"Тысяча акров" Джейн Смайли
Не понимаю, как можно так дерьмово жить. Но думаю, привыкну.
Из четырнадцати на сегодняшний день романов Джейн Смайли [Jane Smiley] Джонатан Франзен особенно выделяет "Гренландцев" [The Greenlanders], историческую сагу об исландском поселении в Гренландии. Автор "Свободы" и "Безгрешности" считает, что это одно из лучших, если не лучшее, произведение американской литературы за двадцать лет. Но в массовом сознании имя Смайли связано в первую очередь с её следующей книгой: "Тысяча акров" [A Thousand Acres]. Это был бестселлер начала девяностых, получивший (довольно неожиданно) Пулитцеровскую премию. Экранизацию Джоселин Мурхауз с Джессикой Ланг и Мишель Пфайффер в главных ролях смотрели многие, и она не лишена достоинств. НО если вы уже видели фильм, тем более не стоит проходить мимо книги.
Во всяком случае, я взглянула на героинь совершенно другими глазами. Сама идея "замахнуться на ВильЯма, понимаете ли, нашего Шекспира" казалась отчасти хулиганской. А уж тем более - историю короля Лира глазами его жестокой, коварной гонительницы Гонерильи. Почему, собственно, дочери на отца так взъелись, за что возненавидели с такой неистовой силой? В тексте трагедии это никак не поясняется. Рвение к власти? Презрение к старости и слабости? Просто скверная натура? Если мне не изменяет память, такая мощь ненависти в женщине необычна для елизаветинской литературы.
Джейн Смайли предположила, чем мог провиниться король. Ничем, кроме слов Джинни-Гонерильи и Роуз-Реганы, это предположение не подтверждается. Свидетелей не было. Медицинская экспертиза за давностью лет бессмысленна. Да и сам дряхлый, полубезумный, допившийся до зелёных чертей преступник, признайся он, - в его признании усомнились бы. Поздно, поздно искать справедливости. А милосердия в мире "Тысячи акров" не существует.
Папа говорит в таких случаях: «Это жизнь. Это ферма». И я скажу: «Гарольд, чёрт побери, надо было проверять бак с водой. Это ферма». Они придумали для нас правила, вот пусть теперь сами по ним и живут.
Яд здесь не метафора, а совершенно реальные пестициды и удобрения, осквернившие все окрестные колодцы. Высокие урожаи оборачиваются отравленной водой, онкологическими заболеваниями, бесплодием, выкидышами. Джесс-Эдмунд со своим рекламным лепетом про органическое земледелие вызывает под конец уже какую-то мистическую жуть, смешанную со вполне земной брезгливостью. У Чапека есть рассказ о судье, приговорившем брата, который убил брата ради обладания большим полем, всю жизнь засевать это поле беленой и плевелом... В восприятии сестёр, а следовательно, и в читательском, все эти трагические герои, обращающиеся к небесам с выспренними монологами, - не более чем вздорные старики, ничего, кроме враждебности, не заслуживающие. Но как сёстры видят себя? Роуз мне понятнее других. Она человек одной страсти:
За всю свою жизнь я ничего не добилась. Не стала хорошим учителем, потому что быстро ушла из профессии. Не стала хорошей женой Питу. Не вывела дочерей во взрослую жизнь. Не удержала Джесса Кларка. Не спасла ферму. Я прожила такую же бесцветную жизнь, как мама и бабушка Эдит. Мне даже не удалось призвать отца к ответу за всё, что он с нами сделал. Люди считают, что я всё разрушила, что это был рай на земле: три поколения на одной ферме, тысяча акров, отец - добрый хозяин и святой до подошв сапог, - презрительно бросила она, крепче схватила мою рукку и приподнялась. - Единственное моё достижение - я всегда смотрела правде в глаза, не боясь и не отворачиваясь. И не простила то, чего нельзя прощать. Прощает только тот, кто не может выяснить правду - а я смогла!
Джинни... Джинни - загадка. Трудолюбивая, толковая фермерша, соль земли, скрупулёзно перечисляющая, что и как она готовит, над чем работает, кто как одет, кто что сказал и как сказал. Были моменты, когда я всерьёз боялась Джинни, соли земли.
За всю дорогу мы не проронили больше ни слова, это было спокойное, умиротворяющее молчание, за которым стояли долгие годы согласной совместной жизни со всеми надеждами и добрыми чувствами. Ощущение было такое, будто поёшь в воскресной школе «Иисус любит меня», сидя на маленьком стульчике в зале, залитом солнечным светом и украшенном яркими рисунками, и чувствуешь, как в душе зарождаются первые сомнения, которые, правда, нисколько не отменяют прошлое знание, а лишь как бы дополняют его. И нет никаких противоречий, и можно верить во все сразу. Моя любовь к Таю, в которой я никогда не сомневалась, была сродни вере в Бога. Но в то же время я была совершенно уверена, что пересплю с Джессом Кларком.
Из четырнадцати на сегодняшний день романов Джейн Смайли [Jane Smiley] Джонатан Франзен особенно выделяет "Гренландцев" [The Greenlanders], историческую сагу об исландском поселении в Гренландии. Автор "Свободы" и "Безгрешности" считает, что это одно из лучших, если не лучшее, произведение американской литературы за двадцать лет. Но в массовом сознании имя Смайли связано в первую очередь с её следующей книгой: "Тысяча акров" [A Thousand Acres]. Это был бестселлер начала девяностых, получивший (довольно неожиданно) Пулитцеровскую премию. Экранизацию Джоселин Мурхауз с Джессикой Ланг и Мишель Пфайффер в главных ролях смотрели многие, и она не лишена достоинств. НО если вы уже видели фильм, тем более не стоит проходить мимо книги.
Во всяком случае, я взглянула на героинь совершенно другими глазами. Сама идея "замахнуться на ВильЯма, понимаете ли, нашего Шекспира" казалась отчасти хулиганской. А уж тем более - историю короля Лира глазами его жестокой, коварной гонительницы Гонерильи. Почему, собственно, дочери на отца так взъелись, за что возненавидели с такой неистовой силой? В тексте трагедии это никак не поясняется. Рвение к власти? Презрение к старости и слабости? Просто скверная натура? Если мне не изменяет память, такая мощь ненависти в женщине необычна для елизаветинской литературы.
Джейн Смайли предположила, чем мог провиниться король. Ничем, кроме слов Джинни-Гонерильи и Роуз-Реганы, это предположение не подтверждается. Свидетелей не было. Медицинская экспертиза за давностью лет бессмысленна. Да и сам дряхлый, полубезумный, допившийся до зелёных чертей преступник, признайся он, - в его признании усомнились бы. Поздно, поздно искать справедливости. А милосердия в мире "Тысячи акров" не существует.
Папа говорит в таких случаях: «Это жизнь. Это ферма». И я скажу: «Гарольд, чёрт побери, надо было проверять бак с водой. Это ферма». Они придумали для нас правила, вот пусть теперь сами по ним и живут.
Яд здесь не метафора, а совершенно реальные пестициды и удобрения, осквернившие все окрестные колодцы. Высокие урожаи оборачиваются отравленной водой, онкологическими заболеваниями, бесплодием, выкидышами. Джесс-Эдмунд со своим рекламным лепетом про органическое земледелие вызывает под конец уже какую-то мистическую жуть, смешанную со вполне земной брезгливостью. У Чапека есть рассказ о судье, приговорившем брата, который убил брата ради обладания большим полем, всю жизнь засевать это поле беленой и плевелом... В восприятии сестёр, а следовательно, и в читательском, все эти трагические герои, обращающиеся к небесам с выспренними монологами, - не более чем вздорные старики, ничего, кроме враждебности, не заслуживающие. Но как сёстры видят себя? Роуз мне понятнее других. Она человек одной страсти:
За всю свою жизнь я ничего не добилась. Не стала хорошим учителем, потому что быстро ушла из профессии. Не стала хорошей женой Питу. Не вывела дочерей во взрослую жизнь. Не удержала Джесса Кларка. Не спасла ферму. Я прожила такую же бесцветную жизнь, как мама и бабушка Эдит. Мне даже не удалось призвать отца к ответу за всё, что он с нами сделал. Люди считают, что я всё разрушила, что это был рай на земле: три поколения на одной ферме, тысяча акров, отец - добрый хозяин и святой до подошв сапог, - презрительно бросила она, крепче схватила мою рукку и приподнялась. - Единственное моё достижение - я всегда смотрела правде в глаза, не боясь и не отворачиваясь. И не простила то, чего нельзя прощать. Прощает только тот, кто не может выяснить правду - а я смогла!
Джинни... Джинни - загадка. Трудолюбивая, толковая фермерша, соль земли, скрупулёзно перечисляющая, что и как она готовит, над чем работает, кто как одет, кто что сказал и как сказал. Были моменты, когда я всерьёз боялась Джинни, соли земли.
За всю дорогу мы не проронили больше ни слова, это было спокойное, умиротворяющее молчание, за которым стояли долгие годы согласной совместной жизни со всеми надеждами и добрыми чувствами. Ощущение было такое, будто поёшь в воскресной школе «Иисус любит меня», сидя на маленьком стульчике в зале, залитом солнечным светом и украшенном яркими рисунками, и чувствуешь, как в душе зарождаются первые сомнения, которые, правда, нисколько не отменяют прошлое знание, а лишь как бы дополняют его. И нет никаких противоречий, и можно верить во все сразу. Моя любовь к Таю, в которой я никогда не сомневалась, была сродни вере в Бога. Но в то же время я была совершенно уверена, что пересплю с Джессом Кларком.