Кто здесь самый главный политзек?
на "ЗаВолю" повесили мой текстик (про Стомахина, ессно), к сожалению, убрав оттуда почти все гиперссылки. Текст получился так себе - я давно ничего не писал уже, кроме как на заборах, получилось суховато и, одновременно, многословно. Но уж что есть. Тут вывешиваю в авторской редакции, со всеми звёздочками и ссылочками:
Кто здесь самый главный политзек?
Когда в конце октября прошлого уже года маститые правозащитники Эмиль Адельханов, Интигам Алиев, Анна Барановская, Людмила Вацкова, Анна Герасимова, Валентин Гефтер, Олег Гулак, Сергей Давидис, Эльдар Зейналов, Евгений Захаров, Инна Кулей, Александра Матвийчук, Татьяна Ревяко, Ольга Саломатова, Валентин Стефанович, Елена Тонкачева, Аннаги Хаджибейли и Владимир Яворский представили миру свой труд - Руководство по определению понятия «политический заключенный», а затем один из флагманов (это уже - без иронии) российского правозащитного движения, ПЦ «Мемориал», опубликовал основанный на этих критериях список российских политзеков, у многих возникли вопросы - как по отдельным персоналиям, так и по самим задекларированным в «Руководстве» принципам.Один из ключевых моментов - отказ признавать политическим заключённым того, кто «при наличии прочих необходимых признаков, призывал к насильственным действиям по национальному, этническому, расовому, религиозному или другим признакам». Другими словами - кто обвиняется по пресловутым статьям о мыслепреступлениях - 280-й, 282-й и т.п. - любимым статьям центра «Э».
Введение этого ограничения оправдывается ссылками на международные нормы - в первую очередь, на аналогичную позицию «Эмнисти интернейшнл», организации достойной, но, как заметил в связи с обсуждаемой темой председатель Правозащитного фонда «Гласность» Сергей Григорьянц, едва ли правозащитной. Между тем, многие диссиденты отмечают несоответствие этой позиции традициям русской правозащиты, в разное время считавшей политическими заключёнными и террористов-эсеров, и ВСХСОН, и группу Фетисова, критиковавшую советскую власть с радикальных правых позиций (в частности - за гуманизм в отношении Синявского и Даниэля; Фетисов призывал расстрелять обоих. Подробнее об этом см. в блоге покойной Н.Е. Горбаневской).
В чём смысл выделения именно политических заключённых и преследуемых по политическим мотивам из общей массы осуждённых и преследуемых в России, и даже уже - из общей массы несправедливо или с нарушением закона осуждённых, непропорционально осуждённых, заключённых, подвергающихся пыткам и сидящих в нечеловеческих условиях? В первую очередь, в том, чтобы привлечь общественное внимание к процессам, где заинтересованной стороной выступает власть, режим. В таких процессах суд более обычного мотивирован к исполнению «госзаказа» в ущерб законности, к ужесточению наказания и т.п. Такие процессы становятся прецедентами, образцами для последующих - а по мере закручивания гаек число подсудимых только растёт.
Другим важным вопросом является само понятие термина «призывы». Уже всем очевидно, что следователи и судьи, опирающиеся на зачастую ангажированные и спекулятивные экспертизы, квалифицируют так всё, что им угодно - от коммента на интернет-форуме «Что ты с нами сделаешь? Вас миллионы быдла, а нас 2 тысячи людей» до лозунга «Не хочу жить в фашистском государстве». Кто от правозащитников и как будет решать, является ли то или иное высказывание призывом к насилию, и, если да - то по отношению к какой «социальной группе» (ещё одно бездонное понятие в услужении эстаповцев) - неясно. Пока можно констатировать, что под понятие политзека согласно новым критериям не подпадают не только эсеры, но даже и поэт-диссидент Юрий Галансков, чей бюст в лагерной телогрейке украшает один из залов Сахаровского центра, с его «Идите по трупам трусливых // Тащить для голодных людей // Чёрные бомбы, как сливы // На блюдища площадей».
Ярким примером ущербности т.н. критериев определения пзк является и казус Стомахина - радикального публициста, суд над которым идёт в Москве с сентября 2013-го.
***
25 декабря прошлого года член ОНК и сотрудница ПЦ «Мемориал» Анна Каретникова написала в Фейсбуке и Твиттере, что «Девятью голосами против двух ПЦ "Мемориал" в очередной раз не признал Бориса Стомахина из 4-го СИЗО политзаключенным». Два голоса, поданные за признание (т.е., фактически, за пересмотр «Критериев») принадлежали самой Анне и председателю Комитета «Гражданское содействие» Светлане Ганнушкиной.
Спору нет, публицистика Стомахина редко может оставить кого-то равнодушной, и большинство считает, что призывы к насилию там имеются (впрочем, так считают не все, в т.ч. - не считает так и он сам). Тем не менее, Борис Стомахин подвергается очевидно несоразмерному (ожидаемый приговор - лишение свободы от 7 до 10 лет) политически мотивированному преследованию за деятельность, основанную на свободе слова и свободе совести - неотъемлемом праве всякого человека иметь свои убеждения, выражать и отстаивать их. Доказательная база обвинения - абсурдные экспертизы (так, в формулировке «Подвиг ваш не забыт» по отношению к народовольцам-цареубийцам эксперты усмотрели «умысел на публичное оправдание деятельности террористов, убивших Александра Второго» и преступную аллюзию на «вызывающие доверие у россиян» слоганы о солдатах ВОВ; наименование чеченских террористов-самоубийц шахидами объявляется опасным, т.к. мусульмане могут неправильно понять значение слова «шахиды»; экспрессивная формулировка-гипербола «Москва должна быть срыта с лица земли и залита водой из канала “Москва-Волга”» оказывается призывом к осуществлению экстремистской и террористической деятельности; Стомахину отказывается в праве считать Басаева величайшим чеченским полководцем и мн.др.; экспертиза чрезвычайно широко трактует понятие «призыв к осуществлению деятельности», оперируя формулировками типа «косвенный призыв, выраженный в форме риторического вопроса»; традиционно широко трактуется и понятие «социальная группа»: так, экспертиза указывает, что Стомахин разделяет русских на две группы по признаку наличия или отсутствия у них гражданской позиции, вторую группу называет рабами и таким образом разжигает ненависть к социальной группе «русские рабы» и т.п. С большинством документов по делу можно ознакомиться по следующей ссылке: http://legal-omsk.ru/publ/8-1-0-189). В процессе следствия и судопроизводства были неоднократно нарушены гражданские права Стомахина (начиная с того, что инкриминируемые ему деяния относятся к нетяжкой (ст.ст. 280, 282) и среднетяжкой (205.2 п.2) категориям, по которым предварительное заключение не может превышать 6 месяцев, тогда как находится в СИЗО он с 20-го ноября 2012-го года; ст.205.2, сама по себе - тяжкая (когда речь идёт об оправдании терроризма, а не о «приготовлении к оправданию») возникла в деле именно как предлог для продления содержания под стражей: в начале в качестве СМИ следствие указывало блог Стомахина, но когда адвокат указал на неправомочность такого подхода, СМИ были объявлены распечатки, хранившиеся у подсудимого дома). При этом защита Стомахина сталкивается с равнодушием и прямым неприятием не только среди обывателей и «охранителей», но и среди правозащитного сообщества. Ярким примером и, увы, в силу значительного авторитета и общепризнанного экспертного статуса, аргументом такого неприятия является позиция ПЦ «Мемориал».
Невключение Стомахина в список политзаключённых (а точнее - принятие критериев для квалификации того или иного заключённого как политзека, под которые Стомахин и многие другие политические публицисты, при известной узости подхода, формально не подпадает) при отсутствии иных градаций или категорий не позволяют увидеть в ситуации Стомахина не просто частную проблему частного лица, но - серьёзный симптом политического нездоровья в нашей стране, яркий случай политических репрессий, принимающих всё больший масштаб (см. недавние дела Калиниченко, Резника, Мосеева и т.п.). Не исключено, что проблема будет усиливаться по мере того, как всё большее число следователей по политическим делам осознает: потенциальная жертва рискует лишиться поддержки правозащитников, если среди прочих эпизодов ей вменить «призывы», реально осуществлённые ею в соцсетях, или сфальсифицированные путём недобросовестной экспертизы записей в блоге, хранящихся дома бумаг, etc.
***
Когда мы спорили о невключённых в список «Мемориала» (а ранее - и в список «Союза солидарности с политзаключёнными» и др.) политзеках, нам часто отвечали - таково мнение составителей списка и «Критериев», если вы не согласны - создайте по своим критериям свой список, помогайте его фигурантам и его пиарьте. Лукавая отмазка, что мы и увидели в годовщину ареста Стомахина, 20 ноября прошлого года, когда Владимир Рыжков передал мемориальский список на благоусмотрение Владимиру Путину. Чем бы ни была продиктована псевдооттепель конца 13-го года - попытками ли остановить отток западных лидеров с трибун Олимпиады, страхом ли перед расширением списка Магнитского, или чем-то ещё, - многие пзк “по версии «Мемориала»” вышли на свободу. Разумеется, никакой альтернативный список никакой свежесозданной организации не мог быть востребован путинскими пиарщиками - а значит, не мог быть представлен Рыжковым (вопрос о самостоятельности последнего ставить надо едва ли). Фактически, ситуация выглядит как попытка компромиссного разделения политзаключённых на агнцев и козлищ с сознательным принесением в жертву вторых во имя защиты первых.
На дискуссии в «Мемориале» прозвучало опасение «скомпрометировать» список пзк включением туда Стомахина. Между тем, заработанная многими годами правозащитной деятельности (в том числе, как было указано выше, опирающейся и на принципы, совершенно отличные от исповедуемых сейчас) репутация «Мемориала» - не только ресурс, но и ответственность. Любое уклонение от собственно правозащитной миссии наносит в первую очередь удар по самому Центру, а во вторую - по всему правозащитному сообществу в России, идущему во многом в фарватере «Мемориала».
Критерии определения пзк должны быть пересмотрены.
Свободу Борису Стомахину!
Кто здесь самый главный политзек?
Когда в конце октября прошлого уже года маститые правозащитники Эмиль Адельханов, Интигам Алиев, Анна Барановская, Людмила Вацкова, Анна Герасимова, Валентин Гефтер, Олег Гулак, Сергей Давидис, Эльдар Зейналов, Евгений Захаров, Инна Кулей, Александра Матвийчук, Татьяна Ревяко, Ольга Саломатова, Валентин Стефанович, Елена Тонкачева, Аннаги Хаджибейли и Владимир Яворский представили миру свой труд - Руководство по определению понятия «политический заключенный», а затем один из флагманов (это уже - без иронии) российского правозащитного движения, ПЦ «Мемориал», опубликовал основанный на этих критериях список российских политзеков, у многих возникли вопросы - как по отдельным персоналиям, так и по самим задекларированным в «Руководстве» принципам.Один из ключевых моментов - отказ признавать политическим заключённым того, кто «при наличии прочих необходимых признаков, призывал к насильственным действиям по национальному, этническому, расовому, религиозному или другим признакам». Другими словами - кто обвиняется по пресловутым статьям о мыслепреступлениях - 280-й, 282-й и т.п. - любимым статьям центра «Э».
Введение этого ограничения оправдывается ссылками на международные нормы - в первую очередь, на аналогичную позицию «Эмнисти интернейшнл», организации достойной, но, как заметил в связи с обсуждаемой темой председатель Правозащитного фонда «Гласность» Сергей Григорьянц, едва ли правозащитной. Между тем, многие диссиденты отмечают несоответствие этой позиции традициям русской правозащиты, в разное время считавшей политическими заключёнными и террористов-эсеров, и ВСХСОН, и группу Фетисова, критиковавшую советскую власть с радикальных правых позиций (в частности - за гуманизм в отношении Синявского и Даниэля; Фетисов призывал расстрелять обоих. Подробнее об этом см. в блоге покойной Н.Е. Горбаневской).
В чём смысл выделения именно политических заключённых и преследуемых по политическим мотивам из общей массы осуждённых и преследуемых в России, и даже уже - из общей массы несправедливо или с нарушением закона осуждённых, непропорционально осуждённых, заключённых, подвергающихся пыткам и сидящих в нечеловеческих условиях? В первую очередь, в том, чтобы привлечь общественное внимание к процессам, где заинтересованной стороной выступает власть, режим. В таких процессах суд более обычного мотивирован к исполнению «госзаказа» в ущерб законности, к ужесточению наказания и т.п. Такие процессы становятся прецедентами, образцами для последующих - а по мере закручивания гаек число подсудимых только растёт.
Другим важным вопросом является само понятие термина «призывы». Уже всем очевидно, что следователи и судьи, опирающиеся на зачастую ангажированные и спекулятивные экспертизы, квалифицируют так всё, что им угодно - от коммента на интернет-форуме «Что ты с нами сделаешь? Вас миллионы быдла, а нас 2 тысячи людей» до лозунга «Не хочу жить в фашистском государстве». Кто от правозащитников и как будет решать, является ли то или иное высказывание призывом к насилию, и, если да - то по отношению к какой «социальной группе» (ещё одно бездонное понятие в услужении эстаповцев) - неясно. Пока можно констатировать, что под понятие политзека согласно новым критериям не подпадают не только эсеры, но даже и поэт-диссидент Юрий Галансков, чей бюст в лагерной телогрейке украшает один из залов Сахаровского центра, с его «Идите по трупам трусливых // Тащить для голодных людей // Чёрные бомбы, как сливы // На блюдища площадей».
Ярким примером ущербности т.н. критериев определения пзк является и казус Стомахина - радикального публициста, суд над которым идёт в Москве с сентября 2013-го.
***
25 декабря прошлого года член ОНК и сотрудница ПЦ «Мемориал» Анна Каретникова написала в Фейсбуке и Твиттере, что «Девятью голосами против двух ПЦ "Мемориал" в очередной раз не признал Бориса Стомахина из 4-го СИЗО политзаключенным». Два голоса, поданные за признание (т.е., фактически, за пересмотр «Критериев») принадлежали самой Анне и председателю Комитета «Гражданское содействие» Светлане Ганнушкиной.
Спору нет, публицистика Стомахина редко может оставить кого-то равнодушной, и большинство считает, что призывы к насилию там имеются (впрочем, так считают не все, в т.ч. - не считает так и он сам). Тем не менее, Борис Стомахин подвергается очевидно несоразмерному (ожидаемый приговор - лишение свободы от 7 до 10 лет) политически мотивированному преследованию за деятельность, основанную на свободе слова и свободе совести - неотъемлемом праве всякого человека иметь свои убеждения, выражать и отстаивать их. Доказательная база обвинения - абсурдные экспертизы (так, в формулировке «Подвиг ваш не забыт» по отношению к народовольцам-цареубийцам эксперты усмотрели «умысел на публичное оправдание деятельности террористов, убивших Александра Второго» и преступную аллюзию на «вызывающие доверие у россиян» слоганы о солдатах ВОВ; наименование чеченских террористов-самоубийц шахидами объявляется опасным, т.к. мусульмане могут неправильно понять значение слова «шахиды»; экспрессивная формулировка-гипербола «Москва должна быть срыта с лица земли и залита водой из канала “Москва-Волга”» оказывается призывом к осуществлению экстремистской и террористической деятельности; Стомахину отказывается в праве считать Басаева величайшим чеченским полководцем и мн.др.; экспертиза чрезвычайно широко трактует понятие «призыв к осуществлению деятельности», оперируя формулировками типа «косвенный призыв, выраженный в форме риторического вопроса»; традиционно широко трактуется и понятие «социальная группа»: так, экспертиза указывает, что Стомахин разделяет русских на две группы по признаку наличия или отсутствия у них гражданской позиции, вторую группу называет рабами и таким образом разжигает ненависть к социальной группе «русские рабы» и т.п. С большинством документов по делу можно ознакомиться по следующей ссылке: http://legal-omsk.ru/publ/8-1-0-189). В процессе следствия и судопроизводства были неоднократно нарушены гражданские права Стомахина (начиная с того, что инкриминируемые ему деяния относятся к нетяжкой (ст.ст. 280, 282) и среднетяжкой (205.2 п.2) категориям, по которым предварительное заключение не может превышать 6 месяцев, тогда как находится в СИЗО он с 20-го ноября 2012-го года; ст.205.2, сама по себе - тяжкая (когда речь идёт об оправдании терроризма, а не о «приготовлении к оправданию») возникла в деле именно как предлог для продления содержания под стражей: в начале в качестве СМИ следствие указывало блог Стомахина, но когда адвокат указал на неправомочность такого подхода, СМИ были объявлены распечатки, хранившиеся у подсудимого дома). При этом защита Стомахина сталкивается с равнодушием и прямым неприятием не только среди обывателей и «охранителей», но и среди правозащитного сообщества. Ярким примером и, увы, в силу значительного авторитета и общепризнанного экспертного статуса, аргументом такого неприятия является позиция ПЦ «Мемориал».
Невключение Стомахина в список политзаключённых (а точнее - принятие критериев для квалификации того или иного заключённого как политзека, под которые Стомахин и многие другие политические публицисты, при известной узости подхода, формально не подпадает) при отсутствии иных градаций или категорий не позволяют увидеть в ситуации Стомахина не просто частную проблему частного лица, но - серьёзный симптом политического нездоровья в нашей стране, яркий случай политических репрессий, принимающих всё больший масштаб (см. недавние дела Калиниченко, Резника, Мосеева и т.п.). Не исключено, что проблема будет усиливаться по мере того, как всё большее число следователей по политическим делам осознает: потенциальная жертва рискует лишиться поддержки правозащитников, если среди прочих эпизодов ей вменить «призывы», реально осуществлённые ею в соцсетях, или сфальсифицированные путём недобросовестной экспертизы записей в блоге, хранящихся дома бумаг, etc.
***
Когда мы спорили о невключённых в список «Мемориала» (а ранее - и в список «Союза солидарности с политзаключёнными» и др.) политзеках, нам часто отвечали - таково мнение составителей списка и «Критериев», если вы не согласны - создайте по своим критериям свой список, помогайте его фигурантам и его пиарьте. Лукавая отмазка, что мы и увидели в годовщину ареста Стомахина, 20 ноября прошлого года, когда Владимир Рыжков передал мемориальский список на благоусмотрение Владимиру Путину. Чем бы ни была продиктована псевдооттепель конца 13-го года - попытками ли остановить отток западных лидеров с трибун Олимпиады, страхом ли перед расширением списка Магнитского, или чем-то ещё, - многие пзк “по версии «Мемориала»” вышли на свободу. Разумеется, никакой альтернативный список никакой свежесозданной организации не мог быть востребован путинскими пиарщиками - а значит, не мог быть представлен Рыжковым (вопрос о самостоятельности последнего ставить надо едва ли). Фактически, ситуация выглядит как попытка компромиссного разделения политзаключённых на агнцев и козлищ с сознательным принесением в жертву вторых во имя защиты первых.
На дискуссии в «Мемориале» прозвучало опасение «скомпрометировать» список пзк включением туда Стомахина. Между тем, заработанная многими годами правозащитной деятельности (в том числе, как было указано выше, опирающейся и на принципы, совершенно отличные от исповедуемых сейчас) репутация «Мемориала» - не только ресурс, но и ответственность. Любое уклонение от собственно правозащитной миссии наносит в первую очередь удар по самому Центру, а во вторую - по всему правозащитному сообществу в России, идущему во многом в фарватере «Мемориала».
Критерии определения пзк должны быть пересмотрены.
Свободу Борису Стомахину!