Ты хочешь темнее 04
Отель «Новотел». Берлин.
13 октября. 10:17 утра.
Сначала они по изображали туристов. Муслим сначала не понял смысла, но потом вспомнил шпионское кино и проникся. Отель стоял на Гертрауденштрассе, в месте в окружении домов, подозрительно напоминающих высотки на Новом Арбате, но зато совсем недалеко от исторического центра, сердце города, где очень много камер. Да и к тому же, едва ли праздношатающейся турист стал бы фотографировать скучное околодесятиэтажное здание, на оживлённом проспекте в окружении пожухлых старинных домов постепенно уходящих под снос что бы на их месте появились новые стеклянные офисы нового европейского типа. А вот двое туристов никогда такого внимания не привлекают. Ну захотелось им свою гостиницу снять со стороны. На подземную парковку въехало три дорогих «Мерседеса» - машины привычные для этой части города и тем более такого «отеля». Сделав много фотографий, не снимая палец с кнопки, они сделали двадцать шагов до своего новенького «Поло», прикрытый ноутбук лежал на заднем сиденье. Парень взял его в руки сразу, наушники протянул Анвару. Тот хихикнул.
Не рано тебе такое ещё слушать?
Э! Сам позвал. Мы же шпионы да?
Всё работает? Шпион.
Сам видишь.
Изображение шло с камеры установленный под потолком и охватывало комнату, весьма неплохого качества. Это была переговорная - типичная для отелей подобного класса, достаточно не бедная, но и не слишком вычурная...
Ты посмотри какое качества хорошееее а? Через пару лет вообще как в кино будет.
Ты давай слушай.
У окна из стороны в сторону ходил длинный как жердь и худощавый типичный немец с выпуклыми чертами лица. Беспокойный мужчина в костюме, его лицо Анвару казалось смутно знакомым, но он не мог вспомнить где его видел. Второй мужчина в костюме, с не сказать что слабой щетиной грузный и средних лет, который как раз таки совершенно никак не волновался о происходящем, и просто изучал свой галстук, какого цвета было не понятно. Они начали говорить по немецки. Муслим прожил в Германии с большую часть жизни, поэтому они заранее условились что бы он переводил. Мужчина за столом явно не был доволен что у него за спиной мельтешили, а мужчина у окна явно не понимал почему его компаньон так спокоен. Звук был очень и очень хорошим.
Ты можешь не мельтешить?
Тебе что... совсем всё равно?
Я не отвечаю на глупые вопросы. Ты сам со мной поехал, тебя никто не тянул.
Я был... вынужден поехать. И как ты наверное понимаешь... я не в восторге.
Мужчина в кресле обернулся на своего компаньона.
Я не помню, что бы за последние два года ты стеснялся брать у них деньги, и выполнять все их поручения? Чего ты боишься? Прессы? Общественного мнения?
Я не понимаю почему не боишься ты.
Потому что это осознанный риск, и делаем мы всё это не просто так. По край... я это делают ради своей страны. А ты за деньги.
Не делай из меня обычного коррупционера.
Ты коррупционер Вернон, ты всегда им был и всегда им будешь. Но я тебя успокою - тебе нет нужды бояться журналистов. Если мы сорвём сделки или её детали выплывут наружу, нас с тобой обоих найдут на следующей день, умершими при сомнительных обстоятельствах.
Они не посмеют...
Это они то не посмеют? Знаешь, я видимо переоценил... твой ум.
Не смей разговаривать так со мной.
Как именно? Ты не можешь хотя бы на пять минут унять свою спесь, и хватит уже... мельтешить из стороны в сторону.
В дверь постучали, сдержанно, три раза. Анвар напрягся.
Сейчас будет интересно.
В дверь вошли трое таких немолодых мужчин. В откровенно недорогих костюмах, европейцы средних лет, с вполне европейскими лицами. Но почему то даже по тому как они держались, Анвар понял что это американцы. Только американцы из верхней касты, ходят и держаться вот так, куда бы не пришли. Чуть кудрявый светловолосый мужчина в очках, сел за стол, голос его был жизнерадостный, его компаньоны тоже заняли два других соседних стула. Невысокий, лысеющий и усатый, и рослый и статный мужчина явно атлетического телосложения. Говорил тот что в очках, и как только он открыл рот, сразу стало ясно что это точно американцы.
Насколько я знаю, джентльмены, вы все владеете английским как родным. А я к сожалению немецкий так хорошо не знаю...
Тот немец что до этого сидел за столом, своё чувство спокойствие не потерял. Но как показалось Анвару, ему от всего происходящего было... скучно.
К чему весь этот цирк Хобс? И кто это к нам присоединился? Господина Патерсона я знаю, и хотя бы понимаю какова его роль. А вот кто...
Рослый мужчина, «незнакомец», ответил внушительным басом.
Кто я такой, мистер Дерат, вам знать совсем не обязательно. Вам нужно лишь знать, что я слежу за тем что бы наша сделка прошла в самом лучшем виде, на всех уровнях. А вот что здесь делает... господин депутат Бродхаус, если не ошибаюсь?
Нервный дергунчик, стоящий у окна за словом в карман не полез.
Я здесь, потому что без моего контроля и без моего ведома, вы вообще ничего не добьётесь. Потому что именно от меня зависит, будут ли обыскивать ваши грузовики на выездах с ваших аэродромов, не будет ли совать дела в вашу финансовую отчётность комиссия бундестага по борьбе с экономическими преступлениями и отмыванию грязных денег. Теперь вы понимаете кто я? Наверное мы коллеги?
Там где работаю я, таких как вы нет... господин депутат, Бродхааааус.
Я спрашиваю ещё раз. - всё таким же бесцветным уставшим голосом спросил человек названый Дератом. - К чему весь этот цирк? Наверное ты не заметил, но я не особо в восторге от этой встречи. Как и мой компаньон. И мне честно говоря, не нравится увеличение количества участников.
Мы кажется говорили уже на эту тему, и если я помню правильно, наши приоритеты не изменились с тех пор. Разве я не прав? Мы что, занимаемся чем то постыдным? Мы должны стыдиться того что планируем здесь?
Это очень интересный вопрос. - Тихо взял слово тот невысокий мужчина с усами, который всё это время разглядывал свои ногти. - вопрос моральной гибкости, не так ли?
Я всё ещё не понимаю зачем вам всё это? - спросил Дерат. - кроме очевидного ответа на вопрос.
Не смотря на то, что мы тратим десятки миллиардов долларов в год на финансирование наших спецслужб и армий, мы ведь все с вами прекрасно понимаем что львиная доля этих денег будет сожрана бюрократическим аппаратом. Война стоит денег, настоящая война. Не статьи расходов на будущий год, не зарплаты умникам из аналитических центров и представителем комиссий по контролю сената. Оперативные расходы, на всё то нужно нам всем, для того что бы защищать нашу с вами общую свободу и образ жизни. Давайте говорить прямо, Вашингтонских чиновников не особо интересует то - что может произойти здесь в Германии. Ответственность за нашу общую европейскую безопасность, в руках людей таких как мы, и людей которые стоят надо нами, и над вами, с обеих сторон, которые понимают что любая война это крайне трудозатратное мероприятие.
Я бы поаплодировал, если бы не понимал, что в случае если это станет достоянием общественности, нас распнут.
Снова заговорил Хобс.
Такова суть всей нашей работы. Не мне тебе объяснять, мы много лет в этом деле.
«В деле», вот что мне не нравится. Ты говоришь «дело», и я понимаю что это ведь то, что сможет обогатить очень многих людей. Мы же не будем притворятся что для очень многих людей в этой схеме нет корыстного интереса?
Но разве эгоизм противоречит альтруизму? Эгоизм в самой по себе основе человека, но это разве мешает ему быть тем, кто желает блага людям?
Хобс, мы оба знаем что ты ублюдок, с угольно чёрным сердцем.
А я, и все здесь присутствующие, включая тебя, знают что у твоих оперативников нет нормальных бронежилетов, амуниции, оружия, оборудования для слежки. Разве политики способны понять, что если на улицах всё спокойно, то это может измениться в любой момент? Никто не понимает насколько плохо всё может быть, пока на улицах не начинают взрываться бомбы. Ну и потом, в отличии от нас, ты знаешь что на улицах надо подмазывать всех и вся, что бы шло гладко. Что нужно платить деньги нужным людям, что бы механизм вращался быстрее. Таким как наш дорогой друг, мистер Бродхаус, не так ли?
А что с албанцами? Они будут не в восторге.
Слово снова взял усач Патерсон. - Ну вы ведь на своей территории способны устанавливать правила, не так ли? Думаю они могут немного сбавить обороты, они итак скоро займут все криминальны ниши в Европе. В свою очередь, наш с вами новый общий друг - речь явно шла про здоровяка. - действуя за пределами вашей юрисдикции, популярно объяснит господам из Тираны, что им не нужно больше на территории Германии вести этот бизнес.
Но тогда может возникнуть вопрос, с кем вообще его вести.
Это уже вам виднее. Не будем же мы лезть в чужой огород, рассказывать вам как делать дела.
Я это говорю к тому, что для желаемого результата нужно время. А я ведь понимаю, что результаты вам нужны будут быстро.
Из кармана пиджака Хобс достал платочек и начал тщательно протирать свои очки. Вдумчиво.
Мне нравиться, что ты до последнего оттягиваешь самую неприятную для тебя часть разговора. Это очень много говорит о тебе.
Сколько вы хотите?
Пятьдесят процентов.
В комнате повисла довольно таки нервная пауза. Неожиданно, возмутился и довольно громко тот кто казалось, был на это не способен. А именно господин депутат.
Вы что рехнулись?! Шайсе!
Что же, ожидаемая реакция.
Мы берём на себя все риски...
Конкретно вы, мистер Бродхаус, никаких рисков на себя не берёте. Если вы ещё не поняли, я повторюсь ещё раз, эти деньги на войну. Ничего хорошего в том что мы делаем, нет. Но ровно как когда то нам необходимо было остановить московских коммунистов, точно так же сейчас нам необходимо остановить исламистов. И вы прекрасно понимаете что мы можем обойтись без вас, и найти другие источники финансирования. Но мы предлагаем эту помощь именно вам. В конце-концов это не у нас, в прошлом году едва не взорвали грязную бомбу в Мюнхене.
Что...
В воздухе повисла тишина, ещё более нервная чем до этого. Герат решил быстро взять инициативу.
Это была секретная информация Хобс.
Мне кажется в текущей ситуации, важно понимание ситуации. Так мы договорились?
Половина так половина. Как будет дальше?
В секретариат господина Бродхауса придёт весточка с инструкциями. В дальнейшем наладим поставки. Деньги пойдут в один из ваших фондов помощи полиции. Дальше разберётесь. А теперь, джентльмены, прошу нас извинить, на рукопожатие нет времени.
После эти слов, все трое встали и достаточно быстро покинули переговорную. Оставшиеся двое немцев молчали, долго. Видимо они так перенервничали, что продолжили говорить на английском.
Ты на хрена рот открыл?
Ты сейчас серьёзно? Что делать с албанцами.
Не твоя забота, я разберусь. А ты сделай так, что бы никаких проблем с самолётом не было. Иначе мы оба покойники, если ты ещё не понял.
После этого, оба не стали задерживаться в кабинете даже на минуту. Муслим а Анвар смотрели в монитор, довольно ошалело.
Анвар... это чего сейчас было, я не понял?
Не знаю... сделаешь для меня ещё кое что?
Конечно.
Сверься с изображением, залезай на сайт американского посольства, консульства, американских правительственных групп работающих в Германии. И про американскую группу войск тоже не забудь, ту информацию что в открытом доступе. Ищи совпадения.
Понял, сделаю... Анвар, мы вляпались?
Пока не знаю. Где тебя выбросить?
«Афалина», интернет-кафе, знаешь?
Проезжал. И да, узнай кто такой Маркус Дерат. Мне отчего то фамилия знакомой кажется.
Варшауэр Штрассе.
11:32.
На фоне Тахи, Анвар конечно частенько чувствовал себя деревенщиной. Он одетый в худи, джинсы и как правило тёмные футболки, а он всегда был одет с иголочки в очень неплохие костюмы. Таха был известный пижон, и свой вкус одежды он потихоньку распространял на своё окружение. Во многом этому учились и у турок, уличная шпана не особо, а вот те кто стояли повыше и вращались в кругах верхушки диаспоры, отчётливо учились моде у итальянских мафиози. В прочем для восточных мужчин вообще характерно, когда есть вкус и деньги разумеется. Интерьеров тоже касалось, но здесь не было нарочитой цыганщины. Наоборот, за вычетом роскошных и очень мягких диванов с тёмно-зелёной кожаной обивкой, большое помещение, то ли приёмная то ли гостиная на третьем этаже, была обставлено «по европейски» и довольно скромно. Чуть приобнявшись товарищи сели друг напротив друга через журнальный стол. Здесь никого не было сейчас кроме них, на самом деле тут везде за дверьми кипела работа. Маленький центр небольшого никем непризнанного государства - которое заботилось о десяти тысячах своих подданных по мере сил и финансовых возможностей.
Как прошло?
Потом расскажу...
Таха хмыкнул.
Параноик...
Слышал старую истину? Если ты не параноик...
Да, да... ты прав. Что-то убойное?
Слишком убойное. Я послал Муслима данные поднять, к вечеру думаю сделает. Запись сейчас у него. Нам от этого может быть много проблем... а может быть и наоборот решение потенциальных проблем. В зависимости от того захотим мы этот козырь применить или нет.
Заинтриговал... где старик?
Занят, разгребает на севере. Меня с собой не взял. Зря...
Есть повод беспокоиться?
Махмуд отличился... баран. Его гоблины, в каком то автосервисе с персоналом побарагозить решили. Автосервис был румынским, вызвонили своих. У румын один в больнице, с их стороны трое в полиции, и с нашей четверо. Местный коммерсант заяву писать отказался, хвала Аллаху. Но...
Компенсируем?
Зная старика, Махмуда заставить компенсировать. И тот как всегда на говно изойдёт. Баран блядь.
Прав старик. Он опасен становиться. Он бригаду сколачивает, а здесь не там, здесь так не принято.
Зато это наша бригада.
Наша ли? Ты знаешь, там нохчей уже половина, туда все идут, арабы, турки. Говорит что правоверных собирает. Только вот он их сам не контролирует.
Это скоро будет крупнейшая бригада в Берлине. Он через компьютерный клуб уже пацанов вербует. Такими темпами, у него скоро бригада за сто человек перевалит.
Ты не очень беспокоишься.
Знаешь, я его не люблю, но силу надо показывать. Я тоже думал, что типа «дальше едешь, тише будешь». Не работает это.
Помнишь ты мне как то сказал «это не война - это игра». Фархад прав, это не война. Нам здесь теперь жить.
Ты сам с ним не соглашался.
Я не соглашался, с тем что надо только в защите сидеть. Но сто пацанов без царя, с Махмудом во главе, половина из которых вообще дебилы. Это очень плохо. Он превратит нас в банду, а мне этого говна и в России хватило. Ты хочешь, что бы нам и здесь тоже полиция проходу не давала?
Таха промолчал, посмотрел на люстру на потолку, довольно вычурную для этого в целом скромного места.
Махмуд старика уважает. К диаспоре прислушивается. Нам с ним тоже ссориться ненужно. К тому же албанцы борзеть начинают... кстати, ты чего сегодня утром старику по телефону сказал? Порадовал его чем?
Он не сказал?
Сказал что поляки нам Мауша простили. Но это не всё?
Думаю он сам расскажет, если с Варшавой свяжется.
Они из Познани.
Они там под себя пол страны подмяли, так что не принципиально... поляки ушлые.
Зато прямодушные. Всегда в них это нравилось. С хохлами например такого нет. Будет тебе яйца выкручивать до последнего. Так что лучше с поляками.
Бесплатный сыр...
Посмотрим. Как будет так будет.
Кысмет.
Анвар до этого смотрящий в потолок, прикрыл глаза.
Я иногда не могу поверить что я здесь. Иногда думаю, может я давно уже мёртв?
А что это? Рай?
Я совершенно точно уверен что из тех с кем вместе воевал с руснёй, в живых сейчас нет и половины. Иногда просто не верю что мне могло так повезти.
Аллах кидает кости как захочет. По большому счёту мы не решаем, жить нам или умереть. Мы лишь способны избрать инструменты и маршруты к выживанию. И иногда делать выбор, драться или уступить.
Фархад прав, надоело воевать. Да и бессмысленно это.
Ты не веришь в подполье?
Мы с тобой оба знаем, что убивать солдат это одно. А детей с бабами убивать - это уже только шакальё таким промышляет. Не вернёмся мы уже назад, не при Кадырове. Не при Путине.
В воздухе повисло тяжкое молчание, Таха перебирал пальцы на руках. Думал о своём.
У нас нет дома. Страшно это.
Дом там где свои. Нас тут много, так что мы точно не одни.
Но мы здесь всё равно будем чужими.
От нас зависит.
Снова молчание, оба решили немного подремать, делать всё равно было больше нечего. Таха внезапно продолжил разговор.
А я без бабы уснуть не могу. Представляешь? Если до упору не сижу, пока не вырубает, вообще спать не могу. А так, пару часов жесткача, потом в обнимку лежите, тебя вырубает. Утром просыпаешься, кофе, запахи... я последний год вообще спать нормально перестал. Я если без бабы, у меня просто крыша едет. Помнишь как я дня по три не спал?
Да, когда тебя под ручку водить приходилось.
Немки некрасивые. Бывают жопастые, но в целом вообще не то. За некоторым исключением.
Разные бывают.
Польки лучше.
Польки хорошие. Но вообще мне кажется везде по разному, и хорошо и плохо. С бабами дело вкуса.
С турчанками нельзя, братья, сватья...
А хочется?
Хочется. Через пару лет когда ни одна сука мне не припомнит кто я сейчас, куплю себе дом, женюсь на польке, или на шведке.
И ты хотел синий «Порше»?
И синий «Порше».
Мы превращаемся в гангстеров.
Мы и есть гангстеры, неужели ты ещё не понял?
Не знаю... мы просто люди, я думаю. Как все.
Ты серьёзно?
Одним везёт больше, другим меньше. Мы людей из-за денег не убивали. Точно не из-за денег.
Помнишь наш разговор, недели две назад? Что должны быть правила?
Да, ты тот ещё идеалист.
Мы никогда никого не будем убивать из-за денег. Я точно не буду.
Ну, если ты не будешь, то и я не буду. Я всего лишь молоток, помнишь?
Ай не неси. Мы оба знаем что ты старику нравишься. Если кто-то и займёт его место однажды, так это ты.
А ты не очень амбициозен да. - Фархад как раз зашёл со стороны коридора. Оба сидящих моментально вскочили. Старик был как всегда разодет в тёмные одежды и был с тростью.
Да я...
Ты заслужил иметь здоровые амбиции, вы оба заслужили. Анвар вот правда, всё ещё не наигрался в войнушку, насколько я знаю... молчи, не возражай.
Оба хотели подскочить, помочь старику сесть но тот сердито отмахнулся.
Справлюсь я! Садитесь.
Пришлось подчиниться. Со стороны лестницы заглянул Карим, смуглая детина внушительных данных, который выглядел как обыкновенный бык, что многих вводило в заблуждение.
Фархад, что-то нужно?
Нет пока, сходи пока пообедай.
Фархад по хозяйски упёрся руками в трость.
Вот его своим преемником назначу, хороший парнишка.
Да мы...
Ай, не начинай... с какого то определённого момента в жизни, ты просто перестаёшь верить, что ты проснулся сегодня утром. Старость, награда, а не наказание, если ты знаешь что ты делал и зачем. Я кстати говорил с Болорецким. Меня заинтересовало его предложение.
И в чём суть? - спросил Анвар. - не обманут?
Суть в том что только вместе сможем подобное потянуть. И ещё придётся поделиться с турками, в конце-концов мы пока что у них в гостях. Да и как известно, коррупция явление интернациональное... строительство.
Строительство?
Не ремонты домов, и не дачи под Берлином. Жилой район, в Ростоке. Для зажиточных бюргеров и как его... среднего класса.
В Ростоке порт, кроме его и старого центра там ничего нет.
Там море есть. Границы Европы сдвигаются, раньше осси были для них чернорабочими и вторым сортом, теперь эти границы сдвинулись почти до бывшего СССР. Поляки теперь будут шестерить на богатеев, какое то время, потом время и украинцев с белорусами придёт. В любом случае, в Росток пошли инвестиции, рабочая сила дешевеет, экономика растёт, растут зарплаты. Там есть старый центр, есть море. Ты там был Таха, приятные там места?
Приятные, бедноватые, но это если с тем что на западе сравнивать. Со всем что восточнее не сравнить. Там до такого ещё лет десяти грести и недогрести.
Вот и наши польские друзья так считают. Это всего двести километров от Берлина, портовый хаб перестраивают, много торговых и транспортных компаний, коммерсанты... - Фархад красноречиво начал потирать пальцы. - через годик туда все сорвутся, начнут массово скупать землю, все у кого есть связи и деньги. И мы туда уже потом не зайдём.
Им хочется влететь наверх, легализоваться. Только вопрос есть, что они от нас потребуют? И почему им нужны именно мы?
Я знаю. - ответил Анвар. - у поляков на бюргеров политических рычагов давления нет, у них у самих немцы почти всю страну скупили. А через они могут выходить на турков, а у турков тут всё схвачено. И потом, если это место такое вкусное, туда и другие польские группировку могут сунуться, украинцы, венгры, желающих много будет. Своих людей может не хватить. Они хотят нашими руками жар выгребать.
Вот поэтому риски надо оценить. - Рассудил Фархад. - Таха, давай сейчас в юрфирму к Шольману, поднимай все данные по польским компаниям. Хочу понять, какого именно кота нам пытаются всучить в этом мешке.
Таха улыбнулся, хлопнув по коленям встал. - дела, дела, дела.
Давай, ты молодой, должен бегать. Анвар, давай за мной.
Хлопнувшись ладонями они разошлись, Анвар пошёл за стариком в кабинет. Кабинет уже был не такой скромный как всё остальное здание, потратились и на дорогую мебель из дуба, и недешёвые канцелярские принадлежности, даже компьютер был который он пытался освоить с посторонней помощью. Но что характерно, самому Фархаду всё это было ненужно. Ему это давали как лидеру, хотя сам бы он мог решать свои дела даже из своего дома, как это на востоке и принято. Но здесь, в этой части света, необходимы были внешние атрибуты респектабельности, что бы вести дела с многочисленными желающими. А желающих становилось всё больше и больше день ото дня. Анвар сел напротив на мягкий стул. Старик покряхтев немного уселся в кресло. Сложив руки на столе. Его былая бойцовская удаль бывшая с ним минуту назад ушла, сквозь мудрость лет проглядывалась усталость, чудовищная усталость. Подтачиваемая сомнениями, которых было очень много. Старику Анвар сочувствовал, от души.
С румынами порешали?
Порешали чудом... на севере помнишь площадь, которые хотели открыть под халяль с наших ферм? Мало того что с фермами ничего не получается, так ещё и площади отдать пришлось в уплату румын.
Что, воевать бы стали?
Нет Анвар, они бы просто нас слили полицейским, и дали бы им ещё один повод нас ломать... Махмуд, баран набитый... что-то надо с ним делать.
Анвар промолчал, ждал.
Ты не смотри на меня так. Что думаешь, я в гангстера превращаюсь?
Вы же знаете что нет.
Анвар... сердце у тебя солдатское. Ты никогда не будешь убивать за деньги. Но ты именно что воин, и за это тебя все уважают. А ещё ты людей знаешь, знаешь как они думают, что им нужно... Таха тоже умеет, в нём тоже сила есть. Но он не такой, как ты, Салим, Кара...
Да и Махмуд тоже.
В нём злобы много, очень много, и людей он себе подбирает таких же. К нему приходят мальчишки, и такими же становятся. Страшно это, понимаешь?
Я понимаю.
Вы друг-друга хорошо знаете?
Мы тогда в двухтысячном оба из окружения выходили. Из трёхсот в горы пятьдесят дошло от силы. Он нохча.
Ааа... братские чувства? Понимаю. Но все люди по жизни меняются, не всегда в лучшую сторону. Я для него уже не авторитет, он со мной считается. Поговори с ним, поезжай. Попробуй понять что у него на уме, вразуми его. За ним наша молодёжь, многие ему уже лично преданны. Если слишком сильно начнём краями расходиться, будет кровь. Возможно когда ни будь раскол случится, но сейчас нельзя, мы слабы слишком.
Понимаю, встречусь с ним, попробую всё сделать.
Думаю после нашей встрече он к себе вернулся. Панков, верно?
Да, спортклуб на Дамеров. Я займусь.
Давай сынок... Анвар, пожалуйста, аккуратнее будь с ним.
Ворон, ворону...
Не загордись, вредно это.
Показав большой палец и улыбнувшись Анвар покинул кабинет.
- Аай, ребёнок.
13 октября. 10:17 утра.
Сначала они по изображали туристов. Муслим сначала не понял смысла, но потом вспомнил шпионское кино и проникся. Отель стоял на Гертрауденштрассе, в месте в окружении домов, подозрительно напоминающих высотки на Новом Арбате, но зато совсем недалеко от исторического центра, сердце города, где очень много камер. Да и к тому же, едва ли праздношатающейся турист стал бы фотографировать скучное околодесятиэтажное здание, на оживлённом проспекте в окружении пожухлых старинных домов постепенно уходящих под снос что бы на их месте появились новые стеклянные офисы нового европейского типа. А вот двое туристов никогда такого внимания не привлекают. Ну захотелось им свою гостиницу снять со стороны. На подземную парковку въехало три дорогих «Мерседеса» - машины привычные для этой части города и тем более такого «отеля». Сделав много фотографий, не снимая палец с кнопки, они сделали двадцать шагов до своего новенького «Поло», прикрытый ноутбук лежал на заднем сиденье. Парень взял его в руки сразу, наушники протянул Анвару. Тот хихикнул.
Не рано тебе такое ещё слушать?
Э! Сам позвал. Мы же шпионы да?
Всё работает? Шпион.
Сам видишь.
Изображение шло с камеры установленный под потолком и охватывало комнату, весьма неплохого качества. Это была переговорная - типичная для отелей подобного класса, достаточно не бедная, но и не слишком вычурная...
Ты посмотри какое качества хорошееее а? Через пару лет вообще как в кино будет.
Ты давай слушай.
У окна из стороны в сторону ходил длинный как жердь и худощавый типичный немец с выпуклыми чертами лица. Беспокойный мужчина в костюме, его лицо Анвару казалось смутно знакомым, но он не мог вспомнить где его видел. Второй мужчина в костюме, с не сказать что слабой щетиной грузный и средних лет, который как раз таки совершенно никак не волновался о происходящем, и просто изучал свой галстук, какого цвета было не понятно. Они начали говорить по немецки. Муслим прожил в Германии с большую часть жизни, поэтому они заранее условились что бы он переводил. Мужчина за столом явно не был доволен что у него за спиной мельтешили, а мужчина у окна явно не понимал почему его компаньон так спокоен. Звук был очень и очень хорошим.
Ты можешь не мельтешить?
Тебе что... совсем всё равно?
Я не отвечаю на глупые вопросы. Ты сам со мной поехал, тебя никто не тянул.
Я был... вынужден поехать. И как ты наверное понимаешь... я не в восторге.
Мужчина в кресле обернулся на своего компаньона.
Я не помню, что бы за последние два года ты стеснялся брать у них деньги, и выполнять все их поручения? Чего ты боишься? Прессы? Общественного мнения?
Я не понимаю почему не боишься ты.
Потому что это осознанный риск, и делаем мы всё это не просто так. По край... я это делают ради своей страны. А ты за деньги.
Не делай из меня обычного коррупционера.
Ты коррупционер Вернон, ты всегда им был и всегда им будешь. Но я тебя успокою - тебе нет нужды бояться журналистов. Если мы сорвём сделки или её детали выплывут наружу, нас с тобой обоих найдут на следующей день, умершими при сомнительных обстоятельствах.
Они не посмеют...
Это они то не посмеют? Знаешь, я видимо переоценил... твой ум.
Не смей разговаривать так со мной.
Как именно? Ты не можешь хотя бы на пять минут унять свою спесь, и хватит уже... мельтешить из стороны в сторону.
В дверь постучали, сдержанно, три раза. Анвар напрягся.
Сейчас будет интересно.
В дверь вошли трое таких немолодых мужчин. В откровенно недорогих костюмах, европейцы средних лет, с вполне европейскими лицами. Но почему то даже по тому как они держались, Анвар понял что это американцы. Только американцы из верхней касты, ходят и держаться вот так, куда бы не пришли. Чуть кудрявый светловолосый мужчина в очках, сел за стол, голос его был жизнерадостный, его компаньоны тоже заняли два других соседних стула. Невысокий, лысеющий и усатый, и рослый и статный мужчина явно атлетического телосложения. Говорил тот что в очках, и как только он открыл рот, сразу стало ясно что это точно американцы.
Насколько я знаю, джентльмены, вы все владеете английским как родным. А я к сожалению немецкий так хорошо не знаю...
Тот немец что до этого сидел за столом, своё чувство спокойствие не потерял. Но как показалось Анвару, ему от всего происходящего было... скучно.
К чему весь этот цирк Хобс? И кто это к нам присоединился? Господина Патерсона я знаю, и хотя бы понимаю какова его роль. А вот кто...
Рослый мужчина, «незнакомец», ответил внушительным басом.
Кто я такой, мистер Дерат, вам знать совсем не обязательно. Вам нужно лишь знать, что я слежу за тем что бы наша сделка прошла в самом лучшем виде, на всех уровнях. А вот что здесь делает... господин депутат Бродхаус, если не ошибаюсь?
Нервный дергунчик, стоящий у окна за словом в карман не полез.
Я здесь, потому что без моего контроля и без моего ведома, вы вообще ничего не добьётесь. Потому что именно от меня зависит, будут ли обыскивать ваши грузовики на выездах с ваших аэродромов, не будет ли совать дела в вашу финансовую отчётность комиссия бундестага по борьбе с экономическими преступлениями и отмыванию грязных денег. Теперь вы понимаете кто я? Наверное мы коллеги?
Там где работаю я, таких как вы нет... господин депутат, Бродхааааус.
Я спрашиваю ещё раз. - всё таким же бесцветным уставшим голосом спросил человек названый Дератом. - К чему весь этот цирк? Наверное ты не заметил, но я не особо в восторге от этой встречи. Как и мой компаньон. И мне честно говоря, не нравится увеличение количества участников.
Мы кажется говорили уже на эту тему, и если я помню правильно, наши приоритеты не изменились с тех пор. Разве я не прав? Мы что, занимаемся чем то постыдным? Мы должны стыдиться того что планируем здесь?
Это очень интересный вопрос. - Тихо взял слово тот невысокий мужчина с усами, который всё это время разглядывал свои ногти. - вопрос моральной гибкости, не так ли?
Я всё ещё не понимаю зачем вам всё это? - спросил Дерат. - кроме очевидного ответа на вопрос.
Не смотря на то, что мы тратим десятки миллиардов долларов в год на финансирование наших спецслужб и армий, мы ведь все с вами прекрасно понимаем что львиная доля этих денег будет сожрана бюрократическим аппаратом. Война стоит денег, настоящая война. Не статьи расходов на будущий год, не зарплаты умникам из аналитических центров и представителем комиссий по контролю сената. Оперативные расходы, на всё то нужно нам всем, для того что бы защищать нашу с вами общую свободу и образ жизни. Давайте говорить прямо, Вашингтонских чиновников не особо интересует то - что может произойти здесь в Германии. Ответственность за нашу общую европейскую безопасность, в руках людей таких как мы, и людей которые стоят надо нами, и над вами, с обеих сторон, которые понимают что любая война это крайне трудозатратное мероприятие.
Я бы поаплодировал, если бы не понимал, что в случае если это станет достоянием общественности, нас распнут.
Снова заговорил Хобс.
Такова суть всей нашей работы. Не мне тебе объяснять, мы много лет в этом деле.
«В деле», вот что мне не нравится. Ты говоришь «дело», и я понимаю что это ведь то, что сможет обогатить очень многих людей. Мы же не будем притворятся что для очень многих людей в этой схеме нет корыстного интереса?
Но разве эгоизм противоречит альтруизму? Эгоизм в самой по себе основе человека, но это разве мешает ему быть тем, кто желает блага людям?
Хобс, мы оба знаем что ты ублюдок, с угольно чёрным сердцем.
А я, и все здесь присутствующие, включая тебя, знают что у твоих оперативников нет нормальных бронежилетов, амуниции, оружия, оборудования для слежки. Разве политики способны понять, что если на улицах всё спокойно, то это может измениться в любой момент? Никто не понимает насколько плохо всё может быть, пока на улицах не начинают взрываться бомбы. Ну и потом, в отличии от нас, ты знаешь что на улицах надо подмазывать всех и вся, что бы шло гладко. Что нужно платить деньги нужным людям, что бы механизм вращался быстрее. Таким как наш дорогой друг, мистер Бродхаус, не так ли?
А что с албанцами? Они будут не в восторге.
Слово снова взял усач Патерсон. - Ну вы ведь на своей территории способны устанавливать правила, не так ли? Думаю они могут немного сбавить обороты, они итак скоро займут все криминальны ниши в Европе. В свою очередь, наш с вами новый общий друг - речь явно шла про здоровяка. - действуя за пределами вашей юрисдикции, популярно объяснит господам из Тираны, что им не нужно больше на территории Германии вести этот бизнес.
Но тогда может возникнуть вопрос, с кем вообще его вести.
Это уже вам виднее. Не будем же мы лезть в чужой огород, рассказывать вам как делать дела.
Я это говорю к тому, что для желаемого результата нужно время. А я ведь понимаю, что результаты вам нужны будут быстро.
Из кармана пиджака Хобс достал платочек и начал тщательно протирать свои очки. Вдумчиво.
Мне нравиться, что ты до последнего оттягиваешь самую неприятную для тебя часть разговора. Это очень много говорит о тебе.
Сколько вы хотите?
Пятьдесят процентов.
В комнате повисла довольно таки нервная пауза. Неожиданно, возмутился и довольно громко тот кто казалось, был на это не способен. А именно господин депутат.
Вы что рехнулись?! Шайсе!
Что же, ожидаемая реакция.
Мы берём на себя все риски...
Конкретно вы, мистер Бродхаус, никаких рисков на себя не берёте. Если вы ещё не поняли, я повторюсь ещё раз, эти деньги на войну. Ничего хорошего в том что мы делаем, нет. Но ровно как когда то нам необходимо было остановить московских коммунистов, точно так же сейчас нам необходимо остановить исламистов. И вы прекрасно понимаете что мы можем обойтись без вас, и найти другие источники финансирования. Но мы предлагаем эту помощь именно вам. В конце-концов это не у нас, в прошлом году едва не взорвали грязную бомбу в Мюнхене.
Что...
В воздухе повисла тишина, ещё более нервная чем до этого. Герат решил быстро взять инициативу.
Это была секретная информация Хобс.
Мне кажется в текущей ситуации, важно понимание ситуации. Так мы договорились?
Половина так половина. Как будет дальше?
В секретариат господина Бродхауса придёт весточка с инструкциями. В дальнейшем наладим поставки. Деньги пойдут в один из ваших фондов помощи полиции. Дальше разберётесь. А теперь, джентльмены, прошу нас извинить, на рукопожатие нет времени.
После эти слов, все трое встали и достаточно быстро покинули переговорную. Оставшиеся двое немцев молчали, долго. Видимо они так перенервничали, что продолжили говорить на английском.
Ты на хрена рот открыл?
Ты сейчас серьёзно? Что делать с албанцами.
Не твоя забота, я разберусь. А ты сделай так, что бы никаких проблем с самолётом не было. Иначе мы оба покойники, если ты ещё не понял.
После этого, оба не стали задерживаться в кабинете даже на минуту. Муслим а Анвар смотрели в монитор, довольно ошалело.
Анвар... это чего сейчас было, я не понял?
Не знаю... сделаешь для меня ещё кое что?
Конечно.
Сверься с изображением, залезай на сайт американского посольства, консульства, американских правительственных групп работающих в Германии. И про американскую группу войск тоже не забудь, ту информацию что в открытом доступе. Ищи совпадения.
Понял, сделаю... Анвар, мы вляпались?
Пока не знаю. Где тебя выбросить?
«Афалина», интернет-кафе, знаешь?
Проезжал. И да, узнай кто такой Маркус Дерат. Мне отчего то фамилия знакомой кажется.
Варшауэр Штрассе.
11:32.
На фоне Тахи, Анвар конечно частенько чувствовал себя деревенщиной. Он одетый в худи, джинсы и как правило тёмные футболки, а он всегда был одет с иголочки в очень неплохие костюмы. Таха был известный пижон, и свой вкус одежды он потихоньку распространял на своё окружение. Во многом этому учились и у турок, уличная шпана не особо, а вот те кто стояли повыше и вращались в кругах верхушки диаспоры, отчётливо учились моде у итальянских мафиози. В прочем для восточных мужчин вообще характерно, когда есть вкус и деньги разумеется. Интерьеров тоже касалось, но здесь не было нарочитой цыганщины. Наоборот, за вычетом роскошных и очень мягких диванов с тёмно-зелёной кожаной обивкой, большое помещение, то ли приёмная то ли гостиная на третьем этаже, была обставлено «по европейски» и довольно скромно. Чуть приобнявшись товарищи сели друг напротив друга через журнальный стол. Здесь никого не было сейчас кроме них, на самом деле тут везде за дверьми кипела работа. Маленький центр небольшого никем непризнанного государства - которое заботилось о десяти тысячах своих подданных по мере сил и финансовых возможностей.
Как прошло?
Потом расскажу...
Таха хмыкнул.
Параноик...
Слышал старую истину? Если ты не параноик...
Да, да... ты прав. Что-то убойное?
Слишком убойное. Я послал Муслима данные поднять, к вечеру думаю сделает. Запись сейчас у него. Нам от этого может быть много проблем... а может быть и наоборот решение потенциальных проблем. В зависимости от того захотим мы этот козырь применить или нет.
Заинтриговал... где старик?
Занят, разгребает на севере. Меня с собой не взял. Зря...
Есть повод беспокоиться?
Махмуд отличился... баран. Его гоблины, в каком то автосервисе с персоналом побарагозить решили. Автосервис был румынским, вызвонили своих. У румын один в больнице, с их стороны трое в полиции, и с нашей четверо. Местный коммерсант заяву писать отказался, хвала Аллаху. Но...
Компенсируем?
Зная старика, Махмуда заставить компенсировать. И тот как всегда на говно изойдёт. Баран блядь.
Прав старик. Он опасен становиться. Он бригаду сколачивает, а здесь не там, здесь так не принято.
Зато это наша бригада.
Наша ли? Ты знаешь, там нохчей уже половина, туда все идут, арабы, турки. Говорит что правоверных собирает. Только вот он их сам не контролирует.
Это скоро будет крупнейшая бригада в Берлине. Он через компьютерный клуб уже пацанов вербует. Такими темпами, у него скоро бригада за сто человек перевалит.
Ты не очень беспокоишься.
Знаешь, я его не люблю, но силу надо показывать. Я тоже думал, что типа «дальше едешь, тише будешь». Не работает это.
Помнишь ты мне как то сказал «это не война - это игра». Фархад прав, это не война. Нам здесь теперь жить.
Ты сам с ним не соглашался.
Я не соглашался, с тем что надо только в защите сидеть. Но сто пацанов без царя, с Махмудом во главе, половина из которых вообще дебилы. Это очень плохо. Он превратит нас в банду, а мне этого говна и в России хватило. Ты хочешь, что бы нам и здесь тоже полиция проходу не давала?
Таха промолчал, посмотрел на люстру на потолку, довольно вычурную для этого в целом скромного места.
Махмуд старика уважает. К диаспоре прислушивается. Нам с ним тоже ссориться ненужно. К тому же албанцы борзеть начинают... кстати, ты чего сегодня утром старику по телефону сказал? Порадовал его чем?
Он не сказал?
Сказал что поляки нам Мауша простили. Но это не всё?
Думаю он сам расскажет, если с Варшавой свяжется.
Они из Познани.
Они там под себя пол страны подмяли, так что не принципиально... поляки ушлые.
Зато прямодушные. Всегда в них это нравилось. С хохлами например такого нет. Будет тебе яйца выкручивать до последнего. Так что лучше с поляками.
Бесплатный сыр...
Посмотрим. Как будет так будет.
Кысмет.
Анвар до этого смотрящий в потолок, прикрыл глаза.
Я иногда не могу поверить что я здесь. Иногда думаю, может я давно уже мёртв?
А что это? Рай?
Я совершенно точно уверен что из тех с кем вместе воевал с руснёй, в живых сейчас нет и половины. Иногда просто не верю что мне могло так повезти.
Аллах кидает кости как захочет. По большому счёту мы не решаем, жить нам или умереть. Мы лишь способны избрать инструменты и маршруты к выживанию. И иногда делать выбор, драться или уступить.
Фархад прав, надоело воевать. Да и бессмысленно это.
Ты не веришь в подполье?
Мы с тобой оба знаем, что убивать солдат это одно. А детей с бабами убивать - это уже только шакальё таким промышляет. Не вернёмся мы уже назад, не при Кадырове. Не при Путине.
В воздухе повисло тяжкое молчание, Таха перебирал пальцы на руках. Думал о своём.
У нас нет дома. Страшно это.
Дом там где свои. Нас тут много, так что мы точно не одни.
Но мы здесь всё равно будем чужими.
От нас зависит.
Снова молчание, оба решили немного подремать, делать всё равно было больше нечего. Таха внезапно продолжил разговор.
А я без бабы уснуть не могу. Представляешь? Если до упору не сижу, пока не вырубает, вообще спать не могу. А так, пару часов жесткача, потом в обнимку лежите, тебя вырубает. Утром просыпаешься, кофе, запахи... я последний год вообще спать нормально перестал. Я если без бабы, у меня просто крыша едет. Помнишь как я дня по три не спал?
Да, когда тебя под ручку водить приходилось.
Немки некрасивые. Бывают жопастые, но в целом вообще не то. За некоторым исключением.
Разные бывают.
Польки лучше.
Польки хорошие. Но вообще мне кажется везде по разному, и хорошо и плохо. С бабами дело вкуса.
С турчанками нельзя, братья, сватья...
А хочется?
Хочется. Через пару лет когда ни одна сука мне не припомнит кто я сейчас, куплю себе дом, женюсь на польке, или на шведке.
И ты хотел синий «Порше»?
И синий «Порше».
Мы превращаемся в гангстеров.
Мы и есть гангстеры, неужели ты ещё не понял?
Не знаю... мы просто люди, я думаю. Как все.
Ты серьёзно?
Одним везёт больше, другим меньше. Мы людей из-за денег не убивали. Точно не из-за денег.
Помнишь наш разговор, недели две назад? Что должны быть правила?
Да, ты тот ещё идеалист.
Мы никогда никого не будем убивать из-за денег. Я точно не буду.
Ну, если ты не будешь, то и я не буду. Я всего лишь молоток, помнишь?
Ай не неси. Мы оба знаем что ты старику нравишься. Если кто-то и займёт его место однажды, так это ты.
А ты не очень амбициозен да. - Фархад как раз зашёл со стороны коридора. Оба сидящих моментально вскочили. Старик был как всегда разодет в тёмные одежды и был с тростью.
Да я...
Ты заслужил иметь здоровые амбиции, вы оба заслужили. Анвар вот правда, всё ещё не наигрался в войнушку, насколько я знаю... молчи, не возражай.
Оба хотели подскочить, помочь старику сесть но тот сердито отмахнулся.
Справлюсь я! Садитесь.
Пришлось подчиниться. Со стороны лестницы заглянул Карим, смуглая детина внушительных данных, который выглядел как обыкновенный бык, что многих вводило в заблуждение.
Фархад, что-то нужно?
Нет пока, сходи пока пообедай.
Фархад по хозяйски упёрся руками в трость.
Вот его своим преемником назначу, хороший парнишка.
Да мы...
Ай, не начинай... с какого то определённого момента в жизни, ты просто перестаёшь верить, что ты проснулся сегодня утром. Старость, награда, а не наказание, если ты знаешь что ты делал и зачем. Я кстати говорил с Болорецким. Меня заинтересовало его предложение.
И в чём суть? - спросил Анвар. - не обманут?
Суть в том что только вместе сможем подобное потянуть. И ещё придётся поделиться с турками, в конце-концов мы пока что у них в гостях. Да и как известно, коррупция явление интернациональное... строительство.
Строительство?
Не ремонты домов, и не дачи под Берлином. Жилой район, в Ростоке. Для зажиточных бюргеров и как его... среднего класса.
В Ростоке порт, кроме его и старого центра там ничего нет.
Там море есть. Границы Европы сдвигаются, раньше осси были для них чернорабочими и вторым сортом, теперь эти границы сдвинулись почти до бывшего СССР. Поляки теперь будут шестерить на богатеев, какое то время, потом время и украинцев с белорусами придёт. В любом случае, в Росток пошли инвестиции, рабочая сила дешевеет, экономика растёт, растут зарплаты. Там есть старый центр, есть море. Ты там был Таха, приятные там места?
Приятные, бедноватые, но это если с тем что на западе сравнивать. Со всем что восточнее не сравнить. Там до такого ещё лет десяти грести и недогрести.
Вот и наши польские друзья так считают. Это всего двести километров от Берлина, портовый хаб перестраивают, много торговых и транспортных компаний, коммерсанты... - Фархад красноречиво начал потирать пальцы. - через годик туда все сорвутся, начнут массово скупать землю, все у кого есть связи и деньги. И мы туда уже потом не зайдём.
Им хочется влететь наверх, легализоваться. Только вопрос есть, что они от нас потребуют? И почему им нужны именно мы?
Я знаю. - ответил Анвар. - у поляков на бюргеров политических рычагов давления нет, у них у самих немцы почти всю страну скупили. А через они могут выходить на турков, а у турков тут всё схвачено. И потом, если это место такое вкусное, туда и другие польские группировку могут сунуться, украинцы, венгры, желающих много будет. Своих людей может не хватить. Они хотят нашими руками жар выгребать.
Вот поэтому риски надо оценить. - Рассудил Фархад. - Таха, давай сейчас в юрфирму к Шольману, поднимай все данные по польским компаниям. Хочу понять, какого именно кота нам пытаются всучить в этом мешке.
Таха улыбнулся, хлопнув по коленям встал. - дела, дела, дела.
Давай, ты молодой, должен бегать. Анвар, давай за мной.
Хлопнувшись ладонями они разошлись, Анвар пошёл за стариком в кабинет. Кабинет уже был не такой скромный как всё остальное здание, потратились и на дорогую мебель из дуба, и недешёвые канцелярские принадлежности, даже компьютер был который он пытался освоить с посторонней помощью. Но что характерно, самому Фархаду всё это было ненужно. Ему это давали как лидеру, хотя сам бы он мог решать свои дела даже из своего дома, как это на востоке и принято. Но здесь, в этой части света, необходимы были внешние атрибуты респектабельности, что бы вести дела с многочисленными желающими. А желающих становилось всё больше и больше день ото дня. Анвар сел напротив на мягкий стул. Старик покряхтев немного уселся в кресло. Сложив руки на столе. Его былая бойцовская удаль бывшая с ним минуту назад ушла, сквозь мудрость лет проглядывалась усталость, чудовищная усталость. Подтачиваемая сомнениями, которых было очень много. Старику Анвар сочувствовал, от души.
С румынами порешали?
Порешали чудом... на севере помнишь площадь, которые хотели открыть под халяль с наших ферм? Мало того что с фермами ничего не получается, так ещё и площади отдать пришлось в уплату румын.
Что, воевать бы стали?
Нет Анвар, они бы просто нас слили полицейским, и дали бы им ещё один повод нас ломать... Махмуд, баран набитый... что-то надо с ним делать.
Анвар промолчал, ждал.
Ты не смотри на меня так. Что думаешь, я в гангстера превращаюсь?
Вы же знаете что нет.
Анвар... сердце у тебя солдатское. Ты никогда не будешь убивать за деньги. Но ты именно что воин, и за это тебя все уважают. А ещё ты людей знаешь, знаешь как они думают, что им нужно... Таха тоже умеет, в нём тоже сила есть. Но он не такой, как ты, Салим, Кара...
Да и Махмуд тоже.
В нём злобы много, очень много, и людей он себе подбирает таких же. К нему приходят мальчишки, и такими же становятся. Страшно это, понимаешь?
Я понимаю.
Вы друг-друга хорошо знаете?
Мы тогда в двухтысячном оба из окружения выходили. Из трёхсот в горы пятьдесят дошло от силы. Он нохча.
Ааа... братские чувства? Понимаю. Но все люди по жизни меняются, не всегда в лучшую сторону. Я для него уже не авторитет, он со мной считается. Поговори с ним, поезжай. Попробуй понять что у него на уме, вразуми его. За ним наша молодёжь, многие ему уже лично преданны. Если слишком сильно начнём краями расходиться, будет кровь. Возможно когда ни будь раскол случится, но сейчас нельзя, мы слабы слишком.
Понимаю, встречусь с ним, попробую всё сделать.
Думаю после нашей встрече он к себе вернулся. Панков, верно?
Да, спортклуб на Дамеров. Я займусь.
Давай сынок... Анвар, пожалуйста, аккуратнее будь с ним.
Ворон, ворону...
Не загордись, вредно это.
Показав большой палец и улыбнувшись Анвар покинул кабинет.
- Аай, ребёнок.
Click to view