Страсти Христовы Фрески Феофана Критского Афон Ставроникита
Страсти Христовы Фрески Феофана Критского Афон Ставроникита
Ни один не хотел быть ниже другого, тем более - всех (мыть посуду); и ноги у всех оставались неомовенными
После длительного путешествия из загородного поместья за такую вечерю, как пасхальная, надлежало сесть, по восточному обычаю, с ногами омовенными. Все нужное для омовения было приготовлено заранее в горнице: не было только прислужника, который бы омыл всем ноги. Для взаимной любви это был прекрасный случай оказать взаимную услугу. Но ученики, сверх всякого чаяния и, вероятно, не без искушения от адского веятеля, отнеслись к этому случаю совершенно иначе: вместо духа смирения и братского единодушия открылся дух превозношения; послышались даже вопросы, кто больше и лучше и кто меньше и хуже. Ни один не хотел быть ниже другого, тем более - всех; и ноги у всех оставались неомовенными.
«Аще не умыю тебе», - отвечал Господь уже возвышеннейшим голосом, - «не имаши части со Мною».
При этих таинственных словах уже нельзя было не понять, что дело идет более, нежели о чувственном омовении. Петр тотчас пробудился от самомнения, и весь пламень обратился к противную сторону...
«Господи, не нозе мои токмо, но и руце и главу». - Твори со мной все, что Тебе угодно; только не лишай части с Тобой.
Теперь, пришел час заменить прообразование самым делом - кровь агнца пасхального кровью собственной, наступающий праздник Пасхи был тем ближе сердцу Иисуса: и Он, несмотря на великие препятствия со стороны врагов, восхотел совершить его особенным образом, в Своем, Божественном духе (Лк.22:15) так, чтобы последняя вечеря пасхальная послужила решительным окончанием Завета Ветхого, началом и полным выражением Нового.
«Душа Моя, - так говорил Он, - прискорбна до смерти! Побудьте здесь, бдите со Мной и молитесь!..»
Странно, однако же, было видеть, как сам Петр, за час перед тем обещавший положить душу за Учителя, не устоял против обыкновенной слабости. «Симон, и ты спишь, - сказал Господь, - так ли вы не могли пободрствовать со Мной и одного часа? Бдите, - продолжал Господь, взглянув на двух прочих учеников, разбуженных Его приходом, - бдите и молитесь, да не внидете в напасть. Дух бодр, но плоть немощна». Эти слова звучали так, что было видно: они изливаются из растерзанного печалью сердца.
"Твои беша, и Мне их дал еси: и слово Твое сохраниша. Ныне разумеша, яко вся, елика дал еси Мне, от Тебе суть. Яко глаголы, ихже дал еси Мне дах им: и тии прияша и разумеша воистину, яко от Тебе изыдох, и вероваша, яко Ты Мя послал еси. Аз о сих» (наипаче) «молю, не о всем мире молю, но о тех, ихже дал еси Мне, яко Твои суть. И Моя вся Твоя суть и Твоя Моя: и прославихся в них. И ктому несмь в мире, и сии в мире суть, и Аз к Тебе гряду. Отче Святый, соблюди их во имя Твое, ихже дал еси Мне, да будут едино, якоже и Мы. Егда бех с ними в мире, Аз соблюдах их во имя Твое: ихже дал еси Мне, сохраних, и никтоже от них погибе, токмо сын погибельный, да сбудется писание. Ныне же к Тебе гряду, и сия глаголю в мире, да имут радость Мою исполнену в себе. Аз дах им слово Твое, и мир возненавиде их, яко не суть от мира, якоже и Аз от мира несмь. Не молю, да возмеши их от мира, но да соблюдеши их от неприязни. От мира не суть, якоже и Аз от мира несмь. Святи их во истину Твою: слово Твое истина есть" (Ин. 17: 6-17).
«Ты ли Мессия, скажи прямо?» - спросил Каиафа тем голосом, который уже отзывался смертным приговором.
- «Аще и реку вам» (что я Мессия), - отвечал Господь, - «не имете веры. Аще и вопрошу вас» (о том, что могло бы вывести вас из ослепления), «не отвещаете Ми, и» (хотя бы Я доказал, что вы должны верить словам Моим) «ни отпустите Мя». (После этого остается одно) «отселе Сын Человеческий» (Я Мессия) «будет седяй одесную силы Божьей» (не будет более являться перед вами в виде уничиженного узника, а приимет вид всемогущего царя и судии)».
«Итак, Ты - Сын Божий» (Мессия)? - спросили с нетерпением некоторые из судей.
- «Аз есмь», - отвечал Господь.
«Он Сам на Себя произнес осуждение, - повторяли одни за другими старейшины, - более не о чем и рассуждать. Смерть, смерть богохульнику!.. Смерть, смерть Лжемессии!» (Лк.22:66-71).
Иисус Христос в узах был отведен стражами из дома Каиафы в преторию Пилата (так назывался весь дом и, в частности, судилище римского правителя). За Ним следовали туда же первосвященники, старейшины, фарисеи и книжники (Мф.27:1-2).
«Хорошо, - сказал он, - я готов исполнить ваше требование; слышу, что вам хочется просить свободы Варавве. Не препятствую. Впрочем, предлагаю вместе с ним на выбор другого. Хотите ли, чтобы я отпустил вам Иисуса, так называемого Христа, Царя Иудейского?» (Мф.27:17; Мк.15:9; Ин.18:39). Более Пилат ничего не сказал в одобрение Иисуса Христа. Из его уст одобрение скорее могло иметь противоположный результат и показаться посягательством на свободу выбора, которой так дорожил народ, воздыхавший о древних правах. Но что он сказал бы в одобрение, уже некоторым образом заключалось в наименовании Узника Христом, Царем Иудейским, которое, кажется, сказано Пилатом в знак снисхождения. В самом деле, с этим наименованием соединены были все приятные воспоминания, все лестные надежды народа иудейского, некогда имевшего собственных царей и теперь с нетерпением ожидавшего Мессию-Царя из потомков Давидовых. Сама честь народная требовала дать свободу и жизнь Тому Человеку, все преступление Которого состояло в наименовании Себя Царем Иудейским.
(по материалам: http://www.isihazm.ru/?id=16&sid=58)
Продолжение следует...
Ни один не хотел быть ниже другого, тем более - всех (мыть посуду); и ноги у всех оставались неомовенными
После длительного путешествия из загородного поместья за такую вечерю, как пасхальная, надлежало сесть, по восточному обычаю, с ногами омовенными. Все нужное для омовения было приготовлено заранее в горнице: не было только прислужника, который бы омыл всем ноги. Для взаимной любви это был прекрасный случай оказать взаимную услугу. Но ученики, сверх всякого чаяния и, вероятно, не без искушения от адского веятеля, отнеслись к этому случаю совершенно иначе: вместо духа смирения и братского единодушия открылся дух превозношения; послышались даже вопросы, кто больше и лучше и кто меньше и хуже. Ни один не хотел быть ниже другого, тем более - всех; и ноги у всех оставались неомовенными.
«Аще не умыю тебе», - отвечал Господь уже возвышеннейшим голосом, - «не имаши части со Мною».
При этих таинственных словах уже нельзя было не понять, что дело идет более, нежели о чувственном омовении. Петр тотчас пробудился от самомнения, и весь пламень обратился к противную сторону...
«Господи, не нозе мои токмо, но и руце и главу». - Твори со мной все, что Тебе угодно; только не лишай части с Тобой.
Теперь, пришел час заменить прообразование самым делом - кровь агнца пасхального кровью собственной, наступающий праздник Пасхи был тем ближе сердцу Иисуса: и Он, несмотря на великие препятствия со стороны врагов, восхотел совершить его особенным образом, в Своем, Божественном духе (Лк.22:15) так, чтобы последняя вечеря пасхальная послужила решительным окончанием Завета Ветхого, началом и полным выражением Нового.
«Душа Моя, - так говорил Он, - прискорбна до смерти! Побудьте здесь, бдите со Мной и молитесь!..»
Странно, однако же, было видеть, как сам Петр, за час перед тем обещавший положить душу за Учителя, не устоял против обыкновенной слабости. «Симон, и ты спишь, - сказал Господь, - так ли вы не могли пободрствовать со Мной и одного часа? Бдите, - продолжал Господь, взглянув на двух прочих учеников, разбуженных Его приходом, - бдите и молитесь, да не внидете в напасть. Дух бодр, но плоть немощна». Эти слова звучали так, что было видно: они изливаются из растерзанного печалью сердца.
"Твои беша, и Мне их дал еси: и слово Твое сохраниша. Ныне разумеша, яко вся, елика дал еси Мне, от Тебе суть. Яко глаголы, ихже дал еси Мне дах им: и тии прияша и разумеша воистину, яко от Тебе изыдох, и вероваша, яко Ты Мя послал еси. Аз о сих» (наипаче) «молю, не о всем мире молю, но о тех, ихже дал еси Мне, яко Твои суть. И Моя вся Твоя суть и Твоя Моя: и прославихся в них. И ктому несмь в мире, и сии в мире суть, и Аз к Тебе гряду. Отче Святый, соблюди их во имя Твое, ихже дал еси Мне, да будут едино, якоже и Мы. Егда бех с ними в мире, Аз соблюдах их во имя Твое: ихже дал еси Мне, сохраних, и никтоже от них погибе, токмо сын погибельный, да сбудется писание. Ныне же к Тебе гряду, и сия глаголю в мире, да имут радость Мою исполнену в себе. Аз дах им слово Твое, и мир возненавиде их, яко не суть от мира, якоже и Аз от мира несмь. Не молю, да возмеши их от мира, но да соблюдеши их от неприязни. От мира не суть, якоже и Аз от мира несмь. Святи их во истину Твою: слово Твое истина есть" (Ин. 17: 6-17).
«Ты ли Мессия, скажи прямо?» - спросил Каиафа тем голосом, который уже отзывался смертным приговором.
- «Аще и реку вам» (что я Мессия), - отвечал Господь, - «не имете веры. Аще и вопрошу вас» (о том, что могло бы вывести вас из ослепления), «не отвещаете Ми, и» (хотя бы Я доказал, что вы должны верить словам Моим) «ни отпустите Мя». (После этого остается одно) «отселе Сын Человеческий» (Я Мессия) «будет седяй одесную силы Божьей» (не будет более являться перед вами в виде уничиженного узника, а приимет вид всемогущего царя и судии)».
«Итак, Ты - Сын Божий» (Мессия)? - спросили с нетерпением некоторые из судей.
- «Аз есмь», - отвечал Господь.
«Он Сам на Себя произнес осуждение, - повторяли одни за другими старейшины, - более не о чем и рассуждать. Смерть, смерть богохульнику!.. Смерть, смерть Лжемессии!» (Лк.22:66-71).
Иисус Христос в узах был отведен стражами из дома Каиафы в преторию Пилата (так назывался весь дом и, в частности, судилище римского правителя). За Ним следовали туда же первосвященники, старейшины, фарисеи и книжники (Мф.27:1-2).
«Хорошо, - сказал он, - я готов исполнить ваше требование; слышу, что вам хочется просить свободы Варавве. Не препятствую. Впрочем, предлагаю вместе с ним на выбор другого. Хотите ли, чтобы я отпустил вам Иисуса, так называемого Христа, Царя Иудейского?» (Мф.27:17; Мк.15:9; Ин.18:39). Более Пилат ничего не сказал в одобрение Иисуса Христа. Из его уст одобрение скорее могло иметь противоположный результат и показаться посягательством на свободу выбора, которой так дорожил народ, воздыхавший о древних правах. Но что он сказал бы в одобрение, уже некоторым образом заключалось в наименовании Узника Христом, Царем Иудейским, которое, кажется, сказано Пилатом в знак снисхождения. В самом деле, с этим наименованием соединены были все приятные воспоминания, все лестные надежды народа иудейского, некогда имевшего собственных царей и теперь с нетерпением ожидавшего Мессию-Царя из потомков Давидовых. Сама честь народная требовала дать свободу и жизнь Тому Человеку, все преступление Которого состояло в наименовании Себя Царем Иудейским.
(по материалам: http://www.isihazm.ru/?id=16&sid=58)
Продолжение следует...