К советским писателям без пощады
Роман “Жизнь и судьба” Василия Гроссмана известен всему миру. Прежде всего тем, что автор - первый, кто сравнил сталинский режим с нацистским.
Родившись в 1905 году, во время ВОВ, рассказ о которой и прошёл основной темой романа, он был не только зрелым человеком, но и весьма эрудированным. Он мог сравнить происходящее в разных странах. Что, в общем-то, и сделал.
Только вот эрудиции его не хватило на то, чтоб не пытаться опубликовать рукопись. К 1960 году скандал, связанный с романом Бориса Пастернака “Доктор Живаго”, начал утихать, но не настолько, чтоб издавать книгу со столь откровенным содержанием, как “Жизнь и судьба”.
Отзывы рецензентов редколлегии “Знамя” были беспощадны.
Вадим Кожевников
Грубые политические ошибки, враждебная направленность этого произведения вынудили нас обратиться к руководителям Союза писателей, чтобы откровенно и принципиально обсудить, как и почему произошла такая беда, можно сказать, катастрофа с нашим товарищем по Союзу писателей.<...> Вот вы все пришли сюда, встревоженные творческой судьбой известного советского писателя, который много лет потратил на создание порочного романа "Жизнь и судьба". <...>
Редколлегия считает, что роман В. Гроссмана <...> является злостной критикой социалистической системы с правооппортунистических позиций, совпадающих в ряде мест романа с антисоветской пропагандой реакционных идеологов капиталистического мира. <...> Он должен понять, а мы постараемся донести до его сведения, что многие куски романа были бы с удовольствием использованы против нас и "Голосом Америки", и "Свободной Европой". Ему следует как можно дальше спрятать этот роман от посторонних глаз, принять меры к тому, чтобы он не ходил по рукам.
Борис Галанов
Это искаженная, антисоветская картина жизни. Между советским государством и фашизмом по сути поставлен знак равенства. Роман для публикации неприемлем.
Василий Катинов
Через роман красной нитью проходит мотив антисемитизма. Автор утверждает, что антисемитизм в нашей стране бытует не только в сознании отсталых слоев населения, но насаждается и сверху, являясь как бы частью государственной политики <...> Этот роман льет воду на мельницу зарубежной антисоветской пропаганды, изощренной в клевете и лжи.
Александр Кривицкий
Невольно приходит на ум сравнение с романом Б. Пастернака "Доктор Живаго", который я читал и по поводу которого подписывал письмо группы членов редколлегии "Нового мира". И если идти в этом сравнении до конца, то, пожалуй, "Доктор Живаго" просто вонючая фитюлька рядом с тем вредоносным действием, которое произвел бы роман В. Гроссмана.
Борис Сучков
В романе проскальзывает сочувствие и скорбь по поводу судьбы лидеров оппозиции. Это - не случайный мотив в романе Гроссмана. Рассматривая 1937 г. как роковую веху в нашей истории, как первопричину и наших военных неудач, писатель скорбит о том, что разгром оппозиции не позволил осуществиться той сомнительной "демократии", о которой он тоскует.
Василию Гроссману несказанно повезло - его не арестовали, лишь изъяли рукопись и перестали печатать его произведения.
Родившись в 1905 году, во время ВОВ, рассказ о которой и прошёл основной темой романа, он был не только зрелым человеком, но и весьма эрудированным. Он мог сравнить происходящее в разных странах. Что, в общем-то, и сделал.
Только вот эрудиции его не хватило на то, чтоб не пытаться опубликовать рукопись. К 1960 году скандал, связанный с романом Бориса Пастернака “Доктор Живаго”, начал утихать, но не настолько, чтоб издавать книгу со столь откровенным содержанием, как “Жизнь и судьба”.
Отзывы рецензентов редколлегии “Знамя” были беспощадны.
Вадим Кожевников
Грубые политические ошибки, враждебная направленность этого произведения вынудили нас обратиться к руководителям Союза писателей, чтобы откровенно и принципиально обсудить, как и почему произошла такая беда, можно сказать, катастрофа с нашим товарищем по Союзу писателей.<...> Вот вы все пришли сюда, встревоженные творческой судьбой известного советского писателя, который много лет потратил на создание порочного романа "Жизнь и судьба". <...>
Редколлегия считает, что роман В. Гроссмана <...> является злостной критикой социалистической системы с правооппортунистических позиций, совпадающих в ряде мест романа с антисоветской пропагандой реакционных идеологов капиталистического мира. <...> Он должен понять, а мы постараемся донести до его сведения, что многие куски романа были бы с удовольствием использованы против нас и "Голосом Америки", и "Свободной Европой". Ему следует как можно дальше спрятать этот роман от посторонних глаз, принять меры к тому, чтобы он не ходил по рукам.
Борис Галанов
Это искаженная, антисоветская картина жизни. Между советским государством и фашизмом по сути поставлен знак равенства. Роман для публикации неприемлем.
Василий Катинов
Через роман красной нитью проходит мотив антисемитизма. Автор утверждает, что антисемитизм в нашей стране бытует не только в сознании отсталых слоев населения, но насаждается и сверху, являясь как бы частью государственной политики <...> Этот роман льет воду на мельницу зарубежной антисоветской пропаганды, изощренной в клевете и лжи.
Александр Кривицкий
Невольно приходит на ум сравнение с романом Б. Пастернака "Доктор Живаго", который я читал и по поводу которого подписывал письмо группы членов редколлегии "Нового мира". И если идти в этом сравнении до конца, то, пожалуй, "Доктор Живаго" просто вонючая фитюлька рядом с тем вредоносным действием, которое произвел бы роман В. Гроссмана.
Борис Сучков
В романе проскальзывает сочувствие и скорбь по поводу судьбы лидеров оппозиции. Это - не случайный мотив в романе Гроссмана. Рассматривая 1937 г. как роковую веху в нашей истории, как первопричину и наших военных неудач, писатель скорбит о том, что разгром оппозиции не позволил осуществиться той сомнительной "демократии", о которой он тоскует.
Василию Гроссману несказанно повезло - его не арестовали, лишь изъяли рукопись и перестали печатать его произведения.