Эпилепсия, описание случая
Из книги доктора Хамера «Наследие Новой Медицины» (1999)
Пример эпилепсии и пример ПРАВИЛЬНЫХ терапевтических действий понимающего доктора и окружения подростка.
.
Скорый поезд Париж - Кельн, 06.10.1984, отправление в 7.37 часов.
.
Это произошло во время моей поездки на скором поезде из Парижа в Кёльн, в которой я был вместе с моим другом графом Д’Онсью.
Перед отправлением я увидел, что на перроне стояли 12-13-летние молодые француженки, ревевшие от боли прощания с первой любовью к своим немецким друзьям, и махавшие им вслед рукой. Эти парни были на протяжении 6-8 предыдущих недель гостями в их семьях. Целый школьный класс 14-15 летних старшеклассников из Гамбурга были распределены по французским семьям. Теперь они направлялись обратно в Гамбург.
.
.
Так как я мало спал в последнюю ночь, то сразу заснул в своем купе. В 9.30 я проснулся от того, что мой друг толкал меня в бок. Ещё в полудреме я услышал в громкоговоритель слова французского машиниста локомотива, который просил, если есть в поезде врач, пожалуйста, пройдите в такое-то купе. Мы сразу побежали туда и в одном из купе увидели немецкого парня, который только что пережил судорожный припадок (Grand mal - генерализованный приступ эпилепсии) и только что очнулся от бессознательного состояния. В таких случаях обычно по рации вызывают скорую помощь к следующей станции, которая должна будет доставить пациента в ближайшую больницу. Такого распоряжения ожидали теперь и от меня.
.
На основании того, что я наблюдал на перроне, ситуация мне была полностью ясна. Мне не хватало только описаний конфликта разделения с чувством изоляции и конфликта невозможности кого-то удержать в объятиях для окончательного суждения. Поэтому я подсел к юноше, который правда всё ещё был в возбуждении (находился в полной мобилизации, готовности), но уже с достаточно нормализованным кровообращением, и спросил его, давно ли у него эти приступы? Он сказал: «Уже год». В течение этого времени он пережил два или три таких приступа. Я спросил его, что произошло перед первым приступом? Он сказал: «Ничего». (Это было и так и не так.) Тогда я спросил его, что было самым страшным в его жизни, что он перенёс. Он сразу же вздрогнул при этом вопросе, и я это заметил. Его испуг показал мне, что я был на правильном пути. Юноша сказал: «Ничего» - потому что рядом была учительница и в дверях стояли одноклассники. Учительница это поняла, деликатно вышла из купе и закрыла за собой дверь. Мы остались одни. Теперь юноше не надо было бояться опозориться перед одноклассниками (такой большой 14-летний юноша не должен бояться…)
.
Он рассказал мне, что то, что ему сразу пришло в голову, это «машина скорой помощи». Год назад его увезли в больницу с гриппом и высокой температурой. Но самое страшное было, это полная изоляция, панический страх, страх быть оставленным всеми. Его везли с сиреной и с мигающими синими огнями 20 км через весь Гамбург, с головной болью и гриппом, и полного страха перед тем, что может его ожидать в больнице. Это было год назад. Один или два дня спустя, когда всё опять было в порядке, у него случился первый приступ эпилепсии в больнице. Такие ситуации панического страха, оставления одного, покинутости и изоляции повторились, правда, менее драматично, ещё два раза. Каждый раз с ним случался приступ после того, когда уже всё было нормально.
Я успокоил юношу и объяснил ему, что боль расставания с французской семьей (в ней он себя хорошо чувствовал), и особенно с ревущей на перроне французской подругой того же возраста, с которой он познакомился в этой семье и в которую он в свои 14 лет по-своему спонтанно влюбился, вызвала в нем снова это чувство потерянности и изоляции. Так же как тогда, когда его почти час одного везли в скорой помощи с сиреной и с синими мигающими огнями через большой Гамбург. Он сказал: «Да, было точно такое же чувство, как тогда». Но в поезде он снова влился в свой класс, его гамбургский мир впустил его обратно, и конфликт «разлуки на перроне» был быстро разрешён.
.
Пришел французский начальник поезда и спросил меня, нужно ли юношу отправлять в больницу. Я сказал: «Нет, всё в порядке». Юноше я сказал, чтобы он пошел в вагон-ресторан и выпил чай или кофе. Он сказал, что у него больше нет денег. Я дал ему 5 марок, два одноклассника подхватили его, и под триумфальные крики вся банда направилась в вагон-ресторан. Смысл рекомендации был в том, чтобы затормозить чрезмерную ваготонию и свести возможное повторение припадка к минимуму. Ведь самое страшное, что могло бы произойти с этим юношей, это то, что на глазах у своих одноклассников его снова везли с сиренами и мигающими синими огнями, и снова целый час до следующей неврологической клиники, опять одного, но теперь во Франции, - почти точное повторение его шокового переживания год назад в Гамбурге. Тогда он на всю жизнь мог бы остаться эпилептиком.
.
Я объяснил учительнице взаимосвязи и попросил позаботиться о нём. Со временем, когда он подрастет, он наверняка будет испытывать меньше страха от оставления его одного. Вот и весь секрет «эпилепсии подросткового возраста». Кроме того, я дал ей почитать свою книгу и сказал, что если она прочитает главу об эпилепсии и поймет её, ей станут тоже ясны эти взаимосвязи. Тогда она сможет понять происходящее, которое только что разыгралось здесь в поезде и закончилось благополучно только по счастливой случайности на грани катастрофы для юноши.
.
Она сказала: Где есть сегодня ещё такие врачи, которые интересуются душой и человеческими страхами и знают, как с этим обходиться?» Я сказал: «А кто посылает нам паршивых карьеристов, по характеру самый негативный отбор молодежи, в медицинские университеты, с «5» в аттестате из-за успешного ж…лизания всем учителям?» Она задумалась: «Возможно, Вы правы»…
.
*********************
Изучите Германскую Новую Медицину - начните понимать любые симптомы.
И перестаньте бояться.
.
Егор Миронов
и команда онлайн-школы
[простые] Технологии Успеха
http://www.freeagain.ru
Пример эпилепсии и пример ПРАВИЛЬНЫХ терапевтических действий понимающего доктора и окружения подростка.
.
Скорый поезд Париж - Кельн, 06.10.1984, отправление в 7.37 часов.
.
Это произошло во время моей поездки на скором поезде из Парижа в Кёльн, в которой я был вместе с моим другом графом Д’Онсью.
Перед отправлением я увидел, что на перроне стояли 12-13-летние молодые француженки, ревевшие от боли прощания с первой любовью к своим немецким друзьям, и махавшие им вслед рукой. Эти парни были на протяжении 6-8 предыдущих недель гостями в их семьях. Целый школьный класс 14-15 летних старшеклассников из Гамбурга были распределены по французским семьям. Теперь они направлялись обратно в Гамбург.
.
.
Так как я мало спал в последнюю ночь, то сразу заснул в своем купе. В 9.30 я проснулся от того, что мой друг толкал меня в бок. Ещё в полудреме я услышал в громкоговоритель слова французского машиниста локомотива, который просил, если есть в поезде врач, пожалуйста, пройдите в такое-то купе. Мы сразу побежали туда и в одном из купе увидели немецкого парня, который только что пережил судорожный припадок (Grand mal - генерализованный приступ эпилепсии) и только что очнулся от бессознательного состояния. В таких случаях обычно по рации вызывают скорую помощь к следующей станции, которая должна будет доставить пациента в ближайшую больницу. Такого распоряжения ожидали теперь и от меня.
.
На основании того, что я наблюдал на перроне, ситуация мне была полностью ясна. Мне не хватало только описаний конфликта разделения с чувством изоляции и конфликта невозможности кого-то удержать в объятиях для окончательного суждения. Поэтому я подсел к юноше, который правда всё ещё был в возбуждении (находился в полной мобилизации, готовности), но уже с достаточно нормализованным кровообращением, и спросил его, давно ли у него эти приступы? Он сказал: «Уже год». В течение этого времени он пережил два или три таких приступа. Я спросил его, что произошло перед первым приступом? Он сказал: «Ничего». (Это было и так и не так.) Тогда я спросил его, что было самым страшным в его жизни, что он перенёс. Он сразу же вздрогнул при этом вопросе, и я это заметил. Его испуг показал мне, что я был на правильном пути. Юноша сказал: «Ничего» - потому что рядом была учительница и в дверях стояли одноклассники. Учительница это поняла, деликатно вышла из купе и закрыла за собой дверь. Мы остались одни. Теперь юноше не надо было бояться опозориться перед одноклассниками (такой большой 14-летний юноша не должен бояться…)
.
Он рассказал мне, что то, что ему сразу пришло в голову, это «машина скорой помощи». Год назад его увезли в больницу с гриппом и высокой температурой. Но самое страшное было, это полная изоляция, панический страх, страх быть оставленным всеми. Его везли с сиреной и с мигающими синими огнями 20 км через весь Гамбург, с головной болью и гриппом, и полного страха перед тем, что может его ожидать в больнице. Это было год назад. Один или два дня спустя, когда всё опять было в порядке, у него случился первый приступ эпилепсии в больнице. Такие ситуации панического страха, оставления одного, покинутости и изоляции повторились, правда, менее драматично, ещё два раза. Каждый раз с ним случался приступ после того, когда уже всё было нормально.
Я успокоил юношу и объяснил ему, что боль расставания с французской семьей (в ней он себя хорошо чувствовал), и особенно с ревущей на перроне французской подругой того же возраста, с которой он познакомился в этой семье и в которую он в свои 14 лет по-своему спонтанно влюбился, вызвала в нем снова это чувство потерянности и изоляции. Так же как тогда, когда его почти час одного везли в скорой помощи с сиреной и с синими мигающими огнями через большой Гамбург. Он сказал: «Да, было точно такое же чувство, как тогда». Но в поезде он снова влился в свой класс, его гамбургский мир впустил его обратно, и конфликт «разлуки на перроне» был быстро разрешён.
.
Пришел французский начальник поезда и спросил меня, нужно ли юношу отправлять в больницу. Я сказал: «Нет, всё в порядке». Юноше я сказал, чтобы он пошел в вагон-ресторан и выпил чай или кофе. Он сказал, что у него больше нет денег. Я дал ему 5 марок, два одноклассника подхватили его, и под триумфальные крики вся банда направилась в вагон-ресторан. Смысл рекомендации был в том, чтобы затормозить чрезмерную ваготонию и свести возможное повторение припадка к минимуму. Ведь самое страшное, что могло бы произойти с этим юношей, это то, что на глазах у своих одноклассников его снова везли с сиренами и мигающими синими огнями, и снова целый час до следующей неврологической клиники, опять одного, но теперь во Франции, - почти точное повторение его шокового переживания год назад в Гамбурге. Тогда он на всю жизнь мог бы остаться эпилептиком.
.
Я объяснил учительнице взаимосвязи и попросил позаботиться о нём. Со временем, когда он подрастет, он наверняка будет испытывать меньше страха от оставления его одного. Вот и весь секрет «эпилепсии подросткового возраста». Кроме того, я дал ей почитать свою книгу и сказал, что если она прочитает главу об эпилепсии и поймет её, ей станут тоже ясны эти взаимосвязи. Тогда она сможет понять происходящее, которое только что разыгралось здесь в поезде и закончилось благополучно только по счастливой случайности на грани катастрофы для юноши.
.
Она сказала: Где есть сегодня ещё такие врачи, которые интересуются душой и человеческими страхами и знают, как с этим обходиться?» Я сказал: «А кто посылает нам паршивых карьеристов, по характеру самый негативный отбор молодежи, в медицинские университеты, с «5» в аттестате из-за успешного ж…лизания всем учителям?» Она задумалась: «Возможно, Вы правы»…
.
*********************
Изучите Германскую Новую Медицину - начните понимать любые симптомы.
И перестаньте бояться.
.
Егор Миронов
и команда онлайн-школы
[простые] Технологии Успеха
http://www.freeagain.ru