уткоречь
в пятидесятые некоторых поэтов уже выпускали за рубеж.
это были поэты особого рода, и рождавшиеся в результате этих поездок, с позволения сказать, произведения были тоже особого рода.
второй из приведенных здесь стихов (оба - из «дня поэзии» 1956 года) меня, каюсь, даже умилял в детстве - уж очень душещипательным размером он написан. тем же, что светловский «ночь стоит у взорванного моста...» )))
насколько знаю, в знаменитой антологии «уткоречь» галковского именно этих стихов нет. хотя смирнов, как придворный автор путевых дневников в стихах, там фигурирует.
Под небом Парижа
Пахло пылью асфальта и гарью бензина.
Полыхали рекламы, взлетая до крыш.
Перед нами возник незнакомый мужчина:
- Господа, я могу показать вам Париж...
Для общенья не нужно особых усилий, -
Незнакомец по-русски легко говорит.
...Он в двадцатых годах убежал из России.
Был юнцом,
А теперь перед нами старик.
Он умеет сработать обложку для книжки,
Разбирается в тонком богатстве шрифтов.
А с Россией общается лишь понаслышке
И тоскует, да так, - что заплакать готов.
Но красавец Париж - это город веселья.
Он клокочет на свой европейский манер
И огнями неона, как пестрой метелью,
Осыпает живых современных Венер.
Здесь, куда ни посмотришь, - ночные богини.
У подъезда - они,
На эстраде - они.
О Париж, перед ними, такими нагими,
Ты хоть ветви платанов
Скорей наклони!..
Но платаны стоят, как ни в чем не бывало.
Из подвальчиков слышится звяканье касс.
И о райском блаженстве басят зазывалы,
Предлагая любую любовь напоказ.
Наш вожатый грустит.
А Париж веселится, -
Безнадежно влюбленных пьянит без вина.
И у всех на глазах, в середине столицы,
Шаловливо целуются «он» и «она».
Возле них, как мелодия песни старинной,
Одинокая Сена струится под мост.
И глаза кинозвезд, осененных витриной,
Конкурируют с блеском естественных звезд.
...О Париж, я брожу по тебе неустанно.
Я с вершины Монмартра гляжу на огни.
Я любуюсь на них,
Но лукавить не стану, -
Мне московских огней не заменят они!
Впрочем - это другая, особая тема.
Я претензий к тебе не имею, Париж.
Ты, при свете реклам, догорающих немо,
Языком эмигранта со мной говоришь.
Эмигрант, узаконенный пасынок этих
Фешенебельных улиц и прочих красот, -
Он состарился здесь, но признанья не встретил
И безропотно
Бремя чужбины несет.
Он рисует этюды пером грубоватым.
Он воюет с одышкой - один на один.
И мечтает вернуться к родимым пенатам.
Представитель искусства.
Седой господин...
Вместе с ним я вернулся к подъезду отеля,
По-французски сказал на прощанье - мерси,
И заснул на какой-то квадратной постели,
Каковых никогда не видал на Руси.
А наутро - совсем непредвиденный случай, -
Мне приносят рисунок, в конверте большом;
На рисунке - цветок угловатый, колючий.
Он, по воле художника, почвы лишен.
О, колючий цветок,
Ты стоишь нелюдимо,
Ты холодным огнем увяданья горишь...
...................................................................
Да ведь это же - образ того господина,
Что сказал:
- Я могу показать вам Париж...
Письмо о малайском мальчике Ван Жуй
Мальчику немного - лет двенадцать,
Бегают глаза, как муравьи.
Поначалу может показаться -
Он из состоятельной семьи.
Там, где флаг над пристанью полощет,
Где проходят в город моряки,
Вышел мальчик погулять на площадь
В первый раз без маминой руки.
Волосы его - в бриллиантине,
Брюки - по сверхмодному узки.
Он подходит к взрослому мужчине
И, подняв бесстыдные зрачки,
Говорит спокойно по-английски
(Я его слова перевожу):
- Не хотите, сэр... Здесь очень близко.
Девочки... Любые... Провожу.
Вот и все...
Он те слова негромко
Повторяет, тонкий, как свеча.
Он ровесник твоего ребенка -
Нашего сынишки москвича.
У него есть мать - она слепая.
У него есть брат - он хочет есть.
У него профессия - такая,
О которой совестно прочесть.
Он стоит.
Подходит клиентура,
Проплывают месяцы и дни...
Ты ждала письма из Сингапура -
Я о самом страшном.
Извини...
кстати, характерно изменение реакции на подобные вирши за полтора года. парадигма сменилась? или мне кажется?
это были поэты особого рода, и рождавшиеся в результате этих поездок, с позволения сказать, произведения были тоже особого рода.
второй из приведенных здесь стихов (оба - из «дня поэзии» 1956 года) меня, каюсь, даже умилял в детстве - уж очень душещипательным размером он написан. тем же, что светловский «ночь стоит у взорванного моста...» )))
насколько знаю, в знаменитой антологии «уткоречь» галковского именно этих стихов нет. хотя смирнов, как придворный автор путевых дневников в стихах, там фигурирует.
Под небом Парижа
Пахло пылью асфальта и гарью бензина.
Полыхали рекламы, взлетая до крыш.
Перед нами возник незнакомый мужчина:
- Господа, я могу показать вам Париж...
Для общенья не нужно особых усилий, -
Незнакомец по-русски легко говорит.
...Он в двадцатых годах убежал из России.
Был юнцом,
А теперь перед нами старик.
Он умеет сработать обложку для книжки,
Разбирается в тонком богатстве шрифтов.
А с Россией общается лишь понаслышке
И тоскует, да так, - что заплакать готов.
Но красавец Париж - это город веселья.
Он клокочет на свой европейский манер
И огнями неона, как пестрой метелью,
Осыпает живых современных Венер.
Здесь, куда ни посмотришь, - ночные богини.
У подъезда - они,
На эстраде - они.
О Париж, перед ними, такими нагими,
Ты хоть ветви платанов
Скорей наклони!..
Но платаны стоят, как ни в чем не бывало.
Из подвальчиков слышится звяканье касс.
И о райском блаженстве басят зазывалы,
Предлагая любую любовь напоказ.
Наш вожатый грустит.
А Париж веселится, -
Безнадежно влюбленных пьянит без вина.
И у всех на глазах, в середине столицы,
Шаловливо целуются «он» и «она».
Возле них, как мелодия песни старинной,
Одинокая Сена струится под мост.
И глаза кинозвезд, осененных витриной,
Конкурируют с блеском естественных звезд.
...О Париж, я брожу по тебе неустанно.
Я с вершины Монмартра гляжу на огни.
Я любуюсь на них,
Но лукавить не стану, -
Мне московских огней не заменят они!
Впрочем - это другая, особая тема.
Я претензий к тебе не имею, Париж.
Ты, при свете реклам, догорающих немо,
Языком эмигранта со мной говоришь.
Эмигрант, узаконенный пасынок этих
Фешенебельных улиц и прочих красот, -
Он состарился здесь, но признанья не встретил
И безропотно
Бремя чужбины несет.
Он рисует этюды пером грубоватым.
Он воюет с одышкой - один на один.
И мечтает вернуться к родимым пенатам.
Представитель искусства.
Седой господин...
Вместе с ним я вернулся к подъезду отеля,
По-французски сказал на прощанье - мерси,
И заснул на какой-то квадратной постели,
Каковых никогда не видал на Руси.
А наутро - совсем непредвиденный случай, -
Мне приносят рисунок, в конверте большом;
На рисунке - цветок угловатый, колючий.
Он, по воле художника, почвы лишен.
О, колючий цветок,
Ты стоишь нелюдимо,
Ты холодным огнем увяданья горишь...
...................................................................
Да ведь это же - образ того господина,
Что сказал:
- Я могу показать вам Париж...
Письмо о малайском мальчике Ван Жуй
Мальчику немного - лет двенадцать,
Бегают глаза, как муравьи.
Поначалу может показаться -
Он из состоятельной семьи.
Там, где флаг над пристанью полощет,
Где проходят в город моряки,
Вышел мальчик погулять на площадь
В первый раз без маминой руки.
Волосы его - в бриллиантине,
Брюки - по сверхмодному узки.
Он подходит к взрослому мужчине
И, подняв бесстыдные зрачки,
Говорит спокойно по-английски
(Я его слова перевожу):
- Не хотите, сэр... Здесь очень близко.
Девочки... Любые... Провожу.
Вот и все...
Он те слова негромко
Повторяет, тонкий, как свеча.
Он ровесник твоего ребенка -
Нашего сынишки москвича.
У него есть мать - она слепая.
У него есть брат - он хочет есть.
У него профессия - такая,
О которой совестно прочесть.
Он стоит.
Подходит клиентура,
Проплывают месяцы и дни...
Ты ждала письма из Сингапура -
Я о самом страшном.
Извини...
кстати, характерно изменение реакции на подобные вирши за полтора года. парадигма сменилась? или мне кажется?