"Эпитафия госпожи Адельгейд августы"
8. С младых лет императрица, о коей ведем рассказ, много претерпела от чужих и своих, так что могла бы сказать словами пророка: "Много теснили меня от юности моей" и так далее.[1] Часто повторяла она речение апостола: "Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас".[2] Или в другом месте: "Если терпим, то с Ним и царствовать будем".[3] Или же: "Если станем участниками страданий, то будем и участниками утешения".[4] Многим она воздавала добром за причиненное зло и, по заповеди Господней, согрешившим против нее прощала еще до захода солнца. Она не помнила ничего из причиненных ей обид, но всё препоручала Господу, зная сказанное Господом через пророка: "Мне отмщение, Я воздам".[5] Прошу, щадите тех, кого [Он] пощадил. И, пользуясь случаем, скажем о том, как она стремилась служить добру, невзирая на обстоятельства. Ибо сколько, по милости Божией, имела королевств, сначала с
супругом-кесарем, затем с сыном и сына сыном - Оттонами августами-кесарями, столько учредила из собственных средств во славу Царя Царей монашеских обителей.
9. В королевстве своего отца Рудольфа, славнейшего правителя, и государя Конрада, брата своего, в поместье Петерлинген,[6] где она похоронила мать, королеву по имени Берта, во всем ее добросердечии благоговейно преданную Богу, учредила во славу Богородицы монастырь, по собственному великодушию и совету брата своего, короля Конрада, передав его в вечное управление отцу Майолю и его преемникам. Затем в Италии, близ города Павии, с почтением начала строительство монастыря во славу Спасителя мира,[7] по воле императора и благодаря собственным щедрым пожертвованиям завершила его сооружение, обильно обеспечив имениями и утварью, и по всем правилам передала в управление вышеупомянутому отцу Майолю. В Саксонии, после кончины уже упоминавшегося государя, при сотрудничестве с единственной своей, весьма премудрой и благоразумной дочерью[8] одарила женские монастыри.
10. Лет за двенадцать до собственной кончины она основала в имении Зельц город по римскому праву, впоследствии доведя это начинание до полного завершения. В самом же городе учредила монастырь, дивным образом выстроив его, во славу Господа и князя апостолов.[9] В присутствии императора Оттона III, своего внука, за 14 дней до декабрьских календ она велела Видеральду, епископу Страсбургскому, самым торжественным и благочестивым образом освятить его. И чтобы сие святое место могло в последующие времена пользоваться большим авторитетом, часто упоминавшаяся и достойная частого упоминания августа Адельгейд вместе с вышеупомянутым кесарем, коему приходилась бабкой, созвала собрание епископов. В самом же монастыре она устроила довольно подходящий для этого монашеский затвор, подчинив его уставу святого Бенедикта. Игуменом там поставила некоего Экцемагнума, мужа, имевшего добрую славу, сведущего в человеческом знании и божественной мудрости, которого хотела видеть постоянным наставником в Священном Писании. Сам же монастырь до того обогатила и прославила имениями, постройками, золотом и драгоценными камнями, дорогими одеждами и всякой иной утварью, что ни в чем не было недостатка служившим в том месте Богу. За четыре года, после этого прожитые ею,[10] отдавая своему Творцу всё своё и себя, она приобрела в друзья нищих во Христе и рабов, чтобы они, когда иссякнут земные блага, приняли ее в вечные обители.[11]
11. Итак, несмотря на возложенные на нее высшие государственные обязанности, она не гнушалась оказывать помощь обремененным заботами обездоленным и неимущим. И хотя могла она украшать свой стан, как подобает достоинству императрицы, дивными одеждами и убирать голову драгоценными камнями, не хотела обременять себя такой мишурой, но щедро раздавала богатства бедным или жертвовала на украшение хоругвей креста Господня и Евангелий Христовых, усердно следуя примеру своего Искупителя, который хотя и был превыше всех, не гнушался терпеть малых и униженных. Бесчисленным общинам каноников, мужским и женским монастырям, учрежденным в различных частях света, щедро пожаловала многие бенефиции, дабы сонм служащих Богу, подкрепленный ее изобильной щедростью, мог, ни в чем не нуждаясь, молить о Божии заступничестве как за нее, так и за державу. Ибо во всем, что бы ни делала, она не уклонялась от правды, со всеми будучи милосердной, веруя в того несомненно грядущего судию, от коего скрытое не утаится и кого удручает бесславное и услаждает достойное. Так познается высшая правда, милосердием приятнейшая, вменяющая благие дела Христу, коего блаженный апостол положил основанием,[12] рассудительно полагая, что вера есть основание всех добродетелей. А потому [Адельгейд] явила совершенное милосердие, окутывая, сколько могла, дела свои молчанием и желая помогать отдельным страждущим, дабы хвалили ее не собственные уста, но убогие во Христе, дабы исполнилось в ней реченное блаженным Иовом: "Благословение погибавшего приходило на меня".[13] Усердно размышляя над словами пророка, она старалась воздавать сообразно им, дабы из ее дома убогий никогда не уходил с пустыми руками, а свершением добрых дел она могла стяжать небесную долю наследства живущих на земле.
12. Уже в последний год жизни, когда, думаю, она чувствовала, что скоро покинет этот мир, неизменно оставаясь миротворицей, ради мира и любви прибыла в отеческие края, когда подданные ее племянника Рудольфа[14] были в раздоре друг с другом, и, кого могла, примирила, а кого не сумела, того, по своему обычаю, препоручила Богу. О том же, сколь усердно, сколь благоговейно она посещала святые места, не в наших силах рассказать. В то время посетила она монастырь Петерлинген, который сама же во славу Богородицы и во искупление души своей и матери, там покоящейся, великодушно учредила как из собственных средств, так и материнских, и всем, чего в то время недоставало братии, служившей там Богу, щедрой рукой, как имела обыкновение, наделила.
13. В тот раз случилось нечто невиданное, о чем считаем нужным поведать в своем труде. Утомленная дорогой, она не смогла как обычно собственной рукой раздать милостыню нищим и позвала одного из братьев, дабы он за нее раздал им монеты. По ее распоряжению тот пришел к нищим. Число же нищих превысило количество монет. Устрашился служитель, что имеет менее, чем могло бы хватить нуждающимся. Но что тут долго говорить! Пришла на помощь августе по заслугам ее сила Того, Кто пятью хлебами насытил тысячи людей.[15] Умножилось число монет, и ушли нищие одаренными и радостными.
14. Уйдя оттуда, направилась в Сен-Морис, где в утесах покоятся блаженнейшейшие мощи тысячи мучеников. С каким благоговением, с каким почтением молилась она о заступничестве великомученика Маврикия и его сотоварищей. Какую скорбь ее видели там! Сколько было вздохов! Сколько рыданий! Какие потоки слез! Думаю, не бывало таких прегрешений, которые тогда не заслужили бы вечного прощения. Если бы ты взглянул на лицо
августы, сказал бы, что проступил на нем человеческий образ, который, даже если бы она выражала губами нечто иное, возвещал бы, думается, известное речение пророка: "Излил пред Ним моление мое; печаль мою открыл ему".[16] Эта ее великая печаль была милосердным состраданием о всех уклонившихся от закона Божия, так что она могла сказать с пророком: "Ужас овладевает мною при виде нечестивых",[17] и с Павлом: "Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал"[18] и так далее. Так оплакивала она прегрешения других, как многие не могут оплакивать собственные беды. Радовалась минувшим тяготам и успехам, ежедневно печалилась утратам нынешним, но более всего - грядущим. Говоря о грядущих, заявляю, что она, несомненно, обладала пророческим даром. Был бы недостаток в моем рассказе, если бы я не привел явного доказательства.
15. Когда она уже намеревалась покинуть это святое место и, молясь, одиноко стояла в углу церкви, к ней подошел некий вестник из Италии, сообщивший о кончине в Риме Франко, епископа Вормсского. Поскольку же то был муж доброй славы, госпожа августа весьма любила его по своему обыкновению любить всех добрых людей. Тотчас же, как только узнала о его кончине, она позвала одного из своих приближенных, бывших с нею, и, смиренно просив молиться за него Господу, словно в экстазе заговорила так: "Что делать, Господи, или что сказать о господине нашем, внуке моем? Думаю, многие с ним погибнут в Италии. Боюсь, что после них погибнет - увы мне несчастной! - и августейший потомок Оттон, и останусь я, лишенная какого-либо человеческого утешения. Да не будет, о Господи, царь веков,[19] так, чтобы довелось мне, пережившей его, познать столь скорбную утрату".[20] Тогда, видев августу распростертой ниц, вполне можно было бы подумать, что она всей силой своего духа устремлена к небесам и словно бы найдя следы мученика Маврикия, истово лобызает их. Спустя некоторое время, воспрянув от молитвы, она одарила мучеников и раздала милостыню нищим.
Окончание следует..
[1] Пс. 128, 1.
[2] Рим. 8, 18.
[3] 2 Тим. 2, 12.
[4] Неточное цитирование 2 Кор. 1, 7.
[5] Рим. 12, 19.
[6] Сейчас Пайерн, кантон Ваадт, Швейцария; монастырь св. Марии учрежден около 957 г.
[7] Монастырь Сан-Сальваторе, учрежденный в 972 г.
[8] Матильда, сестра Оттона II, абатисса Кведлинбургская. См.: Fleckenstein J. Pfalz und Stift Quedlinburg. Göttingen, 1992, passim.
[9] Церковь посвящена св. Петру. Примечательно, что ее освящение состоялось 18 ноября 996 г. - в тот самый день, когда в Риме празднуется освящение базилики Петра и Павла.
[10] Точнее, за три года: Адельгейд умерла в декабре 999 г.
[11] Ср.: Лук. 16, 9.
[12] Ср.: 1 Кор. 3, 11.
[13] Иов 29, 13.
[14] Рудольф III, король Бургундии в 993-1032 гг. О феодальных распрях того времени см.: Althoff G. Spielregeln der Politik im Mittelalter: Kommunikation in Frieden und Fehde. Darmstadt, 1997. S.117 ff.
[15] Ср.: Матф. 14, 13-21.
[16] Пс. 141, 2.
[17] Пс. 118, 53.
[18] 2 Кор. 11, 29.
[19] Ср.: 1 Тим. 1, 17: "Царю же веков нетленному..."
[20] Смысл пророчества заключался в том, что, по Одилону, Адельгейд предвидела безвременную кончину своего внука Оттона III, наступившую в Италии 24 января 1002 г.