(no subject)
Рамон Меркадер, убийца Троцкого, в госпитале после ранений, полученных при избиении его охранниками виллы Койоакан.
Вспоминает Xосе Сандоваль (вступил в ряды компартии во время гражданской войны; боец легендарного 5-го батальона и 1-й смешанной бригады. Принимал участие в битве на реке Эбро. После поражения Республики эмигрировал в СССР. Во время Отечественной войны сражался в партизанском отряде в немецком тылу вместе с Пересом Галарсой, Африкой де лас Эрас и другими испанскими добровольцами. С1954 года работал на "Радио Пиренаикл" в Бухаресте. В 1962 году по приказу КПИ нелегально прибыл в Испанию, чтобы продолжить работу Хорхе Семпруна по связям КПИ с испанской интеллигенцией, так как Семпру был исключен из рядов компартии. В1964 году подвергся аресту. На судебном процессе открыто признал перед франкистским судом свою принадлежность к Центральному комитету КПП. Был приговорен к десяти годам тюрьмы):
«С Рамоном Меркадером я познакомился в Москве в 1960 году по случайному стечению обстоятельств: как раз тогда мы работали в Институте марксизма-ленинизма с архивами Коминтерна, затребованными нами для подготовки истории компартии Испании. Нашим коллективом руководила Долорес Ибаррури. В один прекрасный день - мне кажется, что мы уже закончили первую часть работы, а это значит, что дело происходило осенью 1960 года - в институте появился совершенно неизвестный мне испанец. Он познакомился с нашим коллективом, и с этого дня мы начали понемногу общаться. В определенный момент наш новый знакомый изъявил желание помогать нам и вызвался заняться подборкой материалов для истории гражданской войны в Испании, над которой мы уже начали работать.
Спустя некоторое время он пригласил нас, своих товарищей по работе, и некоторых других испанцев, живущих в Москве, к себе домой, чтобы отметить получение им не более, не менее как Золотой Звезды Героя Советского Союза. Здесь я познакомился с его женой, мексиканкой Рокелией. Потом он вновь пригласил меня с женой к себе в гости, мы ответили ему взаимным приглашением, и так между нашими семьями завязались дружеские или, как бы это сказать поточнее, теплые отношения.
На этом этапе о моем новом друге мне только и известно было, что его зовут Рамон, что он испанец и что награжден звездой героя, больше я о нем ничего не знал. Иногда я задавался вопросом, кто же он такой, но нужно иметь в виду, многие испанцы принимали участие в Великой Отечественной войны, и многие из них получили ордена и медали, к примеру, у меня самого имелось несколько наград. Иными словами, появление испанца с наградами ни у кого не вызывало удивления, я решил, что он получил их за свое участие в войне.
Но в определенный момент, полюбопытствовав у одного своего приятеля, кто такой этот Рамон, откуда он, я неожиданно получил следующий ответ:
- Как, ты не знаешь? Так ведь это Рамон Меркадер, человек, который убил Троцкого.
Я, естественно, опешил от удивления. Тем не менее у него самого я ничего спрашивать не стал. И вот однажды, в один из выходных дней, когда мы собра.шсь, как мне припоминается, у меня дома, он сам мне все это рассказал, начав приблизительно так:
- Ты, наверное, уже в курсе, что я тот самый убийца Троцкого?
Конечно, я спросил:
- Как же ты мог пойти на такое?
И он начал рассказывать, как сильно колебался, терзался сомнениями, прежде чем согласиться, но потом все-таки решился.
Разговор завязался вокруг того, что Рамон посетовал на бессонницу, на то, что каждую ночь он в ужасе просыпается от воспоминаний пыток, перенесенных им в мексиканской тюрьме. Как я понял, каждое утро, день за днем, его поднимали в определенный час и подвергали пыткам, заставляя назвать свое настоящее имя. Я думаю, что это было его незаживающей раной. Также он говорил, что чувствует приближение нового инфаркта. Я точно не помню, похоже, что раньше он уже перенес один или два. Жаловался на судороги в ногах... на постоянное беспокойство. В общем, его психическое и, я бы сказал, физическое состояние было плохим. Подводя черту под нашим разговором, он произнес:
- Ладно, в конце концов, что было, то было, собаке - собачья смерть.
Я ответил:
- Послушай, здесь ты ошибаешься, Рамон, ошибаешься. Троцкизм как был, так и останется политическим течением внутри рабочего движения, я не знаю, но это неправильно, нельзя изменить курс событий, уничтожая лидеров направлений, с которыми мы не согласны.
Так закончился наш разговор, а что касается его признания в преступлении, то мне с самого начала показалось, что этот человек продолжал находиться под впечатлением содеянного. Думаю, что ему не давали спать не только воспоминания о пытках, но и само преступление.
Среди наших товарищей или наших «бывших товарищей» встречались и такие, которые говорили и даже писали, что в годы сталинизма любой из нас мог бы пойти на это. Я, например, так не считаю. Да, мы все были сталинистами в определенную эпоху истории коммунистического движения, но далеко не каждый из нас мог стать убийцей Троцкого или вызваться на такое.
Полагаю, что Рамоном двигало нечто, выходившее за пределы любви к Сталину, преданности Советскому Союзу, служившему нам в те годы, несмотря ни на что, великим маяком, завоевавшим сердца интеллигенции и многих рядовых людей, не говоря уже о рабочем классе. Мне кажется, есть некоторые детали, указывающие на то, что в действительности Рамон был фанатиком. Я убежден, что только фанатизмом можно объяснить или оправдать перед самим собой убийство другого человека, вернее, физическое уничтожение несогласного с тобой. Похоже, что именно это как раз и происходило или произошло на определенном этапе жизни с Рамоном Меркадером. Но сразу же хочу добавить, что он был сложной натурой, потому что, вопреки всему сказанному, Рамон Меркадер оставался человеком очень чистым, деликатным, отличавшимся своим воспитанием, говорившим на нескольких языках. Он, вне всякого сомнения, мог сыграть в жизни большую роль, сделать что-либо по-настоящему важное. Во всем этом заключается глубокая раздвоенность личности Рамона Меркадера. Я и тогда, и годы спустя не переставал задаваться вопросом, как стало возможным, что человек, обладающий всеми этими достоинствами, человек исключительной чувствительности и доброты оказался способным на убийство, на жестокое убийство такой фигуры, как Троцкий... или любого другого человека... И это невозможно понять, если не принимать во внимание фанатизма в его служении партии, а также того, что, скорее всего, кто-то его подталкивал, заставлял совершить преступление, чего, как мне кажется, нельзя забывать. В этом смысле Рамон Меркадер оказался слабым человеком, несмотря на то что внешне производил впечатление сильной личности. Я думаю, что из-за слабости характера он поддался влиянию, попал под гипноз чужой воли, которая и толкнула его к преступлению.
Ко всему сказанному я хочу добавить и обратить на это ваше особое внимание, что когда через несколько лет я нелегально возвратился в Испанию для работы в подполье и потом попал в тюрьму, то получил немедленную поддержку от Рамона Мерка-дера и особенно от его жены Рокелии. Даже после смерти Рамона Рокелия продолжала посылать деньги моим родителям, что происходило не только из-за нашей вдруг завязавшейся дружбы. Я вижу в этом проявление солидарности, ведь Рокелия и Рамон хорошо знали, что такое тюрьма. Он провел за решеткой двадцать долгих лет, и похоже на то, что его первые тюремные годы были очень тяжелыми. Он, как никто, понимал мое состояние.
Вот такие они, мои противоречивые воспоминания о Рамоне Меркадере».
А.Меркадер, Г.Санчес. Мой брат убил Троцкого. М., "Кучково поле", 2011. С.187-191.
Из этой книги можно узнать все подробности незаурядной биографии Меркадера и обстоятельства его поступка.
Меркадер в руководимой им тюремной радиомастерской.
Портрет Рамона Меркадера, который он послал из Гаваны Эйтингону.
Каридад Меркадер, мать Рамона, перед отъездом из СССР в Мексику. 1944.
Сильвия Агелофф - секретарша Троцкого, за которой "по легенде" ухаживал Рамон.
Вспоминает Xосе Сандоваль (вступил в ряды компартии во время гражданской войны; боец легендарного 5-го батальона и 1-й смешанной бригады. Принимал участие в битве на реке Эбро. После поражения Республики эмигрировал в СССР. Во время Отечественной войны сражался в партизанском отряде в немецком тылу вместе с Пересом Галарсой, Африкой де лас Эрас и другими испанскими добровольцами. С1954 года работал на "Радио Пиренаикл" в Бухаресте. В 1962 году по приказу КПИ нелегально прибыл в Испанию, чтобы продолжить работу Хорхе Семпруна по связям КПИ с испанской интеллигенцией, так как Семпру был исключен из рядов компартии. В1964 году подвергся аресту. На судебном процессе открыто признал перед франкистским судом свою принадлежность к Центральному комитету КПП. Был приговорен к десяти годам тюрьмы):
«С Рамоном Меркадером я познакомился в Москве в 1960 году по случайному стечению обстоятельств: как раз тогда мы работали в Институте марксизма-ленинизма с архивами Коминтерна, затребованными нами для подготовки истории компартии Испании. Нашим коллективом руководила Долорес Ибаррури. В один прекрасный день - мне кажется, что мы уже закончили первую часть работы, а это значит, что дело происходило осенью 1960 года - в институте появился совершенно неизвестный мне испанец. Он познакомился с нашим коллективом, и с этого дня мы начали понемногу общаться. В определенный момент наш новый знакомый изъявил желание помогать нам и вызвался заняться подборкой материалов для истории гражданской войны в Испании, над которой мы уже начали работать.
Спустя некоторое время он пригласил нас, своих товарищей по работе, и некоторых других испанцев, живущих в Москве, к себе домой, чтобы отметить получение им не более, не менее как Золотой Звезды Героя Советского Союза. Здесь я познакомился с его женой, мексиканкой Рокелией. Потом он вновь пригласил меня с женой к себе в гости, мы ответили ему взаимным приглашением, и так между нашими семьями завязались дружеские или, как бы это сказать поточнее, теплые отношения.
На этом этапе о моем новом друге мне только и известно было, что его зовут Рамон, что он испанец и что награжден звездой героя, больше я о нем ничего не знал. Иногда я задавался вопросом, кто же он такой, но нужно иметь в виду, многие испанцы принимали участие в Великой Отечественной войны, и многие из них получили ордена и медали, к примеру, у меня самого имелось несколько наград. Иными словами, появление испанца с наградами ни у кого не вызывало удивления, я решил, что он получил их за свое участие в войне.
Но в определенный момент, полюбопытствовав у одного своего приятеля, кто такой этот Рамон, откуда он, я неожиданно получил следующий ответ:
- Как, ты не знаешь? Так ведь это Рамон Меркадер, человек, который убил Троцкого.
Я, естественно, опешил от удивления. Тем не менее у него самого я ничего спрашивать не стал. И вот однажды, в один из выходных дней, когда мы собра.шсь, как мне припоминается, у меня дома, он сам мне все это рассказал, начав приблизительно так:
- Ты, наверное, уже в курсе, что я тот самый убийца Троцкого?
Конечно, я спросил:
- Как же ты мог пойти на такое?
И он начал рассказывать, как сильно колебался, терзался сомнениями, прежде чем согласиться, но потом все-таки решился.
Разговор завязался вокруг того, что Рамон посетовал на бессонницу, на то, что каждую ночь он в ужасе просыпается от воспоминаний пыток, перенесенных им в мексиканской тюрьме. Как я понял, каждое утро, день за днем, его поднимали в определенный час и подвергали пыткам, заставляя назвать свое настоящее имя. Я думаю, что это было его незаживающей раной. Также он говорил, что чувствует приближение нового инфаркта. Я точно не помню, похоже, что раньше он уже перенес один или два. Жаловался на судороги в ногах... на постоянное беспокойство. В общем, его психическое и, я бы сказал, физическое состояние было плохим. Подводя черту под нашим разговором, он произнес:
- Ладно, в конце концов, что было, то было, собаке - собачья смерть.
Я ответил:
- Послушай, здесь ты ошибаешься, Рамон, ошибаешься. Троцкизм как был, так и останется политическим течением внутри рабочего движения, я не знаю, но это неправильно, нельзя изменить курс событий, уничтожая лидеров направлений, с которыми мы не согласны.
Так закончился наш разговор, а что касается его признания в преступлении, то мне с самого начала показалось, что этот человек продолжал находиться под впечатлением содеянного. Думаю, что ему не давали спать не только воспоминания о пытках, но и само преступление.
Среди наших товарищей или наших «бывших товарищей» встречались и такие, которые говорили и даже писали, что в годы сталинизма любой из нас мог бы пойти на это. Я, например, так не считаю. Да, мы все были сталинистами в определенную эпоху истории коммунистического движения, но далеко не каждый из нас мог стать убийцей Троцкого или вызваться на такое.
Полагаю, что Рамоном двигало нечто, выходившее за пределы любви к Сталину, преданности Советскому Союзу, служившему нам в те годы, несмотря ни на что, великим маяком, завоевавшим сердца интеллигенции и многих рядовых людей, не говоря уже о рабочем классе. Мне кажется, есть некоторые детали, указывающие на то, что в действительности Рамон был фанатиком. Я убежден, что только фанатизмом можно объяснить или оправдать перед самим собой убийство другого человека, вернее, физическое уничтожение несогласного с тобой. Похоже, что именно это как раз и происходило или произошло на определенном этапе жизни с Рамоном Меркадером. Но сразу же хочу добавить, что он был сложной натурой, потому что, вопреки всему сказанному, Рамон Меркадер оставался человеком очень чистым, деликатным, отличавшимся своим воспитанием, говорившим на нескольких языках. Он, вне всякого сомнения, мог сыграть в жизни большую роль, сделать что-либо по-настоящему важное. Во всем этом заключается глубокая раздвоенность личности Рамона Меркадера. Я и тогда, и годы спустя не переставал задаваться вопросом, как стало возможным, что человек, обладающий всеми этими достоинствами, человек исключительной чувствительности и доброты оказался способным на убийство, на жестокое убийство такой фигуры, как Троцкий... или любого другого человека... И это невозможно понять, если не принимать во внимание фанатизма в его служении партии, а также того, что, скорее всего, кто-то его подталкивал, заставлял совершить преступление, чего, как мне кажется, нельзя забывать. В этом смысле Рамон Меркадер оказался слабым человеком, несмотря на то что внешне производил впечатление сильной личности. Я думаю, что из-за слабости характера он поддался влиянию, попал под гипноз чужой воли, которая и толкнула его к преступлению.
Ко всему сказанному я хочу добавить и обратить на это ваше особое внимание, что когда через несколько лет я нелегально возвратился в Испанию для работы в подполье и потом попал в тюрьму, то получил немедленную поддержку от Рамона Мерка-дера и особенно от его жены Рокелии. Даже после смерти Рамона Рокелия продолжала посылать деньги моим родителям, что происходило не только из-за нашей вдруг завязавшейся дружбы. Я вижу в этом проявление солидарности, ведь Рокелия и Рамон хорошо знали, что такое тюрьма. Он провел за решеткой двадцать долгих лет, и похоже на то, что его первые тюремные годы были очень тяжелыми. Он, как никто, понимал мое состояние.
Вот такие они, мои противоречивые воспоминания о Рамоне Меркадере».
А.Меркадер, Г.Санчес. Мой брат убил Троцкого. М., "Кучково поле", 2011. С.187-191.
Из этой книги можно узнать все подробности незаурядной биографии Меркадера и обстоятельства его поступка.
Меркадер в руководимой им тюремной радиомастерской.
Портрет Рамона Меркадера, который он послал из Гаваны Эйтингону.
Каридад Меркадер, мать Рамона, перед отъездом из СССР в Мексику. 1944.
Сильвия Агелофф - секретарша Троцкого, за которой "по легенде" ухаживал Рамон.