Российско-немецкая тема
Помните, в старом КВН, ещё смешном, играла сборная Германии? Выходил громадный, фельдфебельского вида парень и командовал:
- Равняйсь! Смир-рна! На русский-немец рассчитайсь!
- Русский!
- Немец!
- Русский!
- Немец! - молодцевато рассчитывались «подчинённые». А в самом хвосте строя стоял маленький, худенький юноша, который смотрел фельдфебелю прямо в глаза и завершал расчёт:
- Русский немец...
Мне подряд попались две книги о российских/советских немцах. Схожи они и по другим параметрам: обе посвящены подросткам, обе вышли в 2017 году в издательстве «Самокат» и даже в одной серии: «Встречное движение». Писательниц зовут одинаково. Даже проблема у героя и героини одинаковая: они не могут разговаривать, общаться. Саша из «Голоса» Дарьи Доцук страдает паническими атаками после того, как пережила террористический акт в московском метро. Ну, пришла беда - отворяй ворота:[Некоторые спойлеры]отцу психически больная дочь обуза, он это не особенно скрывает, и мать, чтобы не лишиться места женульки при преуспевающем мущщине, сделала ход конём - отправила дочку к бабке в Калининград. Здесь девочке предстоит вступить в библиотечный Клуб самоубийц рассказов о смерти, узнать, что Калининград - это Кенигсберг, разобраться со своими приступами. Книга завораживающая, каждая задумка в отдельности радует и утешает душу, начиная с организации пресловутого клуба и заканчивая событиями вокруг ревеневого пирога. Historia morbi Сашиной семьи прослеживается в нескольких поколениях, и становится понятно, что она ещё в общем-то дёшево отделалась. Единственное, чего мне не хватило, - определённой целостности. Интрига распадается, дробится, красными ручейками разбегается по всему кровавому веку. И отдельно взятое исцеление отдельно взятой личности катарсиса не приносит. Оно всего лишь лёгкая передышка на фоне мирового маразма. Что, безусловно, правда.
Дарья Варденбург ту же тему немоты, недостижимости речи раскрывает иначе.
Якоб Беккер так сильно заикается, что собственного имени не в состоянии произнести. Он записан не Яковом, а Якобом только там, где за него говорила мама, и там, где он списывался по сети, а именно в яхт-клубе. Здесь я приготовилась к мукам классизма: яхтинг в моём представлении забава состоятельных людей, но только один юный яхтсмен из семьи богатой. Остальные - обычные школьники. Кстати, одна школьница среди них есть. Руководитель секции, некто Шевцов, нелегально (sic!) ставит тренером своего бывшего рулевого по фамилии Репа. Ну и фрукт этот Репа, простите за глупую шутку. Алкоголик, лечился в психиатрической больнице, привлекался к суду за изнасилование - якобы любовницу родители заставили написать заявление, в последний момент она изменила показания, дескать, полового акта не было, но подсудимый её искусал, как собака. Словом, детектив. Сюрреалистический. Сюрреалистический ещё и потому, что на шее Шевцова огромный шрам от укуса. При этом Репа гениальный тренер, ребята за него горой, прикрывают все его огрехи, которых немало, - на глазах превращаются в созависимых, короче. Параллельно Якоб пытается связаться со своим отцом, давным-давно удравшим в Петербург... И мечется, расколдовывая этих кадавров и мучительно переживая невозможность контакта. А это не он немой. Это они глухие.
Upd: в вот новинка о русских немцах с точки зрения девочки. Выходит в марте сего года.
Ольга Колпакова, «Полынная ёлка»
Издательство ИД КомпасГид, 2017
ISBN: 978-5-00083-354-4
Издательская аннотация: Что делать, если ваша семья - вдали от дома, от всего привычного и родного, и перед Рождеством у вас нет даже ёлки? Можно нарядить ветку полыни: нарезать бахрому из старой изорванной книжки, налепить из теста барашков, курочек, лошадок. Получится хоть и чёрно-бело, но очень красиво! Пятилетняя Марийхе знает: на тарелке под такой ёлкой утром обязательно найдётся подарок, ведь она весь год хорошо, почти хорошо себя вела.
Рождество остаётся праздником всегда - даже на незнакомой сибирской земле, куда Марийхе с семьёй отправили с началом войны. Детская память сохраняет лишь обрывочные воспоминания, лишь фрагменты родительских объяснений о том, как и почему так произошло. Тяжёлая поступь истории приглушена, девочка едва слышит её - и запоминает тихие моменты радости, мгновения будничных огорчений, хрупкие образы, на первый взгляд ничего не говорящие об эпохе 1940-х.
Марийхе, её сестры Мина и Лиля, их мама, тётя Юзефина с сыном Теодором, друзья и соседи по Ровнополью - русские немцы. И хотя они, как объяснял девочкам папа, «хорошие немцы», а не «фашисты», дальше жить в родных местах им запрещено: вдруг перейдут на сторону противника? Каким бы испытанием для семьи ни был переезд, справиться помогают добрые люди - такие есть в любой местности, в любом народе, в любое время.
- Равняйсь! Смир-рна! На русский-немец рассчитайсь!
- Русский!
- Немец!
- Русский!
- Немец! - молодцевато рассчитывались «подчинённые». А в самом хвосте строя стоял маленький, худенький юноша, который смотрел фельдфебелю прямо в глаза и завершал расчёт:
- Русский немец...
Мне подряд попались две книги о российских/советских немцах. Схожи они и по другим параметрам: обе посвящены подросткам, обе вышли в 2017 году в издательстве «Самокат» и даже в одной серии: «Встречное движение». Писательниц зовут одинаково. Даже проблема у героя и героини одинаковая: они не могут разговаривать, общаться. Саша из «Голоса» Дарьи Доцук страдает паническими атаками после того, как пережила террористический акт в московском метро. Ну, пришла беда - отворяй ворота:[Некоторые спойлеры]отцу психически больная дочь обуза, он это не особенно скрывает, и мать, чтобы не лишиться места женульки при преуспевающем мущщине, сделала ход конём - отправила дочку к бабке в Калининград. Здесь девочке предстоит вступить в библиотечный Клуб самоубийц рассказов о смерти, узнать, что Калининград - это Кенигсберг, разобраться со своими приступами. Книга завораживающая, каждая задумка в отдельности радует и утешает душу, начиная с организации пресловутого клуба и заканчивая событиями вокруг ревеневого пирога. Historia morbi Сашиной семьи прослеживается в нескольких поколениях, и становится понятно, что она ещё в общем-то дёшево отделалась. Единственное, чего мне не хватило, - определённой целостности. Интрига распадается, дробится, красными ручейками разбегается по всему кровавому веку. И отдельно взятое исцеление отдельно взятой личности катарсиса не приносит. Оно всего лишь лёгкая передышка на фоне мирового маразма. Что, безусловно, правда.
Дарья Варденбург ту же тему немоты, недостижимости речи раскрывает иначе.
Якоб Беккер так сильно заикается, что собственного имени не в состоянии произнести. Он записан не Яковом, а Якобом только там, где за него говорила мама, и там, где он списывался по сети, а именно в яхт-клубе. Здесь я приготовилась к мукам классизма: яхтинг в моём представлении забава состоятельных людей, но только один юный яхтсмен из семьи богатой. Остальные - обычные школьники. Кстати, одна школьница среди них есть. Руководитель секции, некто Шевцов, нелегально (sic!) ставит тренером своего бывшего рулевого по фамилии Репа. Ну и фрукт этот Репа, простите за глупую шутку. Алкоголик, лечился в психиатрической больнице, привлекался к суду за изнасилование - якобы любовницу родители заставили написать заявление, в последний момент она изменила показания, дескать, полового акта не было, но подсудимый её искусал, как собака. Словом, детектив. Сюрреалистический. Сюрреалистический ещё и потому, что на шее Шевцова огромный шрам от укуса. При этом Репа гениальный тренер, ребята за него горой, прикрывают все его огрехи, которых немало, - на глазах превращаются в созависимых, короче. Параллельно Якоб пытается связаться со своим отцом, давным-давно удравшим в Петербург... И мечется, расколдовывая этих кадавров и мучительно переживая невозможность контакта. А это не он немой. Это они глухие.
Upd: в вот новинка о русских немцах с точки зрения девочки. Выходит в марте сего года.
Ольга Колпакова, «Полынная ёлка»
Издательство ИД КомпасГид, 2017
ISBN: 978-5-00083-354-4
Издательская аннотация: Что делать, если ваша семья - вдали от дома, от всего привычного и родного, и перед Рождеством у вас нет даже ёлки? Можно нарядить ветку полыни: нарезать бахрому из старой изорванной книжки, налепить из теста барашков, курочек, лошадок. Получится хоть и чёрно-бело, но очень красиво! Пятилетняя Марийхе знает: на тарелке под такой ёлкой утром обязательно найдётся подарок, ведь она весь год хорошо, почти хорошо себя вела.
Рождество остаётся праздником всегда - даже на незнакомой сибирской земле, куда Марийхе с семьёй отправили с началом войны. Детская память сохраняет лишь обрывочные воспоминания, лишь фрагменты родительских объяснений о том, как и почему так произошло. Тяжёлая поступь истории приглушена, девочка едва слышит её - и запоминает тихие моменты радости, мгновения будничных огорчений, хрупкие образы, на первый взгляд ничего не говорящие об эпохе 1940-х.
Марийхе, её сестры Мина и Лиля, их мама, тётя Юзефина с сыном Теодором, друзья и соседи по Ровнополью - русские немцы. И хотя они, как объяснял девочкам папа, «хорошие немцы», а не «фашисты», дальше жить в родных местах им запрещено: вдруг перейдут на сторону противника? Каким бы испытанием для семьи ни был переезд, справиться помогают добрые люди - такие есть в любой местности, в любом народе, в любое время.