РОДАРИ-КЛУБ. ВЕЧЕРА ДЖАННИ РОДАРИ НА ФЕРРО-ЖУРНАЛЕ. УЙДУ К КОШКАМ.
Джанни Родари
Уйду к кошкам
У синьора Антонио, пенсионера, в прошлом начальника железнодорожной
станции, была большая семья - сын, невестка, внук Антонио, которого звали
просто Нино, и внучка Даниела. Но у него не было никого, кто бы уделял ему
хотя бы немножечко внимания.
- Помню, - начинал он вспоминать, - когда я был заместителем начальника
станции в Поджибонси...
- Папа, - перебивал его сын, - дай мне спокойно почитать газету. Меня
очень интересует правительственный кризис в Венесуэле.
Синьор Антонио обращался к невестке и начинал все сначала:
- Помню, когда я был помощником начальника станции в Галларате...
- Папа, - прерывала его синьора невестка, - почему бы вам не
прогуляться немного? Вы же видите, что я натираю пол "голубым воском,
который дает больше блеска".
Не больше успеха имел он и у внука Нино. Тому надо было прочитать
захватывающий рассказ в картинках "Сатана против дьявола", запрещенный
детям до восемнадцати лет (а ему было шестнадцать). Синьор Антонио очень
надеялся на внучку, которой позволял иногда надевать свою фуражку
начальника станции, чтобы поиграть в железнодорожную катастрофу, в
результате которой сорок семь человек погибало и сто двадцать бывало
ранено. Но Даниела тоже была занята.
- Дедушка, - говорила она ему, - не мешай мне смотреть детскую
передачу, она очень познавательна.
Даниеле было семь лет, но она очень любила учиться. Синьор Антонио
вздохнул.
- Да, видно, в этом доме нечего делать пенсионерам, бывшим служащим
государственной железной дороги! Вот я обижусь когда-нибудь и уйду. Даю
слово. Уйду к кошкам.
И действительно однажды утром он вышел из дома, сказав, что идет играть
в лото, а сам направился на площадь Арджентина, где среди руин античного
Рима нашли себе прибежище тысячи кошек. Он спустился по лестнице,
перешагнул через железную перекладину, которая отделяет царство кошек от
царства автомобилей, и превратился в кота. И сразу же стал облизывать свои
лапы, чтобы не занести в эту новую жизнь пыль с человеческой обуви. Тут
подошла какая-то довольно облезлая кошка и принялась внимательно
разглядывать его. Разглядывала, разглядывала и наконец сказала:
- Извини, но ты не был прежде синьором Антонио?
- Не хочу даже вспоминать о нем! Он подал в отставку.
- Значит, мне показалось. Знаешь, а я была той
учительницей-пенсионеркой, которая жила в доме напротив. Ты, конечно,
видел меня. Или, быть может, мою сестру.
- Да, я видел вас. Вы всегда ссорились из-за канареек.
- Верно! Но мне так надоело ссориться, что я решила уйти к кошкам.
Синьор Антонио очень удивился. Он думал, что только ему одному пришла в
голову такая хорошая мысль. И вдруг оказалось, что среди всех этих кошек,
живущих на площади Арджентина, только половина - настоящие кошки, то есть
такие, чьи родители были настоящими котами и кошками. А остальные - это
все люди, которые расхотели быть людьми и превратились в котов и кошек.
Был тут мусорщик, сбежавший из приюта для престарелых, были одинокие
синьоры, которые не ужились со своими служанками, был тут даже судья - еще
довольно молодой человек, женатый, имеющий детей, машину, четырехкомнатную
квартиру с двумя ванными, и никто не понимал, почему он пришел к кошкам.
Однако он не важничал, и когда "кошкины мамы" приносили кульки с рыбьими
головами, колбасной кожурой, сырными корочками, макаронами, косточками и
куриными потрохами, он брал свою долю и удалялся на самую высокую
ступеньку какого-нибудь античного храма.
Кошки-кошки не ревновали к кошкам-людям. Они держались с ними
совершенно на равных, без всякого высокомерия. Друг другу, однако, они
нередко говорили:
- А вот нам бы и в голову не пришло стать людьми - при теперешних-то
ценах на ветчину!
- У нас тут очень славная компания, - сказала синьору Антонио
кошка-учительница. - А сегодня вечером у нас лекция по астрономии.
Придешь?
- Конечно. Ведь астрономия - моя страсть. Помню, когда я был
начальником станции в Кастильон дель Лаго, то установил на балконе
телескоп с двухсоткратным увеличением и по ночам рассматривал кольца
Сатурна, спутники Юпитера, которые выстроились в ряд, словно косточки на
счетах, и туманность Андромеды, похожую на запятую.
Послушать его рассказ собралось много кошек. В их компании еще никогда
не было бывшего начальника станции. А они так много хотели разузнать о
железной дороге. Спрашивали, например, почему в туалетах вагонов второго
класса никогда нет мыла и так далее. Когда же стемнело и на небе стали
хорошо видны звезды, кошка-учительница начала свою лекцию.
- Вот, - оказала она, - посмотрите сюда. Это созвездие называется
Большая Медведица. А это - Малая Медведица. Повернитесь, как я, и
посмотрите направо от башни Арджентина. Это Змееносец.
- Ну прямо зоопарк, - заметил кот-мусорщик.
- Кроме того, тут есть Козерог, Овен и Баран, а также Скорпион.
- Даже? - изумился кто-то.
- А вон там созвездие Пса.
- Черт возьми! - заволновались кошки-кошки. Больше всех возмущался
Рыжий Разбойник, которого так прозвали потому, что он, хоть и был
совершенно белый, отличался очень воинственным нравом. Это он-то и спросил
вдруг:
- А созвездие Кота есть?
- Нет, - ответила учительница.
- И звезды нет, хотя бы самой маленькой, которая называлась бы Кошка?
- Нет.
- Выходит, - возмутился Рыжий Разбойник, - дают звезды собакам и
свиньям, а нам нет? Хорошенькая история!
Раздалось возмущенное мяуканье. Кошка-учительница повысила голос, чтобы
оправдать астрономов: они знают, что делают, у каждого своя профессия, и
если они решили, что не надо называть Котом даже астероид, значит, у них
есть на то свои основания.
- Основания, которые не стоят и мышиного хвоста! - отрезал Рыжий
Разбойник. - Послушаем, что скажет об этом судья.
Кот-судья объяснил, что ушел в отставку как раз для того, чтобы больше
никого и ни о чем не судить. Но в данном случае он сделает исключение:
- Мое мнение таково: астрономы - негодяи!
Раздались оглушительные аплодисменты. Кошка-учительница выразила
сожаление, что защищала их, и пообещала пересмотреть свои взгляды на
жизнь. Собрание решило организовать демонстрацию протеста. Специальные
послания были немедленно отправлены с курьером всему кошачьему населению
Рима - и в форумы, и в мясные лавки, и в больницу Сан-Камилло, где под
каждым окном сидит по коту в ожидании, не выбросят ли им больные свой
ужин, если он окажется невкусным.
Послания полетели также котам в Трастевере, бродячим кошкам римских
пригородов, а также котам среднего сословия, на случай если они пожелают
присоединиться, забыв на время свое изысканное меню, пуховую подушечку и
бантик на шее. Встречу назначили в полночь в Колизее.
- Великолепно! - оказал кот-синьор Антонио. - Я был в Колизее туристом
и просто посетителем, но котом еще никогда не был. Это будет для меня
новый волнующий опыт.
На следующее утро посмотреть Колизей явились американцы - пешком и в
машинах, немцы - в автобусах и старинных фаэтонах, шведы - с кожаными
мешками через плечо, жители Абруцци - с тещами, миланцы - с японской
кинокамерой. Но никто ничего не смог увидеть, потому что Колизей был
оккупирован котами. Заняты все входы и выходы, арена, лестницы, колоннады
и арки. Почти не видно было древних камней - повсюду только кошки и кошки,
тысячи кошек. По сигналу Рыжего Разбойника появился транспарант (работы
учительницы и синьора Антонио), на котором было написано: "Колизей
захвачен! Хотим звезду Кот!"
Туристы, путешественники и прохожие, которые, остановившись, забыли,
что им надо следовать дальше, с восторгом зааплодировали. Поэт Альфонсо
Кот произнес речь. Не все поняли, что он хотел сказать, но один только вид
его убедил всех, что если поэт может быть Котом, то уж звезда и подавно.
Начался большой праздник. Из Колизея отправились коты-посланцы в Париж,
Лондон, Нью-Йорк, Пекин, Монтепорцио Катоне. Агитацию решено было
проводить в международном масштабе. Предусмотрено было захватить Эйфелеву
башню, Биг-Бен, Эмпайр Стейт Билдинг, площадь Небесного Согласия, табачную
лавку "Латини" - словом, все самые известные места. Коты и кошки всей
планеты обратятся к астрономам со своим призывом на всех языках. И в один
прекрасный день, вернее, ночь, созвездие Кот засияет собственным светом.
В ожидании новостей римские коты и кошки разошлись по своим "домам".
Синьор Антонио и кошка-учительница тоже поспешили на площадь Арджентина,
строя по пути новые планы захвата.
- Как было бы хорошо, - мечтал он, - если бы вокруг купола святого
Петра стояли кошки с поднятыми вверх хвостами!
- А что бы ты сказал, - спросила учительница, - если б я предложила
занять Олимпийский стадион в тот день, когда там будут играть футбольные
команды Рима и Лацио?
Синьор Антонио хотел было сказать: "Потрясающе!" - с восклицательным
знаком, но не успел произнести и полслова, потому что услышал вдруг, как
его зовут.
- Дедушка! Дедушка!
Кто это? Даниела! Она вышла из школы и узнала дедушку. Синьор Антонио
уже приобрел некоторый кошачий опыт и притворился, будто не слышит. Но
Даниела настаивала:
- Ну что же ты, дедушка! Зачем ты ушел к кошкам? Я уже столько дней ищу
тебя повсюду - на суше и на море. Сейчас же возвращайся домой!
- Какая славная девочка! - заметила кошка-учительница. - В каком она
классе? Наверное, у нее прекрасный почерк? И она хорошо моет руки? И, уж
конечно, она не из тех детей, которые пишут на дверях туалета: "Долой
учительницу!"?
- Нет, она большая умница, - сказал синьор Антонио, немного
разволновавшись. - Пойду провожу ее. Посмотрю, чтобы не переходила улицу
на красный свет.
- Все понятно! - вздохнула кошка-учительница. - Ну что ж, а я пойду
посмотрю, как поживает моя сестра. Может быть, у нее начался деформирующий
артрит, и она не может сама надеть туфли.
- Ну, дедуля, пошли! - приказала Даниела.
Люди, слышавшие это, не удивились. Они подумали, что так зовут кота.
Что ж тут особенного, ведь есть же коты, которых зовут Бартоломео и
Джерундио, что означает деепричастие. Придя домой, кот-синьор Антонио
сразу же забрался в любимое кресло и пошевелил ухом в знак приветствия.
- Видели? - спросила Даниела, очень довольная. - Это же сам дедушка!
- Верно! - подтвердил Ниво. - Дедушка тоже умел двигать ушами.
- Ладно, ладно, - сказали несколько смущенные родители. - Ну а теперь
за стол!
Но лучшие, самые вкусные куски передавали коту-дедушке. Его угощали
мясом, сгущенным молоком, печеньем. Его ласкали и целовали. Слушали, как
он мурлычет. Просили дать лапку. Чесали за ушком. Сажали на вышитую
подушку. Устроили для него туалет с опилками.
После обеда дедушка вышел на балкон. В доме напротив он увидел
кошку-учительницу, которая поглядывала на канареек.
- Ну как? - спросил он ее.
- Великолепно! - ответила она. - Сестра обращается со мной лучше, чем с
папой римским.
- А ты призналась, кто ты?
- Ну что я - дурочка! Узнает, так еще упрячет в сумасшедший дом. Она
дала мне одеяло нашей бедной мамы, на которое прежде даже смотреть не
позволяла.
- А я и не знаю, как быть, - признался кот-синьор Антонио. - Даниела
хотела бы, чтобы я снова стал дедушкой. Все они очень любят меня.
- Ну и глупец! Открыл Америку и бросаешь ее. Смотри, пожалеешь!
- Прямо не знаю, - повторил он, - как быть. Готов сдаться. Так хочется
закурить...
- Однако как же ты думаешь снова превратиться из кота в дедушку?
- О, это проще простого! - сказал синьор Антонио.
И действительно, он пошел на площадь Арджентина, переступил железную
перекладину в обратном направлении, и на месте кота тут же появился
пожилой синьор, закуривающий сигарету. Он вернулся домой в некотором
волнении. Даниела, увидев его, запрыгала от радости. На балконе дома
напротив кошка-учительница приоткрыла один глаз в знак доброго пожелания,
но про себя проворчала: "Ну и глупец!"
Рядом с ней на балконе стояла ее сестра. Она с нежностью смотрела на
кошку и думала: "Не надо слишком привязываться к ней, ведь если она умрет,
я буду очень страдать, и у меня начнется аритмия".
А потом настал час, когда кошки, живущие на форумах, проснулись и пошли
ловить мышей, а кошки с площади Арджентина собрались в ожидании тех добрых
женщин, которые приносят им кулечки с лакомством. Коты и кошки, живущие в
больнице Сан-Камилло, расположились на клумбах и аллеях, надеясь, что ужин
будет невкусным и больные тайком выбросят его за окно. И все эти бродячие
коты, которые прежде были людьми, вспоминали, как они когда-то водили
автопоезда, работали за токарным станком, печатали на пишущей машинке,
были молодыми и влюблялись в красивых девушек.
Уйду к кошкам
У синьора Антонио, пенсионера, в прошлом начальника железнодорожной
станции, была большая семья - сын, невестка, внук Антонио, которого звали
просто Нино, и внучка Даниела. Но у него не было никого, кто бы уделял ему
хотя бы немножечко внимания.
- Помню, - начинал он вспоминать, - когда я был заместителем начальника
станции в Поджибонси...
- Папа, - перебивал его сын, - дай мне спокойно почитать газету. Меня
очень интересует правительственный кризис в Венесуэле.
Синьор Антонио обращался к невестке и начинал все сначала:
- Помню, когда я был помощником начальника станции в Галларате...
- Папа, - прерывала его синьора невестка, - почему бы вам не
прогуляться немного? Вы же видите, что я натираю пол "голубым воском,
который дает больше блеска".
Не больше успеха имел он и у внука Нино. Тому надо было прочитать
захватывающий рассказ в картинках "Сатана против дьявола", запрещенный
детям до восемнадцати лет (а ему было шестнадцать). Синьор Антонио очень
надеялся на внучку, которой позволял иногда надевать свою фуражку
начальника станции, чтобы поиграть в железнодорожную катастрофу, в
результате которой сорок семь человек погибало и сто двадцать бывало
ранено. Но Даниела тоже была занята.
- Дедушка, - говорила она ему, - не мешай мне смотреть детскую
передачу, она очень познавательна.
Даниеле было семь лет, но она очень любила учиться. Синьор Антонио
вздохнул.
- Да, видно, в этом доме нечего делать пенсионерам, бывшим служащим
государственной железной дороги! Вот я обижусь когда-нибудь и уйду. Даю
слово. Уйду к кошкам.
И действительно однажды утром он вышел из дома, сказав, что идет играть
в лото, а сам направился на площадь Арджентина, где среди руин античного
Рима нашли себе прибежище тысячи кошек. Он спустился по лестнице,
перешагнул через железную перекладину, которая отделяет царство кошек от
царства автомобилей, и превратился в кота. И сразу же стал облизывать свои
лапы, чтобы не занести в эту новую жизнь пыль с человеческой обуви. Тут
подошла какая-то довольно облезлая кошка и принялась внимательно
разглядывать его. Разглядывала, разглядывала и наконец сказала:
- Извини, но ты не был прежде синьором Антонио?
- Не хочу даже вспоминать о нем! Он подал в отставку.
- Значит, мне показалось. Знаешь, а я была той
учительницей-пенсионеркой, которая жила в доме напротив. Ты, конечно,
видел меня. Или, быть может, мою сестру.
- Да, я видел вас. Вы всегда ссорились из-за канареек.
- Верно! Но мне так надоело ссориться, что я решила уйти к кошкам.
Синьор Антонио очень удивился. Он думал, что только ему одному пришла в
голову такая хорошая мысль. И вдруг оказалось, что среди всех этих кошек,
живущих на площади Арджентина, только половина - настоящие кошки, то есть
такие, чьи родители были настоящими котами и кошками. А остальные - это
все люди, которые расхотели быть людьми и превратились в котов и кошек.
Был тут мусорщик, сбежавший из приюта для престарелых, были одинокие
синьоры, которые не ужились со своими служанками, был тут даже судья - еще
довольно молодой человек, женатый, имеющий детей, машину, четырехкомнатную
квартиру с двумя ванными, и никто не понимал, почему он пришел к кошкам.
Однако он не важничал, и когда "кошкины мамы" приносили кульки с рыбьими
головами, колбасной кожурой, сырными корочками, макаронами, косточками и
куриными потрохами, он брал свою долю и удалялся на самую высокую
ступеньку какого-нибудь античного храма.
Кошки-кошки не ревновали к кошкам-людям. Они держались с ними
совершенно на равных, без всякого высокомерия. Друг другу, однако, они
нередко говорили:
- А вот нам бы и в голову не пришло стать людьми - при теперешних-то
ценах на ветчину!
- У нас тут очень славная компания, - сказала синьору Антонио
кошка-учительница. - А сегодня вечером у нас лекция по астрономии.
Придешь?
- Конечно. Ведь астрономия - моя страсть. Помню, когда я был
начальником станции в Кастильон дель Лаго, то установил на балконе
телескоп с двухсоткратным увеличением и по ночам рассматривал кольца
Сатурна, спутники Юпитера, которые выстроились в ряд, словно косточки на
счетах, и туманность Андромеды, похожую на запятую.
Послушать его рассказ собралось много кошек. В их компании еще никогда
не было бывшего начальника станции. А они так много хотели разузнать о
железной дороге. Спрашивали, например, почему в туалетах вагонов второго
класса никогда нет мыла и так далее. Когда же стемнело и на небе стали
хорошо видны звезды, кошка-учительница начала свою лекцию.
- Вот, - оказала она, - посмотрите сюда. Это созвездие называется
Большая Медведица. А это - Малая Медведица. Повернитесь, как я, и
посмотрите направо от башни Арджентина. Это Змееносец.
- Ну прямо зоопарк, - заметил кот-мусорщик.
- Кроме того, тут есть Козерог, Овен и Баран, а также Скорпион.
- Даже? - изумился кто-то.
- А вон там созвездие Пса.
- Черт возьми! - заволновались кошки-кошки. Больше всех возмущался
Рыжий Разбойник, которого так прозвали потому, что он, хоть и был
совершенно белый, отличался очень воинственным нравом. Это он-то и спросил
вдруг:
- А созвездие Кота есть?
- Нет, - ответила учительница.
- И звезды нет, хотя бы самой маленькой, которая называлась бы Кошка?
- Нет.
- Выходит, - возмутился Рыжий Разбойник, - дают звезды собакам и
свиньям, а нам нет? Хорошенькая история!
Раздалось возмущенное мяуканье. Кошка-учительница повысила голос, чтобы
оправдать астрономов: они знают, что делают, у каждого своя профессия, и
если они решили, что не надо называть Котом даже астероид, значит, у них
есть на то свои основания.
- Основания, которые не стоят и мышиного хвоста! - отрезал Рыжий
Разбойник. - Послушаем, что скажет об этом судья.
Кот-судья объяснил, что ушел в отставку как раз для того, чтобы больше
никого и ни о чем не судить. Но в данном случае он сделает исключение:
- Мое мнение таково: астрономы - негодяи!
Раздались оглушительные аплодисменты. Кошка-учительница выразила
сожаление, что защищала их, и пообещала пересмотреть свои взгляды на
жизнь. Собрание решило организовать демонстрацию протеста. Специальные
послания были немедленно отправлены с курьером всему кошачьему населению
Рима - и в форумы, и в мясные лавки, и в больницу Сан-Камилло, где под
каждым окном сидит по коту в ожидании, не выбросят ли им больные свой
ужин, если он окажется невкусным.
Послания полетели также котам в Трастевере, бродячим кошкам римских
пригородов, а также котам среднего сословия, на случай если они пожелают
присоединиться, забыв на время свое изысканное меню, пуховую подушечку и
бантик на шее. Встречу назначили в полночь в Колизее.
- Великолепно! - оказал кот-синьор Антонио. - Я был в Колизее туристом
и просто посетителем, но котом еще никогда не был. Это будет для меня
новый волнующий опыт.
На следующее утро посмотреть Колизей явились американцы - пешком и в
машинах, немцы - в автобусах и старинных фаэтонах, шведы - с кожаными
мешками через плечо, жители Абруцци - с тещами, миланцы - с японской
кинокамерой. Но никто ничего не смог увидеть, потому что Колизей был
оккупирован котами. Заняты все входы и выходы, арена, лестницы, колоннады
и арки. Почти не видно было древних камней - повсюду только кошки и кошки,
тысячи кошек. По сигналу Рыжего Разбойника появился транспарант (работы
учительницы и синьора Антонио), на котором было написано: "Колизей
захвачен! Хотим звезду Кот!"
Туристы, путешественники и прохожие, которые, остановившись, забыли,
что им надо следовать дальше, с восторгом зааплодировали. Поэт Альфонсо
Кот произнес речь. Не все поняли, что он хотел сказать, но один только вид
его убедил всех, что если поэт может быть Котом, то уж звезда и подавно.
Начался большой праздник. Из Колизея отправились коты-посланцы в Париж,
Лондон, Нью-Йорк, Пекин, Монтепорцио Катоне. Агитацию решено было
проводить в международном масштабе. Предусмотрено было захватить Эйфелеву
башню, Биг-Бен, Эмпайр Стейт Билдинг, площадь Небесного Согласия, табачную
лавку "Латини" - словом, все самые известные места. Коты и кошки всей
планеты обратятся к астрономам со своим призывом на всех языках. И в один
прекрасный день, вернее, ночь, созвездие Кот засияет собственным светом.
В ожидании новостей римские коты и кошки разошлись по своим "домам".
Синьор Антонио и кошка-учительница тоже поспешили на площадь Арджентина,
строя по пути новые планы захвата.
- Как было бы хорошо, - мечтал он, - если бы вокруг купола святого
Петра стояли кошки с поднятыми вверх хвостами!
- А что бы ты сказал, - спросила учительница, - если б я предложила
занять Олимпийский стадион в тот день, когда там будут играть футбольные
команды Рима и Лацио?
Синьор Антонио хотел было сказать: "Потрясающе!" - с восклицательным
знаком, но не успел произнести и полслова, потому что услышал вдруг, как
его зовут.
- Дедушка! Дедушка!
Кто это? Даниела! Она вышла из школы и узнала дедушку. Синьор Антонио
уже приобрел некоторый кошачий опыт и притворился, будто не слышит. Но
Даниела настаивала:
- Ну что же ты, дедушка! Зачем ты ушел к кошкам? Я уже столько дней ищу
тебя повсюду - на суше и на море. Сейчас же возвращайся домой!
- Какая славная девочка! - заметила кошка-учительница. - В каком она
классе? Наверное, у нее прекрасный почерк? И она хорошо моет руки? И, уж
конечно, она не из тех детей, которые пишут на дверях туалета: "Долой
учительницу!"?
- Нет, она большая умница, - сказал синьор Антонио, немного
разволновавшись. - Пойду провожу ее. Посмотрю, чтобы не переходила улицу
на красный свет.
- Все понятно! - вздохнула кошка-учительница. - Ну что ж, а я пойду
посмотрю, как поживает моя сестра. Может быть, у нее начался деформирующий
артрит, и она не может сама надеть туфли.
- Ну, дедуля, пошли! - приказала Даниела.
Люди, слышавшие это, не удивились. Они подумали, что так зовут кота.
Что ж тут особенного, ведь есть же коты, которых зовут Бартоломео и
Джерундио, что означает деепричастие. Придя домой, кот-синьор Антонио
сразу же забрался в любимое кресло и пошевелил ухом в знак приветствия.
- Видели? - спросила Даниела, очень довольная. - Это же сам дедушка!
- Верно! - подтвердил Ниво. - Дедушка тоже умел двигать ушами.
- Ладно, ладно, - сказали несколько смущенные родители. - Ну а теперь
за стол!
Но лучшие, самые вкусные куски передавали коту-дедушке. Его угощали
мясом, сгущенным молоком, печеньем. Его ласкали и целовали. Слушали, как
он мурлычет. Просили дать лапку. Чесали за ушком. Сажали на вышитую
подушку. Устроили для него туалет с опилками.
После обеда дедушка вышел на балкон. В доме напротив он увидел
кошку-учительницу, которая поглядывала на канареек.
- Ну как? - спросил он ее.
- Великолепно! - ответила она. - Сестра обращается со мной лучше, чем с
папой римским.
- А ты призналась, кто ты?
- Ну что я - дурочка! Узнает, так еще упрячет в сумасшедший дом. Она
дала мне одеяло нашей бедной мамы, на которое прежде даже смотреть не
позволяла.
- А я и не знаю, как быть, - признался кот-синьор Антонио. - Даниела
хотела бы, чтобы я снова стал дедушкой. Все они очень любят меня.
- Ну и глупец! Открыл Америку и бросаешь ее. Смотри, пожалеешь!
- Прямо не знаю, - повторил он, - как быть. Готов сдаться. Так хочется
закурить...
- Однако как же ты думаешь снова превратиться из кота в дедушку?
- О, это проще простого! - сказал синьор Антонио.
И действительно, он пошел на площадь Арджентина, переступил железную
перекладину в обратном направлении, и на месте кота тут же появился
пожилой синьор, закуривающий сигарету. Он вернулся домой в некотором
волнении. Даниела, увидев его, запрыгала от радости. На балконе дома
напротив кошка-учительница приоткрыла один глаз в знак доброго пожелания,
но про себя проворчала: "Ну и глупец!"
Рядом с ней на балконе стояла ее сестра. Она с нежностью смотрела на
кошку и думала: "Не надо слишком привязываться к ней, ведь если она умрет,
я буду очень страдать, и у меня начнется аритмия".
А потом настал час, когда кошки, живущие на форумах, проснулись и пошли
ловить мышей, а кошки с площади Арджентина собрались в ожидании тех добрых
женщин, которые приносят им кулечки с лакомством. Коты и кошки, живущие в
больнице Сан-Камилло, расположились на клумбах и аллеях, надеясь, что ужин
будет невкусным и больные тайком выбросят его за окно. И все эти бродячие
коты, которые прежде были людьми, вспоминали, как они когда-то водили
автопоезда, работали за токарным станком, печатали на пишущей машинке,
были молодыми и влюблялись в красивых девушек.