Политическая история: книжные анонсы от Андрея Фурсова [20]
П. Хопкирк. "О разведке к востоку от Константинополя: заговор разрушить британскую империю".
HOPKIRK P. ON SECRET SERVICE EAST OF CONSTANTINOPLE: THE PLOT TO BRING DOWN THE BRITISH EMPIRE. L.: JOHN MURRAY, 2006. XVI, 431 P.
Летом 1914 года, когда кайзер Вильгельм II понял, что крупно ошибся, рассчитывая на нейтралитет Британии, он решил развязать против нее священную войну мусульман. По замыслу кайзера, следовало объединить народы Османской империи, Кавказа, Ирана и Афганистана против британцев, а это позволило бы вырвать из их рук Индию. По сути, как заметил немецкий историк Ф. Фишер, это было всего лишь «продолжение иными средствами» агрессивной восточной политики, какую Вильгельм вел еще с 1890-х годов. Замысленная в Берлине, но развязанная из Стамбула, эта священная война была новой, более зловещей версией Большой Игры.
Ключевым был союз с османским султаном, который в своей ипостаси халифа всего исламского мира имел авторитет издать приказ о начале священной войны. Если бы мусульмане задались вопросом: «Что делает христианский государь, разжигая и обеспечивая средствами священную войну против своих единоверцев?», у советников Вильгельма ответ был готов. В мечетях и на базарах Востока пустили слух, будто германский император тайно принял ислам и инкогнито совершил паломничество в Мекку («хаджи Вильгельм Мухаммад»).
Интерес Пруссии к Ближнему Востоку возник еще в 30-е годы XIX века. В 1835 году военным советником османского султана был назначен прусский капитан Хельмут фон Мольтке. Его задачей было помочь туркам модернизировать армию по прусскому образцу, хотя из этого мало что вышло. Вернувшись в 1839 году в Берлин, Мольтке просил начальство присмотреться к Османской империи, так как она созрела для проникновения туда немцев. Ее можно было связать с Берлином и в экономическом, и в военном плане с помощью железной дороги через Балканы, что позволило бы обойти контролируемые британцами морские пути. Кроме того, Мольтке назвал Палестину и междуречье Тигра и Евфрата идеальными странами для колонизации энергичными немцами. О черноморском побережье Турции как перспективной зоне немецкой колонизации писал Ф. Лист. Эти идеи стали актуальны после 1871 года, когда немцы озаботились обеспечением Lebensraum - «жизненного пространства». Бисмарк не поощрял экспансионистов, избегая конфликтов с европейскими державами (он даже сожалел о приобретении дорогостоящих колоний в Африке и на Тихом океане и одно время подумывал предложить их Британии). Однако вопреки курсу Бисмарка Германия постепенно втянулась в зыбучие пески османских дел. Дела пангерманистов пошли в гору, когда на престол в 1888 году вступил Вильгельм II - ярый экспансионист. Кайзер воспользовался непопулярностью Абдул-Хамида в Европе изза резни армян в 1894 и 1896 годах и на фоне его изоляции протянул ему руку дружбы, а в 1898 году посетил Османскую империю с государственным визитом. Главной целью визита было обеспечить Германии концессию на строительство Багдадской железной дороги. Султан увидел в этой дороге свою выгоду - средство сохранять владычество над отдаленными территориями империи.
За несколько лет до войны работавший в Каире Макс фон Оппенгейм подал своему начальству в министерстве иностранных дел секретный меморандум, в котором показал, как в случае войны можно использовать воинствующий ислам к выгоде Германии. Когда началась война, его вызвали в Берлин и дали задание подготовить конкретный план. Другим сторонником развязывания священной войны как части немецкой стратегии был начальник генерального штаба генерал Хельмут фон Мольтке, племянник того Мольтке, который за 70 лет до этого впервые привлек внимание к возможностям Германии на Востоке. Он стоял за разжигание восстаний в Индии и на Кавказе. В выполнимости плана не сомневался знаменитый шведский путешественник Свен Гедин, который с началом войны предоставил в распоряжение Вильгельма свои глубокие знания о Востоке.
За два дня до начала войны между Британией и Германией посол Вангенхайм подписал тайное военное соглашение с прогерманской группой в Стамбуле во главе с Энвер-пашой. Энверу для вступления в войну требовалось 3-4 месяца, в течение которых он собирался мобилизовать силы и подготовить народ к непопулярной войне. Османскую империю Британия во многом оттолкнула тем, что первый лорд адмиралтейства У. Черчилль неожиданно реквизировал два османских военных корабля, которые строились на британских верфях.
Через три недели после присоединения Османской империи к воюющим странам султан объявил священную войну против Британии и ее союзников. Сам он был марионеткой младотурецких лидеров. Для Энвера это было начало реализации мечты о пантюркской империи от Стамбула до китайской границы.
Между тем дела «Четверного союза» в войне шли неважно, и османов подсекла крупная неудача на Кавказе. Энвер лично возглавил наступавшую на Кавказ 90-тысячную армию, хотя никогда не командовал даже полком. Его армия испытала трудности с подвозом продовольствия и боеприпасов, была плохо экипирована для зимней кампании (некоторые были одеты в легкие летние мундиры, арабские головные платки и кожаные сандалии). Наступление турок на городок Сарыкамыш сопровождалось крупными потерями от обморожений. османская армия отступила; выжили всего 15 тыс. человек (с. 76). В это же время второй член младотурецкого триумвирата Джемаль-паша потерпел неудачу в нападении на британский Египет.
Значительную роль в немецкой Большой Игре сыграл дипломат Вильгельм Вассмусс. Весной 1915 года он достиг побережья Персидского залива и приступил к действиям. Одетый в персидскую одежду, бегло говоря на фарси и выставляя себя новообращенным мусульманином, он начал поднимать племена на борьбу с британцами, чтобы заставить тех либо уйти из Залива, либо отвлечь сюда войска. Племена нападали на посты британской армии в Южном Иране. Убеждать их почти не пришлось, так как оккупировавшие юг страны британцы положили конец прибыльной контрабанде оружия из Персидского залива на северо-западную границу Индии. Вассмусс убеждал простодушных иранцев, что кайзер принял ислам, а сам он регулярно контактирует с ним по радио. Для этого Вассмусс ставил представления: надевал наушники, выдвигал какую-то антенну и с помощью магнита вызывал искры в темноте, утверждая, что получает «личные послания» от кайзера к конкретным вождям племен. Бывший консул Германии быстро стал занозой для британцев в регионе.
Главным противником Вассмусса в этой игре был генерал-майор сэр Перси Кокс - британский резидент и главный политический офицер экспедиционных сил в Басре. Он назначил за голову Вассмусса награду - 5 тыс. фунтов (позднее 15 тыс.). Когда об этом узнали в Форин-офис, чиновники ужаснулись, настаивая, что совершать убийства и похищения - не по-британски. Коксу велели отменить объявление о награде. Правда, когда через полгода присутствие Вассмусса стало серьезно угрожать британским позициям в Южном Иране, из Лондона обеспокоенно спросили Кокса, что можно сделать. Злопамятный Кокс отвечал: «Страх вызвать возмущение правительства его величества мешает мне выдвигать новые предложения» (с. 112).
Для военных в Индии перспектива присоединения Афганистана к священной войне была кошмаром. Войска Ирана они не воспринимали всерьез; войска Афганистана - дело другое. Если бы Афганистан объединился с Германией и Османской империей, это могло повлиять на исход войны. В мирное время индийская армия справилась бы с угрозой, но существовали другие театры военных действий, и в Индии не хватало войск.
Между тем в Османской империи росли подозрения относительно истинных намерений Германии на Востоке. Задавали вопрос: не войдет ли Турция после победы в новую Германскую империю от Берлина до Бирмы с султаном-императором Вильгельмом во главе? В условиях дефицита военного времени на базарах шептались, что по приказу Берлина все мясо отсылается в Германию. Вообще почти во всех своих неудачах турки вскоре стали винить немцев.
В апреле 1916 года немецкая подрывная деятельность в Иране закончилась. Вскоре британцы восстановили контроль над Ширазом и Керманом. На свободе оставался лишь Вассмусс, который удерживал в заложниках консула Британии О’Коннора и ряд других британцев. Правда, 29 апреля 1916 года более 9 тыс. англо-индийских солдат генерала Ч. Тауншенда сдались в Куте. Энвер-паша объявил это великой победой в священной войне. Военный министр Британии лорд Китченер предлагал туркам 1 млн фунтов стерлингов за то, чтобы они выпустили гарнизон Кута из окружения, но после Эрзерума Энверу отчаянно нужна была какая-то победа. Для британцев это было позорное поражение, столь быстро последовавшее за неудачей в Галлиполи.
После капитуляции в Куте в апреле 1916 года британцы готовили в Междуречье реванш. В декабре вверх по Тигру на Багдад вновь пошла армия. Она была значительно больше (150 тыс. человек), а командовал ею один из самых опытных генералов сэр Стэнли Мод. В марте 1917 года он занял Багдад. Как подсчитал один британский историк, то был 30-й раз в истории, когда Багдад пал перед завоевателем. Взятие Багдада было важным стратегическим приобретением, поскольку теперь британцы могли надежно закупорить пути через Иран в Афганистан, Индию и Среднюю Азию. Вести о захвате конечного терминала Багдадской железной дороги были крахом надежд кайзера.
Русская революция февраля 1917 года, безусловно, спасла османскую армию от уничтожения на востоке. Если бы 70-тысячная русская армия на Кавказе объединилась со 150-тысячной армией генерала Мода к северу от Багдада (как планировалось исходно), турки были бы сокрушены. Революция дала им возможность перегруппироваться, отсрочив крах Османской империи на 18 месяцев.
Скорость событий на Востоке вслед за большевистским переворотом застала военный кабинет в Лондоне врасплох. С разложением русской армии в Восточной Турции в обороне Индии образовалась большая дыра. Перспектива прорыва через Кавказ турецко-немецкой армии уже была кошмаром. Кроме того, в рассеянных по Средней Азии лагерях находились 40 тыс. немецких и австро-венгерских военнопленных, которые теперь были свободны. В Лондоне и Дели на них смотрели как на потенциальную армию вторжения в Индию. К тому же Германия отчаянно нуждалась в нефти, а если бы ей удалось дотянуться до нефтяных промыслов в Баку, это поправило бы ее положение. Баку между тем погрузился в кровавый хаос: на город напали части Дикой дивизии, которые отбили у большевиков порт Ленкорань и вместе с горожанами-азербайджанцами пытались свергнуть бакинский совет.
В бои на стороне большевиков вмешались армяне во главе с дашнаками, и азербайджанцы были разбиты. По данным азербайджанцев, мусульман погибло 12 тыс. человек (включая стариков, женщин и детей); по данным главы бакинского совета большевика С. Шаумяна - не более 3 тыс. (с. 287). Весной 1918 года майор Эниас Макдонелл, семь лет служивший вице-консулом в Баку, отправился к Шаумяну с целью убедить того, пока не поздно, принять британскую помощь. Шаумян стал тянуть время, и Лондон потерял терпение. Макдонелл втянулся в заговор с целью свергнуть Шаумяна. Не похоже, что он был главным организатором, но с одобрения Лондона посетил тайную встречу заговорщиков (бывших царских офицеров и эсеров) и выделил денег на его осуществление. Кроме того, он был причастен к планам уничтожения нефтяных скважин Баку, чтобы они не достались туркам. Однако большевики узнали о заговоре и провели аресты. Менее чем в ста милях к западу от Баку уже находились 9 османских пехотных дивизий, которых пытались остановить около тысячи красноармейцев и 20 тыс. армян (с. 323). Большевики стали подозревать и Макдонелла, арестовали его. Но Шаумян не хотел конфликта с британцами и дал Макдонеллу возможность беспрепятственно ускользнуть из Баку.
После того как большевистская власть в Баку пала и туда пригласили британский отряд генерала Л. Данстервилла, 26 августа 1918 года тысячный турецкий отряд совершил первое нападение на слабейший сектор обороны Баку. Из-за ненадежности бакинских добровольцев ключевые позиции занимала рота Северостаффордширского полка. Почти весь день они сдерживали натиск турок ружейным и пулеметным огнем, тщетно ожидая подкрепления от армян. Последовало новое нападение, которое вновь отбивали практически одни британцы. Видя, что помощи от бакинцев никакой, Данстервилл решил эвакуировать свои войска из Баку. 14 сентября турки начали общее наступление, смяв сопротивление бакинских сил. Данстервилл вывел отряды с фронта в порт, постаравшись, чтобы этого не заметили не только турки, но и бакинцы, которые пришли бы в ярость от того, что британцы бросают их. Когда два британских судна «Крюгер» и «Армянин» отплывали из Баку, сторожевой корабль открыл по ним огонь, но не попал. «Армянином» командовал полковник Альфред Роулинсон, сын сэра Генри Роулинсона - одного из ведущих игроков Большой Игры. Все, чего добились британцы, - это немного оттянули падение Баку ценой 180 убитых, раненых или пропавших без вести.
Кроме британцев из Баку удалось вырваться 8 тыс. солдат и гражданских лиц, а также 26 бакинским комиссарам во главе с Шаумяном. Оказавшись в Красноводске, большевики за недолгий период правления снискали нехорошую репутацию. Казачий офицер Кун арестовал комиссаров и дал знать в Ашхабад, где находилось эсеровскоменьшевистское правительство. Подозревали, что эти опытные революционеры могут совершить в городе контрпереворот. Незадолго до падения Баку стоявший в Иране британский генерал У. Мэллесон подписал с Ашхабадским комитетом соглашение, обещав военную помощь против наступающих из Ташкента большевиков; за это новая власть позволила отправить небольшой британский отряд в Красноводск, чтобы защищать начало Закаспийской железной дороги от возможного турецкого десанта.
Ашхабадский комитет был не в восторге от того, что в его руки попали известные революционные деятели. У него была альтернатива: либо убедить Мэллесона отправить комиссаров под охраной в Индию, либо расстрелять их. Поскольку существовала возможность восстановления большевистской власти, палачи комиссаров могли бы поплатиться, поэтому было предпочтительнее сбыть их британцам. Мэллесон, похоже, согласился принять комиссаров. Он сделал это тем охотнее, что в Ташкенте пропал подполковник Ф. Бэйли, отправленный туда выяснить намерения Ленина в отношении Британской Индии и противодействовать немецким планам мобилизовать против нее бывших военнопленных. Если Бэйли удерживали местные большевики, Шаумяна и его товарищей можно было сделать заложниками и обменять.
Относительно того, что произошло дальше, есть две версии. Согласно одной (Мэллесона и Эллиса), договариваясь с ними о передаче комиссаров, посланник Ашхабадского комитета прибавил: «Если еще не поздно». По другой версии (Нэша), Мэллесон просто умыл руки. На заседании Ашхабадского комитета его председатель Фунтиков объявил, что Мэллесон отказался принять заключенных и просил разобраться с ними на месте. Присутствовавшего при этом капитана Р. Тиг-Джоунза позднее обвиняли в том, что он не все сделал для спасения комиссаров. Однако, похоже, ему просто не достало смелости спорить с закаспийским правительством по вопросу, который его, по сути, не касался, тем более что он не питал симпатии к Шаумяну и его товарищам. В результате комиссары были казнены. Единственный рассказ от первого лица о происшедшем ночью 19 сентября 1918 года мы имеем от 23-летнего армянского большевика Анастаса Микояна, который попал в тюрьму Красноводска вместе с Шаумяном и другими комиссарами, а позднее стал председателем Президиума Верховного Совета СССР. Говорили, что когда Сталин хотел попугать Микояна, он спрашивал, как тому удалось избежать участи 26 бакинских комиссаров.
В середине октября большевики в Закаспийской области неожиданно стали отступать, оставив Душак, Теджен и Мерв и отходя через Амударью к Бухаре. Возможной причиной были распускаемые британцами слухи о готовящемся наступлении на Ташкент. 1 ноября англо-индийские и закаспийские войска заняли Мервский оазис без единого выстрела. Это обеспечило базары Ашхабада большим количеством мяса, зерна и другого продовольствия и позволило Фунтикову продержаться у власти еще несколько месяцев.
Мэллесон был готов наступать вслед за большевиками до самого Ташкента. Однако, к его разочарованию, из Индии поступил приказ не двигаться дальше Мерва. Между тем на Западном фронте после неудачи Людендорфа немцы отступали к линии Гинденбурга. В Палестине генерал Алленби при поддержке арабской конницы шел к Дамаску. 5 октября союзники получили первый сигнал, что ряд представителей младотурецкого правительства готовы на мирные переговоры. Через три дня кабинет в Стамбуле подал в отставку, а в назначенном султаном новом правительстве Энвера, Талаата и Джемаля уже не было. Триумвиры бежали из страны на немецком военном корабле.
30 октября Османская империя подписала перемирие на борту военного корабля «Агамемнон». Это была безоговорочная капитуляция, позволившая Антанте оккупировать ключевые районы страны, включая Стамбул. 11 ноября капитулировала Германия. Талаат осел в Берлине, где жил на скромную пенсию, пока весной 1921 года не был застрелен на улице армянином, вся семья которого погибла в армянской резне. Джемаля убили два армянина возле штаб-квартиры большевистской тайной полиции в Тифлисе. Энвер бежал в Берлин, потом в Москву, где в обмен на помощь в восстановлении его у власти в Турции обещал Ленину добыть для большевиков Британскую Индию.
Оказавшись в Средней Азии, Энвер перехитрил большевиков и примкнул к басмачам. Однако в 1922 году он погиб в бою с большевиками - своеобразный эпилог к фазе Большой Игры на Ближнем Востоке, связанной со Вторым рейхом. Но впереди маячила новая, связанная уже с Третьим рейхом.
Источник.
HOPKIRK P. ON SECRET SERVICE EAST OF CONSTANTINOPLE: THE PLOT TO BRING DOWN THE BRITISH EMPIRE. L.: JOHN MURRAY, 2006. XVI, 431 P.
Летом 1914 года, когда кайзер Вильгельм II понял, что крупно ошибся, рассчитывая на нейтралитет Британии, он решил развязать против нее священную войну мусульман. По замыслу кайзера, следовало объединить народы Османской империи, Кавказа, Ирана и Афганистана против британцев, а это позволило бы вырвать из их рук Индию. По сути, как заметил немецкий историк Ф. Фишер, это было всего лишь «продолжение иными средствами» агрессивной восточной политики, какую Вильгельм вел еще с 1890-х годов. Замысленная в Берлине, но развязанная из Стамбула, эта священная война была новой, более зловещей версией Большой Игры.
Ключевым был союз с османским султаном, который в своей ипостаси халифа всего исламского мира имел авторитет издать приказ о начале священной войны. Если бы мусульмане задались вопросом: «Что делает христианский государь, разжигая и обеспечивая средствами священную войну против своих единоверцев?», у советников Вильгельма ответ был готов. В мечетях и на базарах Востока пустили слух, будто германский император тайно принял ислам и инкогнито совершил паломничество в Мекку («хаджи Вильгельм Мухаммад»).
Интерес Пруссии к Ближнему Востоку возник еще в 30-е годы XIX века. В 1835 году военным советником османского султана был назначен прусский капитан Хельмут фон Мольтке. Его задачей было помочь туркам модернизировать армию по прусскому образцу, хотя из этого мало что вышло. Вернувшись в 1839 году в Берлин, Мольтке просил начальство присмотреться к Османской империи, так как она созрела для проникновения туда немцев. Ее можно было связать с Берлином и в экономическом, и в военном плане с помощью железной дороги через Балканы, что позволило бы обойти контролируемые британцами морские пути. Кроме того, Мольтке назвал Палестину и междуречье Тигра и Евфрата идеальными странами для колонизации энергичными немцами. О черноморском побережье Турции как перспективной зоне немецкой колонизации писал Ф. Лист. Эти идеи стали актуальны после 1871 года, когда немцы озаботились обеспечением Lebensraum - «жизненного пространства». Бисмарк не поощрял экспансионистов, избегая конфликтов с европейскими державами (он даже сожалел о приобретении дорогостоящих колоний в Африке и на Тихом океане и одно время подумывал предложить их Британии). Однако вопреки курсу Бисмарка Германия постепенно втянулась в зыбучие пески османских дел. Дела пангерманистов пошли в гору, когда на престол в 1888 году вступил Вильгельм II - ярый экспансионист. Кайзер воспользовался непопулярностью Абдул-Хамида в Европе изза резни армян в 1894 и 1896 годах и на фоне его изоляции протянул ему руку дружбы, а в 1898 году посетил Османскую империю с государственным визитом. Главной целью визита было обеспечить Германии концессию на строительство Багдадской железной дороги. Султан увидел в этой дороге свою выгоду - средство сохранять владычество над отдаленными территориями империи.
За несколько лет до войны работавший в Каире Макс фон Оппенгейм подал своему начальству в министерстве иностранных дел секретный меморандум, в котором показал, как в случае войны можно использовать воинствующий ислам к выгоде Германии. Когда началась война, его вызвали в Берлин и дали задание подготовить конкретный план. Другим сторонником развязывания священной войны как части немецкой стратегии был начальник генерального штаба генерал Хельмут фон Мольтке, племянник того Мольтке, который за 70 лет до этого впервые привлек внимание к возможностям Германии на Востоке. Он стоял за разжигание восстаний в Индии и на Кавказе. В выполнимости плана не сомневался знаменитый шведский путешественник Свен Гедин, который с началом войны предоставил в распоряжение Вильгельма свои глубокие знания о Востоке.
За два дня до начала войны между Британией и Германией посол Вангенхайм подписал тайное военное соглашение с прогерманской группой в Стамбуле во главе с Энвер-пашой. Энверу для вступления в войну требовалось 3-4 месяца, в течение которых он собирался мобилизовать силы и подготовить народ к непопулярной войне. Османскую империю Британия во многом оттолкнула тем, что первый лорд адмиралтейства У. Черчилль неожиданно реквизировал два османских военных корабля, которые строились на британских верфях.
Через три недели после присоединения Османской империи к воюющим странам султан объявил священную войну против Британии и ее союзников. Сам он был марионеткой младотурецких лидеров. Для Энвера это было начало реализации мечты о пантюркской империи от Стамбула до китайской границы.
Между тем дела «Четверного союза» в войне шли неважно, и османов подсекла крупная неудача на Кавказе. Энвер лично возглавил наступавшую на Кавказ 90-тысячную армию, хотя никогда не командовал даже полком. Его армия испытала трудности с подвозом продовольствия и боеприпасов, была плохо экипирована для зимней кампании (некоторые были одеты в легкие летние мундиры, арабские головные платки и кожаные сандалии). Наступление турок на городок Сарыкамыш сопровождалось крупными потерями от обморожений. османская армия отступила; выжили всего 15 тыс. человек (с. 76). В это же время второй член младотурецкого триумвирата Джемаль-паша потерпел неудачу в нападении на британский Египет.
Значительную роль в немецкой Большой Игре сыграл дипломат Вильгельм Вассмусс. Весной 1915 года он достиг побережья Персидского залива и приступил к действиям. Одетый в персидскую одежду, бегло говоря на фарси и выставляя себя новообращенным мусульманином, он начал поднимать племена на борьбу с британцами, чтобы заставить тех либо уйти из Залива, либо отвлечь сюда войска. Племена нападали на посты британской армии в Южном Иране. Убеждать их почти не пришлось, так как оккупировавшие юг страны британцы положили конец прибыльной контрабанде оружия из Персидского залива на северо-западную границу Индии. Вассмусс убеждал простодушных иранцев, что кайзер принял ислам, а сам он регулярно контактирует с ним по радио. Для этого Вассмусс ставил представления: надевал наушники, выдвигал какую-то антенну и с помощью магнита вызывал искры в темноте, утверждая, что получает «личные послания» от кайзера к конкретным вождям племен. Бывший консул Германии быстро стал занозой для британцев в регионе.
Главным противником Вассмусса в этой игре был генерал-майор сэр Перси Кокс - британский резидент и главный политический офицер экспедиционных сил в Басре. Он назначил за голову Вассмусса награду - 5 тыс. фунтов (позднее 15 тыс.). Когда об этом узнали в Форин-офис, чиновники ужаснулись, настаивая, что совершать убийства и похищения - не по-британски. Коксу велели отменить объявление о награде. Правда, когда через полгода присутствие Вассмусса стало серьезно угрожать британским позициям в Южном Иране, из Лондона обеспокоенно спросили Кокса, что можно сделать. Злопамятный Кокс отвечал: «Страх вызвать возмущение правительства его величества мешает мне выдвигать новые предложения» (с. 112).
Для военных в Индии перспектива присоединения Афганистана к священной войне была кошмаром. Войска Ирана они не воспринимали всерьез; войска Афганистана - дело другое. Если бы Афганистан объединился с Германией и Османской империей, это могло повлиять на исход войны. В мирное время индийская армия справилась бы с угрозой, но существовали другие театры военных действий, и в Индии не хватало войск.
Между тем в Османской империи росли подозрения относительно истинных намерений Германии на Востоке. Задавали вопрос: не войдет ли Турция после победы в новую Германскую империю от Берлина до Бирмы с султаном-императором Вильгельмом во главе? В условиях дефицита военного времени на базарах шептались, что по приказу Берлина все мясо отсылается в Германию. Вообще почти во всех своих неудачах турки вскоре стали винить немцев.
В апреле 1916 года немецкая подрывная деятельность в Иране закончилась. Вскоре британцы восстановили контроль над Ширазом и Керманом. На свободе оставался лишь Вассмусс, который удерживал в заложниках консула Британии О’Коннора и ряд других британцев. Правда, 29 апреля 1916 года более 9 тыс. англо-индийских солдат генерала Ч. Тауншенда сдались в Куте. Энвер-паша объявил это великой победой в священной войне. Военный министр Британии лорд Китченер предлагал туркам 1 млн фунтов стерлингов за то, чтобы они выпустили гарнизон Кута из окружения, но после Эрзерума Энверу отчаянно нужна была какая-то победа. Для британцев это было позорное поражение, столь быстро последовавшее за неудачей в Галлиполи.
После капитуляции в Куте в апреле 1916 года британцы готовили в Междуречье реванш. В декабре вверх по Тигру на Багдад вновь пошла армия. Она была значительно больше (150 тыс. человек), а командовал ею один из самых опытных генералов сэр Стэнли Мод. В марте 1917 года он занял Багдад. Как подсчитал один британский историк, то был 30-й раз в истории, когда Багдад пал перед завоевателем. Взятие Багдада было важным стратегическим приобретением, поскольку теперь британцы могли надежно закупорить пути через Иран в Афганистан, Индию и Среднюю Азию. Вести о захвате конечного терминала Багдадской железной дороги были крахом надежд кайзера.
Русская революция февраля 1917 года, безусловно, спасла османскую армию от уничтожения на востоке. Если бы 70-тысячная русская армия на Кавказе объединилась со 150-тысячной армией генерала Мода к северу от Багдада (как планировалось исходно), турки были бы сокрушены. Революция дала им возможность перегруппироваться, отсрочив крах Османской империи на 18 месяцев.
Скорость событий на Востоке вслед за большевистским переворотом застала военный кабинет в Лондоне врасплох. С разложением русской армии в Восточной Турции в обороне Индии образовалась большая дыра. Перспектива прорыва через Кавказ турецко-немецкой армии уже была кошмаром. Кроме того, в рассеянных по Средней Азии лагерях находились 40 тыс. немецких и австро-венгерских военнопленных, которые теперь были свободны. В Лондоне и Дели на них смотрели как на потенциальную армию вторжения в Индию. К тому же Германия отчаянно нуждалась в нефти, а если бы ей удалось дотянуться до нефтяных промыслов в Баку, это поправило бы ее положение. Баку между тем погрузился в кровавый хаос: на город напали части Дикой дивизии, которые отбили у большевиков порт Ленкорань и вместе с горожанами-азербайджанцами пытались свергнуть бакинский совет.
В бои на стороне большевиков вмешались армяне во главе с дашнаками, и азербайджанцы были разбиты. По данным азербайджанцев, мусульман погибло 12 тыс. человек (включая стариков, женщин и детей); по данным главы бакинского совета большевика С. Шаумяна - не более 3 тыс. (с. 287). Весной 1918 года майор Эниас Макдонелл, семь лет служивший вице-консулом в Баку, отправился к Шаумяну с целью убедить того, пока не поздно, принять британскую помощь. Шаумян стал тянуть время, и Лондон потерял терпение. Макдонелл втянулся в заговор с целью свергнуть Шаумяна. Не похоже, что он был главным организатором, но с одобрения Лондона посетил тайную встречу заговорщиков (бывших царских офицеров и эсеров) и выделил денег на его осуществление. Кроме того, он был причастен к планам уничтожения нефтяных скважин Баку, чтобы они не достались туркам. Однако большевики узнали о заговоре и провели аресты. Менее чем в ста милях к западу от Баку уже находились 9 османских пехотных дивизий, которых пытались остановить около тысячи красноармейцев и 20 тыс. армян (с. 323). Большевики стали подозревать и Макдонелла, арестовали его. Но Шаумян не хотел конфликта с британцами и дал Макдонеллу возможность беспрепятственно ускользнуть из Баку.
После того как большевистская власть в Баку пала и туда пригласили британский отряд генерала Л. Данстервилла, 26 августа 1918 года тысячный турецкий отряд совершил первое нападение на слабейший сектор обороны Баку. Из-за ненадежности бакинских добровольцев ключевые позиции занимала рота Северостаффордширского полка. Почти весь день они сдерживали натиск турок ружейным и пулеметным огнем, тщетно ожидая подкрепления от армян. Последовало новое нападение, которое вновь отбивали практически одни британцы. Видя, что помощи от бакинцев никакой, Данстервилл решил эвакуировать свои войска из Баку. 14 сентября турки начали общее наступление, смяв сопротивление бакинских сил. Данстервилл вывел отряды с фронта в порт, постаравшись, чтобы этого не заметили не только турки, но и бакинцы, которые пришли бы в ярость от того, что британцы бросают их. Когда два британских судна «Крюгер» и «Армянин» отплывали из Баку, сторожевой корабль открыл по ним огонь, но не попал. «Армянином» командовал полковник Альфред Роулинсон, сын сэра Генри Роулинсона - одного из ведущих игроков Большой Игры. Все, чего добились британцы, - это немного оттянули падение Баку ценой 180 убитых, раненых или пропавших без вести.
Кроме британцев из Баку удалось вырваться 8 тыс. солдат и гражданских лиц, а также 26 бакинским комиссарам во главе с Шаумяном. Оказавшись в Красноводске, большевики за недолгий период правления снискали нехорошую репутацию. Казачий офицер Кун арестовал комиссаров и дал знать в Ашхабад, где находилось эсеровскоменьшевистское правительство. Подозревали, что эти опытные революционеры могут совершить в городе контрпереворот. Незадолго до падения Баку стоявший в Иране британский генерал У. Мэллесон подписал с Ашхабадским комитетом соглашение, обещав военную помощь против наступающих из Ташкента большевиков; за это новая власть позволила отправить небольшой британский отряд в Красноводск, чтобы защищать начало Закаспийской железной дороги от возможного турецкого десанта.
Ашхабадский комитет был не в восторге от того, что в его руки попали известные революционные деятели. У него была альтернатива: либо убедить Мэллесона отправить комиссаров под охраной в Индию, либо расстрелять их. Поскольку существовала возможность восстановления большевистской власти, палачи комиссаров могли бы поплатиться, поэтому было предпочтительнее сбыть их британцам. Мэллесон, похоже, согласился принять комиссаров. Он сделал это тем охотнее, что в Ташкенте пропал подполковник Ф. Бэйли, отправленный туда выяснить намерения Ленина в отношении Британской Индии и противодействовать немецким планам мобилизовать против нее бывших военнопленных. Если Бэйли удерживали местные большевики, Шаумяна и его товарищей можно было сделать заложниками и обменять.
Относительно того, что произошло дальше, есть две версии. Согласно одной (Мэллесона и Эллиса), договариваясь с ними о передаче комиссаров, посланник Ашхабадского комитета прибавил: «Если еще не поздно». По другой версии (Нэша), Мэллесон просто умыл руки. На заседании Ашхабадского комитета его председатель Фунтиков объявил, что Мэллесон отказался принять заключенных и просил разобраться с ними на месте. Присутствовавшего при этом капитана Р. Тиг-Джоунза позднее обвиняли в том, что он не все сделал для спасения комиссаров. Однако, похоже, ему просто не достало смелости спорить с закаспийским правительством по вопросу, который его, по сути, не касался, тем более что он не питал симпатии к Шаумяну и его товарищам. В результате комиссары были казнены. Единственный рассказ от первого лица о происшедшем ночью 19 сентября 1918 года мы имеем от 23-летнего армянского большевика Анастаса Микояна, который попал в тюрьму Красноводска вместе с Шаумяном и другими комиссарами, а позднее стал председателем Президиума Верховного Совета СССР. Говорили, что когда Сталин хотел попугать Микояна, он спрашивал, как тому удалось избежать участи 26 бакинских комиссаров.
В середине октября большевики в Закаспийской области неожиданно стали отступать, оставив Душак, Теджен и Мерв и отходя через Амударью к Бухаре. Возможной причиной были распускаемые британцами слухи о готовящемся наступлении на Ташкент. 1 ноября англо-индийские и закаспийские войска заняли Мервский оазис без единого выстрела. Это обеспечило базары Ашхабада большим количеством мяса, зерна и другого продовольствия и позволило Фунтикову продержаться у власти еще несколько месяцев.
Мэллесон был готов наступать вслед за большевиками до самого Ташкента. Однако, к его разочарованию, из Индии поступил приказ не двигаться дальше Мерва. Между тем на Западном фронте после неудачи Людендорфа немцы отступали к линии Гинденбурга. В Палестине генерал Алленби при поддержке арабской конницы шел к Дамаску. 5 октября союзники получили первый сигнал, что ряд представителей младотурецкого правительства готовы на мирные переговоры. Через три дня кабинет в Стамбуле подал в отставку, а в назначенном султаном новом правительстве Энвера, Талаата и Джемаля уже не было. Триумвиры бежали из страны на немецком военном корабле.
30 октября Османская империя подписала перемирие на борту военного корабля «Агамемнон». Это была безоговорочная капитуляция, позволившая Антанте оккупировать ключевые районы страны, включая Стамбул. 11 ноября капитулировала Германия. Талаат осел в Берлине, где жил на скромную пенсию, пока весной 1921 года не был застрелен на улице армянином, вся семья которого погибла в армянской резне. Джемаля убили два армянина возле штаб-квартиры большевистской тайной полиции в Тифлисе. Энвер бежал в Берлин, потом в Москву, где в обмен на помощь в восстановлении его у власти в Турции обещал Ленину добыть для большевиков Британскую Индию.
Оказавшись в Средней Азии, Энвер перехитрил большевиков и примкнул к басмачам. Однако в 1922 году он погиб в бою с большевиками - своеобразный эпилог к фазе Большой Игры на Ближнем Востоке, связанной со Вторым рейхом. Но впереди маячила новая, связанная уже с Третьим рейхом.
Источник.