22 ноября (4 декабря) 1812 года. Начало сражения при Молодечно
В этот день главнокомандующий покинул армию. Если вы думаете, что речь про Наполеона, то ошибаетесь. 22 ноября (4 декабря) главную армию оставил Кутузов. Генерал-фельдмаршал счёл, что его штабу следует находиться поближе к событиям и выехал в направлении «второстепенных» армий. Скорость движения обеспечивали по 10 обывательских телег и 60 лошадей, заранее выставленных на каждой почтовой станции на пути следования. К ночи он достиг Косино, как раз в этот день покинутое авангардом Милорадовича. Армия же, над коей принял начальство генерал от кавалерии Тормасов, перешла к Шипянам.
или открыть полную карту 4050х4250 в новом окне
Граф Ожаровский получил повеление наблюдать за австрийским вспомогательным корпусом князя Шварценберга, потому выступил в направлении Воложина. Давыдов, двигаясь к Илие, перешёл в Гайну. Сеславин добрался до Забрезья, обогнав Третью Западную армию и наконец вновь сблизившись с неприятелем.
Чичагов прибыл в местечко Илию. Витгенштейн - в деревню Хорошая, отклонившись, как и планировалось ранее, вправо от маршрута отступления французской армии. Властов двигался впереди него в одном переходе. Летучий отряд под началом генерал-адъютанта Орлова-Денисова атаковал в Вилейке части 6-го баварского корпуса генерала Вреде. В Вилейке он получил предписание вернуться в главную армию, так что сдал войска генерал-майору Бороздину. Отряд Голенищева-Кутузова добрался до Долгинова.
Французские авангарды достигли Сморгони. Император с гвардией прибыл в Беницу.
«Он ночевал замке Белицы, принадлежащем графу Зацалю [Михаилу Коцеллу]».
(Шарль Поль Амабль де Бургоэн)
Арьергарды потянулись к Молодечно. Виктор прибыл в местечко и расположился во дворце Огинских, где накануне ночевал Наполеон.
Во второй половине дня, на подступах к протекающей возле Молодечно реки Уша (левый приток Вилии), их атаковали русские авангарды. Река неширокая и неглубокая, тем не менее, представляла определённое препятствие, так как, несмотря на мороз в 26 градусов, до конца не замёрзала.
«Не переходя ещё реки Уши, завязался довольно жаркий бой, неприятелю хотелось удержать нас, сколь можно долее, дабы увесть орудия и тяжести, съехавшиеся во множестве в местечко. Сильный натиск наш обратил, однако ж, его в бегство, дав все-таки время испортить мост чрез реку Ушу. За неимением в авангарде пионеров, артиллеристы мои были во всю дорогу до Немана вместе с ними, а потому мост тут же был и исправлен; в деле под Молодечно сошелся с авангардом нашим и передовой отряд графа Платова. Наказный атаман генерал-лейтенант Мартынов, бывший в это время у меня на батарее, ранен тут двумя пулями в плечо.»
(Командир 13-й конной артиллерийской роты, капитан Арнольди)
Вездесущий Арнольди несколько торопит события - мосты через Ушу были исправлены только к рассвету следующего дня. Хотя атаки на другой берег всё же предпринимались.
«В три часа утра 4 декабря мы двинулись к Молодечно, куда прибыли к полдню, и неприятель нас не тревожил… Маршал пригласил меня завтракать и сказал, что император поручил ему выразить мне глубокую благодарность за поведение моих отрядов, и тут же он пообещал мне скорую раздачу съестных припасов.
В два часа после полудня неприятель атаковал [28-ю пехотную] дивизию Жирара, и я тем более почувствовал себя обязанным поддержать ее, что мне было поручено командовать ею, когда генерал Девильер был ранен*. Батальоны легкой пехоты и несколько рот стрелков приняли участие в бою. Неприятель направил свои пушки на зажжённые нами костры, и я велел их потушить. Тогда произошла комичная сцена. Подполковник де Бранди только что снял с горячих угольев кастрюльку с жареными почками, как вдруг ядро разбило ее, и в тот же момент пуля пролетела между мной и генералом Дамасом и задела его длинную прическу; он быстро схватился за нее, и, казалось, был очень доволен, убедившись, что она цела.
(командующий баденского контингента Великой армии
(2-я бригада 26-й пехотной дивизии) генерал-майор Вильгельм Хохберг)
* Тут нужно пояснить, что генерал Жирар был ранен 16(28) ноября в бою у Студёнки и руководство дивизией принял командир 2-й бригады Клод Жермэн Луи Девильер. После ранения которого в бою 22 ноября (4 декабря) дивизию подчинили Хогбергу. То есть он фактически командовал почти всеми войсками, сохранившимися в 9-м армейском корпусе (помимо 1-й (бергской) бригады 26-й дивизии от которой после Березины осталось 8 офицеров и 50 солдат).
Вот как те же самые события видел один из его подчинённых:
«Около 4 часов пополудни показались полчища казаков. Мы только что расположились варить себе над кострами еду, потому что уже несколько дней не ели ничего, кроме замерзших сухарей (их жевали только для того, чтобы обмануть голод), когда подошел русский авангард и обложил городок. Мы схватились за оружие и поспешили дать врагу отпор, но он оттеснил нас, пользуясь численным превосходством, внутрь сада, а здесь был встречен картечью половины нашей батареи, выстроенной за оградой, и скоро отступил. Мы преследовали его, поддерживая непрерывный ружейный огонь; но у нас было мало зарядов, они скоро показались вновь, и мы не нанесли неприятелю большого урона. Тем чувствительнее были наши потери: неприятельская батарея усиленно обстреливала нас с соседнего холма, и мы потерял и много людей. Сражение продолжалось до 9 часов. Наступившая темнота была для нас спасением, потому что на каждый неприятельский батальон у нас приходилось всего по 100 солдат. Войска так растаяли, что у нас оставалось едва ли 3000 человек, из-за чего приходилось сильно растягивать боевую линию. К 10 часам мы отошли в сад; здесь было много фруктовых и других деревьев, и мы зажгли множество костров с целью показать врагам, что здесь стоит большая армия…»
(фельдфебель Баденского полка 26-й пехотной дивизии Йозеф Штейнмюллер)
«Наступавшая темнота» принесла не спасение, а новую русскую атаку.
"До самого вечера мы находились под сильной канонадой и едва могли сами отвечать редкими выстрелами, так как у нас не хватало зарядов. Вдруг мы услыхали звуки русских рожков. Очевидно, неприятель хотел окружить наш правый фланг. Тотчас же показались несколько колонн со стрелками во главе, которым удалось перейти замерзший ров [вероятно - реку Уша]. Это движение русских произошло так быстро, в наступающей темноте, что я едва успел двинуть к оврагу мою бригаду со штыками наперевес. Смущенный неожиданным появлением наших отрядов, которых скрывали деревья, неприятель поспешил удалиться, не зная наших сил. Мы преследовали его выстрелами, нанесшими ему легкий урон…
Последние 900 или 1000 солдат 9-го корпуса, державшиеся еще только благодаря порядку и дисциплине, должны были, того и гляди, погибнуть от усталости и полного отсутствия провианта, и, действительно, они погибли все в очень непродолжительном времени. Я счел своим долгом донести маршалу о том ужасном положении, в котором мы находились, и я объявил ему, что, не имея ни провианта, ни зарядов, мы не сможем выдержать больше сражения; я нашел его в доме князя Агинского, в той самой комнате, где император составил XXIX бюллетень. Мне стоило больших трудов уговорить его послать своего адъютанта полковника Шато к принцу Невшательскому [начальнику генерального штаба маршалу Бертье].
На другой день Шато вернулся с донесением, что не могло быть и речи сменить мой арьергард, но что скоро нам при везут припасы. В это же время император приказал передать мне свое удовольствие. Единственно, что сделали - это прислали для нашего подкрепления остатки пехоты 2-го корпуса под началом генерала Мэзона. В то время как я был у маршала, к нему явился генерал Думерк. Он уверял, что его дивизия кирасир, хотя и не участвовавшая ни в одном сражении, так пострадала от голода и холода, что от нее нельзя было требовать никакого активного участия. Значительно убавившееся число солдат моей бригады заставило меня сформировать из каждого полка по батальону. Таким образом, у меня было два батальона, каждый из 180 или 200 человек. Три польских полка [то есть 1-я бригада 28-й пехотной дивизии] уменьшились до 150 человек…
(командующий 2-я бригады 26-й пехотной дивизии, и.о. командующего 28-й пехотной дивизии генерал-майор Вильгельм Хохберг)
Добавлю, что 2-я (саксонская) бригада 28-й дивизии ещё до боя насчитывала всего 130 человек. Так что оценка Хогберга «900 или 1000 солдат» ближе к истине, чем число, приведённое Штейнмюллером («3000 человек»). Впрочем, генерал говорит про 9-й армейский корпус, а фельдфебель, вероятно, приводит общую численность арьергарда. Куда, помимо войск Виктора, входили и части подчинённые Нею, то есть остатки 2-го и 5-го армейских корпусов. У Мэзона перед боем в корпусе оставалось порядка 500-600 человек, у Красинского - 1100.
Чичагов с Платовым в это день взяли в плен около 500 человек и захватили 8 пушек. Но основные проблемы у французских арьергардов только начинались - ночью к Уше подошли войска Ермолова и Чичагова.
«Адмирал настиг нас лично, впереди Молодечны, где неприятель приостановил наше движение».
(Генерал-лейтенант Чаплиц)
Впрочем, командовать атакой Молодечно Чичагов полностью предоставил Чаплицу.
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)