Дин Рид против советской либеральной интеллигенции
Уже не секрет что практически поголовно все советские артисты и артистки, певцы и певицы, и прочая, так называемая, культурная интеллигенция послесталинского СССР были самыми обыкновенными лицемерными негодяями, которые с лихвой использовали все блага советской власти, но при этом всегда им хотелось больше и больше. Этот грустный факт стал очевиден в постсоветский период, когда маски были сброшены и каждый показал свою личину, как это и бывает в тяжёлые для Родины времена. Мы узнали какими мразями были к примеру Бурков, Прыгунов, Банионис, Броневой, Жжёнов, Дуров, Ахеджакова, Говорухин, Михалков, Кобзон и многие-многие другие, включая даже, казалось бы, милых граждан вроде Йака Йоалы или Лилиты Озолини. Все их высказывания история поры интернета запечатлела. Список там огромадный получается, а оттого с ужасом понимаешь, что подлые твари никогда не покидали нас - отсиживались, тихарились, прикидывались и с улыбкой держали камень за пазухой. А мы их считали хорошими людьми, нашими любимцами, друзьями. Видимо это особый сорт паразитов-имитаторов.
С этими паразитами пришлось столкнуться и Дину Риду. Одной из таких паразиток была эстонка Эве Киви. Сейчас она себя позиционирует как известную советскую актрису, от которой все сходили с ума. Даже книгу написала в 2010 году автобиографическую. Но особенно она любит спекулировать на теме знакомства с Дином Ридом, утверждая что была его самой настоящей любимой и жениться им не разрешили политики (зато спать разрешали по её же заверениям). Когда человека нет, то можно выдумывать всё что угодно, а старые женщины этим особенно славятся. Невзрачная и абсолютно неизвестная эстонка просто больше ничем не может похвастать. В фильмах играла роли эпизодические, а в единственной более-менее главной роли в советско-финском фильме-сказке "Сампо" она сыграла так уныло и безлико, что абсолютно не запомнилась. По её словам, «Дин настолько был увлечен красивой идеей социализма, что ничего вокруг не видел. Дин только кивал головой и молчал, когда я, затащив его в ванную и пустив воду, шепотом просвещала. Я всегда относилась к советской власти скептически и наивно пыталась раскрыть ему глаза на действительность: «Как ты можешь жить в СССР?». В ответ он искренне поражался: «Что ты говоришь? Это же самая свободная страна в мире!».
Он любил приезжать в Советский Союз - его здесь обожали... Жил в хороших гостиницах, щедро расплачивался с таксистами и не имел ни малейшего представления о зарплате советского человека. Однажды я даже отправила его в рабочую столовую, так после «дегустации» у него два дня болел живот...»
Скептическое отношение Эве Киви к советской действительности - отголосок настроений тогдашней советской творческой интеллигенции из числа так называемой либеральной. И Дин за годы своего знакомства с СССР уже успел привыкнуть к подобным взглядам, поскольку «первоспитать» его пыталась не одна Киви, но и некоторые другие скептики из интеллигенции. Слушая подобные речи, Дин не мог взять в толк, отчего такие настроения. Ведь жила советская интеллигенция значительно лучше простого народа, однако жизнью своей была почему-то недовольна. Ему было удивительно слышать брюзжание советских интеллигентов по поводу того, что на Западе, дескать, их коллеги живут куда более свободно. Но Дин-то знал, что все это далеко от реальности: в той же Америке хоть и существует свобода слова, однако ее границы строго определены. У кого деньги, тот и банкует. А деньги в руках хозяев жизни - банкиров с Уолл-стрит и всяких «фондов». Кстати, все советские СМИ регулярно оповещали об этом свое население, однако творческая элита отмахивалась, считая это пропагандой. Самое удивительное, что она не верила и живому представителю Запада - Дину Риду. Как заявил Дину один из таких спорщиков: «Вы попали под влияние наших доморощенных идеологов». На что Дин ответил: «А вы в таком случае под чье влияние попали?» Ответа на этот вопрос он так и не дождался.
Да, советская интеллигенция (не вся, а определенная ее часть, прозападная) являла собой уникальное явление. На словах радеющая за народ, на деле она этот самый народ откровенно презирала. Например, в то время как простые люди выстаивали очереди за различным дефицитом, интеллигенция проникала через «заднее крыльцо» (выражение Аркадия Райкина). И в общественных столовых она тоже не питалась, предпочитая элитные заведения вроде ресторанов «Арагви», Дома кино, Дома литераторов и ВТО, гостиниц «Националь», «Метрополь»... «Утром мажу бутерброд, сразу мысль: а как народ?..»
Но это ладно бы! Однако, уплетая осетрину с икрой, запивая армянским коньяком, интеллигенция между делом склоняла на чем свет стоит «ужасную советскую власть». Власть, быть может, не самую идеальную на земле, однако ту самую, которая эту интеллигенцию, что называется, обувала и одевала. Отправляла в заграничные командировки, давала звания и квартиры в элитных домах, различные премии и т. д. и т. п. Видно, зря давала, поскольку скептики из элиты настолько разжирели, что со временем стали воспринимать свое обеспечение как нечто само собой разумеющееся.
Между тем, когда к скептикам добавилась возлюбленная Дина, этот факт по-настоящему огорчил. Видимо, от Эве Киви он подобного не ожидал. И на это были причины. Вот её воспоминание о 1973 годе: «В Чили было очень неспокойно. Однажды утром бросили бомбу во двор кубинского посольства. Потом обстреляли наше. Советским гражданам не разрешали выходить на улицу. Я жила в гостинице и не знала о предупреждении - обо мне все забыли. Вот я и отправилась на центральную площадь слушать последнюю речь Альенде. Вся огромная площадь была запружена народом. Проталкиваться к трибуне пришлось, наверное, час. В толпе меня заметил Эдуардо. Он бросился вниз с трибуны и буквально по головам пробился ко мне: «Немедленно уходи. Тебя же убьют!» Дал знак спецназовцам, и меня отвели в гостиницу. Вскоре там появился и сам президент со свитой. «Тебе надо побыстрее отсюда уехать. Это начало конца», - сказал мне Альенде, и по его щекам потекли слезы. Я испугалась, представив, что могут сделать с советской гражданкой люди Пиночета. Их ненависть к СССР я уже успела почувствовать. На открытии Недели фильмов я появилась на сцене в красном платье. На следующий день многие газеты вышли с заголовками: «Экраны Чили перекрашены в красный цвет». Мне позвонили какие-то люди и настоятельно посоветовали: «Госпожа Киви, больше не надевайте это платье». Я возмутилась: «Вот еще! Мне идет красный, и потом, по поводу туалетов я никогда ни с кем не советуюсь». Юрий Озеров, руководитель делегации, тут же сообщил об этом в Москву. Там мой поступок сочли чрезвычайно идейным и сознательным. А у меня и мысли не было о патриотизме, я просто возмутилась: «Кто-то там будет орать по телефону, что мне носить?!» С тех пор в Госкино я прослыла отважной коммунисткой». Поэтому Дин заявил ей со всем пылом своей романтической натуры: «Как ты можешь так говорить, ведь вы же самая свободная страна в мире! Знала бы ты, как живут твои коллеги на Западе». Дин был прав, когда говорил, что те же работники западного кинематографа имели куда больше проблем, чем их советские коллеги.
Например, в СССР люди, занятые в кинопроизводстве, могли работать спустя рукава, однако зарплату имели стабильную. Не бедствовали ни технический персонал, ни актеры, начиная от эпизодников и заканчивая звездами. Чтобы кто-то из них два раза в месяц не получил свои кровные - такого даже в страшном сне представить было нельзя. А на Западе киношники жили только сегодняшним днем: есть деньги - снимают кино, нет денег - сиди голодным. И Дин, хотя и числился в разряде «звезд», хорошо был осведомлен о том, как жили рядовые служащие киношного производства как в США, так и в Италии, Испании и других капиталистических странах. Дин успел вдоль и поперек изучить американский шоу-бизнес. И понял, что это такая клоака, что лучше туда не соваться (Голливуд он в свое время назвал «скопищем проституток и наркоманов»). Причем он наверняка не заблуждался и по поводу советского шоу-бизнеса, поскольку достаточно насмотрелся на него вблизи. Просто в сравнении с западной советская культурная клоака казалась ему раем.
Эве Киви тоже не бедствовала. У неё вроде бы все было. Она была на хорошем счету у министра культуры Фурцевой, снималась в двух-трех фильмах в год (пусть и не в главных ролях, однако снималась же!), регулярно выезжала за границу, представляя многонациональный советский кинематограф. Какой свободы и благ не хватало? Может быть, роскошного особняка, как у Элизабет Тейлор? Или лимузинов, как у Барбары Стрейзанд? Так это понятно: Советский Союз - государство не буржуинское.
Какие цели перед собой ставили те, кто хотел наставить Дина Рида «на путь истинный»? Чего они добивались? Хотели, чтобы он стал таким же, как и они: на словах хвалил советскую власть, а в душе ее презирал? Или, может быть, рассчитывали, что после того как они «раскроют» ему глаза, он «расплюется» с этой властью и никогда больше сюда не приедет? А то и начнет говорить диаметрально противоположное: ругать эту самую власть на чем свет стоит? Если это так, то у этой элиты и впрямь мозги были набекрень.
Можно себе представить, какие мысли одолевали Дина, когда он в минуты одиночества задумывался над этой ситуацией. Надо отдать должное Дину Риду - врагом Советского Союза он так и не стал. Видимо, именно за это наша либеральная интеллигенция ему и отомстила: вскоре после того как Михаил Горбачев придет к власти, Дин Рид из недавнего друга СССР сначала окажется нежелательной персоной, а после трагической гибели его имя постараются и вовсе вычеркнуть из нашей истории. Обманула его не система, а конкретные люди, которые хоть и были коммунистами, но, как выяснилось, никакого отношения к подлинному коммунизму не имели. Это типичные перерожденцы и циники, для которых такие романтики, каким был Дин Рид (или Че Гевара, с которым Дин был знаком), всегда были как кость в горле. Его приглашают принять участие в благотворительном концерте «Счет N904», все средства от которого должны были поступить в фонд Чернобыля. Концерт намечался на 30 мая в спорткомплексе «Олимпийский». Из артистов в нем были заявлены сплошь одни звезды: Алла Пугачева, Александр Градский, Владимир Кузьмин, группы «Автограф», «Браво», «Круиз» и др. Значилось в числе участников и имя Дина Рида, однако в самый последний момент чья-то властная рука его из этого списка вычеркнула. Дин сначала подумал, что это всего лишь досадное недоразумение, но потом один из организаторов концерта, отведя его в сторонку, сообщил, что таков приказ «свыше».
Середина восьмидесятых была не самым благоприятным периодом в жизни американца. Умер его отец, потом Пэйтон Прайс. Дина все сильнее волновали проблемы молодежи, причем не только советской, но и восточногерманской. Он видел, что это поколение, выросшее в тепличных условиях, все сильнее дрейфует в сторону Запада и не видит в этом дрейфе ничего страшного. В этом явлении не было бы ничего предосудительного, если бы молодежью не двигало исключительно голое потребительство, лишенное всяческих идеологических подпорок. Свое беспокойство происходящим Дин выразил в одном из интервью - «Комсомольской правде» в октябре 1983-го. Вот из него небольшой отрывок:
«Уважение к себе начинается с ответа на вечный, мучительный вопрос - для чего живу? Для чего рожден? Чтобы ездить на собственной машине? Носить джинсы? И только?..
Далеко не все плохо, что приходит из Америки. Ведь только одни джинсы, только одна рок-музыка не могут быть «врагами», опасными сами по себе. И то и другое - приметы времени.
Но совершенно иное дело, когда «американская облатка» - в джинсовой или джазовой упаковке - становится самоцелью. Тогда за океаном ловцы душ хлопают в ладоши: к сонму приверженцев американской мечты прибавляется еще одна душонка. «Мой домик, моя машина, мое дело…» Страшно, когда, став рабом вещей, накопительства, человек забывает о том, что действительно важно.
А важно проснуться утром и иметь возможность пойти в школу. Или на работу. Или лечь в больницу, не думая о том, что твоя семья вынуждена из-за этого отказывать себе в куске хлеба. К сожалению, только потеряв все это, кое-кто понимает, какая, в сущности, разница - ушел ли ты на работу в джинсах или брюках. Важно, что ты чувствовал себя Человеком».
Рената Блюме (последняя жена Рида), в отличие от Дина, была человеком конъюнктурным, лауреатом Ленинской премии - она снялась в знаменитом многосерийном фильме про Мордехая Леви «Карл Маркс в молодые годы». Рената капала на мозги Дину так же, как Эве Киви: какая идея? Какой социализм? А Дин верил, что социализм все равно победит, потому что это - идеология будущего. Но людишки, его окружавшие, были заняты своими частными делами и зарабатывали Ленинские премии...
Кстати, у нас таких тоже было много - тех, кто снимался в ролях партийных секретарей, а дома ныл: какой же ерундой я занимаюсь? Это потом стало и причиной того, что советская золотая молодежь предала идеалы, которые их отцы когда-то защищали на фронтах. Вот признание Ренаты к чему это привело: «Никто не ожидал, что в результате объединения все восточные киностудии и СМИ закроются, не смогут существовать. В том числе и ДЕФА. Недвижимость, которая принадлежала ДЕФА, купила французская фирма, которая в свою очередь сдала в аренду съемочные площади частным телестудиям и кинокомпаниям. Всех уволили. Всех, вплоть до секретарш. Мы просто забрали свои документы и оказались на улице. Стены не стало в ноябре 1989 года, а это все произошло летом 1990-го. Сначала была эйфория от падения Стены, а потом было похмелье. Западногерманское правительство хотело уничтожить восточногерманские СМИ и теле- и киностудии как таковые. Там никого не интересовало, что в соцстранах имеется высокий творческий потенциал, создающий очень качественный продукт.
Сейчас я часто слышу от знакомых "восточников": "Когда пересматриваешь наши старые фильмы, то понимаешь, насколько они были хороши. И чего мы их раньше не смотрели?" Я очень разочарована многими современными фильмами и сериалами. Когда я смотрю их, то спрашиваю себя: куда катится наша культура? Сейчас играю в пьесе американского драматурга "Смерть коммивояжера". Герой безработный, он планирует подстроить свое убийство, чтобы семья получила страховку. У меня роль его жены, которая, догадываясь о намерениях мужа, пытается удержать его от рокового шага. Но она не может предотвратить трагедию. Сначала пьеса вышла на сцене мюнхенского театра, а потом было более 100 представлений по всей Германии. Но бывает, что соглашаюсь и на роли в бульварных пьесах или эпизодические в телесериалах, просто чтобы подзаработать.»
С этими паразитами пришлось столкнуться и Дину Риду. Одной из таких паразиток была эстонка Эве Киви. Сейчас она себя позиционирует как известную советскую актрису, от которой все сходили с ума. Даже книгу написала в 2010 году автобиографическую. Но особенно она любит спекулировать на теме знакомства с Дином Ридом, утверждая что была его самой настоящей любимой и жениться им не разрешили политики (зато спать разрешали по её же заверениям). Когда человека нет, то можно выдумывать всё что угодно, а старые женщины этим особенно славятся. Невзрачная и абсолютно неизвестная эстонка просто больше ничем не может похвастать. В фильмах играла роли эпизодические, а в единственной более-менее главной роли в советско-финском фильме-сказке "Сампо" она сыграла так уныло и безлико, что абсолютно не запомнилась. По её словам, «Дин настолько был увлечен красивой идеей социализма, что ничего вокруг не видел. Дин только кивал головой и молчал, когда я, затащив его в ванную и пустив воду, шепотом просвещала. Я всегда относилась к советской власти скептически и наивно пыталась раскрыть ему глаза на действительность: «Как ты можешь жить в СССР?». В ответ он искренне поражался: «Что ты говоришь? Это же самая свободная страна в мире!».
Он любил приезжать в Советский Союз - его здесь обожали... Жил в хороших гостиницах, щедро расплачивался с таксистами и не имел ни малейшего представления о зарплате советского человека. Однажды я даже отправила его в рабочую столовую, так после «дегустации» у него два дня болел живот...»
Скептическое отношение Эве Киви к советской действительности - отголосок настроений тогдашней советской творческой интеллигенции из числа так называемой либеральной. И Дин за годы своего знакомства с СССР уже успел привыкнуть к подобным взглядам, поскольку «первоспитать» его пыталась не одна Киви, но и некоторые другие скептики из интеллигенции. Слушая подобные речи, Дин не мог взять в толк, отчего такие настроения. Ведь жила советская интеллигенция значительно лучше простого народа, однако жизнью своей была почему-то недовольна. Ему было удивительно слышать брюзжание советских интеллигентов по поводу того, что на Западе, дескать, их коллеги живут куда более свободно. Но Дин-то знал, что все это далеко от реальности: в той же Америке хоть и существует свобода слова, однако ее границы строго определены. У кого деньги, тот и банкует. А деньги в руках хозяев жизни - банкиров с Уолл-стрит и всяких «фондов». Кстати, все советские СМИ регулярно оповещали об этом свое население, однако творческая элита отмахивалась, считая это пропагандой. Самое удивительное, что она не верила и живому представителю Запада - Дину Риду. Как заявил Дину один из таких спорщиков: «Вы попали под влияние наших доморощенных идеологов». На что Дин ответил: «А вы в таком случае под чье влияние попали?» Ответа на этот вопрос он так и не дождался.
Да, советская интеллигенция (не вся, а определенная ее часть, прозападная) являла собой уникальное явление. На словах радеющая за народ, на деле она этот самый народ откровенно презирала. Например, в то время как простые люди выстаивали очереди за различным дефицитом, интеллигенция проникала через «заднее крыльцо» (выражение Аркадия Райкина). И в общественных столовых она тоже не питалась, предпочитая элитные заведения вроде ресторанов «Арагви», Дома кино, Дома литераторов и ВТО, гостиниц «Националь», «Метрополь»... «Утром мажу бутерброд, сразу мысль: а как народ?..»
Но это ладно бы! Однако, уплетая осетрину с икрой, запивая армянским коньяком, интеллигенция между делом склоняла на чем свет стоит «ужасную советскую власть». Власть, быть может, не самую идеальную на земле, однако ту самую, которая эту интеллигенцию, что называется, обувала и одевала. Отправляла в заграничные командировки, давала звания и квартиры в элитных домах, различные премии и т. д. и т. п. Видно, зря давала, поскольку скептики из элиты настолько разжирели, что со временем стали воспринимать свое обеспечение как нечто само собой разумеющееся.
Между тем, когда к скептикам добавилась возлюбленная Дина, этот факт по-настоящему огорчил. Видимо, от Эве Киви он подобного не ожидал. И на это были причины. Вот её воспоминание о 1973 годе: «В Чили было очень неспокойно. Однажды утром бросили бомбу во двор кубинского посольства. Потом обстреляли наше. Советским гражданам не разрешали выходить на улицу. Я жила в гостинице и не знала о предупреждении - обо мне все забыли. Вот я и отправилась на центральную площадь слушать последнюю речь Альенде. Вся огромная площадь была запружена народом. Проталкиваться к трибуне пришлось, наверное, час. В толпе меня заметил Эдуардо. Он бросился вниз с трибуны и буквально по головам пробился ко мне: «Немедленно уходи. Тебя же убьют!» Дал знак спецназовцам, и меня отвели в гостиницу. Вскоре там появился и сам президент со свитой. «Тебе надо побыстрее отсюда уехать. Это начало конца», - сказал мне Альенде, и по его щекам потекли слезы. Я испугалась, представив, что могут сделать с советской гражданкой люди Пиночета. Их ненависть к СССР я уже успела почувствовать. На открытии Недели фильмов я появилась на сцене в красном платье. На следующий день многие газеты вышли с заголовками: «Экраны Чили перекрашены в красный цвет». Мне позвонили какие-то люди и настоятельно посоветовали: «Госпожа Киви, больше не надевайте это платье». Я возмутилась: «Вот еще! Мне идет красный, и потом, по поводу туалетов я никогда ни с кем не советуюсь». Юрий Озеров, руководитель делегации, тут же сообщил об этом в Москву. Там мой поступок сочли чрезвычайно идейным и сознательным. А у меня и мысли не было о патриотизме, я просто возмутилась: «Кто-то там будет орать по телефону, что мне носить?!» С тех пор в Госкино я прослыла отважной коммунисткой». Поэтому Дин заявил ей со всем пылом своей романтической натуры: «Как ты можешь так говорить, ведь вы же самая свободная страна в мире! Знала бы ты, как живут твои коллеги на Западе». Дин был прав, когда говорил, что те же работники западного кинематографа имели куда больше проблем, чем их советские коллеги.
Например, в СССР люди, занятые в кинопроизводстве, могли работать спустя рукава, однако зарплату имели стабильную. Не бедствовали ни технический персонал, ни актеры, начиная от эпизодников и заканчивая звездами. Чтобы кто-то из них два раза в месяц не получил свои кровные - такого даже в страшном сне представить было нельзя. А на Западе киношники жили только сегодняшним днем: есть деньги - снимают кино, нет денег - сиди голодным. И Дин, хотя и числился в разряде «звезд», хорошо был осведомлен о том, как жили рядовые служащие киношного производства как в США, так и в Италии, Испании и других капиталистических странах. Дин успел вдоль и поперек изучить американский шоу-бизнес. И понял, что это такая клоака, что лучше туда не соваться (Голливуд он в свое время назвал «скопищем проституток и наркоманов»). Причем он наверняка не заблуждался и по поводу советского шоу-бизнеса, поскольку достаточно насмотрелся на него вблизи. Просто в сравнении с западной советская культурная клоака казалась ему раем.
Эве Киви тоже не бедствовала. У неё вроде бы все было. Она была на хорошем счету у министра культуры Фурцевой, снималась в двух-трех фильмах в год (пусть и не в главных ролях, однако снималась же!), регулярно выезжала за границу, представляя многонациональный советский кинематограф. Какой свободы и благ не хватало? Может быть, роскошного особняка, как у Элизабет Тейлор? Или лимузинов, как у Барбары Стрейзанд? Так это понятно: Советский Союз - государство не буржуинское.
Какие цели перед собой ставили те, кто хотел наставить Дина Рида «на путь истинный»? Чего они добивались? Хотели, чтобы он стал таким же, как и они: на словах хвалил советскую власть, а в душе ее презирал? Или, может быть, рассчитывали, что после того как они «раскроют» ему глаза, он «расплюется» с этой властью и никогда больше сюда не приедет? А то и начнет говорить диаметрально противоположное: ругать эту самую власть на чем свет стоит? Если это так, то у этой элиты и впрямь мозги были набекрень.
Можно себе представить, какие мысли одолевали Дина, когда он в минуты одиночества задумывался над этой ситуацией. Надо отдать должное Дину Риду - врагом Советского Союза он так и не стал. Видимо, именно за это наша либеральная интеллигенция ему и отомстила: вскоре после того как Михаил Горбачев придет к власти, Дин Рид из недавнего друга СССР сначала окажется нежелательной персоной, а после трагической гибели его имя постараются и вовсе вычеркнуть из нашей истории. Обманула его не система, а конкретные люди, которые хоть и были коммунистами, но, как выяснилось, никакого отношения к подлинному коммунизму не имели. Это типичные перерожденцы и циники, для которых такие романтики, каким был Дин Рид (или Че Гевара, с которым Дин был знаком), всегда были как кость в горле. Его приглашают принять участие в благотворительном концерте «Счет N904», все средства от которого должны были поступить в фонд Чернобыля. Концерт намечался на 30 мая в спорткомплексе «Олимпийский». Из артистов в нем были заявлены сплошь одни звезды: Алла Пугачева, Александр Градский, Владимир Кузьмин, группы «Автограф», «Браво», «Круиз» и др. Значилось в числе участников и имя Дина Рида, однако в самый последний момент чья-то властная рука его из этого списка вычеркнула. Дин сначала подумал, что это всего лишь досадное недоразумение, но потом один из организаторов концерта, отведя его в сторонку, сообщил, что таков приказ «свыше».
Середина восьмидесятых была не самым благоприятным периодом в жизни американца. Умер его отец, потом Пэйтон Прайс. Дина все сильнее волновали проблемы молодежи, причем не только советской, но и восточногерманской. Он видел, что это поколение, выросшее в тепличных условиях, все сильнее дрейфует в сторону Запада и не видит в этом дрейфе ничего страшного. В этом явлении не было бы ничего предосудительного, если бы молодежью не двигало исключительно голое потребительство, лишенное всяческих идеологических подпорок. Свое беспокойство происходящим Дин выразил в одном из интервью - «Комсомольской правде» в октябре 1983-го. Вот из него небольшой отрывок:
«Уважение к себе начинается с ответа на вечный, мучительный вопрос - для чего живу? Для чего рожден? Чтобы ездить на собственной машине? Носить джинсы? И только?..
Далеко не все плохо, что приходит из Америки. Ведь только одни джинсы, только одна рок-музыка не могут быть «врагами», опасными сами по себе. И то и другое - приметы времени.
Но совершенно иное дело, когда «американская облатка» - в джинсовой или джазовой упаковке - становится самоцелью. Тогда за океаном ловцы душ хлопают в ладоши: к сонму приверженцев американской мечты прибавляется еще одна душонка. «Мой домик, моя машина, мое дело…» Страшно, когда, став рабом вещей, накопительства, человек забывает о том, что действительно важно.
А важно проснуться утром и иметь возможность пойти в школу. Или на работу. Или лечь в больницу, не думая о том, что твоя семья вынуждена из-за этого отказывать себе в куске хлеба. К сожалению, только потеряв все это, кое-кто понимает, какая, в сущности, разница - ушел ли ты на работу в джинсах или брюках. Важно, что ты чувствовал себя Человеком».
Рената Блюме (последняя жена Рида), в отличие от Дина, была человеком конъюнктурным, лауреатом Ленинской премии - она снялась в знаменитом многосерийном фильме про Мордехая Леви «Карл Маркс в молодые годы». Рената капала на мозги Дину так же, как Эве Киви: какая идея? Какой социализм? А Дин верил, что социализм все равно победит, потому что это - идеология будущего. Но людишки, его окружавшие, были заняты своими частными делами и зарабатывали Ленинские премии...
Кстати, у нас таких тоже было много - тех, кто снимался в ролях партийных секретарей, а дома ныл: какой же ерундой я занимаюсь? Это потом стало и причиной того, что советская золотая молодежь предала идеалы, которые их отцы когда-то защищали на фронтах. Вот признание Ренаты к чему это привело: «Никто не ожидал, что в результате объединения все восточные киностудии и СМИ закроются, не смогут существовать. В том числе и ДЕФА. Недвижимость, которая принадлежала ДЕФА, купила французская фирма, которая в свою очередь сдала в аренду съемочные площади частным телестудиям и кинокомпаниям. Всех уволили. Всех, вплоть до секретарш. Мы просто забрали свои документы и оказались на улице. Стены не стало в ноябре 1989 года, а это все произошло летом 1990-го. Сначала была эйфория от падения Стены, а потом было похмелье. Западногерманское правительство хотело уничтожить восточногерманские СМИ и теле- и киностудии как таковые. Там никого не интересовало, что в соцстранах имеется высокий творческий потенциал, создающий очень качественный продукт.
Сейчас я часто слышу от знакомых "восточников": "Когда пересматриваешь наши старые фильмы, то понимаешь, насколько они были хороши. И чего мы их раньше не смотрели?" Я очень разочарована многими современными фильмами и сериалами. Когда я смотрю их, то спрашиваю себя: куда катится наша культура? Сейчас играю в пьесе американского драматурга "Смерть коммивояжера". Герой безработный, он планирует подстроить свое убийство, чтобы семья получила страховку. У меня роль его жены, которая, догадываясь о намерениях мужа, пытается удержать его от рокового шага. Но она не может предотвратить трагедию. Сначала пьеса вышла на сцене мюнхенского театра, а потом было более 100 представлений по всей Германии. Но бывает, что соглашаюсь и на роли в бульварных пьесах или эпизодические в телесериалах, просто чтобы подзаработать.»