«Стократ», Марина и Сергей Дяченко
Красивая сказка о случайном демиурге и ответственности за тех, кого приручил. Не самая добрая - что ж, таков и местный Создатель...
Мощный семейный дуэт в очередной раз порадовал:
«Никогда прежде ему не доводилось видеть подобного. Узор покрывал ее плечи и спину - полностью, спускался на поясницу и целомудренно таял на ягодицах. Узором была покрыта правая грудь, левая - до половины. Живот, руки и ноги были чистыми - нормальная белая кожа, в пупырышках холода, хоть в комнате все больше сгущалась теплая духота.
Стократ почувствовал странное беспокойство. Он знал, что люди разных племен и кланов по-разному украшают своих женщин; он повидал всякое - и стальные кольца в носу, и живые цветы, укорененные в пупках. Но то, что он видел теперь, не было украшением.
Ниже основания шеи, слева, бугрились шрамы. Как от ожогов - три старых рубца. Еще один, один свежий, розовый - прямо посередине спины. На левой лопатке - длинный глубокий порез и следы от ниток, когда-то его зашивших (неровно и плохо зашили, подумал Стократ, руки бы оторвать такому лекарю). На левом плече был еще один порез, совсем свежий, с каплями запекшейся крови. Девушка стояла, гордо выпрямившись, но вздрогнула, когда он коснулся рубцов кончиками пальцев.
Причудливые буквы складывались в слова - сперва он прочитал "Северный", и тогда перед его глазами будто пленка лопнула: "Северный Град". "Домна". "Старынь". "Дубрава". "Ручейник". "Светлая"...
Картина обрела смысл: эти мягкие линии - реки. А эти точки, иногда совпадающие с родинками - города. А край рисунка - побережье, за ним - немного человеческого моря, исследованного рыбаками, и исчезающая кромка неисследованного, нечеловеческого, где нет даже рыбы. Карта Обитаемого Мира в мельчайших деталях, и, присмотревшись, можно различить небольшие поселки, границы мелких владений...»
Герой прям-таки крутит колесо Сансары:
«Лезвие тускло светилось, и по нему бродили тени. Все пять душ были здесь - туманные фигурки с желтыми блиноподобными лицами: они, вероятно, ссорились, беззвучно разевая рты, пытаясь понять, что за посмертие такое, и кто виноват, и почему так тесно.
Под взглядом Стократа их движение замедлилось. Прекратилось совсем. Пять разбойничьих душ застыли, пытаясь оттуда, со стального лезвия, разглядеть своего палача.
Трое были совсем гнилые, Стократ не стал к ним даже присматриваться. Четвертый, в прошлом торговец, оказался удивительным неудачником и, пожалуй, для него можно было найти смягчающие обстоятельства. Пятый, самый старый, искренне раскаивался - а загубленных жизней на его совести было семь штук.
Стократ подумал. Встал, обошел вокруг дерева, примерился и вогнал лезвие в расщелину - почти до половины. Выпустил пятого со словами:
- Тянись вверх.
Душа беззвучно ушла в живой ствол.
Стократ нашел муравейник. Положил меч поперек муравьиной тропы:
- Работайте.
Три гнилые души соскочили на муравьев и тут же влились в общий строй.
Стократ подбросил меч и поймал за рукоятку. Четвертая душа балансировала внутри, растопырив руки, пытаясь удержаться.
- Беги.
Он опустил лезвие в воду ручья. Клинок мигнул и погас - пустой, он неотличим был от обыкновенного стального лезвия.
Стократ еще постоял на берегу, глядя на воду, слушая ее голос. Немного позавидовал разбойнику-неудачнику: в кои-то веки ему повезло. Ручей долговечнее дуба и куда веселее муравья. Когда мне все надоест, подумал Стократ, - уйду в ручей, стану бегущей водой...»
Иногда фантазия зашкаливает, напрочь убивая здравый смысл - впрочем, это ведь не трактат по сопромату и физиологии:
«Рассказать бы этой глупышке о городах, где улицы выстроены ярусами - для пешеходов, для повозок, для карет. О специальных шляпах, которые горожанам предписано носить по праздникам и людным дням: такая шляпа плотно прилегает к голове, тулья широкая и твердая, и в толпе, где люди стоят плечом к плечу, можно ходить по головам. Так, ступая с головы на голову, переходит площадь высшая знать, срочные гонцы да еще, бывало, лекари, спешащие на вызов к градоначальнику...»
С отсылками ко всякому - вот, например, чисто Муад'Диб (помните знаменитое "контролирует вещь тот, кто может её уничтожить"?):
«- Мы можем это уничтожить, значит, мы этим владеем, так говорил мой отец... То есть властитель...»
Читайте!
Мощный семейный дуэт в очередной раз порадовал:
«Никогда прежде ему не доводилось видеть подобного. Узор покрывал ее плечи и спину - полностью, спускался на поясницу и целомудренно таял на ягодицах. Узором была покрыта правая грудь, левая - до половины. Живот, руки и ноги были чистыми - нормальная белая кожа, в пупырышках холода, хоть в комнате все больше сгущалась теплая духота.
Стократ почувствовал странное беспокойство. Он знал, что люди разных племен и кланов по-разному украшают своих женщин; он повидал всякое - и стальные кольца в носу, и живые цветы, укорененные в пупках. Но то, что он видел теперь, не было украшением.
Ниже основания шеи, слева, бугрились шрамы. Как от ожогов - три старых рубца. Еще один, один свежий, розовый - прямо посередине спины. На левой лопатке - длинный глубокий порез и следы от ниток, когда-то его зашивших (неровно и плохо зашили, подумал Стократ, руки бы оторвать такому лекарю). На левом плече был еще один порез, совсем свежий, с каплями запекшейся крови. Девушка стояла, гордо выпрямившись, но вздрогнула, когда он коснулся рубцов кончиками пальцев.
Причудливые буквы складывались в слова - сперва он прочитал "Северный", и тогда перед его глазами будто пленка лопнула: "Северный Град". "Домна". "Старынь". "Дубрава". "Ручейник". "Светлая"...
Картина обрела смысл: эти мягкие линии - реки. А эти точки, иногда совпадающие с родинками - города. А край рисунка - побережье, за ним - немного человеческого моря, исследованного рыбаками, и исчезающая кромка неисследованного, нечеловеческого, где нет даже рыбы. Карта Обитаемого Мира в мельчайших деталях, и, присмотревшись, можно различить небольшие поселки, границы мелких владений...»
Герой прям-таки крутит колесо Сансары:
«Лезвие тускло светилось, и по нему бродили тени. Все пять душ были здесь - туманные фигурки с желтыми блиноподобными лицами: они, вероятно, ссорились, беззвучно разевая рты, пытаясь понять, что за посмертие такое, и кто виноват, и почему так тесно.
Под взглядом Стократа их движение замедлилось. Прекратилось совсем. Пять разбойничьих душ застыли, пытаясь оттуда, со стального лезвия, разглядеть своего палача.
Трое были совсем гнилые, Стократ не стал к ним даже присматриваться. Четвертый, в прошлом торговец, оказался удивительным неудачником и, пожалуй, для него можно было найти смягчающие обстоятельства. Пятый, самый старый, искренне раскаивался - а загубленных жизней на его совести было семь штук.
Стократ подумал. Встал, обошел вокруг дерева, примерился и вогнал лезвие в расщелину - почти до половины. Выпустил пятого со словами:
- Тянись вверх.
Душа беззвучно ушла в живой ствол.
Стократ нашел муравейник. Положил меч поперек муравьиной тропы:
- Работайте.
Три гнилые души соскочили на муравьев и тут же влились в общий строй.
Стократ подбросил меч и поймал за рукоятку. Четвертая душа балансировала внутри, растопырив руки, пытаясь удержаться.
- Беги.
Он опустил лезвие в воду ручья. Клинок мигнул и погас - пустой, он неотличим был от обыкновенного стального лезвия.
Стократ еще постоял на берегу, глядя на воду, слушая ее голос. Немного позавидовал разбойнику-неудачнику: в кои-то веки ему повезло. Ручей долговечнее дуба и куда веселее муравья. Когда мне все надоест, подумал Стократ, - уйду в ручей, стану бегущей водой...»
Иногда фантазия зашкаливает, напрочь убивая здравый смысл - впрочем, это ведь не трактат по сопромату и физиологии:
«Рассказать бы этой глупышке о городах, где улицы выстроены ярусами - для пешеходов, для повозок, для карет. О специальных шляпах, которые горожанам предписано носить по праздникам и людным дням: такая шляпа плотно прилегает к голове, тулья широкая и твердая, и в толпе, где люди стоят плечом к плечу, можно ходить по головам. Так, ступая с головы на голову, переходит площадь высшая знать, срочные гонцы да еще, бывало, лекари, спешащие на вызов к градоначальнику...»
С отсылками ко всякому - вот, например, чисто Муад'Диб (помните знаменитое "контролирует вещь тот, кто может её уничтожить"?):
«- Мы можем это уничтожить, значит, мы этим владеем, так говорил мой отец... То есть властитель...»
Читайте!