Иван Логинов. СКАЗКА БРАЙАНА
(Брайан у нас известный драконолюб))
...
Сквозь поредевшие заросли проступает поляна, на той стороне которой стеною встает кряжистое дубье. На опушке, как и говорилось, сторожка, крытая жердями. Из кирпичной трубы вьется дымок. Учуяв человечий дух, бабкина сестра отложила свою ежкину азбуку, спешно растопила печь и взгромоздила на нее котел с водой.
На поляне никого не хрюкает и в нетерпении землю не роет. Возможно, у кабанов с нюхом похуже. Или, наоборот, они не выносят дыма, а на наше появление им плевать.
Доходим до крылечка, останавливаемся метрах в трех, отпечатавшись тенью прямо на двери.
- Топ-топ-топ! - говорим громко.
Потом вежливо добавляем:
- Тук-тук-тук.
Никто не хлопает. Ни дверью, ни в ладоши. Только из дубравы доносится, словно спросонья:
- У-гу!
В смысле, не заперто?
Раздается длинный скрип, и из проема показывается худая старуха в наброшенном бушлате.
Она щурится, поскольку наш силуэт ей видится как раз на фоне заходящего солнца.
- С гостинцем я, бабушка, от сестры твоей, - помогаем мы ей въехать в ситуацию.
- Коли так, милости прошу.
Она сторонится.
Пригнув голову, входим.
Внутри темно, но не затхло. Окошки маленькие, однако стекол в них нету. Слегка тянет дымком от затепленной печки, на которой действительно побулькивает, но все же не котел, а чугунок. Помимо того пахнет чем-то душистым и пряным. Все углы завешаны пучками подсохших трав. Из мебели есть стол, окруженный со всех сторон лавками. На него и кладем узелок. В дальнем углу темнеет огромный окованный сундук, вероятно, та самая фамильная реликвия.
- Присаживайся, мил человек, - кивает бабка на лавку и уходит к печке.
Возвращается с жестяной кружкой, из которой вьется парок со смородиновым духом, ставит перед нами и принимается разматывать тряпицу на гостинце.
- Заела-таки сестрицу совесть, - усмехается она удовлетворенно.
- А зачем тебе сатанинский гриб, отравить кого задумала? - шутливо интересуемся мы.
- Да кого же? Тех, что сюда забредают, травить поздно. Кабанов я отваживаю. Так и норовят все грядки изрыть. В последнее время какой-то взялся по ночам чесаться об угол избенки, того и гляди завалит. Дубов в дубраве ему, видите ли, мало. Как начнут матереть, никакой управы на них не сыщешь. С вожаком схлестнуться пока остерегаются, а удаль молодецкую показать уже невтерпеж, вот и озоруют, как умеют. А сатанинским отваром вокруг побрызгаешь, они и отстанут почитай на полгода.
- Веселая тут у вас жизнь.
- А ты, похоже, не из местных.
- Похоже, - соглашаемся мы.
Старуха садится напротив.
- Колокол давеча заполошно звонил - твоих рук дело?
Неопределенно пожимаем плечами.
- С баловства или для бахвальства?
- Вроде того.
Разве объяснишь? Да и не обязан Брайан отчетом. Не с него спрос…
- А в наши края каким ветром занесло? - продолжает пытать старуха. - За чашей Грааля снарядился?
Мы даже вскидываемся ошарашено.
- Эк ты загнула, бабуся! Чуть ли не под прямым углом.
- А чего ж тогда шатаешься по свету, словно неупокоенный?
- Дракона ищу, с рогом на носу.
- Трубить потом в ущелье будешь?
- Трубить? Почему в ущелье?
- Ну, как неистовый Ролан.
- Знаешь, бабуся, ты с азбукой-то заморской поосторожней, не перебарщивай, а то у тебя и эльфы в дубраве заведутся. Расскажи-ка лучше о драконе. Своими словами.
- Ладно, мил человек, гриб ты принес, никуда не денешься. Усаживайся поудобнее, история долгая.
Демонстративно поерзав на лавке, замираем.
- Шел себе как-то по дороге солдатик, - зачинает сказительница. - Долго ли, коротко шел, но солнце к закату стало клониться.
- Если в самоволке, то лучше не по дороге, а по кустам вдоль обочины. А то ведь на патруль напорешься.
- Да не самовольно он, отпустили со службы.
- В увольнение? А в срок разве успеет вернуться?
- Возвращаться не надо было, его совсем отпустили.
- По старости или инвалидности?
- Да нет же, - отмахивается старуха, - лет ему примерно, как тебе. Руки-ноги тоже на месте.
- Тогда со службы только в запаянном гробу отпускают.
- Кончились деньги у соседнего барона, вот он и распустил свою армию.
- Наемник, выходит, - тянем понятливо. - Солдат фортуны, рыцарь удачи.
- Хоть бы и так, не важно.
- Не скажи, разная у них судьба.
- Ты лучше уж слушай.
Закрываем рот и запечатываем его ладонью. Старуха подпирает пальцем щеку.
- Шел, значит, солдатик, шел и добрался до вилляжа.
- Чего?
- Ну, деревенька ж по-ихнему.
Старуха, вытянув губы гузкой, косит на нас хитрым глазом.
Ладно, бабуська, будем считать, что уела.
Наслаждается она чуть ли не минуту, но спохватывается все же без посторонней помощи.
- Направляется он, стало быть, к таверне, чтобы переночевать, а на площади как раз глашатай из ближнего городка королевский указ зачитывает. Тому, кто освободит окрестные земли от дракона, обещано пожаловать в полное владение пограничный замок и принцессу в придачу.
- Точно замок, не полкоролевства?
- Точно-точно. Прижимистые они там, как ни крути. Каждый соверен по три раза пересчитывают.
На соверен мы не реагируем, и бабка, вздохнув, продолжает.
- Подумал-подумал солдатик, замок хоть и пограничный, а все же лучше, чем бездомному мыкаться. Авось и принцесса не совсем криворука и обеда не испортит. Так что ни свет ни заря он уже стучится ногою в городские ворота. «Открывай, - кричит, - я с драконом вашим биться пришел!» Послали к королю, сказать, что герой пожаловал.
- На рассвете?
- Он в последнее время рано привык подниматься. Свесился король со стены, осмотрел солдатика и махнул стражникам, чтоб отворяли. Впустили его, провели ко дворцу. Рассказали о драконе, который обложил королевство данью, требуя, чтобы каждый день приносили одного упитанного жителя к горе, где он расположился гнездом. Попробовали как-то не дать, де запамятовали, да после своей придумке не рады были. К полудню прилетел, злой как черт, взгромоздился на самый высокий шпиль с королевским штандартом, обвил хвостом, раскачал и обрушил. Затем башенные часы на ратуше рогом из стены выковырял. А напоследок всю городскую площадь каким-то зловещим узором, извиняюсь, загадил - заклятье свое наложил. Так и не удалось позже толком убрать - закаменело в момент. Подивился солдатик драконьей лютости, проникся поставленной задачей. Провели его еще по двору, показали снизу принцессу. Она в окошке платочком обмахивалась.
- Уронила?
- Нет, удержала. Дорогой был платочек, с вензелем. Потом проводили солдатика в арсенал, выдали большой нож.
- А меч пожалели?
- То был специальный нож, на дракона наточенный.
- Метательный?
- Не знаю, королевский егерь им кабанов свежевал.
- Значит, тоже со свинотыком, - вздох Брайана повисает апарт.
- Посадили солдатика в клетку и понесли к горе, - продолжает старуха.
- Почему в клетку?
- Чтоб не передумал.
- Он же сам пришел.
- Ну, так и замыслено было, чтоб сам.
- А если сам, то с чего вдруг передумает?
- Э-эх, родимый, - вздыхает сказительница, - сколько их вызывалось, а как завидят дракона, сразу же наутек.
- А зачем тогда шли? - не унимается Брайан.
- Выходит, на роду было написано.
- Посмотреть и наутек?
- Так и положено, пока не появится герой.
- Все равно, что-то тут не так.
- Ежели перебивать беспрестанно будешь, - строжится старуха, - до конца мы с тобой не доберемся, мне раньше надоест.
Потом, ввиду недоверчивого молчания, установившегося в избушке, снисходит до еще одного объяснения:
- До горы драконьей путь не близок, зачем герою ноги бить понапрасну? Есть на то стражники, которые уже привыкли носить.
- Сдается мне, - говорит Брайан, глядя в окошко, - что героем тут выступает кто-то совсем другой. У кого, кстати, ключ от клетки?
- У королевского егеря. Он всегда сопровождает, чтоб чего непредвиденного в дороге не случилось.
- Вот-вот, если кто и герой в твоей сказке, так это именно он. А солдатика нашего в обычный корм несут. Или же в качестве приманки, ежели вдруг сегодня егерь, наконец-то, раздухарился.
Брайан переводит взгляд на старуху и рубит с плеча:
- А ты, бабуся, похоже, у них зазывалой подрабатываешь.
Старуха ошарашено молчит. Затем встает и в сердцах произносит:
- Коли ты такой умный, рассказывай дальше сам.
И отходит к печи, помешать свое варево.
Э, Брайан, похоже, ты напросился. Молчал бы себе в тряпочку: верить никто не заставляет, а выслушать никогда не мешает. Так что давай уж, блистай. Назвался героем - полезай в клетку. Ничего-ничего, языком мести - не цепом трясти.
Брайан приосанивается и начинает распевно:
- Несут, значит, солдатика, а он, вцепившись в прутья решетки, чтоб поменьше качало, осматривает окрестности и, ввиду вдруг вскрывшихся обстоятельств, размышляет в спешном порядке, что теперь предпринять.
Осилив зачин, Брайан переходит на более энергичный тон.
- Долго раздумывать солдатик не привык. «Тормози!» - орет он посреди дороги. Егерь вскидывает голову: до горы далековато, играть в открытую рано, и он дает отмашку носильщикам. Приближается к клетке: ну, чего еще? «План «бэ» обсудить надо, - подмигивает ему солдатик. - Приватно». Егерь жестом отгоняет стражников и для правдоподобия подступает вплотную. Ухватывает его солдатик левой рукой за лацкан, притягивает к решетке, правой ключ с пояса срывает. Открывает дверцу, выходит, а егеря на свое место заталкивает. Затем запирает и дает знак носильщиками тащить дальше.
- А те так сразу и поверили в план «бэ», - встревает ехидная старуха.
- Ну не совсем сразу, пришлось убеждать. Сапогом. Но до вынимания ножа из голенища дело не дошло - королевские служаки оказались народом на диво понятливым и покладистым. Даже скорость продвижения согласись сменить на маршевую. Когда добрались до горы, велел им солдатик поставить клетку, куда принято, и валить гуртом по домам. Сам засел в кустах и ждет. В заведенное время прилетает дракон, садится на крышу и наклоняется, чтобы рогом замок сковырнуть. Тут-то солдатик и мечет свой нож из кустов. Прямо в левый глаз. По рукоятку. Дракон от неожиданности каркает, срывается с клетки и сломя голову несется за горизонт, забирая все время вправо. Больше он в этих краях ни разу не показывался, с одним-то глазом не больно покрасуешься.
Брайан выдерживает паузу и заворачивает к концу.
- Пограничного замка солдатику, правда, не дали, потому как казенный нож в арсенал не вернул, от принцессы он сам отказался - таскай ее еще за собой. Плюнул на городские ворота и пошел себе дальше. Может, до сих пор где-то странствует.
В заимке воцаряется тишина. Долго царит, пока из наружной темноты, чуть ли не в самое окошко, кто-то, окончательно проснувшись, не принимается за свое:
- У-гу! У-гу! У-гу!
Ладно, пометим это ремаркой как восхищенные крики с галерки.
- Ну что, запомнишь новую редакцию? - интересуемся окольно старухиным мнением.
- Сам ее распространяй, - отвечает она, поджав губы. - Вот по дороге и повествуй всем встречным-поперечным; да крепко, сапогом, наказывай передавать из поколения в поколение. Меня ж от своей бэшной версии с каркающим драконом избавь.
- Злая ты, бабуся. Ведьма, поди, никакая не знахарка.
- Ну, коли с вами сапогастыми ужиться не смогла, получается, ведьма.
Старуха принимается шуровать кочергой в печи. Затем закрывает задвижку. Не поворачивая головы, спрашивает:
- Где ляжешь-то, брат Гримм? На полати сопреешь, наверное?
- Да я лучше на лавке, за столом. И никто случайно не заденет, а то у меня дурная привычка спросонья нож метать.
- Кому ты нужен, солдатик. Ежели мне вдруг мясца захочется, вон оно, куда как вкуснее, по кустам себе хрюкает. Завтра пойдешь через дубраву, убедишься, что его там на целую армию хватит. А сейчас, будь добр, выдь на крыльцо, мне переодеться надо.
Прямо напротив двери над темными кронами деревьев на дальней стороне поляны висит огромная луна. Выше все усеяно звездами, расположение которых нам ни о чем не говорит, поскольку мы никогда в нем особенно не разбирались...
Полностью: http://ivan-loguinov.livejournal.com/tag/%C2%AB%D0%9F%D0%A0%D0%98%D0%97%D0%92%D0%90%D0%9D%D0%9D%D0%AB%D0%99.%20%D0%92%D0%BE%D0%B7%D0%BC%D0%BE%D0%B6%D0%BD%D0%BE%C2%B8%20%D0%B1%D0%B0%D0%BB%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B0%C2%BB
...
Сквозь поредевшие заросли проступает поляна, на той стороне которой стеною встает кряжистое дубье. На опушке, как и говорилось, сторожка, крытая жердями. Из кирпичной трубы вьется дымок. Учуяв человечий дух, бабкина сестра отложила свою ежкину азбуку, спешно растопила печь и взгромоздила на нее котел с водой.
На поляне никого не хрюкает и в нетерпении землю не роет. Возможно, у кабанов с нюхом похуже. Или, наоборот, они не выносят дыма, а на наше появление им плевать.
Доходим до крылечка, останавливаемся метрах в трех, отпечатавшись тенью прямо на двери.
- Топ-топ-топ! - говорим громко.
Потом вежливо добавляем:
- Тук-тук-тук.
Никто не хлопает. Ни дверью, ни в ладоши. Только из дубравы доносится, словно спросонья:
- У-гу!
В смысле, не заперто?
Раздается длинный скрип, и из проема показывается худая старуха в наброшенном бушлате.
Она щурится, поскольку наш силуэт ей видится как раз на фоне заходящего солнца.
- С гостинцем я, бабушка, от сестры твоей, - помогаем мы ей въехать в ситуацию.
- Коли так, милости прошу.
Она сторонится.
Пригнув голову, входим.
Внутри темно, но не затхло. Окошки маленькие, однако стекол в них нету. Слегка тянет дымком от затепленной печки, на которой действительно побулькивает, но все же не котел, а чугунок. Помимо того пахнет чем-то душистым и пряным. Все углы завешаны пучками подсохших трав. Из мебели есть стол, окруженный со всех сторон лавками. На него и кладем узелок. В дальнем углу темнеет огромный окованный сундук, вероятно, та самая фамильная реликвия.
- Присаживайся, мил человек, - кивает бабка на лавку и уходит к печке.
Возвращается с жестяной кружкой, из которой вьется парок со смородиновым духом, ставит перед нами и принимается разматывать тряпицу на гостинце.
- Заела-таки сестрицу совесть, - усмехается она удовлетворенно.
- А зачем тебе сатанинский гриб, отравить кого задумала? - шутливо интересуемся мы.
- Да кого же? Тех, что сюда забредают, травить поздно. Кабанов я отваживаю. Так и норовят все грядки изрыть. В последнее время какой-то взялся по ночам чесаться об угол избенки, того и гляди завалит. Дубов в дубраве ему, видите ли, мало. Как начнут матереть, никакой управы на них не сыщешь. С вожаком схлестнуться пока остерегаются, а удаль молодецкую показать уже невтерпеж, вот и озоруют, как умеют. А сатанинским отваром вокруг побрызгаешь, они и отстанут почитай на полгода.
- Веселая тут у вас жизнь.
- А ты, похоже, не из местных.
- Похоже, - соглашаемся мы.
Старуха садится напротив.
- Колокол давеча заполошно звонил - твоих рук дело?
Неопределенно пожимаем плечами.
- С баловства или для бахвальства?
- Вроде того.
Разве объяснишь? Да и не обязан Брайан отчетом. Не с него спрос…
- А в наши края каким ветром занесло? - продолжает пытать старуха. - За чашей Грааля снарядился?
Мы даже вскидываемся ошарашено.
- Эк ты загнула, бабуся! Чуть ли не под прямым углом.
- А чего ж тогда шатаешься по свету, словно неупокоенный?
- Дракона ищу, с рогом на носу.
- Трубить потом в ущелье будешь?
- Трубить? Почему в ущелье?
- Ну, как неистовый Ролан.
- Знаешь, бабуся, ты с азбукой-то заморской поосторожней, не перебарщивай, а то у тебя и эльфы в дубраве заведутся. Расскажи-ка лучше о драконе. Своими словами.
- Ладно, мил человек, гриб ты принес, никуда не денешься. Усаживайся поудобнее, история долгая.
Демонстративно поерзав на лавке, замираем.
- Шел себе как-то по дороге солдатик, - зачинает сказительница. - Долго ли, коротко шел, но солнце к закату стало клониться.
- Если в самоволке, то лучше не по дороге, а по кустам вдоль обочины. А то ведь на патруль напорешься.
- Да не самовольно он, отпустили со службы.
- В увольнение? А в срок разве успеет вернуться?
- Возвращаться не надо было, его совсем отпустили.
- По старости или инвалидности?
- Да нет же, - отмахивается старуха, - лет ему примерно, как тебе. Руки-ноги тоже на месте.
- Тогда со службы только в запаянном гробу отпускают.
- Кончились деньги у соседнего барона, вот он и распустил свою армию.
- Наемник, выходит, - тянем понятливо. - Солдат фортуны, рыцарь удачи.
- Хоть бы и так, не важно.
- Не скажи, разная у них судьба.
- Ты лучше уж слушай.
Закрываем рот и запечатываем его ладонью. Старуха подпирает пальцем щеку.
- Шел, значит, солдатик, шел и добрался до вилляжа.
- Чего?
- Ну, деревенька ж по-ихнему.
Старуха, вытянув губы гузкой, косит на нас хитрым глазом.
Ладно, бабуська, будем считать, что уела.
Наслаждается она чуть ли не минуту, но спохватывается все же без посторонней помощи.
- Направляется он, стало быть, к таверне, чтобы переночевать, а на площади как раз глашатай из ближнего городка королевский указ зачитывает. Тому, кто освободит окрестные земли от дракона, обещано пожаловать в полное владение пограничный замок и принцессу в придачу.
- Точно замок, не полкоролевства?
- Точно-точно. Прижимистые они там, как ни крути. Каждый соверен по три раза пересчитывают.
На соверен мы не реагируем, и бабка, вздохнув, продолжает.
- Подумал-подумал солдатик, замок хоть и пограничный, а все же лучше, чем бездомному мыкаться. Авось и принцесса не совсем криворука и обеда не испортит. Так что ни свет ни заря он уже стучится ногою в городские ворота. «Открывай, - кричит, - я с драконом вашим биться пришел!» Послали к королю, сказать, что герой пожаловал.
- На рассвете?
- Он в последнее время рано привык подниматься. Свесился король со стены, осмотрел солдатика и махнул стражникам, чтоб отворяли. Впустили его, провели ко дворцу. Рассказали о драконе, который обложил королевство данью, требуя, чтобы каждый день приносили одного упитанного жителя к горе, где он расположился гнездом. Попробовали как-то не дать, де запамятовали, да после своей придумке не рады были. К полудню прилетел, злой как черт, взгромоздился на самый высокий шпиль с королевским штандартом, обвил хвостом, раскачал и обрушил. Затем башенные часы на ратуше рогом из стены выковырял. А напоследок всю городскую площадь каким-то зловещим узором, извиняюсь, загадил - заклятье свое наложил. Так и не удалось позже толком убрать - закаменело в момент. Подивился солдатик драконьей лютости, проникся поставленной задачей. Провели его еще по двору, показали снизу принцессу. Она в окошке платочком обмахивалась.
- Уронила?
- Нет, удержала. Дорогой был платочек, с вензелем. Потом проводили солдатика в арсенал, выдали большой нож.
- А меч пожалели?
- То был специальный нож, на дракона наточенный.
- Метательный?
- Не знаю, королевский егерь им кабанов свежевал.
- Значит, тоже со свинотыком, - вздох Брайана повисает апарт.
- Посадили солдатика в клетку и понесли к горе, - продолжает старуха.
- Почему в клетку?
- Чтоб не передумал.
- Он же сам пришел.
- Ну, так и замыслено было, чтоб сам.
- А если сам, то с чего вдруг передумает?
- Э-эх, родимый, - вздыхает сказительница, - сколько их вызывалось, а как завидят дракона, сразу же наутек.
- А зачем тогда шли? - не унимается Брайан.
- Выходит, на роду было написано.
- Посмотреть и наутек?
- Так и положено, пока не появится герой.
- Все равно, что-то тут не так.
- Ежели перебивать беспрестанно будешь, - строжится старуха, - до конца мы с тобой не доберемся, мне раньше надоест.
Потом, ввиду недоверчивого молчания, установившегося в избушке, снисходит до еще одного объяснения:
- До горы драконьей путь не близок, зачем герою ноги бить понапрасну? Есть на то стражники, которые уже привыкли носить.
- Сдается мне, - говорит Брайан, глядя в окошко, - что героем тут выступает кто-то совсем другой. У кого, кстати, ключ от клетки?
- У королевского егеря. Он всегда сопровождает, чтоб чего непредвиденного в дороге не случилось.
- Вот-вот, если кто и герой в твоей сказке, так это именно он. А солдатика нашего в обычный корм несут. Или же в качестве приманки, ежели вдруг сегодня егерь, наконец-то, раздухарился.
Брайан переводит взгляд на старуху и рубит с плеча:
- А ты, бабуся, похоже, у них зазывалой подрабатываешь.
Старуха ошарашено молчит. Затем встает и в сердцах произносит:
- Коли ты такой умный, рассказывай дальше сам.
И отходит к печи, помешать свое варево.
Э, Брайан, похоже, ты напросился. Молчал бы себе в тряпочку: верить никто не заставляет, а выслушать никогда не мешает. Так что давай уж, блистай. Назвался героем - полезай в клетку. Ничего-ничего, языком мести - не цепом трясти.
Брайан приосанивается и начинает распевно:
- Несут, значит, солдатика, а он, вцепившись в прутья решетки, чтоб поменьше качало, осматривает окрестности и, ввиду вдруг вскрывшихся обстоятельств, размышляет в спешном порядке, что теперь предпринять.
Осилив зачин, Брайан переходит на более энергичный тон.
- Долго раздумывать солдатик не привык. «Тормози!» - орет он посреди дороги. Егерь вскидывает голову: до горы далековато, играть в открытую рано, и он дает отмашку носильщикам. Приближается к клетке: ну, чего еще? «План «бэ» обсудить надо, - подмигивает ему солдатик. - Приватно». Егерь жестом отгоняет стражников и для правдоподобия подступает вплотную. Ухватывает его солдатик левой рукой за лацкан, притягивает к решетке, правой ключ с пояса срывает. Открывает дверцу, выходит, а егеря на свое место заталкивает. Затем запирает и дает знак носильщиками тащить дальше.
- А те так сразу и поверили в план «бэ», - встревает ехидная старуха.
- Ну не совсем сразу, пришлось убеждать. Сапогом. Но до вынимания ножа из голенища дело не дошло - королевские служаки оказались народом на диво понятливым и покладистым. Даже скорость продвижения согласись сменить на маршевую. Когда добрались до горы, велел им солдатик поставить клетку, куда принято, и валить гуртом по домам. Сам засел в кустах и ждет. В заведенное время прилетает дракон, садится на крышу и наклоняется, чтобы рогом замок сковырнуть. Тут-то солдатик и мечет свой нож из кустов. Прямо в левый глаз. По рукоятку. Дракон от неожиданности каркает, срывается с клетки и сломя голову несется за горизонт, забирая все время вправо. Больше он в этих краях ни разу не показывался, с одним-то глазом не больно покрасуешься.
Брайан выдерживает паузу и заворачивает к концу.
- Пограничного замка солдатику, правда, не дали, потому как казенный нож в арсенал не вернул, от принцессы он сам отказался - таскай ее еще за собой. Плюнул на городские ворота и пошел себе дальше. Может, до сих пор где-то странствует.
В заимке воцаряется тишина. Долго царит, пока из наружной темноты, чуть ли не в самое окошко, кто-то, окончательно проснувшись, не принимается за свое:
- У-гу! У-гу! У-гу!
Ладно, пометим это ремаркой как восхищенные крики с галерки.
- Ну что, запомнишь новую редакцию? - интересуемся окольно старухиным мнением.
- Сам ее распространяй, - отвечает она, поджав губы. - Вот по дороге и повествуй всем встречным-поперечным; да крепко, сапогом, наказывай передавать из поколения в поколение. Меня ж от своей бэшной версии с каркающим драконом избавь.
- Злая ты, бабуся. Ведьма, поди, никакая не знахарка.
- Ну, коли с вами сапогастыми ужиться не смогла, получается, ведьма.
Старуха принимается шуровать кочергой в печи. Затем закрывает задвижку. Не поворачивая головы, спрашивает:
- Где ляжешь-то, брат Гримм? На полати сопреешь, наверное?
- Да я лучше на лавке, за столом. И никто случайно не заденет, а то у меня дурная привычка спросонья нож метать.
- Кому ты нужен, солдатик. Ежели мне вдруг мясца захочется, вон оно, куда как вкуснее, по кустам себе хрюкает. Завтра пойдешь через дубраву, убедишься, что его там на целую армию хватит. А сейчас, будь добр, выдь на крыльцо, мне переодеться надо.
Прямо напротив двери над темными кронами деревьев на дальней стороне поляны висит огромная луна. Выше все усеяно звездами, расположение которых нам ни о чем не говорит, поскольку мы никогда в нем особенно не разбирались...
Полностью: http://ivan-loguinov.livejournal.com/tag/%C2%AB%D0%9F%D0%A0%D0%98%D0%97%D0%92%D0%90%D0%9D%D0%9D%D0%AB%D0%99.%20%D0%92%D0%BE%D0%B7%D0%BC%D0%BE%D0%B6%D0%BD%D0%BE%C2%B8%20%D0%B1%D0%B0%D0%BB%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B0%C2%BB