Рейтан и упадок Польши
Для меня это самая интересная картина Матейко. Виной тому изображённый момент - возможно, самый драматичный во всей польской истории: некто Тадеуш Рейтан пытается помешать сейму признать первый раздел Речи Посполитой. 21 апреля 1773 года.
Предыстория общеизвестна. Екатерина Вторая возвела на польский престол своего экс-фаворита, проводившего пророссийскую политику, заставила сейм уравнять православных и диссидентов в правах с католиками, спровоцировала этим открытое выступление её врагов среди шляхты, составивших Барскую конфедерацию, и, разгромив последнюю, установила контроль над всей страной. Но у Речи Посполитой были и другие соседи - Австрия и Пруссия. Они повели свою игру: предприняли давление на Россию с тем, чтобы та отказалась от территориальных претензий к Турции (в это время шла русско-турецкая война) и вознаградила себя за это частью польских территорий. Габсбурги и Гогенцоллерны планировали и сами сделать территориальные приращения - чтобы сохранить баланс сил. Екатерине пришлось согласиться, хотя выигрывала она меньше всех: России доставалась только часть Белоруссии, тогда как Австрия получала обширную и богатую Галицию, а Пруссия - Поморье, соединявшее две её части.
Но великим державам нужно было сохранять приличия. Раздел должен был выглядеть как акт доброй воли со стороны Республики Двух Народов, так что соответствующий документ надлежало подписать сейму - якобы по собственной инициативе. Перспектива раздела стала мощным ударом по польскому обществу - это были первые территориальные потери со времён короля Михаила Вишневецкого столетней давности, причём терять приходилось Львов и даже Краков; многие только в этот момент увидели, что независимость их родины уже утрачена. Но господствующим среди шляхты настроением было ощущение безысходности и невозможности что-либо сделать. Тем не менее великие державы пошли на дополнительные меры, чтобы обеспечить «правильное» решение сейма. Депутатам назначалось настоящее жалование - 200-300 червонцев в месяц за молчание на заседаниях и голос в пользу ратификации акта. Ещё больше платили за выступления. Маршалок сейма, князь Адам Понинский, получал огромную сумму - 3 тысячи червонцев в месяц.
И только трое бедных шляхтичей, депутаты от новогрудского воеводства Тадеуш Рейтан, Самюэль Корсак и Станислав Богушевич, открыто выступили против происходящего. Принято считать, что на картине изображён момент, когда Рейтан не выпускает из зала заседаний депутатов, намеревающихся подписать акт; но это не так. Подписание документа произошло в сентябре, а на картине - событие, происшедшее 21 апреля. Перед этим новогрудские депутаты пытались оспорить работу сейма по формальным основаниям: он должен был происходить не в Варшаве, а в Гродно, и маршалком должен был быть литвин, а не поляк. Это не возымело действия, а 21 апреля было принято решение о преобразовании сейма в конфедерацию. Изменение принципиально важное: на сейме обязательно было единогласие, а в конфедерации - простое большинство голосов. Всем было понятно, что это просто подготовка к признанию раздела страны. И тогда Тадеуш Рейтан лёг у выхода из залы заседаний, говоря депутатам: «Убейте меня, не убивайте Отчизну!».
На картине - этот самый момент. Рейтан в правом нижнем углу, в традиционной польской одежде, изображён в романтической позе. Все персонажи в движении: важные слова только что сказаны, кто-то вскочил, кто-то всматривается в происходящее, кто-то взволнованно говорит с соседом. Стул на переднем плане опрокинут; у ног человека в красном застыла на ребре монета. Видите, рядом с концом трости?
Кстати, двое, стоящие почти в центре картины, одеты в польские национальные цвета. Видимо, в этом грустная ирония художника: ведь это как раз предатели родины. В красном - тот самый князь Адам Понинский, маршал сейма. Левой рукой он показывает Рейтану на стоящих за дверью русских гренадеров, объясняя тем самым, что выбора нет (кстати, Четырёхлетний сейм в 1790 году признал Понинского изменником и лишил его титулов и достояния). Молодой человек в белом - граф Станислав Щенсны Потоцкий. На самом деле в этом сейме он не участвовал ввиду крайней молодости (21 год), но Матейко счёл нужным изобразить его здесь из-за его будущей роли: через 20 лет Потоцкий, создав Тарговицкую конфедерацию, добился отмены решений Долгого сейма и этим лишил страну надежд на реформы и возвращение независимости. Второй и третий разделы произошли именно «благодаря» Потоцкому и прочим. Один из этих прочих - граф Франтишек Ксаверий Браницкий, подходящий к дверям, закрывая лицо руками - видимо, от стыда. В будущем он стал зятем Потёмкина и генерал-аншефом русской армии.
Левее на переднем плане мы видим пожилого человека в польской одежде, который идёт куда-то, кажется, ничего не видя перед собой. Это Франтишек Салезий Потоцкий, отец Станислава Щенсны. Фигура скорее символическая: дело в том, что он умер примерно за полгода до изображённого события, и Матейко не мог это не знать. Это была громкая история: старый граф узнал о самовольной женитьбе сына на не очень знатной шляхтенке и организовал похищение последней, но похитители оказались слишком неловкими. Молодая женщина погибла, её отец подал в суд, от позора умерла жена Франтишека Салезия, а потом и он сам. На картине он оказался как типичный представитель польской аристократии: поборник старинных вольностей и патриот на словах, но при этом человек, не могущий или не желающий защищать и улучшать свою родину. И, конечно, большой самодур.
Сходный по характеру персонаж - князь Кароль Станислав Радзивилл, чья седая голова выглядывает между двумя Потоцкими. «Князь-коханку», повелитель половины Литвы, один из руководителей Барской конфедерации, теперь он смотрит на Рейтана скорее только с любопытством. Он родину тоже не спасёт…
В левом углу - князь Михаил Фредерик Чарторыйский, глава «фамилии», к которой относился и его племянник - король Станислав Август Понятовский. «Фамилию» и использовала Екатерина Вторая на первом этапе. Рядом с Чарторыйским - ещё один его племянник Михал Ежи Понятовский, епископ плоцкий. Он даже повернулся спиной к происходящему, хотя ему явно не всё равно. А его старший брат, король, стоит над ним, смотрит в сторону Рейтана, на лице его спокойствие и усталость. Образ очень неоднозначный: мы видим, что человек этот умный и, может быть, даже честный, но ему не хватает энергии и силы. По большому счёту, одни благие намерения и можно причислить к заслугам короля Станислава Августа.
Ещё выше - люди, тоже тесно связанные с семьёй Понятовских. Мы видим что-то вроде балкона, на котором стоят мужчина и две женщины, наблюдая за происходящим. Это ложа театра, а внизу происходит представление. В центре - князь Николай Васильевич Репнин, российский посол в Варшаве. Справа от него - княгиня Эльжбета Любомирская, урождённая Чарторыйская, ещё одна племянница старого князя Михаила Фредерика и соответственно двоюродная сестра короля, а слева - княгиня Эльжбета Чарторыйская, урождённая Флеминг, по матери - внучка князя Михаила Фредерика. Она вышла за своего двоюродного дядю. Ситуация вдвойне пикантная. Во-первых, обе дамы были королевскими любовницами. Понятовский очень любил красивых женщин, не делая исключений для своих кузин, и вёл счёт своим победам: в его дворце даже была специальная зала, стены которой были увешаны портретами любовниц короля. А во-вторых, княгиня Чарторыйская была ещё и любовницей Репнина, и молва упорно называла именно последнего отцом знаменитого князя Адама Ежи, члена Негласного комитета и главы правительства восставшей в 1830 году Польши. Кстати, польская Википедия уверенно пишет об отцовстве Репнина. Ради такой дополнительной скандальности и демонстрации того, насколько развращена была польская элита в ту эпоху, Матейко ещё раз погрешил против истины: в 1773 году российским послом был уже Штакельберг.
Осталось упомянуть Гуго Коллонтая, голову которого мы видим под балконом (будущий автор «Конституции Третьего мая» в это время учился в Европе, 20 лет от роду) и портрет Екатерины на стене. А рядом с ним - молодой человек с саблей в одной руке и шапкой-«конфедераткой» в другой. Это символ будущего сопротивления, Самюэль Корсак, который двадцатью годами позже принял участие в восстании Костюшко - увы, безнадёжном - и погиб при защите Праги от суворовской армии.
Вот такая картина - о предательстве и упадке. Кстати, князь Адам Чарторыйский протестовал против демонстрации картины на публике, но ничего не смог сделать. И поклонники искусства смогли увидеть портреты его прадеда и вероятного отца, оказавшихся врагами независимой Польши.