~
Нам нужен язык, способный прояснить и транслировать не только поступки, социальные действия, не только содержание коллективной памяти и истории, а - оттенки личного присутствия, субъективные побуждения, предшествующие мышлению тонкие интенции, весь спектр телесных и эмоциональных переживаний, которым мы не придаём значения лишь потому, что не умеем о них говорить.
Не существующее в языке, не существует (для нас) вовсе, либо - что почти то же самое - не обладает различимым смыслом. Однако, именно то, о чём невозможно говорить, отчаянно нуждается в прояснении.
Человека, который не различает цветов, мы назовём «дальтоником», «дальтонизм» назовём болезнью, поскольку цвет - один из социальных маркеров («...принеси мне красное полотенце!»), но человека, который не различает соматических оттенков переживания, мы назовём просто «человеком», будто быть «человеком» означает - быть своего рода бесчувственным бревном, одним из многих в поленнице, расходным материалом для социальной растопки.
Не существующее в языке, не существует (для нас) вовсе, либо - что почти то же самое - не обладает различимым смыслом. Однако, именно то, о чём невозможно говорить, отчаянно нуждается в прояснении.
Человека, который не различает цветов, мы назовём «дальтоником», «дальтонизм» назовём болезнью, поскольку цвет - один из социальных маркеров («...принеси мне красное полотенце!»), но человека, который не различает соматических оттенков переживания, мы назовём просто «человеком», будто быть «человеком» означает - быть своего рода бесчувственным бревном, одним из многих в поленнице, расходным материалом для социальной растопки.