЕМАСе. Совместно с Ильей Голосовым они вели курс "Новая Академия", основным тезисом которого был синтез достижений предшествующей архитектуры и новых экспериментальных форм. С 1918 года Константин Мельников начинает работать в Архитектурно-проектной мастерской Моссовета. Он принимает участие в генеральном планировании столицы, по проекту "Новая Москва" под руководством А.В. Щусева и И.В. Жолтовского. Молодой архитектор занимается фиксацией района Бутырского Вала и его перепланировкой.
Параллельно с работой в мастерской Моссовета Мельников создает ряд конкурсных проектов. Самый ранний из них - поселок для служащих при Алексеевской психиатрической больнице в Москве (1919) в районе Канатчиковой дачи представляет собой классический по структуре ансамбль с двором-курдонером главного здания и въездной трехпролетной аркой. Но уже в проектах 1920-х годов для масштабных московских конкурсов Мельников серьезно трансформирует классические образцы и постепенно переходит к авангардным формам, формируя свой собственный уникальный стиль.
Проект церкви для провинции в русском стиле. Курсовой проект, 1915. Бумага, тушь, акварель, карандаш
Здание военного музея в классическом стиле. Курсовой проект, фасад. 1916. Бумага, карандаш, акварель, тушь, цветной карандаш
Посёлок для служащих Алексеевской психиатрической больницы в Москве. Перспектива, проект, 1919. Бумага, карандаш, тушь, акварель
Посёлок для рабочих. Перспектива. Проект, 1920. Бумага, карандаш, тушь, акварель
Ранние инновации. Архитектура и движение. Константин Мельников смело заходил на "чужую" для архитекторов территорию: будь то инженерные конструкции, технологические процессы, транспортные или логистические решения. Он всюду предлагал свой комплексный рецепт, выходящий за пределы архитектуры в узком смысле. С начала 1920-х годов его не оставляла тема движения, в частности - проблема потоков. Чтобы разрешить противоречие между статичностью архитектуры и текучестью потоков (людей, транспортных средств и товаров), он вводил элементы, которые делали оптимальным взаимодействие фиксированного и подвижного.
В выставочном павильоне «Махорка» (1923) динамика задана самой технологией. Необходимо было построить табачную мини-фабрику с помещением для экспонатов. Наперекор заказчику, Всероссийскому махорочному синдикату, архитектор предложил по-своему организовать потоки сырья и продукции: горизонтальное движение фабриката в процессе обработки он заменил на вертикальное, что в конечном счете определило архитектурный облик павильона.
На выступающем из стены глухом объеме архитектор разместил гигантский плакат. Вместе с диагональной надписью эта суперграфическая композиция издалека напоминала посетителям типовой брикет махорки того времени, что сделало павильон примером «говорящей» архитектуры. Он стал не просто местом для экспонатов, а гигантском экспонатом сам по себе, образно воплощающим в себе тему фабричных потоков.
К. Мельников. Павильон «Махорка». Макет. Макетная мастерская Худ. Комбинат Минкультуры РСФСР, 1982
К. Мельников. Фонтан в Парке культуры и отдыха. План, перспектива,1929. Фоторепродукция, 1977
Застройка Котельнической и Гончарных набережных в Москве. Перспектива, 1937. Бумага, уголь
Цилиндры как модули. В своих пространственных композициях 1920-х годов Мельников увлеченно использует модули - стандартные прямоугольные единицы, блокированные друг с другом нетривиальным образом - со сдвигом по диагонали. Сначала в пилообразной застройке Большой Серпуховской улицы (1923) и киосков Ново-Сухаревского рынка (1924), затем - в киосках Торгсектора СССР в Париже (1925).
Позже в качестве таких модулей он начинает использовать пересекающиеся цилиндры, наслаждаясь игрой необычных пространств, которые возникают снаружи и внутри. Из цилиндров он создает здания в виде цепочек, змеек и даже многолистников. Архитектура остаётся для него искусством формы и лишь во вторую очередь - функции, что принципиально отличает его от современников-конструктивистов. Его проекты - самодостаточные объемные формы, гигантские скульптуры, которые представимы в любом ландшафте: в лесу, на берегу моря или в городской застройке. В апреле 1927 года, буквально через десять дней после проигрыша в конкурсе на клуб имени Зуева своему коллеге Илье Голосову, он находит для них место в проекте собственного дома в Кривоарбатском переулке.
При всех различиях общественного здания для сотен людей и частного дома на одну семью в обоих случаях им была реализована одна идея. Из-за недостатка средств стройка затянулась на два года. В 1929 году, боясь потерять незавершенный дом, Мельников настойчиво проталкивает через московских чиновников идею массового жилья - домов-коммун по своей системе. Собственный дом позиционируется им как социально значимый эксперимент на себе и своей семье. Уже после окончания строительства, в 1931 году Мельников всерьез работает над эскизными проектами массовой застройки из цилиндрических объемов разной этажности и диаметра.
К. Мельников. Дом Мельникова. Фото и макет. Макетная мастерская Studio 911, 2015
Говорящая архитектура. Подвижность архитектуры Мельникова и её готовность к изменениям "здесь и сейчас" хорошо видна в проектах семи рабочих клубов, созданных в 1927-1931 годах. Они содержат полный набор возможных раздвижных перегородок и перекрытий для трансформации интерьеров:
зонирование пространства по вертикали при помощи поднимающегося или выдвигающегося горизонтального щита (пола) в зрительном зале (клубы "Каучук", имени Фрунзе); зонирование пространства по горизонтали за счет раздвижных "живых" стен (клубы имени Русакова, имени Зуева, "Свобода"). В клубе имени Русакова большой зал превращается в несколько помещений вместимостью от 350 до 1225 человек; раздвижные полы с плавательными бассейнами под ними (клубы "Свобода", "Буревестник"). Спортивный зал для игр становится водным стадионом с трибунами. Наконец, трансформация "внутрь - вовне" в клубе имени газеты "Правда" в Дулёве, где сцена зрительного зала в холодное время года работает внутри здания, а летом снаружи, как "зеленый театр". В клубе "Свобода" предполагалось совместить и горизонтальные (пол), и вертикальные (стена) раздвижные конструкции. Увы, это был тот самый случай, когда архитектура шла впереди инженерных и финансовых возможностей. Фактически "живые" стены просуществовали короткое время лишь в клубе имени Русакова. На синьках рабочих чертежей показан их механизм - это откидывающиеся перегородки на трех балконах, которые через систему блоков поднимаются к потолку.
Мельниковская идея внутренней трансформации здания не случайно нашла своё наиболее полное отражение именно в клубах. Само понимание рабочих клубов, по Мельникову, означает многофункциональность пространства в противовес использованию его как одного большого актового (или зрительного) зала. Разнообразие помещений клуба и по размеру, и по функции, возможность их комбинирования между собой ложится в логику изменяющихся пространств: за счет движущихся стен и полов они могут сжиматься и расширяться, становясь то большими театральными и кинозалами, то маленькими аудиториями, комнатами для кружковых занятий, спортивными залами и даже бассейнами. Идеи изменяемого зонирования с помощью движущихся перегородок не были для Мельникова веянием времени - много лет спустя, в проекте Дворца Советов на Ленинских горах (1959), архитектор под девизом "разноравное" использует их для трансформации гигантского амфитеатра на пять тысяч мест в комбинацию из нескольких залов.
Персональная экспозиция К.С. Мельникова на V Триеннале в Милане, 1933. К началу 1933 года Константин Мельников переживал не лучшие времена: иссяк поток заказов конца 1920-х годов на гаражи и клубы, завершалась работа над выгодным проектом Дворца труда в Ташкенте. Он не был приглашен к участию в главном конкурсе эпохи - на проектирование Дворца Советов, и работал исключительно по собственной инициативе над альтернативным проектом Дворца народов. Неожиданно для себя в феврале 1933 года Мельников получает приглашение от организаторов V Триеннале в Милане представить свою персональную экспозицию в числе 12 мастеров современной архитектуры.
Эта новость захватила воображение архитектора, переживавшего переломный момент профессиональной карьеры. Мельников задействовал все свои связи на уровне Москвы и СССР. Однако хождение весной 1933 года "по кабинетам" советских функционеров закончилось непреклонным отказом. В итоге выставка в Милане была реализована, но не такой, какой её планировал автор. В личном архиве сохранились списки экспонатов и план "ковровой" развески 120 фотографий построек и чертежей разного размера. В отсутствие архитектора миланские кураторы волевым решением уменьшили их число почти в три раза, а главное - нарушили авторскую логику трех больших разделов каждой из стен экспозиционной ячейки: архитектура форм общественной жизни, пластических форм и рациональных форм и еще двух подразделов (архитектура конструктивных форм и механических форм). В итоге представленные проекты были перемешаны, а Мельников, получивший фото реальной экспозиции, был просто вне себя. Несмотря на это, Миланская Триеннале стала для Мельникова вторым после Парижской выставки пиком международной славы, при жизни поставив его имя в истории архитектуры среди имен Миса ван дер Роэ, Райта, Гропиуса, Корбюзье и других ведущих архитекторов эпохи.
Реконструкция 2022 года. Музей Константина и Виктора Мельниковых
Не только Париж. Международные связи Мельникова. Распространено мнение, что триумфальный, но непродолжительный мировой успех К. Мельникова ограничивается участием в Парижской выставке 1925 года и его отголоском в виде персональной экспозиции в Милане в 1933 году. Однако до сих пор недооценены международные связи архитекторов советского авангарда и лично Мельникова, их включенность в общемировой архитектурный процесс того времени.
Всемирная выставка 1925 года на самом деле стала ключевым этапом в его международной карьере, при этом светская жизнь Мельникова оказалась не менее важной, чем создание павильона СССР Он познакомился с ведущими французскими архитекторами - записная книжка наполнена их адресами и телефонами.
К. Мельников. Павильон СССР на международной выставке в Париже в 1925 году. Макет Ю.М. Лоев, 1973
За Парижем последовали выставки в Варшаве (1926), Салониках (1926), Нью-Йорке (1927) и, наконец, престижная Триеннале в Милане (1933). Важно, что Мельников участвовал в них как самостоятельная фигура, а не в составе архитектурных объединений. Примером мировой популярности Мельникова является переписка с фирмой Goldman Simmons & Cо (Лос-Анджелес) осенью 1926 года - практичные американцы вели с ним переговоры о дизайне мужских галстуков "от Мельникова".
К. Мельников. Гараж на 1000 машин над мостами Сены в Париже, 1925. Макет. Макетная мастерская «ПИК-Макет», 2020
Ведущую роль в выставках за рубежом и контактах с иностранными гостями играло Всесоюзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС). Хотя Мельников не был вовлечен в московские визиты Ле Корбюзье, организованные ВОКСом, осенью 1931 года он участвовал в приёме американцев, проектировавших мюзик-холл в Рокфеллер Центре (Нью-Йорк). После 1930 года все зарубежные конкурсные проекты Мельникова - памятник Колумбу (1930), павильоны СССР в Париже 1937 года и в Нью-Йорке 1964 года, увы, так и остались на бумаге.
В 1936 году Мельников был уволен из Московского архитектурного института, а с 1938 года лишен права заниматься архитектурной деятельностью. В 1965-1974 годах наступила реабилитация и общественное признание К.С. Мельникова. После долгого забвения имя Мельникова вернулось к мировой аудитории благодаря книгам, вышедшим за рубежом. Отчаявшись издать автобиографическую рукопись на родине, Мельников в середине 1960-х ведет переписку с издательством в Праге. Тогда же у него завязываются дружеские отношения с молодыми учеными из США А. Спрагом, а затем Ф. Старром, он разрешает им сделать фотосьемку своего архива. Через десять лет Старр напишет первую книгу про архитектора "Мельников. Архитектор-одиночка в массовом обществе" (1978). В 1970 году Миланский политехникум приглашает архитектора, чтобы неделей почёта отпраздновать его 80-летие, но, как и за 40 лет до этого, Мельников не получит разрешение на выезд из СССР.
Художник Константин Мельников
Источник информации: этикетаж и кураторские тексты в музейной экспозиции