Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются против женщин»: работа и культура
Продолжение темы
Работа
Мужчины веками использовали женщин - и женскую «красоту» - как валюту, которой обменивались между собой. Неудивительно, что представления о красоте фактически включают ее в экономику в качестве денежного эквивалента: «девушка на миллион долларов», «дорого выглядеть», «твое лицо - твое богатство»... Красота была характеристикой женщины как товара. А когда женщина вышла на рынок труда в качестве субъекта, миф о красоте сделал красоту ее характеристикой как профессионала - характеристикой настолько произвольной и хрупкой, что она постоянно подрывает возможности женщины на рынке труда.
Вульф приводит статистику, описывающую стремительный рост количества женщин на рынке труда, и проводит аналогию с приливом рабочей силы иммигрантов в разные периоды существования разных стран. Иммигрантов всегда боялись, потому что их рабочие качества обычно превосходили качества местного населения, и тем самым они занимали рабочие места и меняли экономику. Страх выражался в создании стереотипов, ограничивающих возможности иммигрантов, и в дискриминации. Вышедшие на рынок труда женщины так же опасны для статус кво, для существующей мужской рабочей силы и мужской экономики, как иммигранты - для местных. Но женщины - не меньшинство в количественном значении слова. И они умеют работать вдвое больше мужчин.
В подтверждение этого Вульф также приводит статистику и результаты многочисленных исследований. Все они утверждают - женщины работают больше, лучше, эффективнее, даже при худших стартовых условиях добиваются более высоких результатов, чем мужчины. Современные женщины добиваются успехов в профессиональной сфере, несмотря на то, что дома их ждет «вторая смена» - то, что не считается за работу: домашнее хозяйство, включающее уборку, готовку, уход за детьми, стариками и больными. Им по-прежнему занимаются преимущественно женщины, даже в семьях, где работают оба партнера, и делают это бесплатно. Экономика индустриализированных стран рухнула бы, если бы женщины перестали выполнять эту работу бесплатно.
Красота стала «третьей сменой», необходимой, чтобы мужчины смогли удержать первенство перед женщинами, обходящими их даже в условиях сочетания профессиональной и домашней рабочих смен. Раньше красота была профессиональной характеристикой только для определенного узкого набора профессий, построенных вокруг демонстрации красивой внешности: манекенщицы, актрисы, танцовщицы, эскорты-сопровождающие. Профессиональные красавицы не имели высокого статуса в обществе и не пользовались уважением. Однако чем больше влияния получают в обществе женщины в ходе феминистического развития, тем - парадоксальным образом - больше влияния и уважения достается профессиональным красавицам, и тем больше красота становится обязательной профессиональной характеристикой любой женщины, независимо от профессии. Пресловутая «презентабельная внешность» распространяется в сферы, в которых внешность не должна иметь значения - причем это правило относится только к женщинам.
Наоми Вульф описывает три «необходимые лжи» красоты как профессиональной характеристики:
1. «Красота» определяется как легитимная и обязательная характеристика для получения женщиной власти и влияния.
2. Дискриминация первого пункта маскируется за утверждением, что любая женщина может добиться «красоты», если будет прикладывать достаточно много усилий.
3. Рабочей женщине навязали понимание красоты, которое подрывает образ мысли, развитый у нее женским движением.
Таким образом, «красота» стала для работодателей легитимным средством для того, чтобы якобы проверять профессиональные качества женщины, упорство в достижении цели и так далее, на практике имея возможности постоянно «осаживать» ее из-за несоответствия идеалу. В то же время «красота» постоянно разрушает самооценку женщины и ее уверенность в себе как в профессионале. Современная работающая женщина сталкивается с тем, что для получения признания ей нужно совмещать функции профессионала в своем деле, профессиональной домохозяйки, жены и матери, и профессиональной красавицы, и во все три эти рабочие смены быть на высоте - иначе ее успех объявляется фальшивым.
Для внедрения «красоты как профессиональной характеристики» сформировалась идеология женских журналов, в которых язык упорства и целеустремленности, необходимых в работе, применяется к бесконечной переделке собственного тела - «если будешь больше трудиться, сможешь стать как наша (нарисованная в фотошопе нежизнеспособная) модель». Идеология «профессиональной красоты» использует женские страхи и укоренившееся, навязанное чувство вины для того, чтобы подавить сопротивление «третьей смене». В конце концов, «профессиональная красота» становится обязательной характеристикой женского статуса в рабочей среде.
Вульф описывает историю формирования «красоты как профессиональной характеристики» в США, перечисляя ключевые события и показательные судебные процессы, в ходе которых суд поддерживал двойные стандарты, применявшиеся к женщинам. Процессы демонстрируют то, насколько произвольна характеристика «красоты», никак и никем не определяемая, кроме «смотрящего», то есть работодателя. Они же иллюстрируют то, что «красота как профессиональная
характеристика» загоняет женщину в тупик: если она выглядит недостаточно женственно, красиво, привлекательно, прикладывает недостаточно много усилий для создания «профессионально красивой» внешности - ее увольняют или не повышают; если она выглядит женственно и привлекательно, прикладывает усилия для «наведения марафета», то недооценивается как работник и подвергается сексуальным домогательствам, которые оправдываются тем, что она их провоцирует своей внешностью.
Опасность «красоты как профессиональной характеристики» в том, что она никак не формализована, у нее нет критериев, и при этом она балансирует между «недостаточностью» и «провокационностью» - а точку баланса определяет кто угодно, только не сама женщина. Дресс-код для мужчин-профессионалов - это униформа, относительно четкая и понятная всем. Дресс-код для женщин-профессионалов - это лабиринт, где нужно лавировать между привлекательностью и легкомыслием, женственностью и солидностью. При этом вина за неудачу всегда ложится на женщину, хотя условия для неудачи созданы были не ею.
Еще одна опасность «профессиональной красоты» - то, как тесно она связана с возрастом. Вульф рассматривает пример профессиональных новостных ведущих, где рядом со зрелыми и пожилыми мужчинами - седыми и лысыми, морщинистыми, с толстыми или крючковатыми носами, с нестандартными, характерными, уникальными лицами - оказывались молодые женщины, к внешности которым выдвигался жесткий набор требований, сводившихся к однотипности. Возрастные характеристики усиливают уникальность внешности, индивидуальный опыт оставляет на ней следы.
Приравнивание «красоты» к молодости лишает зрелых, опытных женщин права на свою зрелость, опыт и индивидуальность - в том числе в рабочей среде. В то же время, чем старше становится женщина (и чем больше профессиональных успехов она добивается с возрастом), тем сильнее она отступает от рамок «красоты» - и тем больше усилий ей приходится прикладывать, чтобы соответствовать; тем больше ее успешность как профессионала подвергается давлению из-за ее «неуспешности» как профессиональной красавицы. Мужчина с возрастом только наращивает свой профессиональный статус. Женщина имеет больше профессиональных возможностей в молодости и больше рискует остаться без работы или без возможностей карьерного роста с возрастом.
Вульф описывает потребность в женской рабочей силе как дешевой (недоплачиваемой), покорной и не стремящейся к карьерному росту, готовой заниматься отупляющим, скучным, механическим трудом на низших ступенях профессиональной иерархии, в то время как высшие ступени заняты мужчинами, и статус кво сохраняется. Она пишет: «Красота как профессиональная характеристика дает работодателям то, что им нужно от женской рабочей силы с экономической точки нескольких уровнях зрения, воздействуя на женщин психологически. Красота как профессиональная характеристика поддерживает двойные стандарты. Там, где запрещена дискриминация на рабочем месте и в оплате труда по полу, сохраняется дискриминация по красоте - но только для женщин. От мужчин требуется выглядеть «профессионально»; от женщин требуется выглядеть «красиво», даже если это требование маскируется в более деловые термины вроде «презентабельной внешности».
Красота как профессиональная характеристика подрывает уверенность женщин в себе - и в своей внешности, и в своих рабочих качествах. «Красивая» женщина никогда не может быть уверена, на чем основаны ее рабочие достижения - на ее реальных способностях или на ее внешности. Остальные находятся в ситуации постоянного сравнения себя с «идеальной (профессиональной) женщиной», изображения которой нередко окружают со всех сторон вместе с эротизированными изображениями женщины-как-объекта. Вульф приводит исследования, которые показывают, что когда на рабочем месте есть сексуализированные изображения женщин, женщины постоянно ощущают себя в ситуации сравнения, у них ухудшается самооценка и возникает ситуация, равнозначная прямому сексуальному домогательству.
Красота как профессиональная характеристика подрывает финансовое положение женщин. Они тратят на поддержание «профессиональной красоты» намного больше денег, чем мужчины - и эти расходы вменяются им в обязанность. Мужчина может ограничиваться небольшим набором одежды и обуви, минимальным уходом за собой, и не обязан поддерживать «форму» и иллюзию молодости. Одежда и обувь, косметика и украшения женщин дополняются требованиями к их телу и лицу, для соответствия которым приходится проходить многочисленные времяемкие и дорогостоящие процедуры по «поддержанию формы», и даже обращаться к пластической хирургии.
Красота как профессиональная характеристика заставляет женщин конкурировать между собой, разделяя их на личном и на профессиональном уровне. Она же на физическом, телесном уровне утверждает для них несправедливость ситуации. ...Оценка женщин как красавиц, а не как профессионалов, каждый день подкидывает им метафоры реальной экономической несправедливости, с которой они сталкиваются в работе: избирательные привилегии, фаворитизм при повышении, отсутствие социальной безопасности... Труд, вложенный в красоту, и красота как профессиональная характеристика на рабочем месте учат женщин тому, что к ним справедливость не относится. Эта несправедливость представляется им как нечто неизменное, вечное, приемлемое и порождаемое самой женщиной, такая же часть ее, как рост, цвет волос, пол и форма лица.
Женские журналы, по определению Наоми Вульф, служат «писанием» новой религии - Церкви Красоты, сменившей стремительно лишающиеся влияния традиционные церкви в качестве идеологического и морального ориентира для женщин, и парадоксально священной для мужчин.
Культура
В этой главе «Мифа о красоте» Наоми Вульф анализирует западную культуру и то, каким образом женщины (особенно женщины среднего класса) в ней оказываются так зависимы от ролевых моделей, которые им предлагает глянец и телеэкран, и так сильно подвержены воздействию мифа. Она цитирует Джона Бергера: «Мужчины смотрят на женщин. Женщины наблюдают за тем, как на них самих смотрят. Это определяет не только отношение мужчин к женщинам, но и отношение женщин к ним самим».
В мужской культуре женщины - всего лишь «красавицы», чтобы культура могла оставаться мужской. Когда женщины в культуре проявляют характер, они не желанны, в отличие от желанной безыскусной инженю. Красивая героиня - это оксюморон, потому что героизм - это индивидуальность, интересная и постоянно меняющаяся, а «красота» одинаковая для всех, скучная и неизменная.
В мужской культуре женщина бывает либо красивой, но глупой, либо умной, но некрасивой - ей не позволено иметь и ум, и тело. Вульф перечисляет многочисленные литературные примеры пар женщин, из которых одна умна, а другая красива, и неизменно одна выигрывает, а другая проигрывает мифу о красоте. Зато в женской литературе при столкновении красоты и души выигрывает душа - женская проза порождает многочисленные сопоставления бессердечных пустых красавиц и незаметных на первый взгляд, но умных и тонких женщин, за которыми в итоге оказывается моральная победа в истории. Тем не менее, мужская культура не оставляет женщинам места героинь в своих сюжетах, по крайней мере, не на тех же правах, что и мужчинам. Герои-мужчины своим умом и душой, своей дерзостью и смелостью двигают события; они становятся героями, потому что они выделяются среди других мужчин. Женщины существуют в сюжетах благодаря своей красоте; события с ними случаются из-за их красоты, а их активные действия порицаются и наказываются действующими в сюжете силами. [Читающая книги] девочка узнает, что истории случаются с «красивыми» женщинами, даже если они неинтересные. Но никакие истории, интересные или нет, не случаются с женщинами, которые не «красивы».
Миф о красоте утверждает, что качество, которое называется «красота», существует, объективно и универсально. Женщины должны желать ее воплощать, а мужчины должны желать обладать женщинами, которые воплощают «красоту». Это воплощение обязательно для женщин, но не для мужчин; такая ситуация необходима и естественна из биологических, сексуальных и эволюционных соображений. Сильные мужчины сражаются за красивых женщин, а красивые женщины более успешны с репродуктивной точки зрения. Красота женщины соответствует ее плодородию, а поскольку система основана на сексуальном отборе, это неизбежно и неизменно. (Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются против женщин»).
Значительную часть главы Вульф посвящает женским журналам, опровергая насмешливое отношение к ним, бытующее в мужской культуре. Женские журналы, пишет она, представляют собой женскую массовую культуру. «Общая» массовая культура склоняется к мужскому взгляду, мужской точке зрения, и это видно по тому, каким темам она отдает приоритет и как их освещает; «суперкубок занимает первую страницу, а изменения в законодательстве о детских садах - один абзац на внутренних страницах». Мужские вопросы освещаются на «общих» страницах, в общих передачах, в прайм-тайм, а женские - на «женских» страницах и в «женское» время, днем, для домохозяек. Женские журналы, по наблюдениям Вульф, являются одновременно женским пространством и их окном в массовую культуру со своей точки зрения, и к тому же предоставляют возможность диалога между женщинами посредством «писем в редакцию».
Согласно анализу Вульф, женские журналы, несмотря на пропаганду «мифа о красоте», а до него - «загадки женственности», «популяризировали феминистские идеи больше, чем любые другие материалы, и точно больше, чем откровенно феминистские журналы». Она описывает острые женские темы, которые поднимались в глянце, от доступа к абортам и контрацепции до - как ни странно - позитивного отношения к собственному телу. В то же время они являются увеличительным стеклом конфликта между реальными женскими потребностями и стремлениями и «красотой», которой женщины платят за возможность и право их реализовывать.
Женские журналы заменяют женщине советчицу, наставницу, ролевую модель, которой ей так остро не хватает в обществе. Реальные женщины-ролевые модели видны редко, и большинство из тех, кого предлагает массовая культура - это «профессиональные красавицы». Матери и старшие знакомые проигрывают тем, что они стареют - недопустимый грех в обществе «мифа о красоте». Миф же заставляет женщину считать других женщин конкурентками, видеть в них врага еще прежде, чем они заговорят. В то же время женские журналы предлагают не только знания, но и доверительный, интимный тон, как будто внушающий уверенность в себе, гордость за себя, дающий силы двигаться дальше. Они создают ощущение клуба, круга близких подруг, объединяющихся для того, чтобы помочь друг другу.
Однако, одной рукой поддерживая, другой эти ласковые подруги-наставницы отравляют свои дары. Журналы подрывают уверенность женщин в себе, сопоставляя их с «образцами» красоты и неизменно находя недостатки, и диктуют им «правила» указующим тоном, который трудно представить в мужских журналах, пользуясь тем, что женщины еще недавно были вынуждены подчиняться во всем указаниям извне.
Рост и развитие женских журналов исторически сопровождали рост и развитие женского движения - и «мифа о красоте», который был и остается инструментом его сдерживания. Женские журналы чувствительно реагировали на положение женщин; например, викторианские журналы были полностью посвящены интересам женщин, запертых дома, но с началом Первой Мировой они развили социальную осознанность, соответствующую женщинам, которые стали активно участвовать в работе, связанной с военными действиями. Аналогичная ситуация наблюдалась и в сороковые. В то же время журналы с их рекламодателями стремились уравновесить женскую активность уговорами «сохранять женственность и красоту» даже на мужской работе. Вышедшие на рынок труда женщины обретали ощущение компетентности, уверенность в себе, автономность и финансовую независимость, но статьи и реклама в журналах напоминали им о необходимости сохранять Женские Качества. А после окончания войн, когда вернувшимся с фронта мужчинам потребовались рабочие места, журналы принялись сладко петь о домашнем уюте как должном месте и призвании женщины, вопреки тому, что больше половины женщин поначалу не стремились возвращаться в дом, их вполне устраивали освоенные за время войн рабочие места и публичная сфера деятельности. Вульф подчеркивает, что хотя многие исследователи отмечают, что женские журналы отражают исторические изменения, мало кто рассматривает то, как они их определяют, предлагая женщинам те социальные роли, в которых они лучше служат интересам рекламодателей.
Пересказывая посвященную женским журналам и рекламе в них главу из «Загадки Женственности» Бетти Фридан, Наоми Вульф приводит примеры того, как в пятидесятых изменилось распределение влияния на содержимое журнала между редакцией и рекламодателями, и журналы начали еще активнее работать на рекламодателей, создавая у женщин ощущение неидеальности, недостаточной компетентности как домохозяйки (высшая задача женщины), от которого можно было
избавиться с помощью того или иного продукта - бытовой химии, электроники, посуды, мебели... Теперь журналы практически в тех же терминах и теми же методами навязывают ощущение неидеальности женщины как красавицы - ее новая высшая задача. Как раньше главной задачей женщины-домохозяйки было покупать товары для дома, так теперь главная задача женщины-красавицы - покупать товары для красоты, а для этого нужно поддерживать ее в состоянии постоянной неуверенности, стремления к недостижимой «красоте».
«Перенос вины», культивируемый женскими журналами, Вульф связывает с распространенной реакцией на феминисток, которых всегда старались представить «некрасивыми», не интересующими мужчин и потому злыми на них женщинами, тем самым одновременно обесценивая их критику мужской культуры и вызывая у женщин страх перед ярлыком «феминистки». В то же время красивая женщина, как считает мужская культура, не может быть умной; следовательно, слова любой женщины не имеют значения - она либо красива и, значит, глупа и говорит бессмыслицу, либо некрасива, а значит, неуспешна как женщина и обозлена. Журналы играют и на этом, проводя границу между интересами «настоящей женщины» и «неженственной» активной борьбой за еще недостигнутые права и свободы.
Журналы представляют собой посредника между производителями товаров и женщинами, которые их покупают, и финансируются за счет производителей-рекламодателей. Именно они контролируют содержимое женских журналов, наполняя его статьями, которые нужны по большей части для того, чтобы создать видимость нужности товаров. Вульф приводит цифры, свидетельствующие о том, что все больше содержания женских журналов принадлежит рекламодателям и диктуется ими, и цитаты редакторов, иллюстрирующие, как редакция регулярно оказывается бессильна перед их требованиями. Чем больше люди привыкают игнорировать рекламные послания, тем более навязчивыми и всепроникающими они становятся.
Рекламодатели определяют не только то, что должно публиковаться в женских журналах, но и то, чего там не должно быть. Заключая контракты, они оговаривают, какие темы и как не должны освещаться; они могут отозвать свою рекламу - и свои деньги - если журнал поднимает «неудобные» для них темы. Вульф приводит примеры того, как журналы лишались рекламодателей и их финансирования за то, что публиковали недостаточно накрашенных женщин, или хвалили красоту естественных седых волос, или демонстрировали на обложке вместо моделей женщин, отличавшихся достижениями, но не «красотой». Рекламодателям нужно, чтобы читатели считали плохими видимый возраст, или «лишний» вес, или лицо без косметики, потому что на их ненависти к своему телу держится многомиллионная индустрия.
Есть в журналах и более прямолинейная цензура: они не могут публиковать всю правду о продукции своих рекламодателей. Они публикуют только хвалебные отзывы, только данные, подтверждающие действенность продукта, но не критику и не факты о побочных эффектах. Об этом Вульф будет еще говорить в следующей главе, «Религия», а пока она переходит к теме ретуши, в наши дни превратившейся в фотошоп - еще одной форме журнальной цензуры.
Женщины в возрасте либо не появляются на страницах журналов, либо ретушируются так, чтобы выглядеть моложе. Ни один снимок женщины не обходится без ретуши, которая делает ее «красивее» - то есть ближе к безликой Железной Деве мифа и дальше от себя самой как уникальной индивидуальности. «Теперь читатели не представляют, как выглядит в печати настоящее лицо шестидесятилетней женщины, потому что его перерисовали и оно выглядит на сорок пять. Хуже того,
шестидесятилетние читательницы смотрят в зеркало и думают, что выглядят слишком старыми, потому что сравнивают себя с отретушированным лицом в журнале».
Как это сочетается с ценностями Запада, который ненавидит цензуру и верит в свободный обмен идеями? Это не праздный вопрос. Речь идет о самых основополагающих свободах: свободе представлять собственное будущее, праве гордиться своей жизнью. ...Ретушь, стирающая возраст с лиц женщин, стирает их идентичность, силу и историю.
Вульф описывает идеальный журнал, который представляет в позитивном свете моделей полных, невысокого роста, пожилых, или вообще обходится без моделей, изображая настоящих, обычных женщин. Допустим, в нем принята политика отказа от жестокости по отношению к женщинам... он не пишет об экспресс-диетах, не предлагает мантры ненависти к себе, не рекламирует профессии, которые разрезают здоровые женские тела. Допустим, в нем публикуются статьи, которые хвалят величие видимого возраста, полные любви фотоэссе о телах женщин всех форм и пропорций, с ласковым интересом изучаются изменения тела после беременности, родов и грудного вскармливания, предлагаются рецепты без приправы наказания и вины и печатаются соблазнительные изображения мужчин. Такой журнал разорится, потому что потеряет рекламодателей - и читателей. Женщины сами настолько погружены в «миф о красоте», что часто интернализируют его, не веря, что женские темы и вопросы могут быть интересны без приправы «красоты».
Продолжение
Работа
Мужчины веками использовали женщин - и женскую «красоту» - как валюту, которой обменивались между собой. Неудивительно, что представления о красоте фактически включают ее в экономику в качестве денежного эквивалента: «девушка на миллион долларов», «дорого выглядеть», «твое лицо - твое богатство»... Красота была характеристикой женщины как товара. А когда женщина вышла на рынок труда в качестве субъекта, миф о красоте сделал красоту ее характеристикой как профессионала - характеристикой настолько произвольной и хрупкой, что она постоянно подрывает возможности женщины на рынке труда.
Вульф приводит статистику, описывающую стремительный рост количества женщин на рынке труда, и проводит аналогию с приливом рабочей силы иммигрантов в разные периоды существования разных стран. Иммигрантов всегда боялись, потому что их рабочие качества обычно превосходили качества местного населения, и тем самым они занимали рабочие места и меняли экономику. Страх выражался в создании стереотипов, ограничивающих возможности иммигрантов, и в дискриминации. Вышедшие на рынок труда женщины так же опасны для статус кво, для существующей мужской рабочей силы и мужской экономики, как иммигранты - для местных. Но женщины - не меньшинство в количественном значении слова. И они умеют работать вдвое больше мужчин.
В подтверждение этого Вульф также приводит статистику и результаты многочисленных исследований. Все они утверждают - женщины работают больше, лучше, эффективнее, даже при худших стартовых условиях добиваются более высоких результатов, чем мужчины. Современные женщины добиваются успехов в профессиональной сфере, несмотря на то, что дома их ждет «вторая смена» - то, что не считается за работу: домашнее хозяйство, включающее уборку, готовку, уход за детьми, стариками и больными. Им по-прежнему занимаются преимущественно женщины, даже в семьях, где работают оба партнера, и делают это бесплатно. Экономика индустриализированных стран рухнула бы, если бы женщины перестали выполнять эту работу бесплатно.
Красота стала «третьей сменой», необходимой, чтобы мужчины смогли удержать первенство перед женщинами, обходящими их даже в условиях сочетания профессиональной и домашней рабочих смен. Раньше красота была профессиональной характеристикой только для определенного узкого набора профессий, построенных вокруг демонстрации красивой внешности: манекенщицы, актрисы, танцовщицы, эскорты-сопровождающие. Профессиональные красавицы не имели высокого статуса в обществе и не пользовались уважением. Однако чем больше влияния получают в обществе женщины в ходе феминистического развития, тем - парадоксальным образом - больше влияния и уважения достается профессиональным красавицам, и тем больше красота становится обязательной профессиональной характеристикой любой женщины, независимо от профессии. Пресловутая «презентабельная внешность» распространяется в сферы, в которых внешность не должна иметь значения - причем это правило относится только к женщинам.
Наоми Вульф описывает три «необходимые лжи» красоты как профессиональной характеристики:
1. «Красота» определяется как легитимная и обязательная характеристика для получения женщиной власти и влияния.
2. Дискриминация первого пункта маскируется за утверждением, что любая женщина может добиться «красоты», если будет прикладывать достаточно много усилий.
3. Рабочей женщине навязали понимание красоты, которое подрывает образ мысли, развитый у нее женским движением.
Таким образом, «красота» стала для работодателей легитимным средством для того, чтобы якобы проверять профессиональные качества женщины, упорство в достижении цели и так далее, на практике имея возможности постоянно «осаживать» ее из-за несоответствия идеалу. В то же время «красота» постоянно разрушает самооценку женщины и ее уверенность в себе как в профессионале. Современная работающая женщина сталкивается с тем, что для получения признания ей нужно совмещать функции профессионала в своем деле, профессиональной домохозяйки, жены и матери, и профессиональной красавицы, и во все три эти рабочие смены быть на высоте - иначе ее успех объявляется фальшивым.
Для внедрения «красоты как профессиональной характеристики» сформировалась идеология женских журналов, в которых язык упорства и целеустремленности, необходимых в работе, применяется к бесконечной переделке собственного тела - «если будешь больше трудиться, сможешь стать как наша (нарисованная в фотошопе нежизнеспособная) модель». Идеология «профессиональной красоты» использует женские страхи и укоренившееся, навязанное чувство вины для того, чтобы подавить сопротивление «третьей смене». В конце концов, «профессиональная красота» становится обязательной характеристикой женского статуса в рабочей среде.
Вульф описывает историю формирования «красоты как профессиональной характеристики» в США, перечисляя ключевые события и показательные судебные процессы, в ходе которых суд поддерживал двойные стандарты, применявшиеся к женщинам. Процессы демонстрируют то, насколько произвольна характеристика «красоты», никак и никем не определяемая, кроме «смотрящего», то есть работодателя. Они же иллюстрируют то, что «красота как профессиональная
характеристика» загоняет женщину в тупик: если она выглядит недостаточно женственно, красиво, привлекательно, прикладывает недостаточно много усилий для создания «профессионально красивой» внешности - ее увольняют или не повышают; если она выглядит женственно и привлекательно, прикладывает усилия для «наведения марафета», то недооценивается как работник и подвергается сексуальным домогательствам, которые оправдываются тем, что она их провоцирует своей внешностью.
Опасность «красоты как профессиональной характеристики» в том, что она никак не формализована, у нее нет критериев, и при этом она балансирует между «недостаточностью» и «провокационностью» - а точку баланса определяет кто угодно, только не сама женщина. Дресс-код для мужчин-профессионалов - это униформа, относительно четкая и понятная всем. Дресс-код для женщин-профессионалов - это лабиринт, где нужно лавировать между привлекательностью и легкомыслием, женственностью и солидностью. При этом вина за неудачу всегда ложится на женщину, хотя условия для неудачи созданы были не ею.
Еще одна опасность «профессиональной красоты» - то, как тесно она связана с возрастом. Вульф рассматривает пример профессиональных новостных ведущих, где рядом со зрелыми и пожилыми мужчинами - седыми и лысыми, морщинистыми, с толстыми или крючковатыми носами, с нестандартными, характерными, уникальными лицами - оказывались молодые женщины, к внешности которым выдвигался жесткий набор требований, сводившихся к однотипности. Возрастные характеристики усиливают уникальность внешности, индивидуальный опыт оставляет на ней следы.
Приравнивание «красоты» к молодости лишает зрелых, опытных женщин права на свою зрелость, опыт и индивидуальность - в том числе в рабочей среде. В то же время, чем старше становится женщина (и чем больше профессиональных успехов она добивается с возрастом), тем сильнее она отступает от рамок «красоты» - и тем больше усилий ей приходится прикладывать, чтобы соответствовать; тем больше ее успешность как профессионала подвергается давлению из-за ее «неуспешности» как профессиональной красавицы. Мужчина с возрастом только наращивает свой профессиональный статус. Женщина имеет больше профессиональных возможностей в молодости и больше рискует остаться без работы или без возможностей карьерного роста с возрастом.
Вульф описывает потребность в женской рабочей силе как дешевой (недоплачиваемой), покорной и не стремящейся к карьерному росту, готовой заниматься отупляющим, скучным, механическим трудом на низших ступенях профессиональной иерархии, в то время как высшие ступени заняты мужчинами, и статус кво сохраняется. Она пишет: «Красота как профессиональная характеристика дает работодателям то, что им нужно от женской рабочей силы с экономической точки нескольких уровнях зрения, воздействуя на женщин психологически. Красота как профессиональная характеристика поддерживает двойные стандарты. Там, где запрещена дискриминация на рабочем месте и в оплате труда по полу, сохраняется дискриминация по красоте - но только для женщин. От мужчин требуется выглядеть «профессионально»; от женщин требуется выглядеть «красиво», даже если это требование маскируется в более деловые термины вроде «презентабельной внешности».
Красота как профессиональная характеристика подрывает уверенность женщин в себе - и в своей внешности, и в своих рабочих качествах. «Красивая» женщина никогда не может быть уверена, на чем основаны ее рабочие достижения - на ее реальных способностях или на ее внешности. Остальные находятся в ситуации постоянного сравнения себя с «идеальной (профессиональной) женщиной», изображения которой нередко окружают со всех сторон вместе с эротизированными изображениями женщины-как-объекта. Вульф приводит исследования, которые показывают, что когда на рабочем месте есть сексуализированные изображения женщин, женщины постоянно ощущают себя в ситуации сравнения, у них ухудшается самооценка и возникает ситуация, равнозначная прямому сексуальному домогательству.
Красота как профессиональная характеристика подрывает финансовое положение женщин. Они тратят на поддержание «профессиональной красоты» намного больше денег, чем мужчины - и эти расходы вменяются им в обязанность. Мужчина может ограничиваться небольшим набором одежды и обуви, минимальным уходом за собой, и не обязан поддерживать «форму» и иллюзию молодости. Одежда и обувь, косметика и украшения женщин дополняются требованиями к их телу и лицу, для соответствия которым приходится проходить многочисленные времяемкие и дорогостоящие процедуры по «поддержанию формы», и даже обращаться к пластической хирургии.
Красота как профессиональная характеристика заставляет женщин конкурировать между собой, разделяя их на личном и на профессиональном уровне. Она же на физическом, телесном уровне утверждает для них несправедливость ситуации. ...Оценка женщин как красавиц, а не как профессионалов, каждый день подкидывает им метафоры реальной экономической несправедливости, с которой они сталкиваются в работе: избирательные привилегии, фаворитизм при повышении, отсутствие социальной безопасности... Труд, вложенный в красоту, и красота как профессиональная характеристика на рабочем месте учат женщин тому, что к ним справедливость не относится. Эта несправедливость представляется им как нечто неизменное, вечное, приемлемое и порождаемое самой женщиной, такая же часть ее, как рост, цвет волос, пол и форма лица.
Женские журналы, по определению Наоми Вульф, служат «писанием» новой религии - Церкви Красоты, сменившей стремительно лишающиеся влияния традиционные церкви в качестве идеологического и морального ориентира для женщин, и парадоксально священной для мужчин.
Культура
В этой главе «Мифа о красоте» Наоми Вульф анализирует западную культуру и то, каким образом женщины (особенно женщины среднего класса) в ней оказываются так зависимы от ролевых моделей, которые им предлагает глянец и телеэкран, и так сильно подвержены воздействию мифа. Она цитирует Джона Бергера: «Мужчины смотрят на женщин. Женщины наблюдают за тем, как на них самих смотрят. Это определяет не только отношение мужчин к женщинам, но и отношение женщин к ним самим».
В мужской культуре женщины - всего лишь «красавицы», чтобы культура могла оставаться мужской. Когда женщины в культуре проявляют характер, они не желанны, в отличие от желанной безыскусной инженю. Красивая героиня - это оксюморон, потому что героизм - это индивидуальность, интересная и постоянно меняющаяся, а «красота» одинаковая для всех, скучная и неизменная.
В мужской культуре женщина бывает либо красивой, но глупой, либо умной, но некрасивой - ей не позволено иметь и ум, и тело. Вульф перечисляет многочисленные литературные примеры пар женщин, из которых одна умна, а другая красива, и неизменно одна выигрывает, а другая проигрывает мифу о красоте. Зато в женской литературе при столкновении красоты и души выигрывает душа - женская проза порождает многочисленные сопоставления бессердечных пустых красавиц и незаметных на первый взгляд, но умных и тонких женщин, за которыми в итоге оказывается моральная победа в истории. Тем не менее, мужская культура не оставляет женщинам места героинь в своих сюжетах, по крайней мере, не на тех же правах, что и мужчинам. Герои-мужчины своим умом и душой, своей дерзостью и смелостью двигают события; они становятся героями, потому что они выделяются среди других мужчин. Женщины существуют в сюжетах благодаря своей красоте; события с ними случаются из-за их красоты, а их активные действия порицаются и наказываются действующими в сюжете силами. [Читающая книги] девочка узнает, что истории случаются с «красивыми» женщинами, даже если они неинтересные. Но никакие истории, интересные или нет, не случаются с женщинами, которые не «красивы».
Миф о красоте утверждает, что качество, которое называется «красота», существует, объективно и универсально. Женщины должны желать ее воплощать, а мужчины должны желать обладать женщинами, которые воплощают «красоту». Это воплощение обязательно для женщин, но не для мужчин; такая ситуация необходима и естественна из биологических, сексуальных и эволюционных соображений. Сильные мужчины сражаются за красивых женщин, а красивые женщины более успешны с репродуктивной точки зрения. Красота женщины соответствует ее плодородию, а поскольку система основана на сексуальном отборе, это неизбежно и неизменно. (Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются против женщин»).
Значительную часть главы Вульф посвящает женским журналам, опровергая насмешливое отношение к ним, бытующее в мужской культуре. Женские журналы, пишет она, представляют собой женскую массовую культуру. «Общая» массовая культура склоняется к мужскому взгляду, мужской точке зрения, и это видно по тому, каким темам она отдает приоритет и как их освещает; «суперкубок занимает первую страницу, а изменения в законодательстве о детских садах - один абзац на внутренних страницах». Мужские вопросы освещаются на «общих» страницах, в общих передачах, в прайм-тайм, а женские - на «женских» страницах и в «женское» время, днем, для домохозяек. Женские журналы, по наблюдениям Вульф, являются одновременно женским пространством и их окном в массовую культуру со своей точки зрения, и к тому же предоставляют возможность диалога между женщинами посредством «писем в редакцию».
Согласно анализу Вульф, женские журналы, несмотря на пропаганду «мифа о красоте», а до него - «загадки женственности», «популяризировали феминистские идеи больше, чем любые другие материалы, и точно больше, чем откровенно феминистские журналы». Она описывает острые женские темы, которые поднимались в глянце, от доступа к абортам и контрацепции до - как ни странно - позитивного отношения к собственному телу. В то же время они являются увеличительным стеклом конфликта между реальными женскими потребностями и стремлениями и «красотой», которой женщины платят за возможность и право их реализовывать.
Женские журналы заменяют женщине советчицу, наставницу, ролевую модель, которой ей так остро не хватает в обществе. Реальные женщины-ролевые модели видны редко, и большинство из тех, кого предлагает массовая культура - это «профессиональные красавицы». Матери и старшие знакомые проигрывают тем, что они стареют - недопустимый грех в обществе «мифа о красоте». Миф же заставляет женщину считать других женщин конкурентками, видеть в них врага еще прежде, чем они заговорят. В то же время женские журналы предлагают не только знания, но и доверительный, интимный тон, как будто внушающий уверенность в себе, гордость за себя, дающий силы двигаться дальше. Они создают ощущение клуба, круга близких подруг, объединяющихся для того, чтобы помочь друг другу.
Однако, одной рукой поддерживая, другой эти ласковые подруги-наставницы отравляют свои дары. Журналы подрывают уверенность женщин в себе, сопоставляя их с «образцами» красоты и неизменно находя недостатки, и диктуют им «правила» указующим тоном, который трудно представить в мужских журналах, пользуясь тем, что женщины еще недавно были вынуждены подчиняться во всем указаниям извне.
Рост и развитие женских журналов исторически сопровождали рост и развитие женского движения - и «мифа о красоте», который был и остается инструментом его сдерживания. Женские журналы чувствительно реагировали на положение женщин; например, викторианские журналы были полностью посвящены интересам женщин, запертых дома, но с началом Первой Мировой они развили социальную осознанность, соответствующую женщинам, которые стали активно участвовать в работе, связанной с военными действиями. Аналогичная ситуация наблюдалась и в сороковые. В то же время журналы с их рекламодателями стремились уравновесить женскую активность уговорами «сохранять женственность и красоту» даже на мужской работе. Вышедшие на рынок труда женщины обретали ощущение компетентности, уверенность в себе, автономность и финансовую независимость, но статьи и реклама в журналах напоминали им о необходимости сохранять Женские Качества. А после окончания войн, когда вернувшимся с фронта мужчинам потребовались рабочие места, журналы принялись сладко петь о домашнем уюте как должном месте и призвании женщины, вопреки тому, что больше половины женщин поначалу не стремились возвращаться в дом, их вполне устраивали освоенные за время войн рабочие места и публичная сфера деятельности. Вульф подчеркивает, что хотя многие исследователи отмечают, что женские журналы отражают исторические изменения, мало кто рассматривает то, как они их определяют, предлагая женщинам те социальные роли, в которых они лучше служат интересам рекламодателей.
Пересказывая посвященную женским журналам и рекламе в них главу из «Загадки Женственности» Бетти Фридан, Наоми Вульф приводит примеры того, как в пятидесятых изменилось распределение влияния на содержимое журнала между редакцией и рекламодателями, и журналы начали еще активнее работать на рекламодателей, создавая у женщин ощущение неидеальности, недостаточной компетентности как домохозяйки (высшая задача женщины), от которого можно было
избавиться с помощью того или иного продукта - бытовой химии, электроники, посуды, мебели... Теперь журналы практически в тех же терминах и теми же методами навязывают ощущение неидеальности женщины как красавицы - ее новая высшая задача. Как раньше главной задачей женщины-домохозяйки было покупать товары для дома, так теперь главная задача женщины-красавицы - покупать товары для красоты, а для этого нужно поддерживать ее в состоянии постоянной неуверенности, стремления к недостижимой «красоте».
«Перенос вины», культивируемый женскими журналами, Вульф связывает с распространенной реакцией на феминисток, которых всегда старались представить «некрасивыми», не интересующими мужчин и потому злыми на них женщинами, тем самым одновременно обесценивая их критику мужской культуры и вызывая у женщин страх перед ярлыком «феминистки». В то же время красивая женщина, как считает мужская культура, не может быть умной; следовательно, слова любой женщины не имеют значения - она либо красива и, значит, глупа и говорит бессмыслицу, либо некрасива, а значит, неуспешна как женщина и обозлена. Журналы играют и на этом, проводя границу между интересами «настоящей женщины» и «неженственной» активной борьбой за еще недостигнутые права и свободы.
Журналы представляют собой посредника между производителями товаров и женщинами, которые их покупают, и финансируются за счет производителей-рекламодателей. Именно они контролируют содержимое женских журналов, наполняя его статьями, которые нужны по большей части для того, чтобы создать видимость нужности товаров. Вульф приводит цифры, свидетельствующие о том, что все больше содержания женских журналов принадлежит рекламодателям и диктуется ими, и цитаты редакторов, иллюстрирующие, как редакция регулярно оказывается бессильна перед их требованиями. Чем больше люди привыкают игнорировать рекламные послания, тем более навязчивыми и всепроникающими они становятся.
Рекламодатели определяют не только то, что должно публиковаться в женских журналах, но и то, чего там не должно быть. Заключая контракты, они оговаривают, какие темы и как не должны освещаться; они могут отозвать свою рекламу - и свои деньги - если журнал поднимает «неудобные» для них темы. Вульф приводит примеры того, как журналы лишались рекламодателей и их финансирования за то, что публиковали недостаточно накрашенных женщин, или хвалили красоту естественных седых волос, или демонстрировали на обложке вместо моделей женщин, отличавшихся достижениями, но не «красотой». Рекламодателям нужно, чтобы читатели считали плохими видимый возраст, или «лишний» вес, или лицо без косметики, потому что на их ненависти к своему телу держится многомиллионная индустрия.
Есть в журналах и более прямолинейная цензура: они не могут публиковать всю правду о продукции своих рекламодателей. Они публикуют только хвалебные отзывы, только данные, подтверждающие действенность продукта, но не критику и не факты о побочных эффектах. Об этом Вульф будет еще говорить в следующей главе, «Религия», а пока она переходит к теме ретуши, в наши дни превратившейся в фотошоп - еще одной форме журнальной цензуры.
Женщины в возрасте либо не появляются на страницах журналов, либо ретушируются так, чтобы выглядеть моложе. Ни один снимок женщины не обходится без ретуши, которая делает ее «красивее» - то есть ближе к безликой Железной Деве мифа и дальше от себя самой как уникальной индивидуальности. «Теперь читатели не представляют, как выглядит в печати настоящее лицо шестидесятилетней женщины, потому что его перерисовали и оно выглядит на сорок пять. Хуже того,
шестидесятилетние читательницы смотрят в зеркало и думают, что выглядят слишком старыми, потому что сравнивают себя с отретушированным лицом в журнале».
Как это сочетается с ценностями Запада, который ненавидит цензуру и верит в свободный обмен идеями? Это не праздный вопрос. Речь идет о самых основополагающих свободах: свободе представлять собственное будущее, праве гордиться своей жизнью. ...Ретушь, стирающая возраст с лиц женщин, стирает их идентичность, силу и историю.
Вульф описывает идеальный журнал, который представляет в позитивном свете моделей полных, невысокого роста, пожилых, или вообще обходится без моделей, изображая настоящих, обычных женщин. Допустим, в нем принята политика отказа от жестокости по отношению к женщинам... он не пишет об экспресс-диетах, не предлагает мантры ненависти к себе, не рекламирует профессии, которые разрезают здоровые женские тела. Допустим, в нем публикуются статьи, которые хвалят величие видимого возраста, полные любви фотоэссе о телах женщин всех форм и пропорций, с ласковым интересом изучаются изменения тела после беременности, родов и грудного вскармливания, предлагаются рецепты без приправы наказания и вины и печатаются соблазнительные изображения мужчин. Такой журнал разорится, потому что потеряет рекламодателей - и читателей. Женщины сами настолько погружены в «миф о красоте», что часто интернализируют его, не веря, что женские темы и вопросы могут быть интересны без приправы «красоты».
Продолжение