Трилогия «Поводырь», Андрей Дай
Очередной «попаданец-в-тушку», в шестидесятые годы девятнадцатого века, но вот чтоб «в ту же реку»...
«Мама моя родная! Я вселился в немца, и путь мой лежал в Томскую губернию.
"Высочайшим повелением его императорского величества назначен исправляющим должность начальника губернии Томской", - самодовольно протиснулась мысль туземного разума сквозь шелуху лютеранских псалмов. И в тот же миг я понял, вспомнил, осознал, что зовут меня теперь Герман Лерхе. Дворянин. Батюшка, Густав Васильевич, из обрусевших прибалтийских немцев, служит в свите какого-то герцога в столице. Старший брат, Мориц, по воинской стезе пошел. Сейчас в Омске, готовит свой отряд к летней кампании... А я, Герман Густавович Лерхе, двадцати восьми лет отроду, а уже стараниями отцовыми действительный статский советник - вроде генерала. И новый губернатор Томска.
Ну конечно! Почему я решил, будто у Него нет чувства юмора? Вернуть меня в то же кресло, из которого я уже однажды отправился в другой, скорбный мир. Отошел прямо с рабочего места, так и не исполнив предназначения, Им мне уготованного. И был возвращен на дьявол знает сколько чертовых лет назад, но, по сути, в то же самое место. Усмешка Судьбы? Вот только не нужно побывавшему Там рассказывать про судьбу! Скажи это поганое слово - и пара миллионов лет в мире без времени тебе обеспечена...
От одного воспоминания зябко становилось, и живот подводило...»
В загробном мире было совсем невесело:
«Так что задолжал я бессмертной своей душе, ох, как задолжал. О том, что кроме себя любимого другие люди есть, - позабыл. Как Инфарктий Миокардовский меня в иной свет переправил, задал я себе вопрос - зачем жил? Кто добрым словом вспомнит? Чего хорошего оставил после себя? И так, блин, больно и горько стало... И страшно. Все вытерпеть можно, все пережить, если хоть крошечная надежда остается. А какая надежда, если душа бессмертна, а Ад этот - навсегда?! Думаете, там черти со сковородками? Совесть там. Огромная беспросветная совесть. И триллионы душ в этом пузыре, каждая со своими стонами о неисполненном, "на завтра" отодвинутом.»
Так что персонаж решает перековаться и начать немедля причинять добро и наносить пользу державе и людям. Вот и рассказ о том, что получится...
С языком вроде более-менее:
«И вот тут у меня появлялось пространство для маневра. В полное наше превосходство я верил, и в победе не сомневался. Но война - это тоже политический акт. Просто переговоры - это вроде как ухаживание и предварительные ласки, а столкновения армий - грубое немецкое порно. Однако и здесь есть маленький нюанс. В зависимости от того, кто как провел первую фазу акта, тот такое место и займет. Я имею ввиду - снизу или сверху. Грубо? Конечно - грубо. Но ведь война - это не ромашки на лугу. Это тоже штуковина неласковая.»
Интересное периодически всплывает - вот это про окситоцин, что ли?
«Давно, в другое время и в другом мире, полторы сотни лет вперед, читал статью, в которой утверждалось, что во время полового акта организм, и мужской и женский, выделяет какой-то особенный вид гормона, действующий как слабый наркотик. Причем, при упорядоченной половой жизни, человек постепенно получает привыкание к этому как бы наркотику. Соответственно, случается и эффект "ломки" при резком отказе от секса.»
Байки, опять же, всякие:
«Некоторое время в особняке Бецкого жил Крылов. Там же находилась и его типография. Но в легенды столицы он вошел не этим. Старожила рассказывали, что летом по утрам Иван Андреевич любил ходить по своей комнате совершенно голым, играя на скрипке. Окна выходили в Летний сад, где, в свою очередь, летом любили прогуливаться дамы. Естественно их привлекали звуки музыки. Говорят, дело дошло до вмешательства полиции, которая предписала знаменитому баснописцу "спускать шторы, в то время как он играет. А то по саду гулять совсем невозможно".»
И даже типичный стёб в наличии:
«В Томск, вместе с несколькими сотнями других арестантов, он прибыл как Анджей Сапковский - осужденный на десятилетнее пребывание в моей губернии.»
Так что на продолжение посмотрю...
«Мама моя родная! Я вселился в немца, и путь мой лежал в Томскую губернию.
"Высочайшим повелением его императорского величества назначен исправляющим должность начальника губернии Томской", - самодовольно протиснулась мысль туземного разума сквозь шелуху лютеранских псалмов. И в тот же миг я понял, вспомнил, осознал, что зовут меня теперь Герман Лерхе. Дворянин. Батюшка, Густав Васильевич, из обрусевших прибалтийских немцев, служит в свите какого-то герцога в столице. Старший брат, Мориц, по воинской стезе пошел. Сейчас в Омске, готовит свой отряд к летней кампании... А я, Герман Густавович Лерхе, двадцати восьми лет отроду, а уже стараниями отцовыми действительный статский советник - вроде генерала. И новый губернатор Томска.
Ну конечно! Почему я решил, будто у Него нет чувства юмора? Вернуть меня в то же кресло, из которого я уже однажды отправился в другой, скорбный мир. Отошел прямо с рабочего места, так и не исполнив предназначения, Им мне уготованного. И был возвращен на дьявол знает сколько чертовых лет назад, но, по сути, в то же самое место. Усмешка Судьбы? Вот только не нужно побывавшему Там рассказывать про судьбу! Скажи это поганое слово - и пара миллионов лет в мире без времени тебе обеспечена...
От одного воспоминания зябко становилось, и живот подводило...»
В загробном мире было совсем невесело:
«Так что задолжал я бессмертной своей душе, ох, как задолжал. О том, что кроме себя любимого другие люди есть, - позабыл. Как Инфарктий Миокардовский меня в иной свет переправил, задал я себе вопрос - зачем жил? Кто добрым словом вспомнит? Чего хорошего оставил после себя? И так, блин, больно и горько стало... И страшно. Все вытерпеть можно, все пережить, если хоть крошечная надежда остается. А какая надежда, если душа бессмертна, а Ад этот - навсегда?! Думаете, там черти со сковородками? Совесть там. Огромная беспросветная совесть. И триллионы душ в этом пузыре, каждая со своими стонами о неисполненном, "на завтра" отодвинутом.»
Так что персонаж решает перековаться и начать немедля причинять добро и наносить пользу державе и людям. Вот и рассказ о том, что получится...
С языком вроде более-менее:
«И вот тут у меня появлялось пространство для маневра. В полное наше превосходство я верил, и в победе не сомневался. Но война - это тоже политический акт. Просто переговоры - это вроде как ухаживание и предварительные ласки, а столкновения армий - грубое немецкое порно. Однако и здесь есть маленький нюанс. В зависимости от того, кто как провел первую фазу акта, тот такое место и займет. Я имею ввиду - снизу или сверху. Грубо? Конечно - грубо. Но ведь война - это не ромашки на лугу. Это тоже штуковина неласковая.»
Интересное периодически всплывает - вот это про окситоцин, что ли?
«Давно, в другое время и в другом мире, полторы сотни лет вперед, читал статью, в которой утверждалось, что во время полового акта организм, и мужской и женский, выделяет какой-то особенный вид гормона, действующий как слабый наркотик. Причем, при упорядоченной половой жизни, человек постепенно получает привыкание к этому как бы наркотику. Соответственно, случается и эффект "ломки" при резком отказе от секса.»
Байки, опять же, всякие:
«Некоторое время в особняке Бецкого жил Крылов. Там же находилась и его типография. Но в легенды столицы он вошел не этим. Старожила рассказывали, что летом по утрам Иван Андреевич любил ходить по своей комнате совершенно голым, играя на скрипке. Окна выходили в Летний сад, где, в свою очередь, летом любили прогуливаться дамы. Естественно их привлекали звуки музыки. Говорят, дело дошло до вмешательства полиции, которая предписала знаменитому баснописцу "спускать шторы, в то время как он играет. А то по саду гулять совсем невозможно".»
И даже типичный стёб в наличии:
«В Томск, вместе с несколькими сотнями других арестантов, он прибыл как Анджей Сапковский - осужденный на десятилетнее пребывание в моей губернии.»
Так что на продолжение посмотрю...