Дилогия «Криабал», Александр Рудазов
Отличный автор начал новый цикл - гонка за магическим наследством древнего колдуна:
«Мектиг никогда в жизни не видел короля. Ему всегда было любопытно, растет ли корона у него уже с рождения или появляется потом, как рога у лосей.»
Реальный обычай - и про запах тоже не выдумано:
«Но Ишь-Киллаки хотел не только поблагодарить. Продолжая униженно кланяться, он спросил, не хочет ли могучий воин доехать... дойти с ними до стойбища. Переночевать там, подкрепиться горячей пищей и... разделить постель с его, Ишь-Киллаки, дочерью.
Закутанная в парку девушка с надеждой смотрела на огромного дармага. Был он по меньшей мере некрасив и весь покрыт боевыми шрамами, но крепок и силен, как полярный медведь. От такого должны родиться здоровые дети - а в здешних краях это высоко ценится. Слишком мало людей в нищих селениях на пустоши, все давно уж друг другу родственники.
Мектиг хорошо это знал, так что предложению не удивился. И женщины не было у него уже давно.
Но он не спешил соглашаться. Что собой представляют местные женщины, он тоже знал хорошо. Не в том даже дело, что они похожи на крупных гоблинш, а в том, что не моются чуть ли не с рождения. Просто смазывают кожу тюленьим жиром, тем и счастливы.
Бывает, снимешь с такой одежды - а оттуда смрад, как от старой рыбы. Сами-то они к тому привычны - вроде как даже нравится. Что им, если они лучшим мясом почитают протухшее.
Но все-таки женщины у Мектига не было уже слишком давно. А эта девчонка выглядела чуть получше большинства местных страхолюдин. Ночевка под крышей и горячая еда тоже не помешают.
- Ведите, - бросил Мектиг, снимая с коня снаряжение.»
Спички? Это же высокотехнологичный продукт?
«Кроме съестного Мектиг получил от них хорошие рукавицы, почти новую веревку и несколько исписанных листов. Читал Мектиг с трудом и не видел в сем занятии проку, но бумага в тундре - вещь полезная. И не столько для того, что первым приходит в голову, сколько для разведения костра.
Когда спустились сумерки, Мектиг был еще в пределах Арбии. За целый день пути он не встретил никого, кроме случайного гоблина. Тот удрал, едва завидев огромного дармага.
На ночлег великан остановился в небольшой ложбине, хорошо укрытой от ветра и даже сумевшей взрастить несколько низеньких кривых березок. Одну из них Мектиг тут же срубил и принялся складывать из веток башенку. В центр он засунул самую старую и ветхую бумажку и чиркнул спичкой о наждак.
Мектиг умел разводить костры. Он делал это бессчетное множество раз. За последние годы - почти каждый день.
Но в этот раз боги решили над ним подшутить.
Бумага не загоралась. Мектиг держал спичку, пока та не обожгла пальцы, но бумага осталась невредимой. Он зажег еще одну спичку - и снова лишь зря ее потратил.
Это удивило дармага. Он мало знал о бумаге, но был уверен, что горит та хорошо. Мектиг убеждался в этом неоднократно.
Немного подумав, Мектиг заменил бумажку на другую. Спичек осталось всего три, так что в этот раз он был еще осторожнее.
Новая бумажка загорелась легко. Через несколько минут в ложбине уже потрескивал костерок, а Мектиг сидел возле и рассматривал странный лист.
Он попробовал сунуть его в большой огонь, но тот и там не сгорел. Даже не обуглился.
Волшебство. Здесь точно не обошлось без волшебства. Мектиг всегда настороженно к нему относился, так что вначале хотел просто выкинуть и забыть.
Но все же не стал. Решив, что еще успеет, он поднес бумажку к огню и принялся читать.
Это заняло мало времени. На странице было всего несколько слов, так что даже полуграмотный дармаг управился быстро.
Хотя понять Мектиг почти ничего не понял.
- Кри... а... бал... - повторил по слогам он самое большое слово, стоящее в самом центре. - Криабал.»
«Когда пришли за...»:
«Вторжение Фырдуз помнил, как сейчас. Четыре года назад хобии вошли в Кобольдаланд, менее чем за две луны смяли королевские войска и установили свои порядки. Теперь страна кобольдов считается протекторатом Подгорного Ханства.
Фырдуз уже немолод. И большую часть жизни он прожил, как подобает хорошему кобольду - тихо и незаметно, никому не мешая и никого не беспокоя. Нормальные кобольды стараются не попадаться другим на глаза, тихо и незаметно трудясь в своих норах.
Так же Фырдуз жил и первые полтора года оккупации. Тихо и незаметно мешал клеи и масла в своей мыловарне, раз в луну сдавая их в лавку старой Ульки. Потом к лавочнице пришли хобии, нашли что-то запрещенное, конфисковали лавку, а ее хозяйку отправили в лагерь. Фырдузу было жаль старуху, но для него самого ничего не изменилось - он все так же ходил в лавку, все так же сдавал плоды ремесла, все так же получал за них деньги.
Только теперь не у старой Ульки, а у хобия-комиссара.
Но спустя еще год Фырдуза и самого отправили в лагерь. Причем виноват во всем был его племянник, Колинт. Маленький дурачок решил поиграть в партизана и однажды написал на их доме огромными буквами: "СМЕРТЬ ХОБИЯМ-ОККУПАНТАМ!"
Конечно, сами хобии эту надпись бы даже не заметили - как им ее заметить, слепым? Однако нашелся доброхот, сообщил куда следует. И уже через час в дом ворвался хобийский патруль.
Что кроты делают с такими глупыми детьми, все прекрасно знали. Только двумя днями ранее какую-то девочку, кинувшую камень в хобия, без разговоров проткнули копьями. Для Подгорного Ханства дети бесполезны и даже вредны - они еще долго не смогут работать, а когда вырастут, то пожелают отомстить. Поэтому с детьми хобии расправляются быстро и жестоко - дай только повод.
Так что Фырдуз взял вину на себя. Сказал, что это он написал на стене угрозу.
Только он.
Конечно, его жестоко избили, а потом отправили на каторгу - но хотя бы не тронули сестру и племянника. На этот раз малец не храбрился - спрятался за мамкиной юбкой и дрожал от страха.
И вот уже полтора года Фырдуз гниет в лагерях. Поначалу работал на серебряной шахте, где было в целом терпимо, а потом попал сюда, в мифриловую. Тут-то уж он узнал, каково землей питаться.
На самом деле мифриловой эта шахта только называется. Мифриловых руд на свете не бывает, ведь мифрил - не металл, а сплав. Карбид гафния, тантал и титан. Точные пропорции хранятся в строгом секрете… хотя это тот самый секрет, что известен даже детям.»
- Бриан - это голова.
«- Да, Бриар - это голова... - согласился Плацента.»
При всём положительного отношении к этому писателю, не могу не заметить, что из всей толпы персонажей хоть какую-то симпатию может вызвать разве что слепой монах. Продолжение изучу, но хотелось бы, чтобы герои ожили...
«Мектиг никогда в жизни не видел короля. Ему всегда было любопытно, растет ли корона у него уже с рождения или появляется потом, как рога у лосей.»
Реальный обычай - и про запах тоже не выдумано:
«Но Ишь-Киллаки хотел не только поблагодарить. Продолжая униженно кланяться, он спросил, не хочет ли могучий воин доехать... дойти с ними до стойбища. Переночевать там, подкрепиться горячей пищей и... разделить постель с его, Ишь-Киллаки, дочерью.
Закутанная в парку девушка с надеждой смотрела на огромного дармага. Был он по меньшей мере некрасив и весь покрыт боевыми шрамами, но крепок и силен, как полярный медведь. От такого должны родиться здоровые дети - а в здешних краях это высоко ценится. Слишком мало людей в нищих селениях на пустоши, все давно уж друг другу родственники.
Мектиг хорошо это знал, так что предложению не удивился. И женщины не было у него уже давно.
Но он не спешил соглашаться. Что собой представляют местные женщины, он тоже знал хорошо. Не в том даже дело, что они похожи на крупных гоблинш, а в том, что не моются чуть ли не с рождения. Просто смазывают кожу тюленьим жиром, тем и счастливы.
Бывает, снимешь с такой одежды - а оттуда смрад, как от старой рыбы. Сами-то они к тому привычны - вроде как даже нравится. Что им, если они лучшим мясом почитают протухшее.
Но все-таки женщины у Мектига не было уже слишком давно. А эта девчонка выглядела чуть получше большинства местных страхолюдин. Ночевка под крышей и горячая еда тоже не помешают.
- Ведите, - бросил Мектиг, снимая с коня снаряжение.»
Спички? Это же высокотехнологичный продукт?
«Кроме съестного Мектиг получил от них хорошие рукавицы, почти новую веревку и несколько исписанных листов. Читал Мектиг с трудом и не видел в сем занятии проку, но бумага в тундре - вещь полезная. И не столько для того, что первым приходит в голову, сколько для разведения костра.
Когда спустились сумерки, Мектиг был еще в пределах Арбии. За целый день пути он не встретил никого, кроме случайного гоблина. Тот удрал, едва завидев огромного дармага.
На ночлег великан остановился в небольшой ложбине, хорошо укрытой от ветра и даже сумевшей взрастить несколько низеньких кривых березок. Одну из них Мектиг тут же срубил и принялся складывать из веток башенку. В центр он засунул самую старую и ветхую бумажку и чиркнул спичкой о наждак.
Мектиг умел разводить костры. Он делал это бессчетное множество раз. За последние годы - почти каждый день.
Но в этот раз боги решили над ним подшутить.
Бумага не загоралась. Мектиг держал спичку, пока та не обожгла пальцы, но бумага осталась невредимой. Он зажег еще одну спичку - и снова лишь зря ее потратил.
Это удивило дармага. Он мало знал о бумаге, но был уверен, что горит та хорошо. Мектиг убеждался в этом неоднократно.
Немного подумав, Мектиг заменил бумажку на другую. Спичек осталось всего три, так что в этот раз он был еще осторожнее.
Новая бумажка загорелась легко. Через несколько минут в ложбине уже потрескивал костерок, а Мектиг сидел возле и рассматривал странный лист.
Он попробовал сунуть его в большой огонь, но тот и там не сгорел. Даже не обуглился.
Волшебство. Здесь точно не обошлось без волшебства. Мектиг всегда настороженно к нему относился, так что вначале хотел просто выкинуть и забыть.
Но все же не стал. Решив, что еще успеет, он поднес бумажку к огню и принялся читать.
Это заняло мало времени. На странице было всего несколько слов, так что даже полуграмотный дармаг управился быстро.
Хотя понять Мектиг почти ничего не понял.
- Кри... а... бал... - повторил по слогам он самое большое слово, стоящее в самом центре. - Криабал.»
«Когда пришли за...»:
«Вторжение Фырдуз помнил, как сейчас. Четыре года назад хобии вошли в Кобольдаланд, менее чем за две луны смяли королевские войска и установили свои порядки. Теперь страна кобольдов считается протекторатом Подгорного Ханства.
Фырдуз уже немолод. И большую часть жизни он прожил, как подобает хорошему кобольду - тихо и незаметно, никому не мешая и никого не беспокоя. Нормальные кобольды стараются не попадаться другим на глаза, тихо и незаметно трудясь в своих норах.
Так же Фырдуз жил и первые полтора года оккупации. Тихо и незаметно мешал клеи и масла в своей мыловарне, раз в луну сдавая их в лавку старой Ульки. Потом к лавочнице пришли хобии, нашли что-то запрещенное, конфисковали лавку, а ее хозяйку отправили в лагерь. Фырдузу было жаль старуху, но для него самого ничего не изменилось - он все так же ходил в лавку, все так же сдавал плоды ремесла, все так же получал за них деньги.
Только теперь не у старой Ульки, а у хобия-комиссара.
Но спустя еще год Фырдуза и самого отправили в лагерь. Причем виноват во всем был его племянник, Колинт. Маленький дурачок решил поиграть в партизана и однажды написал на их доме огромными буквами: "СМЕРТЬ ХОБИЯМ-ОККУПАНТАМ!"
Конечно, сами хобии эту надпись бы даже не заметили - как им ее заметить, слепым? Однако нашелся доброхот, сообщил куда следует. И уже через час в дом ворвался хобийский патруль.
Что кроты делают с такими глупыми детьми, все прекрасно знали. Только двумя днями ранее какую-то девочку, кинувшую камень в хобия, без разговоров проткнули копьями. Для Подгорного Ханства дети бесполезны и даже вредны - они еще долго не смогут работать, а когда вырастут, то пожелают отомстить. Поэтому с детьми хобии расправляются быстро и жестоко - дай только повод.
Так что Фырдуз взял вину на себя. Сказал, что это он написал на стене угрозу.
Только он.
Конечно, его жестоко избили, а потом отправили на каторгу - но хотя бы не тронули сестру и племянника. На этот раз малец не храбрился - спрятался за мамкиной юбкой и дрожал от страха.
И вот уже полтора года Фырдуз гниет в лагерях. Поначалу работал на серебряной шахте, где было в целом терпимо, а потом попал сюда, в мифриловую. Тут-то уж он узнал, каково землей питаться.
На самом деле мифриловой эта шахта только называется. Мифриловых руд на свете не бывает, ведь мифрил - не металл, а сплав. Карбид гафния, тантал и титан. Точные пропорции хранятся в строгом секрете… хотя это тот самый секрет, что известен даже детям.»
- Бриан - это голова.
«- Да, Бриар - это голова... - согласился Плацента.»
При всём положительного отношении к этому писателю, не могу не заметить, что из всей толпы персонажей хоть какую-то симпатию может вызвать разве что слепой монах. Продолжение изучу, но хотелось бы, чтобы герои ожили...