ЧУРКА ЧЕРНОЖОПАЯ
Это псто национального розжига. Я раскрою тайны личности, которая позиционировала себя как коренная жительница столицы Российской федерации, а по сути оказалась наполовину той, что написано в названии поста.
В самом конце прошедшего года мы всем родственным коллективом отвалили на гонконговщину. Рассказывать что там и как мало кому интересно, поэтому эту часть вояжа опускаем. Самое интересное началось обратном пути, ибо мы поехали на историческую родину моих предков по папе, в Горный Алтай. О чём и расскажу.
1. Привет из Таштагола-1.
Изба предков. Папа тут родился.
У папиного деда была мельница - за это его коммуняки и расстреляли. А папиных родителей - бабушка беременная папой была - выгнали из родного дома в эту избу. Тут папа и родился.25 декабря. Мороз был -38. Потом папиного папу посадили, он так и сгинул в ГУЛАГе. Мама папина умерла. Хоронили в голом гробу - такая нищита была. Папа с братом пешком ушёл в Новогкузнецк, с 15 лет работал на заводе. Потом пошёл в армию. Потом учился. Окончил Ленинградскую военно-медицинскую академию. Приехал служить в Москву, познакомился с моей мамой - и родились мы с братом.
Теперь я осталась одна. Мамочка, папочка и братик ждут меня на небесах.
2. Привет из Таштагола-2
Погоды стоят дивные. Мороз и солнце. Я, коренная чурка, брожу по земле предков и прислушиваюсь к непонятным внутренним ощущениям. Узкоглазая родня кормит и поит на убой, дальняя родственница-шаманка умоляет разрешить пошаманить про наши души. Муж уехал кататься на лыжах, а меня принуждают к просмотру двухсот фотоальбомов и привозят из горных стойбищ бабушек и дедушек, разглядывающих меня как неведому звурушку.
Была в сельпо. Впечатления валят с ног.
3. Жизнь деревенская.
Всю ночь выли волки и метель. Я в шесть утра, по дороге в ватерклозет, была раздираема желанием отнести страждущим волчарам в лес котлет и тёплого исподнего. Но плетущийся рядом полусонный котик сказал, что да ну их, не носи им пожрать - у них характер скверный. Я и не пошла.
Только завалилась в тёплые одеялы и задремала, меня уже будят - сейчас поедем в горный кишлак к моей дремучей родне. Там проживает моя прабабушка ептить Вероника, ей 104 года. Сама никак выбраться не может, так что гора идёт к Магомеду.
Я за новогоднюю неделю в Гонконге нагуляла аж два лишних кило, хотя трескали там исключительно креветки ну и уток, а тут на исторической родине жрём пардон как свиньи, и не толстеем. Наверное потому что много двигаемся и холодно, организма энергии много тратит. Тут вообще толстых мало. Поразгребай лопатой такие сугробищи, тут же стройняшкой станешь
В Москву очень хочется.
4. Заднеприводное.
Давеча завлекли меня в баню, которую я ненавижу. Потом стали оттуда гнать на сугроб, я сопротивлялась и ёпнулась копчиком аккурат об порог. Дыхание перехватило наглухо, а придурки-родственницы меня, практически бездыханную, выкинули на улицу.
Перед глазами жизнь пробежала в одно мгновение, но видно мне ещё ван вей тикет ещё не выписан. Вдруг мимо проходил местный фельдшер, видит - баба валяется, а у бабы морда синяя и не дышит. Слава Б-гу что трезв был, меня привёл в чувство и обложил титаническими куями садисток-родственниц.
Вышел из пятистенка Вава, так и сел на новые валенки.
Ибо по двору его жену нёс чужой дяденька, а жена та была с непонятным выражением лица и голая абсолютно. Тут снова вмешалось провидение - из бани отгрузился коллектив испуганных женщин, изъял меня из фельдшерских рук, закутал в тулуп и вручил меня мужу.
По прошествии времени я зачислила Евгения Юрьевича, спасителя, в список святых, Вава вручил ему денег на новый снегоход, а дуры-бабы, что меня чуть не умертвили, в нервном охуении пили водку до рассвета.
Копчик болит, глубоко вздохнуть трудно. Сейчас отваливаем в Новосибирск, там один день и домой. На свободу с битой задницей.
5. Терминатор поломался.
Последствия события, описанного в предыдущей главе моего автобиографического романа, болезнетворны. Суть задница не пострадала, однако спина моя бабушковая болит нестерпимо. Так и провисела на спинке кресла всю дорогу в Москву, мяукамши от боли.
Теперь страдаю в ожидании врача, себя перцовыми пластырями повышенной злобности, приготовленными шаманами-фармацевтами КНДР. Тётки, уронившие меня на порожек, оборвали телефон, надышали его полный перегаром и сутками каются как Тициановские Магдалены, рвутся моментально прибыть в столицу и черновыми работами по дому замолить свой грех. Я не позволяю.
За окнами валят снега, кот мурчит, муж на кухне гукает дверцей холодильника.
Дома. Ура.
6. Народные рецепты.
Скосоёбленно возлегая на подушках дивана, выслушиваю по телефону и вычитываю по интернету способы лечения разбитых поясниц. Советов неисчерпаемо, все озвучиваю мужу и коту, оба внимательно прослушивают и мотают головами - мол, мать, да у тебя капуста вместо головы, никак нельзя такие лечения применять к организму. И я перехожу к следующему совету.
Видно моё гундение настолько удручило присутствующих, что кот ушёл надолго в свою избу-сральню и со злорадством там рыл наполнитель, вымурчивая явно кошачьи матерные ругательства. А муж Вава вдруг сказал:
- Мамо, бабушка моя в таких случаях заваривала дедушкины портянки.
- Милый друг, ты же портянок не носишь, а хоть бы и носил толку нет.
- Как же так, у меня есть в запасе носки' месячной выдержки.
- Хоть годовой, ты ногами вовсе не пахнешь.
Вава опечалился и предложил натереть мне поясницу кошачьей мочой, за что тут же получил выстрел в голову тапком, а котик компенсировал грубость своим возлеганием на мои позвонки, я тут же уснула. Проспала практически весь день, сейчас проснулась - ничего не болит, спать не хочу. И тоже вспомнила свою бабушку Дору, которая спящему днём сыну говорила:
- Ёся, ты ночью воровать пойдёшь?
* * *
Ну вот и весь рассказ. Я, 50%-ная чурка черножопая, рассказала про свою горную половину. Так что если ощутите на себе мой неуёмный гнев и бесноватую ярость, делайте скидку. Я же дикая совсем.
В самом конце прошедшего года мы всем родственным коллективом отвалили на гонконговщину. Рассказывать что там и как мало кому интересно, поэтому эту часть вояжа опускаем. Самое интересное началось обратном пути, ибо мы поехали на историческую родину моих предков по папе, в Горный Алтай. О чём и расскажу.
1. Привет из Таштагола-1.
Изба предков. Папа тут родился.
У папиного деда была мельница - за это его коммуняки и расстреляли. А папиных родителей - бабушка беременная папой была - выгнали из родного дома в эту избу. Тут папа и родился.25 декабря. Мороз был -38. Потом папиного папу посадили, он так и сгинул в ГУЛАГе. Мама папина умерла. Хоронили в голом гробу - такая нищита была. Папа с братом пешком ушёл в Новогкузнецк, с 15 лет работал на заводе. Потом пошёл в армию. Потом учился. Окончил Ленинградскую военно-медицинскую академию. Приехал служить в Москву, познакомился с моей мамой - и родились мы с братом.
Теперь я осталась одна. Мамочка, папочка и братик ждут меня на небесах.
2. Привет из Таштагола-2
Погоды стоят дивные. Мороз и солнце. Я, коренная чурка, брожу по земле предков и прислушиваюсь к непонятным внутренним ощущениям. Узкоглазая родня кормит и поит на убой, дальняя родственница-шаманка умоляет разрешить пошаманить про наши души. Муж уехал кататься на лыжах, а меня принуждают к просмотру двухсот фотоальбомов и привозят из горных стойбищ бабушек и дедушек, разглядывающих меня как неведому звурушку.
Была в сельпо. Впечатления валят с ног.
3. Жизнь деревенская.
Всю ночь выли волки и метель. Я в шесть утра, по дороге в ватерклозет, была раздираема желанием отнести страждущим волчарам в лес котлет и тёплого исподнего. Но плетущийся рядом полусонный котик сказал, что да ну их, не носи им пожрать - у них характер скверный. Я и не пошла.
Только завалилась в тёплые одеялы и задремала, меня уже будят - сейчас поедем в горный кишлак к моей дремучей родне. Там проживает моя прабабушка ептить Вероника, ей 104 года. Сама никак выбраться не может, так что гора идёт к Магомеду.
Я за новогоднюю неделю в Гонконге нагуляла аж два лишних кило, хотя трескали там исключительно креветки ну и уток, а тут на исторической родине жрём пардон как свиньи, и не толстеем. Наверное потому что много двигаемся и холодно, организма энергии много тратит. Тут вообще толстых мало. Поразгребай лопатой такие сугробищи, тут же стройняшкой станешь
В Москву очень хочется.
4. Заднеприводное.
Давеча завлекли меня в баню, которую я ненавижу. Потом стали оттуда гнать на сугроб, я сопротивлялась и ёпнулась копчиком аккурат об порог. Дыхание перехватило наглухо, а придурки-родственницы меня, практически бездыханную, выкинули на улицу.
Перед глазами жизнь пробежала в одно мгновение, но видно мне ещё ван вей тикет ещё не выписан. Вдруг мимо проходил местный фельдшер, видит - баба валяется, а у бабы морда синяя и не дышит. Слава Б-гу что трезв был, меня привёл в чувство и обложил титаническими куями садисток-родственниц.
Вышел из пятистенка Вава, так и сел на новые валенки.
Ибо по двору его жену нёс чужой дяденька, а жена та была с непонятным выражением лица и голая абсолютно. Тут снова вмешалось провидение - из бани отгрузился коллектив испуганных женщин, изъял меня из фельдшерских рук, закутал в тулуп и вручил меня мужу.
По прошествии времени я зачислила Евгения Юрьевича, спасителя, в список святых, Вава вручил ему денег на новый снегоход, а дуры-бабы, что меня чуть не умертвили, в нервном охуении пили водку до рассвета.
Копчик болит, глубоко вздохнуть трудно. Сейчас отваливаем в Новосибирск, там один день и домой. На свободу с битой задницей.
5. Терминатор поломался.
Последствия события, описанного в предыдущей главе моего автобиографического романа, болезнетворны. Суть задница не пострадала, однако спина моя бабушковая болит нестерпимо. Так и провисела на спинке кресла всю дорогу в Москву, мяукамши от боли.
Теперь страдаю в ожидании врача, себя перцовыми пластырями повышенной злобности, приготовленными шаманами-фармацевтами КНДР. Тётки, уронившие меня на порожек, оборвали телефон, надышали его полный перегаром и сутками каются как Тициановские Магдалены, рвутся моментально прибыть в столицу и черновыми работами по дому замолить свой грех. Я не позволяю.
За окнами валят снега, кот мурчит, муж на кухне гукает дверцей холодильника.
Дома. Ура.
6. Народные рецепты.
Скосоёбленно возлегая на подушках дивана, выслушиваю по телефону и вычитываю по интернету способы лечения разбитых поясниц. Советов неисчерпаемо, все озвучиваю мужу и коту, оба внимательно прослушивают и мотают головами - мол, мать, да у тебя капуста вместо головы, никак нельзя такие лечения применять к организму. И я перехожу к следующему совету.
Видно моё гундение настолько удручило присутствующих, что кот ушёл надолго в свою избу-сральню и со злорадством там рыл наполнитель, вымурчивая явно кошачьи матерные ругательства. А муж Вава вдруг сказал:
- Мамо, бабушка моя в таких случаях заваривала дедушкины портянки.
- Милый друг, ты же портянок не носишь, а хоть бы и носил толку нет.
- Как же так, у меня есть в запасе носки' месячной выдержки.
- Хоть годовой, ты ногами вовсе не пахнешь.
Вава опечалился и предложил натереть мне поясницу кошачьей мочой, за что тут же получил выстрел в голову тапком, а котик компенсировал грубость своим возлеганием на мои позвонки, я тут же уснула. Проспала практически весь день, сейчас проснулась - ничего не болит, спать не хочу. И тоже вспомнила свою бабушку Дору, которая спящему днём сыну говорила:
- Ёся, ты ночью воровать пойдёшь?
* * *
Ну вот и весь рассказ. Я, 50%-ная чурка черножопая, рассказала про свою горную половину. Так что если ощутите на себе мой неуёмный гнев и бесноватую ярость, делайте скидку. Я же дикая совсем.