Крещение Польши
Оригинал взят у fon_eichwald в Крещение Польши
На этой картине исторических персонажей совсем немного (а реальных современников описываемого события и того меньше), зато символизма достаточно. Вот князь Мешко, например: стоит на своей земле, окидывая взглядом владения (а окрестности Ледницкого озера и в самом деле были одним из главных политических центров Польши 10-го века - тут археологи с Матейко согласны), ногу поставил на старый языческий истукан, а рукой опирается на крест. Найдена новая опора польской государственности, только что вкопанная в польскую землю, и уже начинающая давать корни. А правая рука князя держит меч - в этом контексте в первую очередь символ не монаршей власти, а кары для отступников от "истинной веры" (да и для нежелающих креститься тоже, понятное дело).
По первой борозде в девственной польской почве идёт монах-бенедиктинец. Его коллегам по ордену только предстоит приобщать к христианству местных жителей, закосневших в язычестве (ещё двое бенедиктинцев, будущий архиепископ Рахим-Гауденций и субдьякон Бенедикт, стоят ближе к озеру и читают что-то новой пастве - надо думать, Священное писание). А предок князя был пахарем, и этот факт только усиливает "неслучайность" появления плуга на картине.
Девочка с венком невесты на распущенных волосах и со свечой в руке, глядя на пахаря, смотрит, видимо, на дело рук своих: это княжна Дубравка Чешская, и художник, датируя происходящее на картине 965 годом, хочет сказать, что князю Мешко пришлось принять христианство перед женитьбой на чешской княжне, а не после неё (как это было на самом деле). "Чешский след" показан здесь ещё и с помощью фигуры Войцеха-Адальберта в епископском облачении, который в эту самую минуту крестит Сцибора, младшего брата Мешко. В действительности Войцех в 965 году не был не только епископом, но и вообще взрослым человеком.
Крещение княжеской семьи символизирует крещение всей страны. Там же, у купели, стоит на коленях (голова видна прямо под вытянутой рукой епископа) Аделаида, легендарная "белая княгиня" - сестра Мешко, ставшая позже, по малодостоверным сообщениям некоторых источников, женой одного из венгерских князей и матерью Иштвана Святого - крестителя Венгрии. При такой подаче материала получается, что южные соседи получили христианство отчасти от поляков: сначала чешская княжна едет в Гнезно, потом польская - в Эстергом. Такие вот "культурные агенты".
Жупаны и воеводы слушают Священное Писание с довольно хмурыми лицами. Их можно понять: христианизация - это усиление власти князя, конец некоторым племенным привилегиям. Мужчина в правом нижнем углу протестует против происходящего совсем наглядно: убегает прочь, спасая какой-то языческий идол. Старик, сидящий подле брёвен, заготовленных для строительства храма, ограничивается простой грустью. Дружинники справа, похоже, готовятся к крещению: один из них зовёт остальных к купели, подняв левую руку ("Дружина, князь уже начал! Последуем же за князем!"). Крестьянская семья на переднем плане пока в раздумьях. Женщина, похоже, готова креститься, а её муж пока ничего не решил. Надо полагать, польское крестьянство стало вполне христианским разве что к 14-му веку...
Летающие в небе орлы - то ли орлы Пястов, которые вскоре окажутся на польском гербе, то ли просто символ возникающего на наших глазах государства, которому суждено достигнуть большого могущества. Летают они на фоне светлого неба, и свет падает на место крещения, а остров с языческим храмом на нём остаётся в тени. Лет через 70 люди туда ещё вернутся - но совсем ненадолго.
На этой картине исторических персонажей совсем немного (а реальных современников описываемого события и того меньше), зато символизма достаточно. Вот князь Мешко, например: стоит на своей земле, окидывая взглядом владения (а окрестности Ледницкого озера и в самом деле были одним из главных политических центров Польши 10-го века - тут археологи с Матейко согласны), ногу поставил на старый языческий истукан, а рукой опирается на крест. Найдена новая опора польской государственности, только что вкопанная в польскую землю, и уже начинающая давать корни. А правая рука князя держит меч - в этом контексте в первую очередь символ не монаршей власти, а кары для отступников от "истинной веры" (да и для нежелающих креститься тоже, понятное дело).
По первой борозде в девственной польской почве идёт монах-бенедиктинец. Его коллегам по ордену только предстоит приобщать к христианству местных жителей, закосневших в язычестве (ещё двое бенедиктинцев, будущий архиепископ Рахим-Гауденций и субдьякон Бенедикт, стоят ближе к озеру и читают что-то новой пастве - надо думать, Священное писание). А предок князя был пахарем, и этот факт только усиливает "неслучайность" появления плуга на картине.
Девочка с венком невесты на распущенных волосах и со свечой в руке, глядя на пахаря, смотрит, видимо, на дело рук своих: это княжна Дубравка Чешская, и художник, датируя происходящее на картине 965 годом, хочет сказать, что князю Мешко пришлось принять христианство перед женитьбой на чешской княжне, а не после неё (как это было на самом деле). "Чешский след" показан здесь ещё и с помощью фигуры Войцеха-Адальберта в епископском облачении, который в эту самую минуту крестит Сцибора, младшего брата Мешко. В действительности Войцех в 965 году не был не только епископом, но и вообще взрослым человеком.
Крещение княжеской семьи символизирует крещение всей страны. Там же, у купели, стоит на коленях (голова видна прямо под вытянутой рукой епископа) Аделаида, легендарная "белая княгиня" - сестра Мешко, ставшая позже, по малодостоверным сообщениям некоторых источников, женой одного из венгерских князей и матерью Иштвана Святого - крестителя Венгрии. При такой подаче материала получается, что южные соседи получили христианство отчасти от поляков: сначала чешская княжна едет в Гнезно, потом польская - в Эстергом. Такие вот "культурные агенты".
Жупаны и воеводы слушают Священное Писание с довольно хмурыми лицами. Их можно понять: христианизация - это усиление власти князя, конец некоторым племенным привилегиям. Мужчина в правом нижнем углу протестует против происходящего совсем наглядно: убегает прочь, спасая какой-то языческий идол. Старик, сидящий подле брёвен, заготовленных для строительства храма, ограничивается простой грустью. Дружинники справа, похоже, готовятся к крещению: один из них зовёт остальных к купели, подняв левую руку ("Дружина, князь уже начал! Последуем же за князем!"). Крестьянская семья на переднем плане пока в раздумьях. Женщина, похоже, готова креститься, а её муж пока ничего не решил. Надо полагать, польское крестьянство стало вполне христианским разве что к 14-му веку...
Летающие в небе орлы - то ли орлы Пястов, которые вскоре окажутся на польском гербе, то ли просто символ возникающего на наших глазах государства, которому суждено достигнуть большого могущества. Летают они на фоне светлого неба, и свет падает на место крещения, а остров с языческим храмом на нём остаётся в тени. Лет через 70 люди туда ещё вернутся - но совсем ненадолго.