Штрихи к портрету архаического сознания (СР)

[gabblgob]

© Devol Zeitschrift, 2005



© Вася Ложкин, «Великий Предокъ»

I. Старый спор.

Разговор о месте России в мире, о её причастности к Западу (странно, что нет разговора о причастности к Востоку - это наводит на некоторые размышления) начался полтора века назад и с определёнными перерывами возникает вновь. При этом этот «разговор» по сути за все это время так и не подверг осмыслению некоторые базовые, как мне кажется, причины возникновения и развития самого себя. Если не рассматривать сейчас вообще всю эту проблематику под углом истории, экономики или чисто политики, то в сухом остатке получатся несколько психологических комплексов, которые и воздействовали на участников «разговора».

Здесь надо сразу отвлечься: «разговор» на уровне рационального мышления возможен только при условии наличия носителей такого мышления. В России первые носители появились лишь в первой половине XIX века - если так оценить Чаадаева, Герцена, славянофилов вроде Аксакова и западников типа Грановского. Опять же, не углубляясь в различия между сознанием Востока и Запада, между различиями в отношении к окружающему миру, времени, пространству, личности и т.п. вещам, из которых естественно вытекает возможность вообще появления такого «разговора» (для Востока культуры «разговора» нет и не существует) стоит отметить, что количество участников «разговора» тогда в России было крайне невелико. Единицы. «Разговор» в данном случае понимается как рациональное обсуждение, постижение.

Естественный психологический комплекс заключался в том, что необходимость «узнать» или определить место России в мире (Европе), найти для неё некий Идеал, упиралась в слабое понимание объектов разговора: собственно Запада, и собственно России. Но если с первым ситуация была все-таки лучше - его можно было «пощупать», проанализировать европейскую интеллектуальную рациональную мысль, поучаствовать в «разговоре» с её носителями, то со вторым было крайне затруднительно. Дело в том, что «разговор» естественным образом упирался в тупички идеологических, или мифологических построений, мифологем. Причин этому было несколько, и здесь можно выделить как романтизм участников дискуссии, так и полное отсутствие в исторической и политической традиции России какой-либо рациональной интеллектуальной мысли вплоть до 19-го века, и как следствие - «разговора». Соответственно полностью отсутствовал рациональный опыт, не было носителей рационального, не был выработан «программно-лексический код», который позволял бы вести обсуждение на рациональном уровне.

Фактически западники и славянофилы искали «место» России, исходя из ряда идеалистических установок при отсутствии необходимых для рационального разговора инструментов. На деле получалось так, что, обсуждая фундаментальную проблему, её пионеры вынуждены были вносить в традицию самих себя. Тем не менее, сама дискуссия стала первой и, пожалуй, единственной попыткой рационального разговора в России. Если проследить эволюцию, то не трудно заметить, что те же славянофилы в ходе неё постепенно отказывались от поиска Идеала в допетровской эпохе, с другой стороны западники отходили от идеалистическо-мифологического тезиса «что все плохо в России». Впрочем, рациональных выводов сделать так и не удалось - дискуссия оказалась слишком растянутой, слишком подверженной влиянию «извне» и, кроме того - сказался недостаток опыта рационального разговора.

Ключевой проблемой тут был тот факт, что если дать рациональную оценку Запада участники дискуссий все же могли попытаться, то сделать то же самое в отношении России - нет. Это объяснялось тем, что участники дискуссий, люди по меркам своего времени и страны весьма образованные, не выработали все же рациональных критериев оценки (до них это сделать в России вообще никто не мог). А, будучи изначально заложниками идеалистических установок и мифологем (например - пресловутая «общинность» в России) они пришли к невольному конструированию мифа.

Поэтому совершенно закономерно, что в конечном итоге «разговор» съехал на уровень перепалки между «западническими» и «славянофильскими» газетами по поводу «роли центра мирового славянства», «враждебности германо-романской Европы», выразившись в конечном итоге в строчках Тютчева «умом Россию не понять» (это если не пробовать, ИМХО), в показушном ношении косовороток и других частей «типично русского» национального костюма. То есть окончательно уйдя в плоскость мифологического сознания. Став мифом, эта дискуссия затем повторялась неоднократно, но как и в рамках любого мифа - на уровне тиражирования психологических образов, переживаний, ощущений, постоянно замыкаясь на себя (ввод образа-мифологема-мифологема-миф), все более карикатуризируясь. Миф не линеен, он замкнут на себя, образуя смысловое кольцо. Поэтому это движение по кругу затем продолжалось вплоть до захвата большевиками власти, и периодически оно возникает и сейчас. Но, это уже в чистом виде даже не мифологический разговор, а архаичный, который от дискуссий конца XIX века, пожалуй, единственное что отличает, так это переход уже на стадию невнятного бормотания (пример: обмен экспрессиями вроде: «сталинская система была конкурентоспособной» - «нет, она загубила миллионы людей» и т. д.).

Таким образом, первая и единственная в истории России, рационального «разговора» так и осталась лишь попыткой. Все последующие возвращения к теме этой попытки ничего нового в концептуальном смысле дать не смогли. Даже «Вехи», несмотря на их значительность и почти удачную попытку объяснить на рациональном уровне философию русской истории и политики не вызвали «разговора». Ибо их адресат - постзападническая и постславянофильская интеллигенция уже были отягощены мифологемами, да и сами авторы сборника не сочли нужным «встать на четвереньки и обрасти шёрсткой» - то есть, чётко выбрать адресата и закодировать соответствующим образом язык общения с ним. При отсутствии субъектов разговора как с одной, так и другой стороны его, как и следовало ожидать, не получилось, а поствеховская мысль сошла опять на уровень кухонной лексики и аналогичного по концептуальности бормотания в газетах, салонах и т.д.

Последующие возвращения к теме носят уже комичный характер как у Гумилёва, либо откровенно мифологический, как у Зиновьева. Одной из главных причин этого, помимо самой по себе азиатской реставрации после 1917 года, которая смела тонкий слой носителей рациональности в России, было - как её следствие, тотальная архаизация и архаическая мифологизация политического и социального сознания в стране. Это был объективный процесс, связанный как с тем же уничтожением пресловутого «слоя», так и с форсированным созданием новой «псевдоинтеллектуальной элиты», то есть - советской интеллигенции. Требовать от неё повторения попыток «рационального разговора» было бы уж чересчур.

II. Архаика

Архаичное сознание можно рассматривать как самый древний и имманентно присущий пласт сознания у человека. Карл Юнг отмечал, что в мышлении современного человека содержится большой объем архаической логики, которая прикрыта рациональным опытом и представлениями. По его мнению, она базируется на архетипических структурах коллективного бессознательного. Итогом проекции архетипов на сознание являются мифы, сказки, образы, догмы и табу. При этом само по себе архаическое сознание отличается от собственно мифологического, это как бы его нижний этаж. По всей видимости, архаическое сознание присутствует - если находить ему аналогию в социально-политической области (политической антропологии) в догосударственной стадии. То есть, в первобытных племенах. В современном обществе в России мощным очагом архаического сознания, а также фактически центром его репродукции и распространения являются «зоны» (собственно речь идёт вообще о XX веке). «…Это не что иное, как неизжитый реликт догосударственного существования человека. Преступный мир самоорганизуется в архаические жёсткие структуры - банды, преступные группы, «семьи», кланы. Зрелая преступная группа имеет достаточно сложную структуру, включающую лидера, сублидера, трикстера (провокатора), основную массу - «бойцов» и «периферию» или внешний пояс. Такая система порождает целостное пространство социального бытия. Иными словами, это древнее, чрезвычайно устойчивое социокультурное целое.

Преступный мир рождает свой этос, в котором легко узнать этос воина-варвара… Высшая моральная доблесть состоит в верности воровскому закону, в презрении к карам и «ментам» - противостоящим вору агентам государства. В идеальных образах «вора в законе» мы легко узнаем Свенельдов и Святославов, Сфенкелов и Икмаров…Культура тюрьмы создала чисто первобытное табу - «западло». Это архаическое табу качественно отлично от моральных или правовых запретов в культуре большого общества. В определенных случаях нарушение этого табу, в том числе и случайное, автоматически ведет к утрате нарушителем своего статуса и переходу его в касту париев» (И. Г. Яковенко. «Цивилизация и варварство в истории России»).

«Зона» формирует архаические по сути ритуалы, табу, предписания, которые регламентируют жизнь, кастовую структуру, утверждение в которой также связано с ритуалами. Резюмируя, автор говорит, что «зона» - не что иное, как пространство, где главенствуют модели культуры и социальности каменного века и самой ранней стадии государственности. Этот материк живёт в теле российского общества, пропуская через себя пугающе большой процент граждан» (Там же). Важным моментом для понимания роли архаики в общественном сознании в современной России является понимание причин ее появления. Если в традиционном обществе архаика относительно незаметна, она скрыта мощным пластом более высокого мифологического сознания, то она может быть искусственно продуцирована государством в ситуации перехода к новому типу социальных и экономических отношений. В этом смысле СССР является достаточно уникальным социально-политическим явлением, где архаизация сознания была произведена масштабно и в краткие сроки. Тюрьмы, лагеря, поселения, депортации превращались в мощные очаги архаического мышления, этакий плавильный котёл, который имел все возможности для репродукции. При этом в этом котле происходило перемешивание как тех слоёв населения, у которых архаика была не изжита - крестьян, либо уже изжита - квалифицированные рабочие, инженеры, остатки старой «элиты», так и тех, кому она была имманентно присуща - уголовников, маргиналов.

Такое «перемешивание» не могло не воздействовать и в целом на все общество, а также государственный аппарат, в котором изначально было представлены выходцы из маргинально-уголовной и примитивно-крестьянской среды. По мнению Яковенко, все это привело к тотальной архаизации общества, что вылилось в слияние языка общества с языком зоны, в глубокое и тотальное проникновение в общество архетипов, ритуалов, обрядов «зоны». «Общество болеет «зоной». Феномен тюрьмы несёт в себе особую, завораживающую притягательность. Такая притягательность амбивалентна, здесь присутствуют и страх, и тяга. В основе этого феномена лежит некий резонанс. «Зона» раскрывает подсознание общества. Выявляет мощь неизжитых раннеархаических слоёв ментальности, которые актуализируются, реагируя на соответствующую феноменологию. На самом деле «зона» - один из ликов бытующей в русской народной культуре утопии Опонского царства. И тот факт, что сознание обычного массового человека откажется с этим согласиться, указывает на его конфликт с собственным подсознанием, которое заставляет неоправданно часто прибегать к словам и образам из, казалось бы, отторгаемой реальности» (Яковенко).

Это важно понимать и при анализе политической и социальной ситуации в нынешней России. Жизнь по «понятиям» - это также результат рекультивации в обществе архаических норм. Соответственно сами «понятия» являются нормами, при этом «рациональные» законы существуют лишь как некая эфемерная реальность, абсолютно не пересекающаяся со стремительно архаизированным обществом. Примером здесь может быть тезис «делиться надо!» - вполне архаический, но который продуцируют не только маргинальные слои населения, но и высшее руководство страны. В этом смысле необходимо констатировать полную и окончательную победу социально-культурной революции в России в XX веке - «верхи» и «низы» оказались одинаково криминализированы и одинаково архаичны.

Одним из последствий этого процесса является то, что он продолжает продуцировать архаику, пусть в несколько иной форме (уже не «классической зоны») и далее. Такая культурная инерция приводит к тому, что «ранние уровни человеческой природы» вполне естественно в России подавляют и преобладают над рациональным (Яковенко). Поэтому российское общество окончательно превратилось в «макро-племя», представителям которого объяснять смысл словосочетания, допустим, «правовое общество» абсолютно бессмысленно - в «макро-племени» просто нет таких определений, нет таких ассоциаций, нет такого опыта. Там есть понятия, есть «разводки», есть «наезды», есть «откаты». Есть, наконец, тезис «надо делиться».

С учётом всего вышесказанного стоит также отметить тот факт, что взрыв архаики в России смёл остатки прикрывавшего её до поры до времени социалистического мифа и привёл к появлению в социально-политической и культурной жизни российского «макро-племени» новых, архаических мифов. И это был вполне объективный процесс.

III. Мифология и мифы

Стоит сказать, что мифологический уровень сознания присущ традиционному обществу, которое в целом уже находится на некоей государственной стадии, а также в виде обрывков продолжает существовать и в последующие эпохи - индустриальную и даже постиндустриальную. В отличие от архаики, мифологическое сознание существует там, где уже есть некая структура социальных и политико-экономических связей. При этом человек воспринимает все окружающее сквозь призму психологических ощущений, переживаний. Мифологическое сознание играет также немалую роль и в социальном структурировании населения - например, у некоторых народов надо было знать 4 поколения своих предков, чтобы обладать тем или иным статусом.

При этом сам миф является некоей объективизацией мифологического сознания, которое, как уже ясно, познает окружающее сквозь психологические и воображаемые переживания. Надо особо отметить - мифологическое сознание возникает на основе архаического. Так, по мнению Л. Леви-Брюлля, миф возник на основе неразвитого, дологического мышления (архаического). То есть, наглядного, эмоционального типа мышления. Базой для этого типа мышления являются некие чувственно-рассудочные, т.е. воображаемые конструкции - мифологемы. Именно они и являются основой для некритического, нерационального познания. Стоит отметить, что мифологичность присуща современному человеку также - кстати, именно на мифы и мифологемы часто делается упор в том же PR. Рациональное же мышление, согласно К. Хюбнеру, является определённой формой приведения в единство человеческого опыта. Поэтому, грубо говоря, если сравнить миф и науку, то миф и научное познание могут быть формально рациональны, правда, содержание их «опытов» будет различно. Именно поэтому мифологический «разговор» и рациональный по одной и той же теме будут иметь разные итоги.

В России в условиях архаизации общества и появления вместо него некоего «макро-племени», а также в виду всех последних социально-политических и экономических изменений и потрясений, мифы также стремительно архаизировались. От почти «рационального» мифа произошёл переход к самой что ни на есть архаике. По мнению Т. В. Евгеньевой, (Т. В. Евгеньева. «Архаическая мифология в современной политической культуре». // «Полития», 1999, N 1) значительное место в мифологической логике сейчас занимают образы-символы (мифологемы), опирающиеся на архетипы. При этом архаизация сознания проходит несколько стадий от социально-политического кризиса (80-начало 90-х годов) к формированию архаических структур (архаического мифа) - это середина 90-х годов и завершается архаической мифологизацией массового сознания (2000-200…?).

В России в условиях полного отсутствия носителей рационального языка, культуры и опыта рационального «разговора», архаический миф становится единственным способом мировоззрения, постижения реальности (научно-рациональный отсутствует, религиозный - практически тоже). При этом стоит отметить, что древние архетипы весьма удачно накладываются на ощущение изменившейся социально-политической реальности архаическим сознанием.

По мнению Евгеньевой, архаический миф в России развивается одновременно сразу по нескольким направлениям: одно связано с потерей личностью собственной идентичности, что мотивирует поиск новых форм и способов идентификации с социальной средой. Второе направление - персонификация представлений о причинах изменений в обществе. Проще говоря, в российском случае ищется ответ на сакраментальный вопрос «кто виноват?». Однако все эти эмоциональные представления и переживания ещё не являются мифом. Любой относительно чёткий и структурированный миф - это деятельности идеологов и технологов. Они придают мифу форму, закрепляют его, продуцируют его. Тут надо сразу подробнее рассмотреть, как выглядит все это на конкретных примерах. Но перед тем, как это сделать, надо пояснить, что проникновение мифологем и их закрепление происходит посредством как их «вброса», так и некоего обмена «мнениями». Это не рациональный разговор, это тиражирование образов, переживаний друг на друга. Именно поэтому в России так неразвит и убог язык, проще говоря - «лексический код». «Жиды продали Россию!», «Во всем виноваты дерьмократы!», «Запад нам поможет!» - это лишь наиболее «крайние образчики. Такой «недоразговор» цикличен, как циклично архаическое сознание и закольцован, как и любой миф. А потому с рациональной точки зрения лишён всякого смысла и будет повторён ещё многократно и на том же самом бессмысленном уровне.

IV. Формирование архаических мифов

Российское «макро-племя» только спустя 1-3 года после развала СССР осознало крушение социалистического мифа. Образовавшуюся пустоту немедленно заполнили архаические мифологемы, которые где-то сочетались с остатками социалистического мифа, где-то были сами по себе. Одним из главных вопросов (и триггером для мифологем) были причины распада или развала, кому как угодно, СССР. Ведь согласно обрывкам социалистического мифа, СССР в массовом сознании в 90-е годы представлялся неким социально-политическим Идеалом (что, кстати, роднит его с социально-политическим Идеалом славянофилов, искавших его в допетровской Руси) - с теми или иными оговорками, которые проистекали уже из рационального бытового опыта. Соответственно, необходимо было найти ответ на вопросы - а почему же Идеал не состоялся? Где и когда был Идеал?

Власть в России, которая традиционно является единственным субъектом политического процесса ответ на этот вопрос не давала. Она дала его лишь в 2004 году, в эпоху уже состоявшейся массовой архаической мифологизации в виде формулировки - «СССР был великим государством, но он оказался нежизнеспособным. Наша задача сохранить ядро этого гиганта». Что тут первично - архаический миф, или формулировка - догадаться не сложно. Поэтому первоначально искать ответы на эти вопросы пришлось уже внутри отечественного «макро-племени». Разумеется, тут же возникло «продолжение» невнятного мифологического бормотания на тему России-Запада, что являлось логичным круговым продолжением выродившегося «спора» славянофилов и западников, массово появились страхи и «агрессии» о разнообразных «планах», расцвели теории «заговоров», а в области «самоанализа» мифологический разговор снова пришёл к лишённым всякого рационального смысла понятиям соборности, общинности (смотри вторую половину XIX века), что давало «макро-племени» возможность изображать себя в виде народа-богоносца, народа-мессии, единственного спасителя Земли от черных замыслов вселенских врагов (тут нужное подставить: иудеев, англо-саксов, протестантов и т. д.).

Интересной особенностью архаического мифа является также «персонификация» пространства, которое неизбежно сужается при архаизации и понимание «личного центра» - то есть, человек осознает себя неким «центром микрокосма». Соответственно, это и проецируется на его «сообщество» - макро-племя. Поэтому «теория вселенского заговора» просто удачно дополнила это ощущение - ведь делать заговор против «не центра» было бы как-то странно. В России это понимают на уровне рационального бытового опыта (а это единственный уровень рациональности в России, который существует) почти все.

Как уже упоминалось выше, в массовом сознании изначально есть лишь мифологемы, а уже готовые мифы создаются интерпретаторами на их базе с последующим внедрением в сознание. Вопрос «кто виноват» изначально порождал ужасающий по своей сущности ответ: «предатели» (прямая взаимосвязь с дремлющим архетипом «враги народа»). Однако рациональный бытовой опыт все же требовал «объяснения» (на мифологическом, ессно, уровне) - почему они были и их было столько? И как они были возможны, в условиях «Идеала»? Поэтому дальнейшее конструирование мифа шло в направлении «уточнения» и более чёткой временной локализации пресловутого «Идеала». В ходе этого «разговора», в целом макро-племя выработало силами своей «интеллектуальной верхушки» (то есть - постсоветской интеллигенции и маргиналов) вывод о том, что настоящий Идеал - это эпоха правления Сталина. А потом - «началось перерождение правящей номенклатуры» и т. п. Поскольку в целом реабилитировать социалистический миф уже не удавалось, то путём обмена экспрессиями было установлено - в том или ином виде, что речь идёт об имперской сущности России. Таким образом, реабилитируя сталинское время, отечественное мифологизированное сознание ставило себе эту «смысловую подпорку» - «это был красный император». Соответственно, появилось немало «работ» по соответствующей тематике (Паршев, Мухин, Калянский, Валюжный, Калашников и т.п. «мыслители» рангом больше или меньше).

Как видим на этом небольшом и частном примере, архаизированное мифологическое сознание оказалось не в состоянии рационально объяснить сам феномен «перерождения номенклатуры». Впрочем, для мифа это и не нужно - мифу нужен Идеал. Такая же ситуация и в случае «ответа» на другой сакраментальный вопрос - почему Идеал не состоялся? К уже высказанному мифу о «внутреннем враге» вполне органично, на базе архетипов массового сознания был добавлен тезис о внешних. При этом, как это и положено архаическому представлению и мире, враг приобретал сверхъестественные свойства. Так, Аллен Даллес получал возможность делать эмоционально-экспрессивные прогнозы (заметим - написанные как раз языком человека архаического) вперёд на 50 лет, неуказанные обычно авторы «Гарвардского проекта» загодя пишут якобы многотомники с планом уничтожения «сытой и мирной жизни» в Ленинграде и Москве, и развала «Советской Армии» (опять же, «авторов» подводит язычок - то бишь культурно-лексический код), а М. Тэтчер планирует снижение численности населения СССР до 15-50 млн человек. То есть, враг, помимо сверхъестественных способностей, в число которых закладываем дар предвидения, дар контролирования реальности и воздействия на неё (то есть, говоря языком архаического человека - магией), обладает ещё и абсолютно нечеловеческой сутью: проще говоря, он вообще не ЧЕЛОВЕК. Его надо ненавидеть, но при этом опасаться. Это МОНСТР.

Такое объяснение также было вполне удачным в рамках мифологического «разговора» - ведь Идеал не может проиграть обычным людям. Он может оказаться побеждён лишь путём сверхъестественных усилий - мощной магии, сверхъестественных способностей, нечеловеческой сути противника. При этом опять же надо отметить интересную особенность мифа - его субъекты (в данном случае - ВРАГИ) говорят на том же языке, что и сам носитель архаического мифа, они излагают те же страхи и фобии, что и сам носитель мифа. С рациональной точки зрения это, конечно же, абсурд. Но некритичное, нелогичное восприятие действительности, которое изначально идёт от экспрессий и ощущений этого не замечает.

Миф о причинах распада или, кому как угодно, развала СССР является лишь одним из многих. В принципе, необходимо констатировать также, что к настоящему моменту он уже в целом сформирован, относительно структурирован и достаточно эффективно расходится по информационно-интеллектуальному пространству макро-племени. Массовая архаическая мифологизация сознания одним из своих следствий имеет проникновение этих мифов на все уровни общества. С учётом того, что в России в силу ряда обстоятельств, указанных в предыдущих главках, нет существенной разницы между степенью архаичности провинциального доцента, подсобного рабочего и президента страны, то проявление архаических мифов во внутренней или внешней политике государства - вопрос даже не времени (ибо государство архаизируется даже быстрее общества), а вопрос способа.

V. Мифы и реальность

Миф, как я уже указывал выше, является одним из способов мировоззрения наряду с рационально-научным и религиозным. При отсутствии двух последних в стране, не представляется удивительным, что первый играет роль единственного. Перефразируя слова Е. Мелетинского о том, что мифология является «средством выражения неких вечных психологических начал или стойких национальных культурных моделей», стоит отметить, что архаический миф в России - это явление длительное, и которое может себя продлевать благодаря как отсутствию рационального сознания, так и мощной историко-культурной инерции.

Заложниками этой инерции является в первую очередь, если отрешится от рассмотрения макро-племени, в первую очередь само государство. И соответственно «носители» государства являются одновременно носителями и мифов, что позволяет им их реализовывать, оценивать при их помощи реальность, пытаться вести «разговор». При этом если разговор с макро-племенем, если изредка возникает такая необходимость, облегчён этим архаическим мифом (достаточно лишь вбросить новую мифологему), то «внешний разговор» (с другими государствами, к примеру) из-за этого усложняется в разы. В принципе, если первое, на мой взгляд, не нуждается в большом пояснении, то второе приводит к «незапрограммированным» результатам.

Во-первых, из-за отсутствия умения рационального разговора крайне сложно становится понимать собеседников. Во-вторых, из-за отягощённости специфическим языком, который образован на базе архетипов, крайне неудобно и сложно формулировать своё мнение, которое - а это основа рационального разговора, по идее должно быть акцептировано (понято) противоположной стороной. И, наконец, в третьих, срабатывает комплекс инфантильности: ведь архаический человек - это ребёнок. Со всеми страхами, обидами, фобиями. Ребёнку же, особенно обиженному, сложно вести диалог с теми, кто старше. Даже, если они его внимательно слушают.

Здесь для того, чтобы пояснить свою мысль, я приведу в виде примера отрывок из рассказа М. Салтыкова-Щедрина «Мальчик в штанах и мальчик без штанов»:

«МАЛЬЧИК В ШТАНАХ. Русский мальчик! я подаю вам благой совет, а вы затвердили какую-то глупость и думаете, что это ответ. Поймите меня. Мы, немцы, имеем старинную культуру, у нас есть солидная наука, блестящая литература, свободные учреждения, а вы делаете вид, как будто все это вам не в диковину. У вас ничего подобного нет, даже хлеба у вас нет, - а когда я, от имени немцев, предлагаю вам свои услуги, вы отвечаете мне: выкуси!

МАЛЬЧИК БЕЗ ШТАНОВ. Правду ты сказал: есть у вас и культура, и наука, и искусство, и свободные учреждения, да вот что худо: к нам-то вы приходите совсем не с этим, а только чтоб пакостничать. И заметь, что сравнительно ваша наука все-таки второго сорта, ваше искусство - тоже, а ваши учреждения - и подавно».

Если не брать в расчёт утрированность этого рассказа, то вполне ярко показано недопонимание. «Немецкий мальчик» пытается рациональным путём вести разговор с своим русским коллегой. Но - ничего не получается. В приведённом отрывке немец упирает на то, что они объективно более развитые, и потому их опыт может пригодиться в России. Ответ русского мальчика полностью в духе мифологического сознания: да, это так или почти так, но не надо, ибо вы только «пакостите» нам. С точки зрения рационального разговора, ответ абсурден: как можно пакостить тем, у кого хлеб сожрала саранча? В итоге - заглушка.

Собственно, в этом и заключается ответ на вопрос о понимании между Россией и Западом. Именно поэтому российские руководители постоянно используют тактику «накося-выкуси», т. е. «детской обиды» - в частности, когда пытаются «создать» некий противовес США в виде союза Китая, Индии и России, что с рациональной точки зрения просто абсурд: разные страны с несовпадающими интересами. Мифологическое сознание проецируется на реальность, и возникает ощущение, что реальность может «прогнуться». Что выкристаллизованные в мифе представления смогут объяснить действительность и изменить её. Миф о том, что есть некое противостояние на Украине «восточных» (или, как их называют «русскоязычных») и «западенцев-бандеровцев», а также некоей «пророссийской направленности» части украинской номенклатуры привёл к поражению всей российской дипломатии там. Опять же, как объяснить это? С точки зрения рационального мышления, необходимо было бы проанализировать те процессы, которые идут в украинском обществе и в самой стране. Развивать контакт со всеми его участниками. Но зачем? Для чего? И кто это будет делать, если в стране полное отсутствие носителей рационального сознания. Ведь миф уже даёт вполне ясный и чёткий ответ на приведённый вопрос: потому что вмешался Запад, который хочет превратить Украину в «банановую республику» (тезис политолога Маркина, если не ошибаюсь). То есть - нам опять помешал супер-враг. Выводы? Выводы просты: мы должны ещё теснее сплотиться. Чтобы противостоять «нечеловеческому» давлению извне, в том числе и тех (неназванных), кто хочет урвать от нас «кусок пожирнее». Миф получает новое продолжение - вплоть до нового «поражения» (хотя в рамках мифа никаких поражений существовать и не может, это уже рационалистическое определение), после которого он будет также выполнять свои компенсаторные функции (смешное предположение: убогость российской действительности в том, что даже все мифы здесь - компенсаторные…). Самый интересный вопрос тут мог бы заключаться в том, насколько сильна окажется архаичная мифологическая культурная инерция в России, насколько долго она будет воспроизводить саму себя. Ведь миф может быть уничтожен либо контрмифом (что крайне редко), либо, как в большинстве случаев - когда столкновение мифа с реальностью приводит к развязке:

- либо должен исчезнуть миф;

- либо должна исчезнуть реальность;

Поскольку же реальность не имеет свойства исчезать, хотя опять же, эмоциональные переживания по этому поводу есть и были всегда (пример: ожидание конца света), то исчезает миф. Или, как в большинстве случаев, он разваливается. Отмечу, что такое может произойти лишь в условиях посткризисных ситуаций. Впрочем, можно также предположить, что после кризиса начнётся новый этап мифополагания, который, как ясно, приведёт к новому «кризису». Это и будет бесконечный бег по кругу, который рано или поздно замкнётся в сплошное кольцо единой и вполне понятной всем членам «макро-племени» социально-культурной жизни страны.

Запись опубликована Вадим Давыдов | OCCIDE VERBUM. You can comment here or there.