1 (13) июля 1812. Первый штурм предмостного укрепления Динабургской крепости
«Сию минуту, ушедшие с той стороны обыватели донесли мне, что неприятель в большом количестве следует от дороги к Динабургу, который оставили, у Кривого моста, расстоянием отсюда в 10-ти верстах»
(Рапорт №1414 коменданта Динабургской крепости
генерал- майора Гаврилы Петровича Уланова
утро 1(13) июля 1812 г.)
или открыть полную карту 3600х3900 в новом окне
Утром 1 (13) июля к Динабургской крепости потянулись жители левобережья, сообщавшие о приближении многочисленных французских войск. Около полудня последние начали сосредоточение в районе слободы Иерусалим и на Калкунских высотах. Около пяти часов пополудни начался штурм.
Далее процитирую шефа эскадрона 23-го конно-егерского полка* (из состава 5-й лёгкой кавалерийской бригады генерала Кастекса) Жана Батиста Антуана Марселена де Марбо:
«В четверти лье от укрепления, не имевшего пушек, по утверждению Удино, я обнаружил русский батальон, чей левый фланг опирался на реку, а фронт укрывался за дощатыми постройками покинутого лагеря. При таком расположении неприятеля с ним было очень трудно войти в соприкосновение. Однако маршал приказал мне атаковать врага.
…Но едва полк выдвинулся вперед под градом пуль русских пехотинцев, как артиллерия, существование которой маршал отрицал, начала яростно стрелять с укреплений, от которых мы находились так близко, что гранаты пролетали у нас над головами, не успевая разорваться. Одно из редких ядер пробило дом рыбака и попало в ногу одного из моих самых смелых трубачей, трубившего в этот момент около меня сигнал атаки. Я потерял здесь многих моих людей.
Удино совершил серьезную ошибку, атакуя неприятеля, закрепившегося между бараками и защищавшегося огнем из пушек и ружей. Надеясь выбить с позиции вражеских пехотинцев, маршал послал против них батальон португальцев [из 3-го полка пехоты Португальского легиона бригадного генерала Эммануэла Игнаша Помплоны], шедший впереди нашей кавалерии. Но эти иностранцы, бывшие военнопленные, которых завербовали в армию во Франции, отчасти вопреки их желанию, повели себя очень трусливо, и мы все время оставались под огнем. Видя, что Удино храбро держится под вражескими пулями, но не отдает никаких приказаний, я понял, что если так будет продолжаться еще несколько минут, мой полк будет разбит. Поэтому я приказал своим егерям рассеяться и предпринял против русских пехотинцев «фуражирскую» атаку [«en fourageurs» - атака в разомкнутом строю на подобие казачьей «лавы»], двойным преимуществом которой является то, что она заставляет противника разбежаться и прекратить огонь артиллерии, поскольку канониры больше не осмеливались стрелять из боязни задеть собственных стрелков, смешавшихся с французами. Под сабельными ударами моих кавалеристов защитники лагеря в самом большом беспорядке бежали к «тет-де-пону». Но гарнизон, которому было поручено защищать укрепление, состоял из солдат-новобранцев. Они, боясь, что мы ворвемся внутрь, преследуя бегущих, поспешно закрыли ворота. Это помешало беглецам броситься к понтонному мосту, чтобы переправиться на другой берег и найти укрытие в самом городе Дюнабурге...
Тут стоит уточнить, что фланги тет-де-пона (прибрежные полубастионы) не были построены, что давало возможность обойти укрепление и выйти на понтонный мост
…На этом мосту не было перил, понтоны шатались, река была широкой и глубокой, и я видел гарнизон укрепления, пытающийся закрыть ворота! Идти еще дальше вперед показалось мне безумием. Тогда, думая, что полк сделал уже достаточно, я остановил его, как вдруг появился маршал, крича: «Доблестные воины 23-го полка, сражайтесь, как при Вилькомире, перейдите через мост, взломайте ворота и захватите город!» Напрасно [начальник главного штаба бригадный] генерал [граф Гийом Латриль де] Лорансе хотел заставить Удино понять трудности, которые здесь были неизмеримо большими, и то, что кавалерийский полк не может атаковать укрепление, как бы плохо оно ни охранялось, если для доступа к нему требуется строем по двое переправиться по понтонному мосту, маршал заупрямился, говоря: «Они воспользуются беспорядком и страхом, царящими среди врагов!» Потом он повторил мне приказ идти на город.
Я повиновался. Но едва я оказался на первом пролете моста вместе с первым взводом, как гарнизон Дюнабурга, которому удалось закрыть ворота укреплений, выходящих на реку, появился над валом и принялся оттуда обстреливать нас!
Наш рассыпной строй не позволял этим неопытным вражеским солдатам стрелять эффективно, поэтому наши потери оказались меньшими, чем я ожидал. Но, услышав, что из укрепления в нас стреляют, защитники «тет-де-пона», оправившись от испуга, занялись тем же. Видя, что 23-й полк оказался таким образом меж двух огней при вступлении на шатающийся мост, двигаться по которому вперед не было никакой возможности, маршал Удино послал мне приказ отступить. Большие промежутки между отделениями позволили всадникам развернуться по одному без особого беспорядка. Однако два человека и две лошади упали в реку и утонули. Чтобы вновь оказаться на левом берегу, нам пришлось снова пройти перед «тет-де-поном», и мы опять подверглись сильному огню, который, к счастью, вели неумелые стрелки, потому что, если бы мы имели дело с более опытными, хорошо натренированными в стрельбе солдатами, мой полк был бы полностью уничтожен.
Этот неудачный бой, начатый столь неосторожно, обошелся мне примерно в тридцать убитых и множество раненых. Все надеялись, что маршал, по крайней мере, учтет этот неудачный опыт, тем более что, как я уже говорил, инструкции императора не предписывали ему захватывать Дюнабург. Однако сразу по прибытии кавалерийских полков Удино приказал опять атаковать «тет-де-пон», где неприятель имел время усилить гарнизон батальоном гренадеров. Поэтому наши части были отброшены со значительно большими потерями, чем те, какие испытал 23-й полк. Узнав об этой напрасной попытке, император отругал за нее маршала Удино.»
В разгар боя командир Сводного гусарского полка майор Бедряга писал в донесении: «Пополудни в 5-м часу неприятель всем корпусом атаковал редут жестоким образом и по сильном напряжении более четырех часов продолжает брать штурмом, наши храбро отбивают».
На счёт «всего корпуса» он заметно преувеличивал - полностью 2-й пехотный корпус на Калкунских высотах собрался только 3 (15) июля. Достоверно известно, что в первом штурме участвовала 1-я бригада 6-й дивизии (26-й полк легкой 56-й полк линейной пехоты). Лейтенант Ледюшо из 56-го полка был убит в этом, первом для него, бою.
В свою очередь, Удино отмечал: «…огонь, который длился с 5 до 9 часов вечера сильно навредил бы нам, если бы я не нашел способа укрыть колонны под прикрытием складок местности. В течение этого времени проводилась рекогносцировка укреплений».
Не совсем понятно, имеется ли ввиду действия артиллерии предмостного укрепления или стрельба с другого берега реки. В любом случае орудийные расчёты показали себя с лучшей стороны, зачастую перекрывая нормативы «Бомбардирского устава». Что удивительно, ведь как раз артиллерийской прислуги в крепости не хватало и «употреблена к действию из артиллерийских орудий» была 2-го пионерного полка пионерная рота подполковника Латынина. А артиллерией тет-де-пона руководил отставной полковник 3-го пионерного батальона (1-го пионерного полка) Вырубов который «благоразумным распоряжением и храбростью споспешествовал отражению неприятеля». А действующий командир роты этого же 1-го пионерного полка капитан А.П. Вырубов «командовал 6 медными 12 фунтовыми орудиями» в крепости. Батареей на правом фланге тет-де-пона «храбро и с большим успехом» командовал поручик 2-го пионерного полка Василий Васильевич (Эрнст Вильгельм) Ольдерогге. На левый фланг (как менее угрожаемый) он отправил «надёжного фельдфебеля-бомбардира».
Первый штурм продолжался четыре часа, но остался безрезультатным. Наступившая ночь прошла в ружейных перестрелках.
* Марбо постоянно говорит о том, что командует полком, однако, формально он вступил в должность только 27 июля (8 августа). Сам он это объясняет тем, что «Император… не имея возможности немедленно назначить меня командиром полка, собирается, тем не менее, поручить мне командовать одним из них, 23-м полком конных егерей, где полковник, г-н де Ла Нугаред, так страдает от подагры, что почти лишен возможности ездить верхом. «Но, - продолжал император, - это замечательный офицер, проявивший большую смелость в моих первых походах; я его очень люблю и уважаю, и, поскольку он упросил меня разрешить ему попытаться принять участие в новом походе, я не хочу отбирать у него его полк. Однако я узнал, что этот хороший полк приходит в упадок в его руках. Поэтому я посылаю вас помощником полковника де Ла Нугареда. Вы будете работать ради себя самого, так как, если здоровье полковника поправится, я сделаю его генералом; в противном случае я переведу его в жандармерию, но каким бы способом он ни покинул свой полк, командовать этим полком станете вы, получив чин полковника». Антуан Валентэн де Ля Нугаред-Лагард в итоге уволен со службы по заключению медицинской комиссии.
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)