Энн Уолдман (Anne Waldman)
Энн Уолдман (родилась 2 апреля 1945 года) - авторка более 40 поэтических книг, была канцлеркой Академии американских поэтов с 2011 по 2016 г. Лауреатка множества премий, Уолдман была связана с поколением Битников, Нью-Йоркской школой, Джеком Керуаком и Робертом Крили. Она серьезно изучала буддизм. Ее можно лишь условно отнести к нью-йоркской школе из-за глубокого духовного родства и дружбы с Фрэнком О'Хара и Тедом Берригэном, с которыми ее роднили экзистенциальные поиски, близость к течению американских экспрессионистов, стремление к безыскусности, к передаче чувств без прикрас.
Активизм Уолдман начался еще в 1970-х, она всегда сторонницей феминизма и прав человека, выступала против ядерного оружия, участвовала в движении "Поэты против войны".
Переводы Яна Пробштейна (источник)
"Революция"
Гляжу на страшное лето на горизонте
из окна, выходящего на улицу
Там все и случится где все
шляются вокруг озираясь по сторонам
подозревая что сердце другого откроет огонь
на улицах
таких же о которых читаешь каждый день
артерии по которым едем в центр
наполняющий энергией жизнь
и бьющий радостью на весь экран
Больше не могу усидеть на месте!
Хочешь пойти туда где мне не будет так плохо
Выбраться из этого островка до того, как рухнут мосты
(мое сердце тоже болит)
Нет я хочу сидеть посреди всего и смотреть кино
потом лечь спать по голове
Кто-то дубасит увесистой палкой, как враг
Который изменит лицо, которое не узнаешь
затем исчезает за окном с ружьем
Как одиночка-герой преследующий Главную улицу
кричит: "Где ты?" Я просто хочу узнать
всех ангелов смерти под американским небом!
Я едва вижу из-за громады зданий загрязняющих небо
пока оно не превратится в артиллерию бутылок
потом прояснится на секунду так что можно дышать
и ты понимаешь что все еще жива, как была и будешь
но хотела бы оказаться где-то еще, может в Африке.
Начать все сначала, а гонка становится все более зловещей
и мир идет тем путем, каким я всегда предполагала,
Ибо победитель, кого узнаем из коллективного прошлого,
вновь и вновь ворочается в своей могиле.
Так важно, когда кто-то умирает, заменить ее
не теряя ни минуты
"Звонок Фрэнка О’Хары"
Эпиграф: "Что все эти смерти могут быть жизнью в смерти"
Я жила в Сан-Франциско,
Мое сердце было в Манхэттене.
Не было ни смысла, ни связи,
Когда слышала грустные гудки ночью,
хрупкие воплощения женственности,
Эти 3 тона (последний самый звучный)
были, как предупреждения, хайку-муэдзины на заре.
Звонок раздался днем -
"Фрэнк, неужели это ты?"
Я просыпалась, продрогнув на заре
в деревянном доме, как на старом корабле,
Оставаясь закутанной весь день,
сидя на крыльце, чтобы подставиться первому солнцу.
Я жила возле парка, чья глубокая зелень
над моими плечами охлаждала мою жизнь
Отказывал ли мне дух, становился унылым?
Я хотела освободиться от всех поэтических прикрас,
от долга, от постоянного раздражения
меня в ней, какова более величавая цель
бытия? Заниматься ей зачем? (Зачем, Фрэнк?)
Заставить энергию заплясать и т.д.
В моем пальто - капюшон ужасов.
Я ходила по городу или по
надвигающемуся землетрясению. Что это было?
Зловещие дни. Улицы сияли
галлюцинаторным светом, падавшим на грустных собак,
слишком много религиозных людей, либо женщина,
озадачившая меня нерешительным взглядом
возле пустого стадиона.
Я пошла обратно, испуганная
своей собственной тьмой.
Потом Фрэнк позвонил и сказал:
"Что, еще не перестала ныть?
Можешь ли вдохнуть запах эвкалипта
Побывала ли ты у Тихого океана?
'Пока искренна и свободна /зови
МузЫку пока вены взбухают'"
он пел, цитируя метафизика:
"разве тебе не известен секрет, как
проснуться и увидеть, что тебя нет, но
это живет, разве не видишь, что все явления
гораздо важнее этого?
Мне всегда это нравилось.
"Всегда?- я вскричала, желая ему поверить.
"Да". "Но объясни подробнее! Как ты можешь, если
это грустно и мертво? "Но в том-то и дело!
Если! Его нет. Оно не хочет существовать
Ты хочешь жить?" Он разгорячился от своей песни
"Конечно, мне не приходится справляться в эти дни
со столькими трудностями, как ты. В эти годы.
Но мне и впрямь не хватает цвета, архитектуры,
разговора. Ты знаешь, это была жизнь!
А умереть - такое оскорбление. Все-таки
Я был влюблен в дыхание и любил
обнимать других, возлюбленных,
своим телом". Он вздохнул & рассмеялся
Он был не совсем таким, каким я его запомнила,
Не менее щедрым, но более абстрактным.
Да есть ли у него голос теперь, я подумала
или я все это придумала посреди
этого долгого дня, с трубкой в руке сейчас
набирая Манхэттен.
Об Энн Уолдман в английской википедии