«Замыкание», Владимир Ильин
Отличный автор выпустил шестой том «Напряжения»:
«- Добросьте до метро. - оставалось только проигнорировать чужое неверие.
- Что значит, до метро? Это очередное ребячество! Я желаю видеть вокруг тебя охрану, - возмутился старик, дернувшись на кресле и недовольно охнув от движения протезом.
- Обычно вы желаете мне сдохнуть.
- Доделай дело и дохни! Что за эгоизм и безответственность!
- Золотые слова. Да не сдохну, мне завтра в библиотеку учебники Никины сдавать. Эти потом из могилы достанут.
Иван Александрович только скорбно покачал головой. Но у метро все-таки оставили. И даже пожелали удачи.»
А там - сюрприз!
«- Разрешите представиться, подполковник лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, князь Давыдов Василий Владимирович! Самойлов Максим Михайлович! Приказом номер один от сего дня, вы призваны на действительную военную службу! - сделав два больших шага, он положил руки мне на плечи и торжественно завершил. - Родина нуждается в тебе, сынок.
И сколько бы я не был культурным человеком, но одно емкое слово, помещающееся аккурат на резком и коротком выдохе, вырвалось само собой. А потом еще и прилагательное к нему.
- Узнаю свои слова два века тому назад! - кивнул князь, от избытка чувств смахнув слезинку.
Знаете такое скверное ощущение, когда глупые и неловкие фразы, над которыми принято подтрунивать, внезапно становятся крайне вескими и важными аргументами?
Я вот не знал и знать не хотел. Поэтому удерживал себя, чтобы не ляпнуть какую-нибудь банальность. Вроде той, что "не имеете права!".
- А с уголовными статьями у вас берут? - мрачно смотрел я на улыбающегося гусара.
- Этих сразу в прапорщики.
- Так. А больных комиссуют?
- Посмертно.
- Отсрочки?
- Только на пошив мундира!»
Впрочем, герой и тут найдёт позитив:
«- И сдалось тебе это гусарство, - без пренебрежения, с легкой иронией произнес Борецкий. - Никогда от тебя про него не слышал.
- Нет, почему? Есть свои преимущества. Вот ты знаешь, что к этому мундиру прилагается величайшее позволение владеть любым оружием и где угодно? А вот каким оружием - не уточнено за давностью лет... То ли саблей, то ли пистолем... То ли боевым катером в акватории Москва-реки.
- Ты, это... - заволновался Пашка. - Один раз пострелял по Кремлю, и хватит. Повторяться - дурной тон!
- Да я так, для примера. Там уже полноценная РЭБ развернута и спутник с прямой трансляцией, - приступил я к кусочку торта. - Но, согласись, если кто полезет сбоку с ножом, то куда проще закрыть люк танка и повернуть к нему орудие.
- Это ж как-то не по-гусарски.
- А мы - новые гусары. С современным высокоточным вооружением.
- Но на лошади?
- Лошадь плохого человека сразу чует! - с важным видом поднял я палец. - А полторы тысячи лошадиных сил так вообще рвут в ошметки.»
Полезная привычка:
«Документы на дом Игорь принял, чаем деда напоил, поулыбался и вежливо проводил до выхода, завершив визит крепким рукопожатием. Но переселяться не стал, да и вообще после визита долго отмывал руки под кипятком с мылом. Он часто так делает - должность такая, обязывающая к личным встречам с политиками.»
Давыдов своеобычно прекрасен:
«- Князь!! - не сдержался цесаревич. - Чтобы вашего духу не было возле тюрьмы!
- Но мне туда очень надо! - приложил Давыдов руку к груди. - Вы поймите, сердечное дело!
- Самойлов? - не понимая и с определенным сомнением глянул Сергей Дмитриевич на меня.
- Нас - в разные камеры! - тут же решительно отмел я, в ответ с укором посмотрев на цесаревича.
- Тогда с чего бы взяться сердечному делу? - недоумевал его высочество.
- Понимаете, я забыл вчера в камере женщину... - нервно подергал себя за ус Давыдов.
- Как вы вообще провели ее в тюрьму?!
- А почему нет?! У нее столько пороков, я лично проверил! - с горячностью заверил князь.
- Кто она?
- Я гусар! Честь дамы для меня превыше всего! - категорично отказались разглашать имя.
- Тогда почему она осталась там, а вы - здесь? - хмурился цесаревич.
- Вышла досадная накладка... - замялся господин полковник.
- Давыдов!!
- Слушайте, ну кто из нас не забывал пристегнутую наручниками женщину? - несмело улыбнулся Давыдов, ожидая увидеть в глазах его высочества поддержку.
Но увидел только шок и ужас.»
Как-то оно «на полуслове оборвано» - хм-м...
«- Добросьте до метро. - оставалось только проигнорировать чужое неверие.
- Что значит, до метро? Это очередное ребячество! Я желаю видеть вокруг тебя охрану, - возмутился старик, дернувшись на кресле и недовольно охнув от движения протезом.
- Обычно вы желаете мне сдохнуть.
- Доделай дело и дохни! Что за эгоизм и безответственность!
- Золотые слова. Да не сдохну, мне завтра в библиотеку учебники Никины сдавать. Эти потом из могилы достанут.
Иван Александрович только скорбно покачал головой. Но у метро все-таки оставили. И даже пожелали удачи.»
А там - сюрприз!
«- Разрешите представиться, подполковник лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, князь Давыдов Василий Владимирович! Самойлов Максим Михайлович! Приказом номер один от сего дня, вы призваны на действительную военную службу! - сделав два больших шага, он положил руки мне на плечи и торжественно завершил. - Родина нуждается в тебе, сынок.
И сколько бы я не был культурным человеком, но одно емкое слово, помещающееся аккурат на резком и коротком выдохе, вырвалось само собой. А потом еще и прилагательное к нему.
- Узнаю свои слова два века тому назад! - кивнул князь, от избытка чувств смахнув слезинку.
Знаете такое скверное ощущение, когда глупые и неловкие фразы, над которыми принято подтрунивать, внезапно становятся крайне вескими и важными аргументами?
Я вот не знал и знать не хотел. Поэтому удерживал себя, чтобы не ляпнуть какую-нибудь банальность. Вроде той, что "не имеете права!".
- А с уголовными статьями у вас берут? - мрачно смотрел я на улыбающегося гусара.
- Этих сразу в прапорщики.
- Так. А больных комиссуют?
- Посмертно.
- Отсрочки?
- Только на пошив мундира!»
Впрочем, герой и тут найдёт позитив:
«- И сдалось тебе это гусарство, - без пренебрежения, с легкой иронией произнес Борецкий. - Никогда от тебя про него не слышал.
- Нет, почему? Есть свои преимущества. Вот ты знаешь, что к этому мундиру прилагается величайшее позволение владеть любым оружием и где угодно? А вот каким оружием - не уточнено за давностью лет... То ли саблей, то ли пистолем... То ли боевым катером в акватории Москва-реки.
- Ты, это... - заволновался Пашка. - Один раз пострелял по Кремлю, и хватит. Повторяться - дурной тон!
- Да я так, для примера. Там уже полноценная РЭБ развернута и спутник с прямой трансляцией, - приступил я к кусочку торта. - Но, согласись, если кто полезет сбоку с ножом, то куда проще закрыть люк танка и повернуть к нему орудие.
- Это ж как-то не по-гусарски.
- А мы - новые гусары. С современным высокоточным вооружением.
- Но на лошади?
- Лошадь плохого человека сразу чует! - с важным видом поднял я палец. - А полторы тысячи лошадиных сил так вообще рвут в ошметки.»
Полезная привычка:
«Документы на дом Игорь принял, чаем деда напоил, поулыбался и вежливо проводил до выхода, завершив визит крепким рукопожатием. Но переселяться не стал, да и вообще после визита долго отмывал руки под кипятком с мылом. Он часто так делает - должность такая, обязывающая к личным встречам с политиками.»
Давыдов своеобычно прекрасен:
«- Князь!! - не сдержался цесаревич. - Чтобы вашего духу не было возле тюрьмы!
- Но мне туда очень надо! - приложил Давыдов руку к груди. - Вы поймите, сердечное дело!
- Самойлов? - не понимая и с определенным сомнением глянул Сергей Дмитриевич на меня.
- Нас - в разные камеры! - тут же решительно отмел я, в ответ с укором посмотрев на цесаревича.
- Тогда с чего бы взяться сердечному делу? - недоумевал его высочество.
- Понимаете, я забыл вчера в камере женщину... - нервно подергал себя за ус Давыдов.
- Как вы вообще провели ее в тюрьму?!
- А почему нет?! У нее столько пороков, я лично проверил! - с горячностью заверил князь.
- Кто она?
- Я гусар! Честь дамы для меня превыше всего! - категорично отказались разглашать имя.
- Тогда почему она осталась там, а вы - здесь? - хмурился цесаревич.
- Вышла досадная накладка... - замялся господин полковник.
- Давыдов!!
- Слушайте, ну кто из нас не забывал пристегнутую наручниками женщину? - несмело улыбнулся Давыдов, ожидая увидеть в глазах его высочества поддержку.
Но увидел только шок и ужас.»
Как-то оно «на полуслове оборвано» - хм-м...